Помимо нашей способности к суждениям мы обладаем еще и

нашим /мнением/ о нашей способности судить.

Ты хочешь, чтобы тебя оценивали по твоим замыслам, а /не/

по твоим действиям? Но откуда же у тебя твои замыслы? Из твоих

действий!

Только несгибаемый вправе молчать о самом себе.

Мы начинаем подражателями и кончаем тем, что подражаем

Себе, -- это есть последнее детство.

"Я оправдываю, ибо и я поступил бы так же -- историческое

образование. Мне страшно! Это значит: "я терплю самого себя --

раз так!"

Если что-то не удается, нужно вдвое оплачивать помощь

Своему помощнику.

Наши недостатки суть лучшие наши учителя: но к лучшим

Учителям всегда бываешь неблагодарным.

Наше внезапно возникающее отвращение к самим себе может в

Равной степени быть результатом как утонченного вкуса, -- так и

Испорченного вкуса.

Лишь в зрелом муже становится /характерный признак семьи/

Вполне очевидным; меньше всего в легко возбудимых, импульсивных

юношах. Прежде должна наступить тишина, а /количество/ влияний,

Идущих извне, сократиться; или, с другой стороны, должна

значительно ослабеть /импульсивность/. -- Так, /стареющим/

народам свойственна словоохотливость по части /характерных для

них свойств/, и они отчетливее обнаруживают эти свойства, чем в

пору своего /юношеского цветения/.

Всякое сильное ожидание переживает свое исполнение, если

Последнее наступает раньше, чем -- его ожидали.

Для очень одинокого и шум оказывается утешением.

Одиночество придает нам большую черствость по отношению к

самим себе и большую ностальгию по людям: в обоих случаях оно

Улучшается характер.

Иной находит свое сердце не раньше, чем он теряет свою

Голову.

Есть черствость, которой хотелось бы, чтобы ее понимали

Как силу.

Человек никогда не имеет, ибо человек никогда не /есть/.

Человек всегда приобретает или теряет.