Вот главная беда нашего времени. 8 page

Фома, как гласит предание, отправился с проповедью на восток, и дошел до Индии. В то время в Индии почитали около 330 тысяч божеств, и число их постоянно росло. И вот, в обществе, исповедовавшем многобожие, прозвучал призыв апостола уверовать в Единственного Истинного Бога, Который есть путь, и истина, и жизнь. Нетрудно представить реакцию местных жителей, особенно местных религиозных лидеров. Апостол поплатился за свою проповедь жизнью. Предание гласит, что он принял мученическую смерть в Мадрасе, городе, где родился ваш покорный слуга.

Итак, как отнестись к утверждению Иисуса: Я есмь Истина. Кто Он, Иисус из Назарета? И какое это имеет значение сейчас, спустя два тысячелетия после Его распятия? Очевидно, что ответ на первый вопрос автоматически определит ответ и на второй. Однако, прежде рассмотрим само понятие истины.

Унижение истины

Одним из печальных признаков нашего времени стало исчезновение самого понятия истины. Современный человек выступает как бы первопроходцем нравственной целины и пребывает в уверенности, что до него там не ступала нога разумного существа. Разумеется, что в таких условиях каждый создает удобную для него систему ценностей и не признает божественного нравственного абсолюта. Те же, кто дерзает верить в Бога, слывут людьми непросвещенными, далекими от "передовых идей эпохи". Само упоминание о главных вопросах бытия стало едва ли не неприличным: о таких вещах можно говорить разве что на похоронах или в кабинете у психиатра.

Ричард Рорти, считающийся одним из ведущих философов США, с гордостью ниспровергает авторитет собственной профессии. По его мнению, любой философ, претендующий на объективное понимание мира, просто "метафизический обманщик".

Хотелось бы спросить Рорти: считает ли он истинным свое отрицание истины или его позицию можно отнести к разряду "литературных приемов"? Представляется очевидным, что каждый из нас все же действует на основе определенных правил, которые считает истинными и неоспоримыми — в том числе и Рорти. Мы ничего не воспринимаем исключительно на веру, но сознательно или подсознательно оцениваем истинность утверждения. Отказаться от категории истинности невозможно.

Истина об истине

Перед тем, как перейти к апологетике христианства, необходимо решить две предварительные задачи. Первая заключается в том, чтобы определить процедуру установления истины для любой религии, вторая — в доказательстве абсолютности истины как таковой. Только после этого можно будет убедительно разрешить наш главный вопрос.

Позвольте предположить, что существует три критерия истинности утверждения: (1) состоятельность с точки зрения логики, (2) адекватность с точки зрения эмпирики и (3) приемлемость с точки зрения практики. Перечисленные критерии, будучи применены к системе взглядов, гарантируют высокую степень точности в установлении истинности или ложности ее постулатов. Таким образом, оценке на основе этих критериев должны подвергнуться все принципиальные утверждения христианства, индуизма, буддизма, ислама, атеизма и прочих мировоззрений. Мы, разумеется, вынуждены ограничиться лишь некоторыми из них.

Три названных критерия имеют, между тем, один недостаток, на который обратил внимание в своем труде по эпистемологии Норман Гейслер. Он указал, что некоторые философские системы способны удовлетворять названным критериям, но при этом быть ложными. Например, если согласиться с одной из предпосылок индуизма, то все учение становится истинным в соответствии с тремя названными критериями. Однако, если оценить предпосылку по другим критериям истинности, то становится очевидным неправомерность самого учения. Вот пример: одна из предпосылок индуизма заключается в том, что известный нам материальный мир не отличается от высшей и безличной реальности, называемой Брахман. Если согласиться с этим, то индуизм будет соответствовать критериям истинности, если же опровергнуть, то рухнет и все здание пантеизма.

Каким образом можно продемонстрировать ложность предпосылки о Брахмане? Можно указать на, по крайней мере, один принципиальный недостаток упомянутой концепции. Для его выявления потребуется два теста — так называемые "тест неотрицаемости" и "тест неподтверждаемости".

