Если датчики могут быть столь миниатюрными, то где гарантия, что мы найдем все? Тем более у нас не получится сделать это незаметно. 5 page

Зверек, потерявший практически всю свою шерсть, лежит без движения на своем хозяине. Аштари так же очень плох и ему продолжает становиться все хуже буквально с каждой секундой.

Лишь бы успеть.

У Джи Элла складывается стойкое ощущение, что время остановилось. Жизнь стремительным потоком уходит из Хранимого. Его дыхание становится все более слабым, пульс замедляется, а вскоре пронзительный писк прибора, постоянно оповещающий о частоте сердцебиения становится длинным протяжным звуком.

Джи Элл замирает не в состоянии поверить в то, что Аэль мертв. Этого просто не может быть. Он не может просто так покинуть этот мир, сдаться.

В этот же самый момент, все приборы мгновенно гаснут, погружая Хранителя в полную темноту, а в следующее мгновение, сферу охватывает яркое свечение. Оно заливает все пространство вокруг. Джи Элл снова начинает ощущать живительные потоки энергии. Они тянутся к нему, ждут, когда же он коснется их, соединится с ними, сольется в едином энергетическом потоке. Это притяжение манит, тянет, обещает, от этого невозможно отказаться, этому невозможно противостоять. И Джи Элл поддается необъяснимому влечению, растворяясь, соединяясь умирая и рождаясь снова.

Но это происходит лишь краткое мгновение, едва заметный миг. А далее экраны, панели, пульты управления снова загораются. Но на этот раз Джи Элл не чувствует преграды, он ощущает полную свободу.

Система отключена. Не теряя ни секунды, увеличив пульт управления с биологическими показателями его Аштари, он кладет руку на магическое ядро омеги и начинает делиться с ним своей магией, переливать ее в него, насыщать его ею.

Как только этот, единственный процесс, который сможет помочь вырваться дарующему жизнь из объятий смерти, запускается, Джи Элл одной лишь мыслью разворачивает изображения камеры Аэля.

В эту же минуту в нее входит Пара Хранимого.

На мгновение он замирает над еще пока бездыханным телом Аэля, а в следующее, опускается рядом с ним и протягивает руку к сонной артерии мальчика. Его рука дрожит лицо становится каменным. Повернув голову в сторону одисов в черном, удерживающих работников лаборатории, он практически кричит:

-Кто здесь владеет агатовыми нитями?

Но ученые молчат.

Де’Море резко поднимается и жестким тоном чеканит:

-КТО. ВЛАДЕЕТ. АГАТОВЫМИ. НИТЯМИ?

Наконец, один из ученых, весьма низкого для одиса роста, ни разу не проронивший и слова на устраиваемых главным живодером собраниях (по-крайней мере, Джи Элл не помнит, чтобы он что-либо говорил), дрожащим голосом произносит:

-Я владею.

Буквально за секунду преодолев расстояние, Дэус д’е Море нависает над ним и тихо, шипящим тоном, с явной угрозой в голосе произносит:

-Ты спасешь этого мальчика.

Сглотнув образовавшийся в горле ком (вероятно он очень сильно перепуган), ученый утвердительно кивает.

Отступив в сторону и таким образом предоставив дорогу самому тихому из всех живодеров, глава клана кивком головы велит своим людям отпустить этого человека.

На дрожащих ногах, низкорослый одис заходит в камеру и, остановившись на некотором расстоянии от омеги, с явно выраженной опаской и плещущимся в его глазах страхом, поворачивается и произносит:

-Нужно положить мальчика на середину... а... зверя убрать.

Кивком головы указав на питомца Аштари, Дэус бросает взгляд на одного из одиосв в черном, стоящего поблизости.

Мужчина тут же исполняет немой приказ своего командира.

