Пятница, 9 декабря 1988 года

18.00. Аварийно-спасательный отряд в сборе, подана по телефону заявка в Обком партии на вылет в район землетрясения. Уточняем детали снаряжения и жизнеобеспечения. Ответа на заявку нет.

* * *

Мы узнали об Армянском землетрясении по телевизору. В то время не было принято извещать народ о стихийных бедствиях и катастрофах на нашей земле. Нам сообщали о наводнениях в Латинской Америке и цунами в Японии, о землетрясении в Мексике и извержениях вулканов в Новой Зеландии. Но на нашей одной шестой части суши все было "прекрасно". Ничего не случалось. Не падали самолеты, не сходили с рельсов поезда, не взрывались заводы. Нам, народу, не положено было знать об этом. Так же как и о войнах, которые по всему свету вели ограниченные контингенты наших доблестных советских войск.

Но Армянская катастрофа взорвала привычный устоявшийся покой. Ее нельзя было скрыть. И мы узнали.

И тогда в моей маленькой квартире на Набережной Иртыша мы собирались перед экраном телевизора, откуда почерневшие от горя люди взывали о помощи, о необходимости привлечения к работам квалифицированных специалистов для спасательных работ в завалах разрушенных городов и мы поверили, что действительно нужны. Мы немедленно заявили о своей готовности, бросив все, вылететь в район землетрясения.

Сергей Хардиков:

"Вот уже вторые сутки, как мы "летим" в Армению, сидя на мешках и ящиках.

Пока есть время, вкратце, как все это началось.

В субботу вечером (10.12.88) мы собрались у Шефа побухтеть о его поездке Москва-Симферополь-Москва-София. За два месяца у Кости скопилось достаточное количество интересной информации. Он был на семинаре спасателей в Болгарии. Посмотрели кучу болгарских, итальянских и пр. проспектов по спелео и горной технике. Попили, поели. Посмотрели по ТВ репортаж из Армении, и тут Шеф изрек:

- Мужики, а как вы относитесь к армянским событиям?

- Сурово.

- А как вы считаете, мы можем быть там полезны? При наших навыках и умении?

- В принципе - да.

- А не поехать ли нам в Армению?

- Да можно, в общем-то, только согласовать с производством.

Пустили по кругу листок - каждый записал свои специальности. Получилось довольно солидно. Тут как раз позвонил Бессергенев из Белоусовки. Перетерли это дело. У Дмитрича нет проблем, только уладить в школе. Завтра в 11 он в У-К. Перешли от абстрактных разговоров к конкретным. Кто, что, как и т.д. Прикинули, что оптимальное количество - 12 человек. Лена Тычина принялась составлять раскладку продуктов на 14 дней. Шеф сел на телефон, узнал номер штаба помощи пострадавшим от землетрясения. Завтра в 9-00 он идет в Обком партии, где этот штаб находится. Потом сбор у него".

Кто мы были такие?

Усть-Каменогорский клуб спелеологов "Сумган". Любители подземных путешествий, спортсмены и путешественники, имеющие за плечами немалый опыт проведения подземных экспедиций. И главное - солидный опыт именно спасательных работ в условиях очень близких к тем, которые нас ожидали.

Но это фактически. А формально - мы не были никем. Так, горстка чудаков, чья квалификация почти никак, если не считать мало уважаемого спортивно-туристского плана, не была зафиксирована, не была признана системой. Напротив, весь наш опыт шел вразрез ее установкам, прививавшей людям отношение к нашей подземной работе как к виду отдыха, развлечению, времяпрепровождению сомнительного порядка. Потому что все, что мы делали, мы делали в свободное от работы время, за свои деньги и в ущерб собственному здоровью и благополучию.

И вдруг мы оказались нужны кому-то еще, кроме подобных нам! Об этом говорил премьер-министр СССР Рыжков, обращая к каждому из нас свое озабоченное, со следами страдания, лицо. И президент СССР Горбачев смотрел на нас с экранов наших телевизоров. "Вы нужны нам!" - кричали в телекамеры люди.

Мы знали по опыту - в таких случаях все решает время. Количество шансов выжить уменьшается в квадратичной зависимости от допущенной проволочки.

Землетрясение произошло 8 декабря. Через сутки мы были готовы к вылету, снаряженные за свой счет.

* * *

"Шикарный вид из окна приемной Облисполкома!" - записано в моем дневнике первой фразой. Именно с созерцания этих видов, а также лицезрения многочисленных, с трудом приоткрывающихся дверей и галстуков, занавешенных пиджаками, начинался наш путь в Армению.

Сергей Хардиков:

"Утром созвонились. Делу дан ход. Встречаемся на станции юных туристов, чтобы отобрать снарягу, необходимую для проведения спасработ. Взяли веревки, кое-что из железа. Гвоздь вышел на Сенсея - Нурлана Аубакирова. Тот тоже хочет принять участие в сей акции. Короче, когда Шеф пришел в штаб и сообщил, что специально обученные люди желают принять участие в акции спасения, произошел такой разговор:

- Когда ваша группа может вылететь?

- Завтра.

- А сегодня?

- Только вечером. Идут сборы.

- Что вам надо?

- Некоторые продукты.

И вот уже пишется бумажка в магазин "Колос" - "Просим снабдить аварийную группу всем необходимым. Список прилагается".

И появились из глубины подсобки ящики с тушенкой и т.п. Потом добрали все недостающее. Нет только сгущенки. Нет ее и в ОРСе УМЗ. А жаль.

Короче, все воскресенье в бегах. Нет батареек. А свет необходим. Ну, и т.д."

Если бы за все это еще не надо было платить...

Но хорошо, хоть помогли приобрести.

Об этом участке "пути" толком не знает никто из наших ребят-спасателей. Мне, как командиру и зачинщику, пришлось пройти его в одиночку.

* * *

"Сидим на мешках и пытаемся улететь в Армению" - это вторая фраза.

И больше ничего за три последующих дня! 9-10-11 декабря - самые важные дни землетрясения, которые парни провели в состоянии готовности, а я в беготне и обивании порогов областных властей, стали роковыми для кого-то там, в Армении. Для кого-то, кто нас так и не дождался.

Может быть, именно с той поры у меня стойкая аллергия к галстукам, пиджакам и другим атрибутам административно-бюрократической униформы.

* * *