Суть первого теста в следующем. Возьмем феномен моего существования. Доказать его логически невозможно, но и отрицать его тоже нельзя. То есть, я не могу отрицать собственное существование, не подтверждая его тем самым. Неотрицаемость, таким образом, является критерием истинности. (В связи с этим я вспоминаю хрестоматийный диалог между преподавателем и студентом: "Почему я могу быть уверен, что существую?" — спрашивает студент на занятии по философии. "А кто, позвольте поинтересоваться, задает вопрос?" — отвечает преподаватель.)

Неподтверждаемость, с другой стороны — это тест на ложность утверждения. Например, утверждение: "Я не знаю ни слова по-русски" содержит внутреннее противоречие и поэтому является ложным. Оно ложно, поскольку говорящему известно, по крайней мере, шесть слов русского языка.

Теперь обратимся к индуистской концепции Брахмана. Люди, ее исповедующие, придерживаются такого мнения: "Бог существует, а я являюсь лишь иллюзией". Но это — классическое неподтверждаемое утверждение, следовательно, ложное.

Итак, эти два теста вдобавок к трем критериям, предложенным ранее, составляют весьма надежную пяти-частную систему определения истинности или ложности любых постулатов. Любой, кто всерьез утверждает, что истины не существует, противоречит сам себе, ибо отрицает истинность собственного утверждения. Истина существует независимо от частных точек зрения, и ее можно познать.

Таково первое соображение относительно процедуры анализа. Теперь перейдем ко второму.

Абсолютность истины

Многие современные критики христианства пребывают в серьезном заблуждении, полагая, что только оно претендует на обладание абсолютной истиной. Такой взгляд вызван, прежде всего, поверхностным отношением к вопросу, ибо при внимательном рассмотрении становится очевидно, что любое мировоззрение основано на утверждениях, воспринимаемых как истинные. Другими словами, любое мировоззрение эксклюзивно. Так, буддизм возник в результате отрицания двух фундаментальных постулатов индуизма (Будда отверг авторитет Вед, а вместе с ним и легитимность кастовой системы. Но кастовое членение общества было неразрывно связано с теорией реинкарнации, поэтому в качестве альтернативы было сформулировано буддистское учение о трансмиграции). Сикхизм, со своей стороны, отвергает как индуизм, так и буддизм, а бахаизм, воплощая идеал религиозного универсализма, предпринимает попытку объединить все религиозные системы в одну. На исключительность претендует мусульманство, эксклюзивность которого не только богословская, но и лингвистическая. По учению ислама, величайшим чудом Аллаха явился Коран, который можно воспринять адекватно только по-арабски. В переводе, считают последователи Магомета, он неизбежно теряет часть изначального смысла. К этому имеет смысл добавить, что для правильного восприятия Корана требуется не просто хорошее знание арабского языка, но понимание тончайших его нюансов. Что же касается атеизма, прежде всего воинствующего, то его исключительность проявляется в активном отрицании каких бы то ни было религиозных представлений. Остается признать: упрек, который любят бросать в лицо христианам их противники, в той же степени относится к ним самим.

Вопрос, таким образом, не в том, является ли та или иная система мировоззрения — теистическая, атеистическая, пантеистическая или иная — эксклюзивным носителем истины (этот вопрос решается адептами каждой из них положительно), а в том, насколько истинны их интерпретации четырех важнейших проблем человеческого существования: происхождения жизни, ее смысла, источника нравственности и смерти. Состоятельна ли эта интерпретация с точки зрения логики, эмпирики и личного опыта? Проходит ли она тест на неотрицаемость и неподтверждаемость? Требуется соблюдение и других условий: решения названных проблем должны соотноситься с реальностью, и решаться проблемы должны комплексно.

На основании сказанного можно сформулировать следующий принцип: истина абсолютна, и не может быть иной по определению. Именно на абсолютной и исключительной истинности Своих слов настаивал Иисус Христос во время Своего земного служения. Мы не находим у Него ни одного высказывания о возможной относительности проповедуемых Им принципов. Вопрос, следовательно, в другом: выдерживают ли Его высказывания проверку на истинность? Однако, перед тем, как перейти непосредственно к разрешению поставленного вопроса, позвольте привести пример из личного опыта в подтверждение моих выкладок относительно абсолютного характера истины.

