Девятая неделя. У Миши полныйрасколбас. Соне нашли квартиру, которую ее бывший вызвался оплачивать первые три месяца

У Миши полныйрасколбас. Соне нашли квартиру, которую ее бывший вызвался оплачивать первые три месяца, а Мишу все дружно перевезли к Егору. Он пытался отговориться, но ему не дали. «Хватит за мамину юбку держаться», — сказал Саша.

Егор, мне кажется, уже привык, что у него в квартире беспрерывное движение тел происходит. Телодвижение.

Мама тут же взялась за старое. Сначала звонки, потом давление. Миша на звонки реагировать перестал и нанял сиделку. Сам стал приезжать каждый день, привозить лекарства, продукты, сидеть с ней час-другой, а потом — к Егору. А все остальное время — квалифицированная медсестра. Из его же больницы.

Мама за ненадобностью выздоровела через два дня и снова принялась скандалить. Нам пришлось даже устроить специальное обсуждение — как Мише дать понять маме, что он ее любит, несмотря на то что начал жить отдельно. Впрочем, это пока без толку. Ей надо сначала привыкнуть к мысли, что он не вернется. Главное, Мишке не сдаваться. Продолжать заботится о ней и при этом гнуть свою линию. Другой вопрос, что ему самому дискомфортно. Он же привык, что все бытовые, да и не только, вопросы за него решаются. А тут надо самостоятельно своей толстой жопой шевелить, да еще и решения принимать. Бедолага.

Во вторник было на редкость теплое собрание. Даже Дима с Сашей ни разу не поцапались. Хотя, мне кажется, они уже друг друга полюбили, а цапаются так, для порядка. Непроизвольное позиционирование.

Соня с Анжелой и вовсе рядом сидели, переговаривались как ни в чем не бывало. Они договорились встретиться втроем — они обе и парень, теперь уже непонятно чей. Поговорить, создать целостные отношения, чтобы на душе было легче. Вот он увидит ее лысой, обалдеет. Они еще не виделись, только по телефону разговаривали, а когда она вещи вывозила, он в командировке был. На днях он возвращается из Екатеринбурга, и будет у них встреча на Эльбе. Только без теплых поцелуев.

Что у него с Анжелой теперь будет — тоже непонятно пока. Она волнуется и тоже ждет его из командировки с нетерпением. В волнении она вполне обаятельна, не то что с кирпичной физиономией. Хотя, конечно, бульдозер в ней еще достаточно регулярно включается. Да, в общем-то и будет включаться всю оставшуюся жизнь.

Хорошая новость — нам с Антоном стало легко и прикольно после прояснения отношений. Хотя и так не особо тяжело было, разве что при позиционировании, но все-таки стало еще легче. Просто теперь можно говорить все, что в голову придет. Можно даже шутить на эту тему, раз уж все все знают.

Что мы и делаем на собрании капитанов, вызывая смех девчонок.

— Наташа, — говорит Антон, — поехали к Егору на глобус смотреть.

— Не могу Антон, я тебя не выбираю, забыл, что ли?

— Не волнуйся, я выбираю тебя только на два часа и только в качестве водителя — у меня опять машина в сервисе.

Еще один плюс — я начинаю понимать, что такое безусловная любовь. Я уже не раз пыталась освоить эту непростую науку, но удавалось всегда с трудом. Когда ты влюблен, поневоле чего-то ожидаешь. Минимум — взгляда, максимум — замуж и пять детей. Это придает тяжесть отношениям.

А когда наши ожидания не совпадают с реальностью — наступает жесткий стресс. Как так, я ждал взгляда, а в мою сторону только плюнули! Я уж не говорю про замужество. Тут вообще сплошная динамо-машина. И наступает полное разочарование. Ожидание — горе наше.

А когда ты сам выбираешь не строить никаких взаимоотношений, то уже ничего и не ждешь, соответственно, и можно наслаждаться симпатией совершенно легко и непринужденно. Можно даже думать: «О, а сейчас вот такие ощущения. А сейчас в животе щекотно. А сейчас вдруг умиление такое наступило. А сейчас хочется стать мягкой, закрыть глаза и прижаться к его телу». Когда ты совершенно не собираешься этого делать, то появляется возможность кайфовать от чистых ощущений, отслеживать их, замечать.

Ё! Придумала себе развлечение. Особенно оно должно удаваться, когда замуж выйду. Там уж точно можно не дергаться, а только смотреть на понравившихся мужиков и ощущать свои ощущения, замечать мысли.

Можно даже смотреть на него и представлять…

— Слушай, — вдруг прерывает мои фантазии Антон, — а че ты на меня уставилась как баран на новые ворота?

