Надежды маленький оркестр

Дождь шел третьи сутки. Именно шел, медленно, вразвалочку, шел и шел не останавливаясь. Влагой прониклось все кругом: земля, деревья, казалось, что даже асфальт и стены домов впитали в себя холодную, грязную жижу. Водяные облака обволокли все небо и выдавали порциями то мелкий колючий, словно сыпавшийся через сито дождь, то крупные капли, булькающие в лужах. Прохожие в мокрых одеждах, с сумрачными лицами торопливо двигались навстречу друг другу, цепляясь зонтиками. Только одна женщина шествовала по середине тротуара без зонта, без головного убора, в длинном, хлопающем по ногам мокрыми полами пальто. Черные, с явной проседью волосы, зачесанные назад и уложенные в старомодный валик, покрылись мелкими серебристыми дождевыми каплями, тушь крупинками рассыпалась вокруг ресниц и расплылась, залегая вдоль морщинок. Промокшие ботинки хлюпали по лужам, которых женщина не замечала. Крупное, с яркими чертами лицо было мокрым то ли от дождя, то ли от слез. Женщина шмыгала носом, поджимала губы, прищуривала глаза, стараясь не разрыдаться окончательно. День сегодня, мягко говоря, не задался!

Открыв глаза в шесть часов утра, Надежда сразу засомневалась, какому сегодня чувству отдать предпочтение: радости или печали. С одной стороны, у нее был день рождения и надо бы радоваться, с другой, ей стукнуло уже сорок пять, и чему ж тут радоваться?

Накануне вечером старший сын объявил им с мужем о своем намерении жениться. На просьбу отложить свадьбу на несколько месяцев, пока они рассчитаются хотя бы с одним кредитом, ответил полным непониманием проблемы. Еще, как назло, в работе у Надежды наступила черная полоса, за последние пять лет службы в агентстве недвижимости такой откровенный штиль на рынке был второй. Радоваться бы женитьбе сыночка, да денег нет купить антураж в дополнение к этой радости. Надо же, жизнь какая двойственная! Хоть плачь и смейся в одно время. Муж тоже с утра напомнил о приятном:

- В сорок пять баба ягодка опять, - и добавил: - Ягодка - то очень крупная - арбузик.

На просьбу купить продуктов к праздничному столу демонстративно вывернул карманы, высыпав на пол горстку медяков. Все, праздник начался с утра! Потом пошло по накатанной дорожке.

В восемь часов в поисках нужной квартиры на продажу, она уже клеила на подъездах домов объявления. Когда была приклеена последняя бумажка, позвонил дорогой клиент и, оказалось, что напрасно она бродила под дождем, мужчина уже выбрал квартиру в другом агентстве. В БТИ, куда она добралась к десяти часам, объявили, что справка, которую она заказывала, не готова, заболел специалист. С одиннадцати до часу дня Надежда показала семейной паре пять квартир, причем в разных районах города. За это ее высадили в пригороде и попросили добраться обратно на автобусе, недвусмысленно намекнув, что она должна клиентам за бензин. В результате: куча проделанной бесполезной работы, за два месяца ни одной сделки, последняя тысяча в кармане, на которую в день рождения ни выпить, ни закусить, и окончательно испорченное настроение.

Слезы капали по лицу, как осенний дождь, без остановки. Телефон заорал из сумки как сумасшедший. От неожиданности Надежда вздрогнула и, начала лихорадочно перебирать в бауле, ставшем еще тяжелее от дождя, содержимое. С трудом отыскав среди бумаг орущее чудо техники, она услышала знакомый голос, и надежда на радость вспыхнула в душе. Ну, наконец, повезло! Звонил давний знакомый, можно сказать, друг, настоящий «морской волк» из далекого города Владивостока. Надежда облегченно выдохнула. Эдик никогда не забывал поздравить ее с днем рождения, говорил много приятных слов, его звонки всегда были как бальзам на рану. Надежда забежала под навес у магазина и приготовилась ловить радость полной грудью. После нескольких дежурных поздравительных фраз Эдик, видимо, пожелал пошутить:

- Ну, что, «черный риэлтор», какую по счету бабушку закопала? За сколько тысяч долларов виллу на Канарах купила?