И то и другое

Несколько лет назад мне довелось выступать с серией лекций о христианском вероучении перед аудиторией в Соединенных Штатах. Так случилось, что среди моих слушателей оказался университетский преподаватель философии, который сразу после лекции выступил с резкой критикой моих взглядов. Должен признаться, что ситуация выглядела бы безобидно, если бы со стороны моего антагониста не присутствовало сильное и отнюдь не скрываемое раздражение. Уходя с кафедры, он во всеуслышание предложил мне выступить на следующий день с рассказом на тему "Почему я не индус". В его словах прозвучал намек на мое своего рода религиозное дезертирство. Любопытно, что сам он, белый американец, признал себя адептом мистического восточного мировоззрения. Это, впрочем, не ассоциировалось у него с дезертирством. Я предложил вернуться к обсуждаемой теме. Мой противник, однако, не желал уступать: "Выступите на эту тему, а я приведу сюда своих студентов и они камня на камне не оставят от ваших аргументов!" — запальчиво проговорил он. В его полемическом задоре становилось все больше огня, и, видя людей, собирающихся вокруг нас в предвкушении гладиаторского боя двух философов, я предложил следующее. Почему бы ему не привести своих воспитанников на лекцию, где я буду рассказывать о своих христианских взглядах? "В конце концов, — добавил я, — из нее будет понятно и то, почему я не индус". Он согласился.

В назначенный день он действительно явился в зал с несколькими учениками. Посматривая на него с кафедры, я отмечал, что оппонент нервничает. Возможно, этому способствовала выбранная мной тактика: в ходе лекции я уделял особое внимание фундаментальным законам логики и понятию реальности, что крайне противоречиво осмысляется в индийской философии. Сначала я обосновал закон непротиворечивости, в соответствии с которым никакое утверждение, содержащее в себе неразрешимое противоречие, не может являться истинным. Потом я перешел к критике многочисленных положений индуизма, противоречивость которых не отрицается даже сторонниками этого вероучения. В таком случае, сделал я вывод, если закон непротиворечивости верен, индуизм является ложной системой. До сегодняшнего дня индуизм существует между двумя противоположными полюсами — теизмом (вера в личностное божество) и монизмом (вера в безличностную сверхъестественную реальность). Это приводит к тому, что все большее число индусов склонно видеть в индуизме не религию, а особую культуру; в противном случае, им сложно объяснить его противоречия.

Представьте, что вы повстречались со мной и моей женой на улице и говорите: "Здравствуйте, мистер и миссис Захариас. Слышал, вы ожидаете пополнения в семье?" Если в ответ на поставленный вопрос я отвечу "да", а моя жена "нет", это будет классическое противоречивое утверждение. Вы можете попытаться разрешить его — предположив, к примеру, что со мной не миссис Захариас или что она еще не поделилась со мной радостным известием — но если ни одно из ваших предположений не окажется верным, то наш ответ является ложным, поскольку содержит внутреннее противоречие. Закон непротиворечивости — это главнейший закон логики, на основании которого мы судим об истинности, но, как ни странно, именно его намеревался оспорить мой оппонент.

В конце лекции он бросил мне в лицо следующее обвинение: "Вы критикуете восточную философию потому, что не понимаете восточное сознание!" После тех слов даже его ученики невольно заулыбались — очень уж забавно слышать это из уст стопроцентного американца по отношению к индийцу. Не желая направлять разговор в комическое русло, я предложил встретиться с ним за обедом, чтобы обсудить наши разногласия в более подходящей остановке.