Первый Пара Хранимого входит в камеру. Опустившись рядом с Аэлем и бережно взяв мальчика на руки, он аккуратно устраивает его в центре комнаты.
Ученый тут же садится на колени рядом с Аштари на пол, а дальше начинается нечто невообразимое.

Сделав глубокий вздох и на мгновение прикрыв глаза, он неспешно заворачивает рукав по локоть, и, пробормотав себе что-то тихо под нос, кладет руку на грудь Аштари, в том самом месте, где вот уже несколько минут как не бьется сердце Хранимого. В следующее мгновение черные нити словно паутина окутывают по локоть руку ученого, а дальше он просто проникает сквозь грудную клетку мальчика, при этом не нанося никаких видимых глазу повреждений.

Джи Элл все это время не перестававший молиться Эру, и уже начавший терять надежду, затаив дыхание, боясь сделать лишнее движение, но при этом усиленно питая омегу своей энергией, во все глаза наблюдает за сиим странным процессом.

Проведя в таком положении какое-то время, мужчина обреченно качает головой и медленно вынимает руку из тела Аэля, а в это время непрерывный протяжный писк, указывающий на отсутствие сердечной деятельности, внезапно прерывается.

Джи Элл не веря своим ушам, боясь быть обрадованным раньше времени, поворачивается к панели с биологическими показателями Хранимого.

Эру услышал его! А как же иначе? Кто еще кроме Всезнающего может вырвать душу из крепких объятий смерти? Пульс слабый, но он есть. Значит Аэль жив. Он не сдался...

Издав победный клич, Джи Элл пускается в пляс. Он не может вспомнить мгновения, когда был столь же счастлив.

Выплеснув свою радость, молодой альфа, снова прикладывает руку к магическому ядру омеги, дабы продолжить пополнять магические резервы омеги. Для полного восстановления ему понадобиться много сил. Но главное, он жив, и даже яйцеклетки не пострадали, все остальное со временем обязательно стабилизируется. Продолжив выполнять жизненно важную для Хранимого процедуру, Джи Элл устремляет свой взгляд на экран с изображением камеры Аштари.

Перед его взором предстает ужасающая, на его взгляд картина: Дэус д’е Море, прижав бессознательное тело Аэля к себе, зарывшись в его ставшими в одночасье короткими, платиновые, потускневшие волосы, что-то тихо нашептывает своему Паре на ухо. Кажется, он сошел с ума. По-крайней мере именно такое впечатление производит первый Пара Хранимого.

Почему он так себя ведет? Неужели он думает, что Аэль мертв? Неужели он не ощущает пусть и слабого, легкого, едва заметного пульса?

Джи Элл холодеет.

Нет, нет, нет. Первый Пара не может этого не ощущать, он не может оставить Аэля здесь в этом проклятом месте. То, что этот одис или альфа любит Аштари всем сердцем - в этом нет никаких сомнений. Так почему же он не чувствует?

-Мне очень жаль, господин д’е Море. Я сделал все, что мог, - тихо произносит низкорослый одис.

Но Дэус, полностью поглощенный своим горем, кажется, не слышит слов ученого.

Воины молча взирают на командира и хрупкого изувеченного мальчика в его руках. Кто-то тихо вздыхает, вероятно сожалея о потере главнокомандующего, сочувствуя его горю, кто-то по тем же самым причинам качает головой и с лютой ненавистью бросает взгляды на работников проклятого места.

Внезапно Дэус замирает и, слегка нахмурившись, отстраняется от мальчика. Одной рукой он вновь касается его сонной артерии, а затем на мгновение прикрывает глаза. Его лицо на краткий миг меняется. Радость, облегчение скользят по нему, но это лишь длится краткий, ничтожный миг. В следующую же секунду, маска, не позволяющая прочесть кому-либо эмоций одиса-альфы, вновь обволакивает черты красивого, изуродованного шрамом лица.

Бережно, с невообразимой нежностью устроив мальчика у себя на руках, он поднимается.

