Оказываем ему этим слишком много чести

Вначале ложь была моральна. /Утверждались/ стадные мнения.

Правдивый человек в конце концов приходит к пониманию, что

Он всегда лжет.

Кому нет нужды в том, чтобы лгать, тот извлекает себе

Пользу из того, что он не лжет.

"Нет сомнения, что верующие в эту вещь преуспевают во лжи

и обмане: следовательно, все в ней обман и ложь" -- так

Заключают верхогляды. Кто глубже знает людей, тот придет к

обратному заключению: "следовательно, в этой вещи есть нечто

истинное: верующие в нее выдают таким образом, сколь уверенно

Чувствуют они себя и сколь хорошей кажется им всякая наживка,

если только она заманивает кого-нибудь к этой вещи".

Толковать свои склонности и антипатии как свой долг --

большая нечистоплотность "добрых"!

Можно было бы представить себе высокоморальную лживость,

При которой человек осознает свое половое влечение только как

/долг/ зачинать детей.

Utile -- это лишь средство; его целью служит всегда

какое-то dulce: будьте же честны, господа дульсиарии!

/Каждый/ поступок продолжает созидать /нас/ самих, он ткет

Наше пестрое одеяние. Каждый поступок свободен, но одеяние

необходимо. Наше /переживание/ -- вот наше одеяние.

Стоит нам только на один шаг переступить среднюю меру

Человеческой доброты, как наши поступки вызывают недоверие.

Добродетель покоится как раз "посередине".

Иное существование лишено смысла, разве что оно заставляет

Нас забыть другое существование. И есть также опийные поступки.

Наши самоубийцы дискредитируют самоубийство -- не

Наоборот.

Мы должны быть столь же жестокими, сколь и

сострадательными: остережемся быть более бедными, чем сама

природа!

Жестокость бесчувственного человека есть антипод

Сострадания; жестокость чувствительного -- более высокая