От этой сногсшибательной шутки у Надежды действительно подкосились ноги. Ухватившись за перила, она кое-как удержалась на ступеньках крыльца. Голос в трубке еще веселился, а Надежда уже кричала в нее, всхлипывая и растирая свободной рукой по лицу тушь:

- Идиот! Чтобы я тебя больше не слышала! Что б ты пропал в Бермудском треугольнике!

Отдышавшись от крика, Надежда оглянулась по сторонам. Несколько любопытных прохожих замерли на полпути и, стоя поодаль от, на вид, ненормальной женщины, вслушивались в ее речь – песню, не предназначенную для ушей интеллигентных граждан. Надежда повернулась лицом к витрине магазина и дрожащей рукой стала листать телефонную книгу, наконец, появился номер мужа. Он должен приехать на обед. Наверное, сейчас было бы проще бросить чертову работу, пойти домой, поплакать у дорогого на плече и начать готовить праздничный ужин из продуктов, которые есть. Независимо от ее желаний и возможностей гости все равно припрутся, юбилей ведь! Трубку долго не брали, потом в ней скрипнуло, зашуршало, и сонный голос полушепотом ответил:

- Слушаю.

- Ты дома? – спросила Надежда.

- А что, не заметно? – ответили ей вопросом.

- Тогда подогрей борщ и котлеты, на плите в кастрюле макароны, я через десять минут буду дома.

- Хорошо, - ответили растерянно, - а кто это?

И тут только Надежда сообразила, что не туда попала. Закинув со злостью трубку в глубину огромной сумки, похожей на сумку почтальона, она побрела в сторону офиса. Внутри ботинок зачавкало, ногам стало холодно, почувствовался холод и в спине, пальто ведь промокло. Но зонта все равно нет, она его забыла на скамейке в БТИ, а когда вспомнила и вернулась, ее любимый индийский зонтик, который служил лет пятнадцать всей семье, «сделал ноги». И нужно же было этому случиться именно сегодня!

Впереди замаячило крыльцо родного офиса, даже на душе потеплело, через минуту она наденет туфли, выпьет горячий чай, и все будет замечательно. Телефон запел, поломав мечте крылья.

- Ивановна, ты вчера просила мою жену сделать у нотариуса бумагу, мы готовы. Только жена нездорова. Сама приезжай за ней.

Надежда остановилась в раздумье. Прохожие обходили мощную фигуру, неожиданно преградившую им путь, ворча или сердито косясь на нее. Можно сделать в сторону офиса три спасительных шага, а можно поймать такси и помчаться за клиенткой в Заречный микрорайон. Через пять минут Надежда сидела в машине, растирая озябшие руки.

На стук никто не отозвался. Надежда осторожно заглянула в приоткрытую дверь дома. В центре комнаты на табурете сидел ее клиент Василий и парил ноги в тазу, подливая из чайника кипяток.

- Ивановна, - обрадовался хозяин, - заходи, забирай это чучело и вези, в спальне она лежит, готовая.

Надежда отодвинула шторки. На большой семейной кровати лежала женщина в куртке, в шапке и в сапогах. Из - под задравшейся юбки торчали коленки с перекрученными колготками, обеими руками она заботливо обнимала дамскую сумочку.

- Василий, что с ней? Она жива?

- Живее всех живых, только пьяная. Я ж тебя предупреждал, она уже две недели так болеет, а ты согласие, согласие. Не могу я уследить за ней, сам уже три дня трезвый, а она никак, организм слабее, женщина, понимаешь?

- Василий, сделку остановят, и деньги вернуть заставят, ты это понимаешь?

- У-у-у, денег тю-тю, мы погуляли, а остальное зять забрал…

Надежда схватилась за голову.

- Тогда выбирайся из таза, и понесли твою разлюбезную в такси.

- Я не могу, - запротестовал Василий, - делаю процедуру, - врачиха велела парить ноги, у меня сосуды плохие.

Надежда махнула рукой и направилась к кровати. Она долго трясла и толкала мирно похрапывающую женщину, наконец, ее труды увенчались успехом, Зойка открыла глаза и стала подниматься с кровати. У порога она остановилась, прохрипела:

- Бутылку возьми.

- Я тебе возьму, - возмутилась Надежда.

- Да с водой, че ты сразу.

