Выстрел в голову 8 page

После совещания Перова и Романова покидали кабинет Турецкого, понурив головы.

Грязнов остался в кабинете. Когда девушки вышли, он сказал:

— Сурово ты с ними, Саня. Нормально ведь работают. Две хрупкие девочки перелопатили огромный массив работы.

Турецкий кивнул:

— Знаю. Но так лучше. Им только дай поблажку.

Вячеслав Иванович посмотрел на него с укором, вздохнул и покачал головой.

— Стареем мы с тобой, Саня. Превращаемся в ворчливых, вечно недовольных стариков.

Турецкий усмехнулся:

— Может быть. Но кто сказал, что это плохо?

Вечером жена Ирина устроила Турецкому скандал. В тысячный раз за их долгую совместную жизнь Александр Борисович услышал о себе череду «низких истин»: что работа ему дороже семьи, что жена у него только в качестве прислуги, что неизвестно еще, где он проводит время по вечерам, и что вообще Александру Борисовичу давно уже пора переселиться на работу. И она, Ирина, согласна ему в этом помочь.

— Ир, у тебя что, плохое настроение? — стараясь сохранить спокойствие, спросил Турецкий. — Может, что-то случилось?

— Ты — вот то плохое, что со мной случилось! — услышал он в ответ.

Турецкий свирепо прищурился:

— Вот как?

— Именно!

— Может, мне вообще уйти?

— Прекрасная мысль!

Турецкий развернулся и вышел из квартиры, хлопнув дверью. Ирина бросилась за ним, но на полпути остановилась, медленно опустилась на стул и залилась слезами.

Александр Борисович долго шел по ночному городу, свирепо дымя сигаретой. Когда тротуар с шумно проносящимися мимо машинами ему надоел, он свернул в какой-то скверик. Час назад пошел дождь, и теперь скамейки и асфальт влажно поблескивали в лучах желтых фонарей. Впереди, шагах в десяти от Турецкого, шла по аллее женщина.

«Вот ведь глупые существа! — гневно подумал Александр Борисович. — Шляются по ночному городу в одиночку, а потом жалуются, что их насилуют и грабят! Одно хорошо: пока на свете столько дур, я без работы не останусь!»

Обгоняя женщину, он покосился на ее лицо и вдруг остановился.

— Виктория Сергеевна, вы? — удивленно воскликнул Турецкий.

Женщина тоже остановилась.

— Александр Борисович? — так же удивленно проговорила она. — Добрый вечер!

— Здравствуйте!

Неизвестно почему, но Турецкий был рад встретить на улице знакомого. А то, что «знакомый» оказался «знакомой», было еще приятнее.

— Гуляете? — с улыбкой спросила Виктория Сергеевна.

— Да вот, решил подышать свежим воздухом на сон грядущий. А вы?

— Я тоже. Я часто гуляю по вечерам. Когда темнеет, все вокруг делается каким-то… другим. Особенно люблю сумерки.

— О, да вы романтик!

— Все люди романтики. Вернее — иногда они романтики, иногда сухие рационалисты. Смотря по обстоятельствам и настроению.

— Ваша правда, — согласился Александр Борисович. — А не боитесь гулять одна? Все-таки Москва не самый безопасный город в мире.

Виктория Сергеевна качнула головой:

— Нет, не боюсь. Я могу за себя постоять.

— Гм… — Турецкий с сомнением оглядел хрупкую фигурку Виктории Сергеевны. — И все-таки это опасно. Вы не против, если я к вам присоединюсь?

Она слегка прищурилась сквозь стекла очков и едва заметно усмехнулась:

— Вы уверены?

— На все сто! — бодро сказал Александр Борисович.

— Ну что ж. Тогда пошли. — Она решительно взяла Турецкого под руку. — Только о работе ни слова. Договорились?

Они неспешно двинулись по улице, вдыхая запах влажных деревьев и поглядывая на отражения фонарей, полощущиеся в лужах.

— А вас дома никто не ждет? — поинтересовался Турецкий.

— Нет. А вас?

Турецкий хотел ответить отрицательно, но осекся.

— Сегодня нет, — глухо проговорил он.

Виктория Сергеевна уловила сомнение в голосе Турецкого и проницательно на него посмотрела.

— Поссорились с женой? — прозорливо предположила она.

— Что-то вроде этого, — кивнул Турецкий.

— Ничего страшного — помиритесь. Такие, как вы, всегда мирятся.

— Как это понимать?

— Вы из тех, кто сначала горячится и кричит, а потом — спустя час или два — начинает во всем винить одного себя.

— Гм… — Турецкий усмехнулся. — Не уверен, что это лестная характеристика.