Когда мы встретились на следующий день, он сразу перешел к делу: "Главная проблема в том, что вы не понимаете логики восточного человека", — повторил он свой вчерашний тезис. "В таком случае объясните мне", — предложил я. Он согласился и объявил, что существует два типа логики — черно-белая ("либо/либо") и диалектическая ("и то, и другое"). В черно-белой логике центральное место занимает понятие противоречия, в соответствии с которым можно сказать, что если одно утверждение истинно, то противоположное ему должно быть ложным. С этим я согласился. Кроме того, продолжил преподаватель, именно черно-белая логика свойственна западному мышлению. С этим я уже согласиться не мог. "Напротив этого пункта я не стал бы ставить плюс", — сказал я, имея в виду конспект, по которому он вел со мной беседу. Я знал, что рано или поздно он будет вынужден отказаться от этого положения.

Затем он перешел к диалектическому методу познания, основанному на совмещении противоположностей. Гегель воспользовался им, чтобы выдвинуть идею единства противоположностей (тезис + антитезис = синтез); Маркс на его основе создал теорию бесклассового общества, к которому движется современное общество, разделенное на работодателей и работников. (Как известно, бесклассовое общество, несмотря на множество попыток, так и не удалось создать.) Затем мой друг-философ довольно долго пытался доказать, что именно диалектический метод является предпочтительным в деле установления истины.

"Итак, д-р Захариас, — сказал он в заключение, — если один индуист утверждает, что Бог личностен, а другой, что он — безличностен, это не должно нас смущать. А смущать нас должно то, что вы, будучи восточным человеком, судите о том, что вам близко и знакомо, как житель Запада. Вы находите в индуизме противоречия, но они существуют в нем только с точки зрения западного сознания".

Мой оппонент был отчасти прав. В восточном мистицизме действительно существует тенденция примирять все религиозные воззрения как отражающие разные стороны некой великой истины. Так, известный индусский философ д-р Радхакришнан, бывший одно время президентом Индии, утверждает, что можно исповедовать ислам, христианство или буддизм, а то и просто не верить в Бога, и оставаться при этом индусом. Но не следует преувеличивать значения таких заявлений. Индуизм — эксклюзивная система представлений, которая не может, оставаясь самой собой, раствориться в исламе или христианстве. Сам Радхакришнан не раз признавался, что "слишком широко раскрыл объятия" для других мировоззрений, и что это может нанести индуизму непоправимый вред.

К тому же, популярный индуизм совсем не то же самое, что классический. В рамках последнего идеи дебатируются по методу Сократа, то есть на основе признания противоречия. Так великий индусский философ Шанкра предлагал своим оппонентам опровергнуть его утверждения, а если они не могли этого сделать, то должны были признать себя побежденными.

Утверждение может быть непротиворечивым, но ложным, например: по дороге едет красная машина. В самом утверждении нет ничего противоречивого, но оно все-таки ложное (дорога пуста). С другой стороны, если утверждение неразрешимо противоречивое — как, например, выражение "квадратный круг", — то оно не может быть истинным. Именно на этом соображении основывается моя уверенность в ложности атеизма: безбожие, как философская система, исполнено неразрешимых противоречий.

Нам предстоит исследовать утверждения Иисуса Христа на предмет истинности. Но перед этим я хотел бы напомнить: это не просто проверка отвлеченной философской системы; результат ее, если он окажется положительным, призван кардинальным образом повлиять на мировоззрение человека.

Глава 13. Человечество перед выбором

Приступая к исследованию основополагающих христианских доктрин, давайте, прежде всего, обратимся к учению о человеке, а конкретнее, о человеческой природе. Оно во многом определяет своеобразие христианства и отличает его от других мировых религий. Понимание человеческой природы находит свое отражение в организации общества. Чтобы убедиться в этом, обратимся ко взглядам на человеческую природу таких видных философов, как Руссо и Паскаль. Мы убедимся, что они приходят к диаметрально противоположным результатам.

Мастер ораторских эффектов и парадоксальных изречений, Жан-Жак Руссо открывает свое знаменитое произведение "Общественный договор" следующими словами: "Человек рождается свободным, но всегда пребывает в оковах". Руссо считает человека по природе добрым, но не видит торжества этого добра в жизни. Такое понимание человеческой природы привело Руссо к выдвижению идеи создания идеального государства через раскрытие природной человеческой доброты. Одновременно, философ предлагал активно преображать природу. Его ожиданиям, однако, не суждено было сбыться, и причина этого проста: Руссо ошибся в исходном постулате. Подобно тому, как мечты поэтов-романтиков начала XIX о "возрождении человека" разбились о суровую реальность Наполеоновских войн, так и все попытки создать общество, основанное на "природной доброте", провалились.

