Расстрел постов баррикадников со стороны Краснопресненской набережной

«Виктор Степанович!...Мы там видели детей, женщин. Там где-то пятьсот или шестьсот трупов. Остановите эту бойню!»

Руслан Аушев. 4 октября. 15.00. Кремль. Призыв к Черномырдину на совещании правительства и субъектов Федерации.

Показания капитана ВДВ Смирнова, одного из защитников парламента, о начале атаки (выпускник рязанского училища, был командиром группы спецназ):

«Ночью с 3-го на 4-ое октября спал на ковровой дорожке на втором этаже в 24-м подъезде вместе с охраной штаба Ачалова у окна, выходящего на Москва-реку. Оружием не обеспечен. Проснувшись, увидел выдвижение боевой техники наемных частей на исходные позиции. Со стороны гостиницы «Украина» на противоположном берегу реки на набережную Тараса Шевченко у Калининского моста вышли БТРы и БРДМ. Заняли исходные.

На нашей стороне реки БТРы числом около 12 (14 БТРов из батальона Таманской дивизии вышли во внутреннее кольцо оцепления со стороны Краснопресненской набережной. На БТРе-145 шел комдив 2 мед Валерий Евневич. — Авт.) объехали со стороны Калининского моста по набережной «Белый дом» и расположились на набережной, правее парадной лестницы. Командиры боевых машин и наводчики-операторы торчали из люков и не думали укрываться.

Подумалось, что сейчас начнется канитель с переговорами об условиях сдачи, предъявят ультиматум, но услышал беспорядочную стрельбу. Один из БТРов открыл огонь по окнам соседнего с Домом Советов здания, выходящего на Краснопресненскую набережную по переулку Глубокий, имитируя начало боя. Одновременно был открыт огонь из КПВТ по людям, сооружениям вентиляционных шахт на газонах «Белого дома». Сразу начался прострел лестничных пролетов снайперами. Их огонь по кабинетам депутатов и штабным комнатам велся на упреждение в обрез примерно по уровню подоконников.

Расстрел начался внезапно, подло и без предварительных условий. Свербила одна мысль: «Где взять оружие!»

Поменял точку наблюдения. Началась высадка солдат с брони со стороны посольства США и стадиона. С военной точки зрения

{ Фото ИТАР-ТАСС. Москва. Краснопресненская набережная, дом 2. 4 октября 1993 года. 7-я мотострелковая рота Таманской дивизии и стрелок-журналист из «Известий» Николай Бурбыга в действие: «На какое-то время я стал пулеметчиком БТР-170 7-й мотострелковой роты».}

мне это представлялось полным абсурдом — выбрасывать людей «на мясо» в условиях неподавленных огневых точек, если бы таковые имелись, — бессмысленное и безответственное решение. Пьяные солдаты неуклюже переваливались, стреляя из автоматов и неумело прячась за естественными укрытиями. Плотность огня по зданию Дома Советов нарастала. На крыше посольства заметил вооруженного человека.

В этих условиях услышал команду Руцкого по селектору: «Огонь не открывать!» Ачалов продублировал: «Огонь ни в коем случае не открывать!» Макашов оговаривал условия открытия огня лишь при крайней необходимости: «..лишь в случае реального проникновения противника в здание!» В противном случае — огонь не открывать!

Руководство обороной второго этажа осуществлял Макашов. Несмотря на нехватку оружия и патронов, защитники «Белого дома» были спокойны. Мы надеялись на выручку идущих нам на помощь частей.

Уверенность укрепилась с появлением вертолетов, которые перед этим вызывал Руцкой (в это время капитан ВДВ присоединился к нашей группе на 5-м этаже — Авт.). Каково же было разочарование, когда «наши» вертолеты начали корректировать огонь по «Белому дому», сопровождая это тупым зубоскальством в эфире. Возмущению Руцкого не было предела. Хасбулатов, напротив, был молчалив и замкнут.

По этажам вновь прозвучала команда огонь не открывать. Руцкой попытался войти в связь и вступить в переговоры о перемирии с «Дунаем» (позывной командующего от МВД в эфире). Противоположной стороной обращения Руцкого были проигнорированы. Вдобавок на этой же частоте кто-то с чувством явной безнаказанности злорадно посулил: «Сейчас мы вас всех прикончим, суки!» (Конец цитаты.)