— Напротив, — возразила Виктория Сергеевна. — Это значит, что вы хороший человек. Хоть и вспыльчивый.

— Ну вот, от вас ничего не скроешь! — засмеялся Александр Борисович. — Ну а вы? Вы были замужем?

Виктория Сергеевна покачала головой:

— Нет, никогда.

Турецкий покосился на ее точеный профиль и сказал:

— Никак не можете выбрать, да? Мужики, наверно, за вами толпами ходят?

Виктория Сергеевна улыбнулась, но ничего не ответила.

Некоторое время они шли молча. Турецкий вспомнил колючий взгляд жены, когда она указала ему на дверь, вспомнил неприятные, клокочущие нотки в ее голосе — и вдруг подумал, что они с женою, по сути, совершенно чужие люди. «Ведь то, что мы встретились, — это абсолютная случайность, — подумал он. — На ее месте могла быть и другая женщина. И я бы любил ее точно так же, как Ирину. Или думал бы, что любил. Почему я должен идти на поводу у глупого случая?»

Он снова покосился на Викторию Сергеевну Отблеск фонаря упал не ее бархатистую щеку, очертил ее полные, свежие губы, и ему вдруг до смерти захотелось ее поцеловать. Турецкий резко остановился и повернул Викторию Сергеевну к себе. Она замерла, удивленно глядя на Турецкого.

— Я хочу вас поцеловать, — сказал Турецкий. — Не знаете, с чего бы это?

Виктория Сергеевна улыбнулась:

— С мужчинами такое случается. И довольно часто.

Расценив это как согласие, Турецкий обнял Викторию Сергеевну за талию, привлек к себе и поцеловал. Однако она успела отстранить лицо, и поцелуй получился скользящий, Турецкий лишь коснулся ее губ своими.

— Александр Борисович, идите домой, — мягко произнесла Виктория Сергеевна. — Ваша жена, должно быть, уже волнуется.

— Но…

— Идите, — мягко, но настойчиво повторила она.

Александр Борисович разжал объятия. Подумал и вздохнул:

— Да… Наверное, вы правы. Но знаете что — я все-таки провожу вас до дома.

— Я могу и сама…

— Нет, — решительно сказал Турецкий. — Даю слово, что больше не буду к вам приставать. Я сам не знаю, что на меня нашло. Обычно я не такой.

— Верю, — улыбнулась Виктория Сергеевна. — Просто у вас плохой вечер.

— После встречи с вами я в этом не уверен. Ну что, идем?

— Идем.

Виктория Сергеевна вновь взяла Турецкого под руку, и они продолжили путь.

Спустя полчаса они подошли к дому Виктории Сергеевны. Прощаясь, Турецкий пожал ей руку и сказал:

— По-моему, сегодня вечером у меня появился новый друг.

— Дай-то бог, — ответила она. Затем быстро поцеловала Турецкого в щеку, махнула ему ладошкой, повернулась и через мгновение скрылась в подъезде.

Расставшись с Викторией Сергеевной, Турецкий достал сигареты и закурил. Затем посмотрел на освещенные окна дома и пробормотал:

— Сегодня я был близок к тому, чтобы изменить жене. Но этого не случилось.

Если бы кто-то спросил Турецкого, рад он этому или нет, — он бы не смог ответить твердо.

К тому моменту, когда Александр Борисович пришел домой, Ирина уже спала. Утром они не разговаривали, но по смягчившемуся взгляду жены и по тому, как вздрагивали ее веки, когда они встречались глазами, Турецкий понял, что прощен. Однако делать первый шаг к примирению он не спешил. В конце концов, не он первый это начал!

Виктории Сергеевне Турецкий позвонил с работы.

— Старший лейтенант Филиппова, — услышал он в ответ.

— Виктория Сергеевна, это Турецкий. Я…

— А, Александр Борисович! Как добрались до дома?

— Благополучно. Я…

— С женой помирились?

— Почти.

— Ну и славно!

Александр Борисович набрался духу и сказал:

— Виктория Сергеевна, я хотел перед вами извиниться. Не знаю, что на меня нашло. Просто наваждение какое-то…

— Не стоит, — перебила его Виктория Сергеевна. — Но если это для вас так важно — считайте, что извинения приняты.

— Спасибо!

— Не за что. Это все, что вы хотели мне сказать?

— В принципе да.

— Ну тогда всего вам хорошего. Если что — звоните! Пока!

Все, короткие гудки. Некоторое время Турецкий держал трубку в руке, рассеянно глядя на телефон. Затем с едва заметной мужской горечью пробормотал «все-таки жаль…» и решительно брякнул трубку на рычаг.

Жизнь продолжалась.