Блез Паскаль, напротив, трезво оценивая природные данные человека, писал по поводу чрезмерного оптимизма гуманистов:

"Напрасно человек надеется найти лекарство от всех несчастий в самом себе! Знания должны открыть, что не в нас источник добра и истины. Философам не ведомо, что такое истинное добро и какова истинная природа человека. Как же могли они избавить нас от болезни, которой сами не понимают? Главный наш недуг — гордость, отделяющая нас от Бога, и чувственность, приковывающая нас к земле. Если философы и говорили о Боге, то только затем, чтобы польстить человеческой гордости, чтобы мы думали, что являемся Его отражением. Другие же убеждали, что человек подобен зверю и ему надлежит искать добра в похоти — уделе диких животных".

Кто же прав — Руссо или Паскаль? Какова человеческая природа на самом деле? Иисус учил, что человек склонен к гибельному своеволию. Руководствуясь только своей волей и не признавая божественного авторитета, человек неизбежно восстает против миропорядка и в конце концов оказывается в трясине греха.

Любое действие начинается с волеизъявления, и если воля зла, добра не жди. Учение Христа о человеческой греховности все чаще отрицается как "догма, мешающая реализации человека". И все-таки именно в пользу библейского взгляда на сущность человека свидетельствуют изложенные ниже анекдоты.

Австралия, как известно, была местом ссылки английских преступников. Часто этим объясняют незавидное состояние современного австралийского общества. О недобросовестности и скрытности австралийцев рассказывают немало анекдотов, например следующий:

Два австралийца появляются у врат рая, чем немало удивляют ангела-привратника: уж кого-кого, а австралийцев он никак не ожидал увидеть! Попросив их подождать, ангел направляется за советом к апостолу Петру — впускать ли вновь прибывших или нет. Апостол Петр решает сам побеседовать с пришедшими. Однако, возвратившись вместе с ангелом ко входу, он уже не застает там австралийцев — равно как и золотых райских врат!

Из анекдота видно, что люди осознают свою природную греховность, несмотря на то, что иные философы ее отрицают. Ослепленные достижениями технического прогресса, мы готовы поверить во всесилие человека и объявить истину о грехопадении вымыслом, но сама жизнь — языком газетных заголовков, журнальных статей и, как это ни странно, анекдотов — опровергает нас.

Второй анекдот мне нравится еще больше первого. Его герои — два брата-бизнесмена, которые придерживаются в деловых отношениях только одного принципа: зарабатывать деньги любой ценой. В своем городе братья были известны как отъявленные мошенники. Но тем не менее, им удалось преуспеть в делах и скопить немалое состояние. И вот один из братьев внезапно умер. Оставшийся в живых брат сказал священнослужителю: "Я вам отлично заплачу, но вы должны оказать мне небольшую услугу. Я хочу, чтобы в своем прощальном слове вы назвали его святым". Будучи прагматиком и нуждаясь в деньгах для ремонта здания церкви, служитель согласился.

На похороны пришли многочисленные "партнеры" покойного по бизнесу, то есть люди, которых братья не раз обманывали и обкрадывали. Не догадываясь о заключенной сделке, пришедшие искренне надеялись, что хотя бы теперь, перед лицом смерти, правда о покойном прозвучит во всеуслышание. И вот служитель обращается к собравшимся:

"Человек, лежащий перед нами в гробу, был отъявленным негодяем, — говорит он. — Он лгал, крал, подкупал и обманывал — и все без малейшего зазрения совести. Ему многие обязаны крушением надежды и разорением. Думаю, большинство из присутствующих здесь знают об этом не понаслышке. Одним словом, покойный запятнал себя всеми мыслимыми и немыслимыми грехами. Однако по сравнению со своим братом, он был святым".