-Уничтожить здесь все. Зверя - с собой, поаккуратнее с ним, - с этими словами, невероятно бережно словно хрупкую вазу, которая может в любой момент сломаться, но при этом достаточно крепко держа в своих объятиях драгоценную ношу, широким, твердым шагом, Дэус д’е Море покидает маленькую комнату-камеру.

Эпилог. *не бечено*

Высокий, мощного телосложения мужчина стоит перед останками разрушенного здания. Его золотистые волосы развивает ветер, в голубых глазах затаилась боль, перемешанная в плотный клубок с хорошо подавляемыми яростью и гневом.

Еще совсем недавно в этом строении узником держали любимого омегу Сшайсе, его младшего Пару - Аэля, которого он поклялся оберегать и защищать, но так и не смог сдержать данного себе и ему обещания.

Вместе со своими людьми Харст исследовал каждый уголок разрушенного здания, но Аэль так и не был обнаружен. Он словно канул в лету.

Альфу, именно таковым он себя считает, радует только одно - его младший супруг жив. Об этом свидетельствует замершая татуировка, расположенная на тыльной стороне ладони. Но где сейчас Аэль, в каком он состоянии — это Сшайсе неизвестно.

Предположительно научно-исследовательский отдел, расположенный в этом строении был рассекречен и в спешке, вместе с самыми важными подопытными и учеными, возглавлявшими и ведущими различные проекты, был перемещен в другое место. Теперь осталось найти куда именно.
Но ничего, Харст может быть терпеливым, он найдет своего омегу. Вызволив мальчика из лап ученых клана Витаэ, он расторгнет контракт с Эс'Ресеи — негласным правителем Эранса, о существовании которого известно только кругу избранных. После, он воздаст по заслугам каждому причастному к пленению его мальчика. Он заставит страдать этих людей, пожалеть не только о содеянном, а вообще о том, что они появились на свет — в этом Сшайсе мастер.

Насколько он может хорошо уничтожать следы секретных проектов и операций, настолько же хорошо умеет причинять боль. Производить различного рода пытки, а так же выбивать из людей информацию - это один из дополнительных негласных заработков Сшайсе. Лучше него это умеет делать только один одис тоже являющийся наполовину альфой — его друг, названный брат, человек, с которым они вместе росли и учились — Дэус д'е Море.

Бросив последний взгляд на останки полностью разрушенного здания, в котором еще совсем недавно производили опыты над ни в чем не виновными людьми, Сшайсе Харст, поворачивается спиной к строению и, занком велев своим людям уходить, покидает это проклятое Создателем место.

Ему еще предстоит сюда вернуться. Эс'Ресеи обязательно свяжется с ним и прикажет уничтожить всякие следы ужасных деяний магов клана Витаэ. Сшайсе подничинится и все устроит лучшим образом - никто не узнает о том, что здесь творилось - такова работа Харста. Но это будет потом. Сейчас альфе необходимо разработать новый план. Сделать это нужно как можно скорее — неизвестно какие опыты ставят над его возлюбленным, его половинкой, хозяином его сердца и души. Время не на их стороне. Нужно торопиться.

***

Я медленно выплываю из блаженного мира забытья. К этому, за время пребывания в лаборатории, я уже успел привыкнуть. Мое пробуждение нежеланно для меня, потому как я очередной раз ожидаю ощутить невероятную слабость перемешанную с болью, холод камеры, пробирающий буквально до костей и жесткость узкой «кровати». Но всего этого нет.

Вместо вышеперечисленного я ощущаю невероятное тепло, заполняющее буквально каждую клеточку моего существа. Я уже и забыл что это такое. Мягкое, приятное телу одеяло укрывает меня, а главное, я более не чувствую той агонизирующей боли, разрывающей меня на мелкие куски.