Надежда сунула себе в баул минералку и наклонилась, застегивая сапоги. Мимо нее что - то пролетело и грохнулось на пол. Василий зычно заржал.

- Надо было к притолоке ее прислонить, оплошала ты, Ивановна, теперь ее не поднимешь.

Но Зойка, стоя на карачках, самозабвенно работала над собой, пытаясь встать на ноги.

Водитель такси, тихо матерясь, уложил Зойку на заднее сидение и, зло зыркнув на Надежду, проговорил:

- Ты пятисоткой не отделаешься, а если она там…, понимаешь, то тысячу возьму.

- Куда деваться, - ответила Надежда, - работа такая.

Минут двадцать Надежда уговаривала нотариуса не обращать внимания на болезнь клиентки, потом ловила икающей и качающейся от ветра на остановке Зойке такси в обратный путь, потом брела снова под дождем. Сапоги почти высохли прямо на ногах, а спине было уже жарко.

Впереди снова показалось крыльцо родного офиса. Надежда опустила руку в карман пальто, там что – то захрустело, достала - деньги, тысяча рублей, ничего себе подарок! С прошлой недели еще лежат, она про них забыла. Покопалась в кошельке, там еще от грабителя – таксиста триста рублей осталось. Рядом с офисом салон красоты, гулять так гулять!

Город цвел огнями, когда Надежда вышла из парикмахерской. Дождь завершил свое мокрое дело, забрал все тучи и побрел в сторону поселка Антипино. Там еще виднелись серые мохнатые клочья облаков. Остальное небо было похоже на прекрасную восточную ткань. На ярко-синем фоне пробивались сквозь полупрозрачную пелену искорки далеких звезд.

Солидная фигура Надежды плыла по тротуару в своем длинном черном пальто, с перекинутой через плечо бахромчатой ярко - зеленой, под цвет глаз, шалью. И над всем этим великолепием гордо возвышалась ярко рыжая голова, облаченная в стильную короткую стрижку. Прохожие невольно оборачивались в ее сторону, а она думала: «Красавица, ни дать, ни взять! А не нажарить ли мне гостям картошечки и не достать ли с антресоли помидорчики, бог не выдаст, свинья не съест!» Она снова включила телефон, и он тут же зазвонил:

- Надежда Ивановна, это Станислав. Я еду к вам в офис. Решил купить ту квартиру на Профсоюзной, вы сможете подойти?

- Я на месте, подходите, извините, у меня второй телефон звонит.

Молчавший целый день второй телефон заливался соловьем, потом, откашлявшись, выдал:

- Надежда, узнала, молодец, я тебе давно не звонил, ты как Македонский, всех по именам помнишь, завтра буду в Тюмени, готовь две доли в «Партнере», убедила, че смеешься? Сама говорила – время покупать!

Положив в сумочку телефон, Надежда, не стесняясь, размашисто перекрестилась и прошептала:

- Спасибо тебе, Господи, не пропал мой скорбный труд. Поперло!

Часам к десяти вечера, подходя к своему дому, Надежда поймала себя на мысли, что забыла про день рождения. Посмотрев на ярко расцвеченные всеми имеющимися в наличии огнями окна своей квартиры, она проворчала себе под нос:

- Надо же, везде свет горит, никто не думает, что за него платить нужно! Сейчас вы у меня получите!

Она минуты две звонила, никто не открывал, уже и волнение подступило комом к горлу, но дверь вдруг распахнулась - и заиграла лихая музыка. Посреди зала расположился целый оркестр: барабанщик, гитарист, трубач – все друзья молодости. Подруги по бывшей работе в музыкальной школе Анюта и Ирка играли на домре и фортепиано. Младший сын Борис растягивал меха аккордеона, старший Володька одной рукой обнимал невесту, а во второй руке держал бубен, стучал им по коленке и орал со всеми вместе:

- Умчитесь прочь, мои печали,

И, в даль счастливую маня,

Махни крылом цыганской шали,

Шальная молодость моя.

Шальная молодость моя!

Надежда оглядывала давно не виданную в полном составе компанию их веселой молодости, своих детей и родственников, неизвестно как поместившихся в небольшой квартирке, накрытый стол и не удивлялась. У каждой надежды есть свой оркестр.