Столкновение миров

Утро четверга.

Было бы логично предположить, что исцеление вызовет бурную радость в отделении интенсивной терапии. Однако на меня обрушился град вопросов, а на папу – ряд не очень‑то приятных анализов и процедур. Удачно закончившийся процесс передачи энергии полностью лишил меня сил. Следующие несколько часов мы с Дэниелом провели на кушетках в комнате ожидания, дрейфуя между состояниями сна и бодрствования.

Думаю, сестра из приемного покоя учла экстремальные обстоятельства. Она разрешила нам задержаться дольше чем на двадцать минут. В общем, было уже начало восьмого утра, когда мой папа заявил, что хочет уйти домой.

– Я предпочла бы оставить вас для обследования, – заявила врач, которая внимательно изучала результаты лабораторных анализов.

– Пожалуйста, хватит, – застонал отец. – Я чувствую себя подушечкой для булавок.

Врач снова заглянула в карту.

– Мы не можем найти никаких отклонений. Следовательно, мы не вправе задерживать вас, если вы хотите выписаться. Но я бы не советовала…

Папа снял с пальца монитор сердечного ритма.

– Грейс, ты все слышала. Теперь я свободен.

Прежде я бы возмутилась тем, что папа поступает вопреки советам медика, но сейчас я сама прекрасно знала, каково его состояние.

Я встала, и Дэниел поддержал меня. Я до сих пор ощущала слабость в ногах, и у меня подгибались колени.

– Тогда нам пора, – произнесла я, беря отца за руку.

Несколько дней назад я и не предполагала, что можно испытывать такое счастье.

– Я хочу, чтобы сперва ты сделала одну вещь, – заметил папа, когда мы остановились у лифтов.

И он нажал кнопку «вверх» вместо «вниз». Я сразу поняла, что он затеял.

– Папа, – пробормотала я. – Я не уверена…

– Не волнуйся, Грейс. Вы с Дэниелом вылечили меня, так почему вам не попробовать исцелить твою маму?

– Я не знаю, применимы ли мои способности при душевных заболеваниях, – вздохнула я.

Пока что я на собственном опыте проверила, что после моей «практики» исчезают лишь физические раны.

– А вдруг мама впала в подобное состояние потому, что такова Божья воля?

– Тогда будем просто ждать.

Когда папа в церкви молился с прихожанами о чьем‑либо здравии, он всегда предварял ритуал словами «если будет на то воля Твоя». Двери лифта со звоном разъехались, и отец ободряюще улыбнулся мне.

– Иначе зачем же Господь так щедро наделил тебя? Используй свой дар.

– Грейс, попробуй, – тихо сказал Дэниел.

Я переводила взгляд с Дэниела на папу и увидела надежду, горевшую в их глазах. Если у нас получится, это откроет перед нами массу возможностей.

– Ладно, – согласилась я и вместе с ними шагнула в кабину, осознавая, что именно сейчас моя жизнь круто изменилась.

Вечер четверга, спустя примерно десять часов.

Меня разбудили запахи и звуки – знакомые и милые сердцу, но при этом – чуждые моему нынешнему образу жизни. У меня даже закружилась голова. Когда я села, в глазах замелькали искры. Зрение сфокусировалось, и я, погладив коралловую простыню, с облегчением поняла, что нахожусь в своей кровати. Дома. Но как здесь оказалась? Я не могла ничего вспомнить, кроме больничного лифта.

Кстати, а где Дэниел и папа?

Словно в ответ на мой вопрос снизу донесся взрыв хохота.

Я с наслаждением вдохнула в себя ароматы, витавшие в комнате. Бекон. Яйца. Блинчики. И сладковатый запах нагретого кленового сиропа.

Кто‑то готовит еду.

Но на кухне уже давно никто не готовил, с тех пор, как маме стало совсем плохо.

До моих ушей снова донесся смех. Я втянула носом воздух и ощутила уже знакомый запах. К нам пожаловали вервольфы!

Овладевшее мной любопытство пересилило слабость и боль во всем теле. Голодные спазмы тоже раззадорили меня. Кстати, а когда я ела в последний раз? Я заставила себя встать с кровати, медленно оделась, на цыпочках спустилась по лестнице и обнаружила, что в столовой полно народу.

Дэниел, папа, Черити, Бэби‑Джеймс, Брент, Райан, Зак, Слэйд и даже Толбот устроились за столом, плотно заставленным разнообразными блюдами.

– Она проснулась! – громко сказал отец.

Остальные приветствовали меня радостными возгласами.

– Скорей, Грейс, – поманил меня папа.

Дэниел и Толбот встали. Дэниел бросился ко мне, обнял за плечи и чмокнул в щеку.

– Как ты себя чувствуешь? В больнице ты потеряла сознание.

– Уставшей, но жутко голодной.

И у меня в желудке тотчас началось громкое урчание.

– Садись, – произнес Дэниел, указывая на свободный стул между собой и Черити.