— Ой, — говорю я. — Ощущала свои ощущения.

— Ну и как?

— Нормально. Что у нас с Боковым?

— Да все переговоры ведет. Уже в каких только сочетаниях он не встречался со своими семьями. Один муж очень упертый попался — не хочет в альянс вступать. «Пошел ты, — говорит, — со своими альянсами». Боков ищет возможности с ним встретиться. Вот ведь ненормальный, как ему только в голову взбрело, все это организовать.

— А он за мир во всем мире, — говорит Настя. — И объединение наций. Решил начать с ближних.

Собрание в офисе тоже было мирным во всех отношениях.

Только что закончился тренинг, все довольны результатами, компания бурно растет, и по поводу этого мы ели торт.

В конце недели все-таки наскребли мы плохую новость. Отвратительную я бы сказала. У Саши закончились два месяца построения отношений с женой, и он решил уйти. И объявил нам об этом на пятничном собрании.

Я ушам своим не верю.

— Ты с ума сошел? — говорит потрясенная Сима.

— Нет, — отвечает он. — Я долго думал.

— Но почему?

— Да нелегко как-то все. Ссоримся все равно. Она упрямая как баран.

— А ты-то какой!

— Ну, я мужик все-таки.

— Вот так всегда. Все заканчивается дискриминацией по половому признаку.

— Ну что я могу сказать? В общем, решено. Мне уже и квартиру предложили внаем. Поживу, пока новую не куплю. Старую им оставлю.

— Ты точно решил?

— Точно. Пожалуйста, не уговаривайте меня. Я свои обязательства выполнил. Срывался пару раз на пару дней, но я как раз их и доживу, пока перееду.

— Она уже знает?

— Нет. Может, завтра скажу. Или послезавтра.

— Да какая разница, она все равно почувствует.

— Тоже верно.

Я прихожу домой и впадаю в параноидально-депрессивное состояние, в котором меня в субботу и застает Артем.

— Что случилось? — пугается он. Обычно я все же повеселей.

— Саша уходит от жены.

— Какой Саша? От какой жены? При чем тут ты?

— Такой толстомордый. Я тебе показывала.

— О господи. Игрок, что ли, твой? — Да.

— Блин, — вздыхает Артем по-испански, — заколебали твои Игры. Вот бы ты за меня так переживала.

— Да чего за тебя переживать? Все у тебя хорошо. Мама с папой иностранцы. Макароны продаются. Жены у тебя вообще нет.

— Что ж мне маму с папой, что ли, ликвидировать, чтобы ты за меня переживать начала? Или макаронную фабрику сжечь?

— Ага, или жениться. Причем без разницы на ком. Хоть на мне, хоть на любой другой — все равно все плохо сразу будет.

— Да что с тобой? Где твой оптимизм?

— Какой оптимизм? Я пессимист с высоким уровнем самосознания. То есть веселый циник. Но не сегодня.

— Да уж, сегодня беда. Никакого веселья. И так-то ты не подарок, а уж в мрачном состоянии вообще непонятно, что с тобой делать.

— Не нравится — не ешь.

— Больнушамоя, — вздыхает Артем.

Я вдруг и вправду решаю заболеть на следующий день. Фиг ли! У меня выходной. К тому же мне хочется, чтобы Артем меня жалел, заботился обо мне и уделял мне просто кучу внимания. И он послушно бегает в аптеку за гадкими пилюлями, которые я не пью, разводит мне малину в чае и топит в молоке масло по моему приказанию. Кажется, он первый раз видит меня больной. Обычно я здорова, как лось.

Надеюсь, офис не узнает о моей болезни.

Вообще, у меня сегодня выходной, и я не обязана являться никому никаким примером. Надо договориться, что я не живу по воскресеньям по законам нашей компании и не создаю любовь и радость.

Что по воскресеньям я грублю продавцам, подрезаю водителей, бросаю на дорогу сигаретные пачки и пластиковые бутылки, наплевательски отношусь к народонаселению нашей планеты и не уступаю место старушкам. Не знаю где, правда. Не важно.

В общем, не спасаю никакой мир. Тем более что он, сцука, и спасаться-то не желает.

Вот в таком настроении я и провожаю Артема до порога квартиры.

— Я даже не знаю, как тебя в таком состоянии оставлять, — переживает Артем. Или делает вид, что переживает.

— Не волнуйся, завтра утром звонки капитанские — хочешь не хочешь, а в тонус вернешься. Буду, блин, опять здоровая, радостная и легкая. Мне мир надо спасать. У меня такие профессиональные обязанности. Так что вали смело в свою Каталонию.

— Я не из Каталонии. Да не важно.