Я "опробовал" этот анекдот на конференции в Амстердаме, где присутствовало более 10000 человек со всех уголков земного шара. Должен признаться, что реакция у всех делегатов была одинаковой: они от души смеялись. Над чем же смеются люди, когда слышат такие анекдоты? Лишь отчасти над их персонажами, а в основном — над самими собой, ибо, с одной стороны, мы все хотим преувеличить свою святость, а с другой, осознаем (хотя бы в глубине души) собственную греховность.

Библейское значение слова "грех" шире современного. По-гречески слово "грех" означает не просто "нарушение запрета", но буквально "промах, попадание мимо цели". Мимо какой цели промахивается человек? Человек попадает мимо своего предназначения, мимо святости, предписанной ему от сотворения мира Богом.

В связи с темой греховности мне всегда вспоминается поразительная исповедь Малькольма Маггериджа, часто упоминаемого мной на страницах этой книги. Находясь по журналистским делам в Индии, он однажды вечером вышел искупаться в реке. Спустившись к воде, Малькольм заметил, что у противоположного берега купается женщина из соседней деревни. В тот же миг его словно пронзило искушение. До сих пор на протяжении всей жизни ему как-то удавалось подавлять соблазны и сохранять верность жене, но в этот раз он был побежден. Бросившись в воду, Малькольм стал яростно работать руками, словно пытаясь уплыть от собственной совести. Чем ближе он был к женщине, тем больше наводняли его ум видения запретных наслаждений... Однако оказавшись от женщины в нескольких метрах, Малькольм пережил такой шок, который вмиг развеял все его сластолюбивые мечтания. "Это была отвратительная старуха... с обвисшей морщинистой кожей, хуже того, со струпьями проказы по всему телу… Это существо улыбнулось мне, обнажив беззубый рот". Содрогнувшись, Малькольм пробормотал: "Что за мерзкая прокаженная!", и тут же его осенила мысль: нет, не женщина страдала проказой, а его, Малькольма Маггериджа, сердце.

Учение о греховности человеческой природы — одно из главных учений Христа. В истинности его не так уж трудно убедиться. Если внимательно вглядеться в свое сердце, то можно увидеть там и зависть, и злобу, и всевозможные похоти. Греховность — не просто минутная слабость человека, но состояние его сердца, с которым он вынужден постоянно бороться. Священное Писание называет это качество человека "греховностью плоти".

Догмат о грехе многие хотели бы предать забвению, и это неудивительно. Он не позволяет человеку пребывать в состоянии сладкого заблуждения относительно себя, призывает его к покаянию. Отказ от этого догмата означает отказ от единственно правильного ответа на многие загадки современности. Например, недавно мне попала в руки статья о Холокосте, автор которой — весьма авторитетный историк. Ее содержание показалось мне очень характерным: в качестве объяснения геноцида еврейского народа выдвигались многочисленные теории: неэффективность германской экономики, несправедливость Версальского договора, приход к власти всесильного демагога… Но ни слова ни говорилось об испорченности человеческого сердца, ставшей подлинной причиной преступлений, не объяснимых иными способами. Г. Честертон однажды сказал, что есть только одно положение тела, при котором человек твердо стоит на ногах, во всех других он падает. Если мы, как цивилизация, не вернемся к учению о человеческой греховности, то не сможем обрести единственное "правильное положение". Необходимо помнить, что социальная несправедливость, нищета и болезни — не худшее из последствий греха. Куда страшнее, по учению Христа, оскудение любви, утрата идеалов, порабощение духа плотским началом.

Если христианская концепция греха по-прежнему кажется вам неубедительной, и вы, в духе современных теорий, не видите необходимости ограничивать человеческую свободу, предлагаю вам мнение профессора Хобарда Моурера, бывшего президента Американской Ассоциации Психологов, преподавателя крупнейших университетов мира:

"На протяжении нескольких десятилетий мы, психологи, считали проблему греха и моральной ответственности своего рода пережитком прошлого, и видели в освобождении человека от власти этих понятий свое предназначение. Но в дальнейшем обнаружилось, что понимание греха как болезни и, следовательно, снятие с человека ответственности за него, наносит вред личности. "Свободный" от совести человек утрачивает ощущение своего "я", причем на самом глубинном у ровне. Мы, наконец, должны осознать то первостепенное значение, которое имеет моральная ответственность для психического здоровья человека".