Я оглядела присутствующих. Моя сестра передавала кувшин с апельсиновым соком татуированному Слэйду. Бэби‑Джеймс, восторженно визжа, пытался накормить Толбота омлетом, а тот со смехом то и дело смахивал кусочки еды с козырька своей бейсболки.

Я сильно ущипнула себя за руку. А разве не так все делают, когда думают, что грезят наяву? Два моих мира – паранормальный и человеческий, семейный, – столкнулись. Но вместо ожидаемого взрыва случилось взаимное проникновение.

– Что, ради всего святого, тут происходит?

Позади меня прозвучал голос, который я меньше всего рассчитывала услышать:

– Завтракаем в обеденное время.

Я резко повернулась и обнаружила маму с подносом дымящихся французских тостов. У меня отвисла челюсть.

– Твои любимые, – заявила она.

Я заметила, что ее пальцы остались худыми, но на этом сходство с той пустой оболочкой, которую я видела в понедельник, заканчивалось.

– Но… но… – промямлила я и замолчала.

В моем сознании пронеслись обрывки воспоминаний. Мы с Дэниелом стоим над мамой, которая лежит на койке в отделении для душевнобольных. Я чувствую в руках поток энергии. Потом я в изнеможении падаю на линолеумный пол.

– Долго я спала?

– Около десяти часов, – сообщил Дэниел. – Тебя едва хватило на то, чтобы излечить двоих. И не думай, что ты разом вылечишь всех больных в палатах.

У меня вспыхнули щеки. Действительно, я мечтала о чем‑то подобном.

– А ты почему как огурчик? – осведомилась я.

Странно. Ведь Дэниел тоже принимал участие в обоих процессах.

– После возвращения домой я отдохнул. Но дело в другом. Грейс, большая часть силы исходила от тебя. Я лишь помогал. Именно ты спасла своих родителей.

– Ты творишь чудеса, – сказал Толбот с набитым ртом.

Я повернулась к маме и обняла ее, едва не выбив из ее рук поднос с тостами.

– Я слышала, что ты говорила, когда навещала меня, – прошептала она мне, целуя меня в ответ. – Ты звала меня. Я понимаю, что теперь мне не удастся достичь совершенства, но я пытаюсь стать той, которая вам нужна.

Я обратила внимание на то, что ее вымытые волосы никак не уложены. На ней были мятые брюки и блузка, поверх которых она надела подаренный папой фартук с надписью «Поцелуй повариху». Некоторые тосты на подносе оказались зажарены сильнее, чем обычно считалось «приемлемым» для моей мамы. Мне сразу стало легко на сердце.

– Угощайся, – произнесла мама новым для меня заботливым тоном. – Тебе надо набираться сил.

– А где тетя Кэрол? – поинтересовалась я.

Кстати, за вчерашний день я ни разу ей не позвонила и готовилась получить за это нагоняй.

– Уехала, – пояснил папа. – Кэрол была слегка… ошеломлена. Некоторым людям трудно поверить в чудеса.

– Я не удивлюсь, если она станет утверждать, что ты все подстроил, чтобы заполучить несколько выходных, – улыбнулась мама.

Ого! Раньше она бы не осмелилась подшучивать над своей сестрой.

– Бабушка воспримет ее слова за чистую монету, – кивнула я, сев за стол.

Все тут же принялись передавать мне блюда со всевозможными яствами. Я положила себе на тарелку и шоколадные блинчики, и омлет, и бекон, и пару французских тостов. А затем принялась быстро поедать все это, заполняя пустоту, царившую в моем желудке.

Единственным, кто мог похвастаться большим аппетитом, чем у меня, был Слэйд. Он поглощал пищу с пылом обитателя камеры смертников, которому принесли последний ужин.

Черити хихикнула, и я решила, что она смеется над отсутствием у меня изящных манер, но потом догадалась, что она переглядывается с Райаном. На его лице светилась широченная и глупейшая улыбка. Я бросила в него булочкой с бананово‑ореховой начинкой. Она ударила его по лбу и упала на тарелку с беконом. Тем не менее с его лица не исчезло щенячье‑восторженное выражение. Он быстро заморгал и перевел взгляд на меня.

– Даже не думай.

Я взяла очередную булочку и дала понять, что сейчас швырну ее в цель.

– Я не… ну… но… Твоя сестра прикольная… – залепетал Райан и смахнул кусок выпечки, приклеившийся к его лбу, как «бычий глаз».

Черити стала пунцовой, как и малиновое варенье на ее тарелке.

Остальные расхохотались. Я притворилась, будто приготовилась к броску, и Райан отклонился в сторону. Но вместо этого откусила кусок и положила голову Дэниелу на плечо. Он обнял меня. Но внезапно я отвлеклась на остатки его еды. Французские тосты – это мое любимое блюдо, но мой старший брат просто обожал мамины блинчики.

Я почувствовала, как Дэниел замер, а потом наклонился ко мне.

– Он ведь тоже должен быть здесь, верно? – шепнул он.

Наверное, он уловил мои чувства и мысли.

Я кивнула.

– Тогда нам стоит исправить ситуацию с Джудом.