Благодаря третьему мне, какое-то время боль была моей спутницей, подругой, сестрой. Мне удавалось слиться с нею, стать ее частью, единым целом. Собственно это меня и спасало, но даже она, в один прекрасный момент отвернулась от меня, показав свои страшные, ужасающие клыки.

Я отчетливо помню, как меня помещали в розовую, не издающую какого-либо запаха субстанцию. Я помню, как только это странная жидкость коснулась моего тела, меня пронзила невероятная доселе, нестерпимая, не сравнимая с чем-либо боль. Она заполняла и затопляла меня и впервые мне никак не удавалось сродниться с ней, принять ее... А дальше? Дальше спасибо Создателю или Эру, меня поглотила спасительная темнота, даровавшая временную передышку.

Но, вероятно, это краткое мгновение подошло к концу и меня снова ожидают нестерпимые муки ада. Что еще собираются сотворить со мной ученые? Каким пыткам они меня подвергнут?

Слава Создателю, что им так и не удалось оплодотворить меня, потому как я уверен, если бы они имели в этом деле успех, то моего малыша ожидала бы не лучшая, а, возможно, и гораздо худшая участь.

Окунувшись в воспоминая, я продолжаю ожидать той самой боли. Есть вероятность, что она снова примет меня в свои объятия. Может, у меня получится вновь сроднится с ней?

Но к моему удивлению, ничего не происходит. Я не ощущаю разъедающей мою кожу агонизирующей нестерпимой боли. Более того, я не чувствую даже легкой боли. И это кажется мне каким-то странным и непривычным.

Далее до меня начинает доноситься звук мужских низких голосов, несомненно принадлежащих одисам, ведущих тихую беседу.

(Дженуи, впрочем как и омегам, особенно последним, свойственен более высокий, хрустальный тембр).

Один из голосов кажется мне невероятно знакомым. Он вызывает во мне целый каскад чувств. Боль, радость, нежность... Да, я узнаю этот голос, поскольку он принадлежит моему первому возлюбленному, однажды предавшему меня, поверившему ложным уликам, непонятно кем выдвинутым против меня.

“Но ведь этого просто не может быть! Наверное, это очередная галлюцинация, плод моего воображения. Возможно, таким образом, подсознание, пытается отвести меня от грани безумия. Или я уже переступил ее порог?”

Боясь открыть глаза и снова увидеть белые стены холодной камеры, я усиленно прислушиваюсь.

-Экзотичный мальчик. Белые волосы, кукольные черты лица, миниатюрность. Мне еще не доводилось встречать подобную красоту. Его даже не портят шрамы оставленные нашими друзьями-учеными из клана Витаэ. Что же ты, Дэус, сразу не пришел ко мне? Всего этого можно было бы избежать. А так, по твоей милости, разрушена лучшая лаборатория, мертвы самые непревзойденные умы современности. Я надеюсь, ты понимаешь, что своими действиями ты отбросил развитие нашего мира далеко назад. Но я тебя понимаю: чего не сделаешь ради любви. Ведь так, Дэус? Ты же любишь этого мальчика? Ради чего еще можно пойти на такие действия? Ради чего можно попереть волю Эс'Ресеи? Ради чего можно пойти против воли родного отца? Только ради любви, - обманчиво мягкий, незнакомый голос сильно настораживает меня. Ко всему прочему, он неоднократно произносит имя моего первого Пары. Надежда и многие другие, не поддающиеся какому-либо анализу чувства, мгновенно овладевают всем моим существом, заставляя меня все же открыть глаза.

Сделав это, я замираю, понимая, что скорее всего снова нахожусь на очередном плановом опыте, но на этот раз производимом не над моим телом, а непосредственно над сознанием.

Зачем-то ученые клана Витаэ проникли в мою голову и шлют мне странные, сюриалистичные образы.

“Им что-то от меня нужно, какая-то информация, которую только я способен им дать. Но вот какая?”