Подобное признание из уст человека, меньше всего желавшего, чтобы его заподозрили в симпатиях к христианству, заставляет задуматься. Нравственность действительно играет важнейшую роль как в жизни отдельного человека, так и целого общества. Пренебрежение ею приводит к отчуждению от Бога, ближнего, а нередко и от самого себя.

Всеобщий предрассудок

Выводы, которые общество должно сделать из христианского учения о грехе, многочисленны. В частности, оно может помочь обществу в решении одной из самых наболевших проблем — проблемы расизма и национализма.

Принято считать, что расизм — это сугубо американская болезнь, и отчасти это верно: Америка действительно жестоко страдает от этого недуга. Однако куда бы мы ни бросили взгляд — на Европу, Африку или Азию, мы видим, что в основе большинства конфликтов лежит национальная или расовая неприязнь. Например, в Индии, где терпимость ко всему и вся возводится в принцип, тем не менее, существует давняя и прочная вражда между южанами и северянами. Одна из ее причин — различие в цвете кожи.

Однажды на своей пресс-конференции негритянский теннисист Артур Эш, зараженный вирусом СПИДа, признался:

"Как ни ужасно носить в себе смертельный вирус, это ничто по сравнению с теми унижениями, которые мне довелось пережить из-за цвета кожи".

Задумайтесь над трагичностью этих слов! Человек признается, что медленное умирание для него не страшнее отношения к нему людей!

Проблема национализма уходит корнями в далекое прошлое. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить евангельский рассказ о встрече Христа и самарянки у колодца Иакова. Христос обратился с просьбой к женщине, принадлежавшей к "нечистому" племени, с представителями которого у израильтян считалось недопустимым даже есть за одним столом. Одним этим Спаситель вернул бедной женщине чувство собственного достоинства и расположил ее к Себе. Можно предположить, что изменилось и отношение женщины к израильтянам в целом, то есть был преодолен разделявший народы барьер. Но если преодоление и произошло, то только благодаря примирению женщины со Христом, истинным Богом. Это указывает единственный верный путь преодоления вражды между людьми: через примирение всех с Богом.

Мы же, напротив, предпринимаем усилия в противоположном направлении — пытаемся примирить людей вне Бога. И чем можем мы похвастать? Разве удалось искоренить всевозможные предрассудки, разве остановили мы бесчисленные конфликты? Мы надеемся достичь мира и благоденствия с помощью мудрых законов, но они "не работают", и это неслучайно. Законы рассчитаны на "доброго" человека, а человек склонен к греху, и если не учитывать этого, то не стоит рассчитывать на успех. Победить грех без помощи Бога невозможно. Только Он в силах исцелить человеческое сердце от пороков.

Врожденное достоинство

Является ли человеческое достоинство чем-то относительным или оно имеет непреходящую ценность? Христианское учение отвечает на этот вопрос однозначно: человек от рождения наделен достоинством, отнять которое у него не может никто и ничто. На чем оно основано? На том обстоятельстве, что человек был создан Богом по Своему образу и подобию. Это придает каждому человеческому существу особую ценность — независимо от расы и пола. В этом нельзя не увидеть твердое основание для преодоления расизма и национализма. Атеизм, напротив, не предоставляет такого основания, ибо не видит в человеке Божьего образа.

Известно, что грех отчасти исказил образ Божий в человеке. Восстановить человеческое достоинство можно только посредством борьбы с грехом. Но, как мы знаем, далеко не все желают "этого. Отсюда и слова Христа: "Но вы не хотите придти ко Мне, чтобы иметь жизнь" (Ин. 5:40). Мы находимся в отчаянном положении (Мк. 7:21), но выход из него — не через улучшение экономики или социальных отношений. Он — в возвращении к Богу и в победе над грехами, свившими гнездо в нашем сердце.