Ответ на этот вопрос возникает мгновенно:

“Им нужны сведения об Элладе. Возможно, им удалось каким-то образом узнать о нашем первом разговоре с Катреном. Но каким? Неужели видеокамера, находящаяся в моей комнате-камере транслирует не только изображение, но и звук?”

Эта неожиданная догадка расставляет все по своим местам.

Прямо сейчас надо мной производят эксперимент, поэтому вместо четких, ярких красок я вижу лишь серебристые очертания мебели и не только в этой большой, со вкусом обставленной комнате, но и сквозь стену.

Я медленно сажусь на кровати, игнорируя слабость, к которой давно привык и продолжаю скользить взглядом по помещению.

Я обнаруживаю себя на огромной мягкой, круглой кровати. Многочисленные подушки лежат на полу. Около низкого дивана, расположенного недалеко от двери ведущей в ванную, стоит низенький столик. Эта комната напоминает о прошлом, потому как я собственными руками делал в ней интерьер, стараясь обратить внимание Дэуса на себя, желая доставить ему приятное и быть полезным. Я это помню, словно это происходило вчера.

“Откуда ученым известны такие подробности? Наверное, они проникли очень глубоко в мое сознание и теперь используют мои воспоминания против меня. Что же будет дальше? Точно ничего хорошего. Могу ли я управлять тем, что происходит в этом навеянном мире? Но ведь это мое воспоминание, мой мир, пусть и искусственно созданный. Значит, сейчас все в моих руках. Я не позволю ничего им узнать. Я буду защищаться”.

С трудом поднявшись с кровати, используя предметы мебели как опору и не переставая поражаться тому, на сколько реалистично им удалось инсцинировать мое физическое состояние, я вооружаюсь самой большой статуэткой. Я буду бороться за себя и за то сокровенное, что еще пока у меня не отняли, что принадлежит только мне - мои знания, мой внутренний мир, мой разум.

Подойдя к окну, я открываю его и залезаю на подоконник. В случае чего я всегда смогу выпрыгнуть из него, таким образом пусть и покинув этот мир, но сохранив самого себя.

Заняв оборонительную позицию, я продолжаю внимательно вслушиваться в диалог, раздающийся из-за приоткрытой двери, ведущей в первую гостиную.

-Это все? - я вздрагиваю от сухого, жесткого тона моего первого Пары и от этого машинально еще крепче вцепляюсь в статуэтку, ощущая, как она больно впивается в мою перебинтованную руку.

Только тогда я замечаю, что все мое тело покрыто бинтами, и источает какой-то странный запах. Приятен он или нет — сложно сказать, да важно ли это? На руке я обнаруживаю брачный наручник, когда-то подаренный Дэусом. Он настолько хорошо воссоздан, что меня начинает посещать мысль о том, что возможно, все же происходящее реальность: Дэус вызволил меня из лаборатории и сейчас я действительно нахожусь в его доме.

Но эту сказочную мысль, дарующую мне облегчение и надежду, я быстро выкидываю из головы, потому что то, как я вижу предметы - странность моего зрения, будто я стал ходячим сонаром - никак невозможно объяснить. Этого не может быть в реальности, соответственно, либо все это галлюцинация, либо надо мной производят очередной эксперимент.

Прав я или нет, но на этот раз я точно не намерен просто так сдаваться. Поэтому я снова концентрирую свое внимание на происходящем в соседней комнате.

Странное зрение позволяет мне разглядеть сквозь стену два человеческих образа.

Один, вальяжно расположившись в кресле, сидит и смотрит на другого, стоящего поодаль, напротив. Он наверняка высокого роста и весьма почтительного возраста. На нем строгий классического покроя костюм. Цвет я не могу разглядеть, странное зрение не позволяет мне этого сделать. Его волосы собраны в тугой хвост на затылке, а на лице - аккуратная бородка.

Второй - невероятно высокого роста. Он облачен в рубашку и брюки. Его волосы, так же как и у первого, собраны в тугой хвост на затылке. Сонарное зрение так же позволяет разглядеть глубокий шрам на лице этого одиса. Такой есть только у одного мужчины. Только один человек может так величественно стоять и держать голову. Все жесты, поведение и даже голос выдают в этом одисе моего первого Пару — Дэуса д'е Море.

Я замираю. Мое сердце ускоряет свой бег. На мгновение я снова теряюсь, запутываясь, давая себе ростки ложной надежды, что все таки есть вероятность, что все происходящее — правда, реальность.

Тряхнув головой я мгновенно отметаю эту мысль.

-Дэус, зачем же так грубо? Я пришел сообщить, что одобряю союз с этим дженуи. Так же я хочу напомнить о негласном законе нашего мира: мальчик должен приносить пользу. К сожалению, он не может произвести потомство, но думаю, он не обделен талантами и ты найдешь ему занятие, которое позволит стать ему достойным членом нашего общества и принести не мало пользы нашему миру, - с этими словами незнакомец поднимается. - А теперь я вынужден откланяться, поскольку меня ждут неотложные дела. Не провожай меня, я сам найду выход, - таким образом закончив свою речь, гость направляется к выходу, но останавливается и, обернувшись, добавляет: - И да, на счет «Аллегро», - хорошая работа. Ты меня впечатлил, сын, - на этом закончив свой монолог, он покидает помещение.

“Я не могу дать потомство? Значит мои яйцеклетки мертвы? Мой не начавший свое развитие ребенок никогда не увидит красот этого мира?”

Невероятная боль пронзает каждую клеточку моего существа. Обессилено я прислоняюсь к внутреннему откосу, чувствуя, как щеки становятся мокрыми от соленых капель бегущих из глаз. Кажется, мой мир очередной раз рушится. Ведь только мысль о том, что ученым не удалось разгадать загадку строения моей репродуктивной системы, мысль о том, что во мне теплится, пусть и не начавшая своего развития жизнь, поддерживала меня, давала силы. Сейчас же, кажется, все потеряно.

“ Ничего не потеряно. Прекращай лить слезы. Об яйцеклетке никто не знает кроме нас. Разве ты забыл: садюги решили, что мы не в состоянии забеременнеть. Наверняка, папаша нашего Пары узнал об этом непосредственно от них.

Действительно так. Я как-то не подумал об этом. Прости.

Ничего, нам простительно, особенного после всего пережитого ”.

Я вытираю рукой слезы и заставляю себя успокоиться, делая глубокий вдох.

“Как думаешь, то, что я вижу, это реальность или галлюцинация?

Я все воспринимаю так же как и ты. Скоро этот вопрос выяснится, впрочем как и многое другое.

Что ты имеешь в виду?

Отца нашего первого Пары.

Ты думаешь, он может представлять угрозу?

Неизвестно.

Может и Дэус представляет угрозу?

Если это не плод нашего воображения, вызванный воздействием ученых на наше сознание, то едва ли. Сам подумай, наш первый Пара пошел против своего отца, который судя по всему является негласным вседержителем Эранса, он уничтожил лабораторию и ученых, как он может быть угрозой?

Ты снова прав. Осталось понять: реально ли происходящее со мной”.

-Сейн Джи, - голос Дэуса более похож на рык. Это заставляет меня мгновенно вынырнуть из внутреннего диалога с самим собой, сжаться и еще крепче вцепить в свое оружие. - Почему посторонний проник в мои покои?

-Простите, Аштари. Ваш отец использовал модулятор против меня. Я ничего не мог сделать, поскольку был парализован, - голос Хранителя снова выбивает меня из колеи, позволяя очередной раз вернуться к мысли о том, что все происходящее здесь со мной вполне реально. Ведь просто невозможно настолько хорошо подделать голос Сейн Джи.

Эта мысль окончательно меня запутывает. В моем сознании возникает огромный внутренний конфликт. Я боюсь испытать ложную надежду. Ведь если происходящее только галлюцинация, вызванная волей ученых, разочарование просто убьет меня. С другой стороны, именно такой реальности я жажду более всего. Я хочу снова оказаться в объятиях моего первого Пары, почувствовать его прикосновения, вкус его губ и обрести незабываемое ощущение безопасности, которое может даровать мне только этот человек.

В этот самый момент в дверь входит мой первый Пара и замирает. Впрочем, я тоже. Мы некоторое время неотрывно смотрим друг на друга не в силах прервать визуального контакта. И пусть я не могу различать цветов и многие детали ускользают от меня, снова видеть моего возлюбенного, человека поработившего мой разум, сердце и душу невероятно приятно, радостно и больно одновременно.

Я уже было хочу спрыгнуть с подоконника и упасть в спасительные объятия моего Пары, в которых я забуду о всем пережитом, чьи прикосновения в одночасье излечат, пусть не тело, но душу, даруют облегчение, но вовремя останавливаюсь.

“Вдруг это хитрая попытка ученых пробраться глубже в мое сознание и найти то, ради чего они затеяли эту игру?”

Вцепившись в статуэтку, я медленно поднимаюсь и, хриплым, дрожащим от напряжения голосом, произношу:

-Не смей ко мне приближаться. Я не позволю собой манипулировать.

-Аэль, успокойся. Никто не пытается тобой манипулировать. Ты в безопасности. Ты дома, - произнося эти слова обволакивающим, мягким голосом, Дэус постепенно приближается.

До меня уже доносится его притягательный, пьянящий аромат, принадлежащий лишь ему одному.

“Раньше я настолько четко не обонял запахи. С чем это может быть связано? Я странно вижу, странно обоняю, каким еще изменениям подверглось мое тело?”

Я на мгновение теряюсь. Именно этим моментом и пользуется д'е Море, чтобы за короткий миг пересечь комнату и, заключив меня в крепкие объятия, стянуть с подоконника.

Моим сознанием мгновенно овладевают яркие образы недавнего прошлого. Мне снова кажется, что взяв меня в крепко-болезненный захват, одисы в зеленом ведут меня на очередную пытку.

Я начинаю отчаянно вырываться, лупася Дэуса статуэткой со всей силы, которая у меня есть. Но д'е Море не отпускает меня, а лишь обездвиживает и еще крепче прижимает к себе.

-Нет, нет, нет, не делайте этого со мной, прошу пощадите! - окончательно обезумев, воплю я что есть мочи.

-Тише, тише. Ты здесь со мной, в безопасности. Угрозы - нет. Аэль, ты меня слышишь? - Дэус заглядывая мне в глаза, пытаясь достучаться до меня, но я мысленно не здесь, а там. И все происходящее кажется мне хорошо спланированной ложью.

-Вы ничего от меня не узнаете. Я ничего не скажу, вы слышите? - продолжаю кричать я, пытаясь вырваться из крепкого захвата, тем самым травмируя себя.

-Аштари, позвольте Хранителю Аэля вмешаться, - звучит приятных голос Сейн Джи.

Именно эта фраза мгновенно прекращает мою истерику. Я замираю.

“Хранитель? Какой Хранитель. У меня нет никакого Хранителя”.

Дэус кивает. Вероятно боясь повторения, он продолжает удерживать меня, но гораздо более аккуратно.

-Исса Аштари, я буду передавать слово в слово, все, что скажет твой Хранитель - Джи Элл, - мягким тоном сообщает Сейн Джи, обращаясь ко мне. Выдержав небольшую паузу, он начинает: - В первую очередь Джи Элл выражает свою искреннюю радость от того, что ты, Исса Аштари, жив. Он верит, что твой Пара будет хорошо заботиться о тебе. Так же он хочет поведать тебе, историю того, как он стал твоим Хранителем. Произошло это так: он по глупости угодил в расставленную магами-учеными ловушку и оказался запертым в жидком чипе, который был инъекцией внедрен в тебя. Он видел все, что с тобой делали, но не мог оказать тебе помощи, поскольку ученые поставили блок, препятствующий полному с тобой соединению. Но Джи Элл не терял надежды и смог найти небольшую лазейку. При помощи нее, он связался с Дэусом, как только твой Пара оказался вблизи здания, где держали тебя. Люди Аштари, по просьбе Джи Элла, отключили систему и тогда твой Хранитель, наконец, полностью соединившись с тобой, смог оказать тебе помощь. Он сообщает, что ты находился без сознания практически целую септиману. Все это время он питал тебя своей энергией и решал новую, важную задачу — как сделать так, чтобы ты снова мог видеть. Видишь ли, пары кроноулиновой кислоты, в которую тебя поместили, негативно воздействовали на твой зрительный нерв. Он полностью атрофирован. Ты ослеп навсегда. Но Джи Элл нашел способ дать возможность тебе видеть. Тот чип, что внедрен в тебя имеет огромные, на его взгляд, возможности. Одна из них — быть сонаром. Он посылает на определенной, никем не занятой частоте акустические сигналы. Они ударяются о предметы, возвращаются, обрабатываются чипом и поступают в головной мозг. Поэтому изображение иное, не такое к какому ты привык. Поскольку физически ты слеп, дабы компенсировать потерю одного из чувств восприятия, организм усилил твое обоняние и слух. Так же Джи Элл просит тебя успокоиться и не волноваться. Твой организм еще не полностью восстановлен, тебе нужно беречь силы. Он так же сообщает, что обе твои яйцеклетки целы и невредимы. Как только ты полностью поправишься у тебя начнется повторная течка. Так же он говорит, что с ним можно связываться через любой электронный прибор или через меня. Он благодарит Эру за то, что его удостоили такой огромной чести как быть твоим Хранителем.

Голос Сейн Джи, эта невероятная история, объясняющая мое странное зрение, усилившиеся обоняние и слух, обволакивающий запах Дэуса, который уж точно никак нельзя смоделировать, наконец, убеждают меня в том, что все происходящее и есть реальность. Это так же подтверждают второй и третий «я», которым я порой, особенно учитывая все пережитое, доверяю больше чем себе.

Осознав это и приняв, я расслабляюсь. Статуэтка выпадает из моих ослабевших пальцев. Силы покидают меня, слабость мгновенно разливается по телу, делая его ватным. Если бы не сильные руки моего первого Пары, то я, наверное, бы упал, но мне было бы все равно. Потому как ко мне приходит полное понимание того, что мои страдания, ночи агонии и постоянный страх, наконец-то, в прошлом. Во мне ярким заревом загорается надежда и уверенность, что отныне со мной точно все будет хорошо. Слезы облегчения струятся из моих глаз, но я не замечаю их, наслаждаясь нежными, наполненными заботой и любовью объятиями моего первого Пары. Словно чарующую музыку я слушаю его голос и наслаждаюсь его пьянящим ароматом.

Подхватив меня на руки, Дэус бережно устраивает меня на кровати и закутывает в одеяло, не переставая повторять вновь и вновь, что отныне все будет хорошо, что он позаботится обо мне, что не позволит произойти со мной чему-нибудь плохому.

Прикрыв глаза, не отпуская его руку, я тихо шепчу:

-Не уходи, не бросай меня больше.

Устроившись рядом, притянув меня к себе, зарывшись лицом в мои ставшие короткими волосы и вдыхая их аромат, он тихим шепотом отвечает:

-Я здесь, рядом. А теперь спи, тебе нужно набраться сил.

И я подчиняюсь. Впервые, за долгое время, я засыпаю с улыбкой на губах, чувствуя, как все тревоги и страхи остались в прошлом.