Перемены

Pov Леа.

Сегодня было самое солнечное и тёплое утро за долгие недели. Это была середина августа: жара, пляж, море любви и позитивных эмоций. Я была счастлива как никогда. Старалась запомнить каждое мгновение такого странного и неоднозначного лета.

- Леа, ты идёшь? - я почувствовала, как его тёплая ладошка обхватила мои пальчики и нежные губы коснулись щеки.

- Да, сейчас! – быстро проговорила я, прогоняя грустные воспоминания, – Куда мы отправимся сегодня?

- Может, весь день проведём здесь? На пляже? – предложил парень.

- Отличная идея, – я заглянула в эти потрясающие фиолетовые глаза и мило улыбнулась, – Киро, я так счастлива!

- Я тоже, – вдруг серьёзно произнес парень, – В этом вся прелесть любви…

- Хочешь сказать, что любишь меня? – кокетливо сверкая глазками, спросила я.

- А разве не заметно?

- А куда же тогда делся тот самовлюблённый Нарцисс, с которым я однажды познакомилась?

- Люди порой надевают маски, Леа, – так же серьёзно проговорил Киро, но тут же схватил меня на руки и, звонко смеясь, побежал в воду.
Я была счастлива, как никогда.

- Пап, мы приехали! – я бросила сумку на диванчик в гостиной и последовала на кухню, прекрасно зная, что в это время они с Симоной всегда вместе готовят ужин.

- Привет, дорогая, – мужчина нежно чмокнул меня в лоб и слегка обнял свободной рукой, другой он держал сковородку, в которой было что-то наподобие рагу. С его кулинарными способностями я никогда не знала точно, что же мы едим.

- Здравствуй, Киро, – сдавленно произнесла Симона, когда в кухню вошёл мой парень. Было видно, что женщине тяжело было крайне тяжело находиться с ним под одной крыше, но она ни разу не подала вида, что ей это не приятно. Я была одновременно ей благодарна и в то же время, мне было стыдно. Ужасно стыдно.

Гордон, отбросив сковородку в сторону, кинулся здороваться с парнем, которого он просто обожал. Я долго пыталась разгадать загадку его великой любви к Киро, но так и не смогла найти ни одной веской причины. Если только любовь ко мне... Хотя моего парня было просто невозможно не любить. Его прежний холод куда-то испарился, и он превратился в тёплого человека, который остался таким же жизнерадостным и живым. Порой, даже слишком живым. Его энергии должно было хватить, как минимум на троих человек.

- Пап, ну хватит, ты его задушишь! – я выдернула Киро из крепких объятий отца и сама прижалась к нему всем телом.

- Так бы сразу и сказал, что ревнуешь! – звонко засмеялся отец, на что я лишь мило улыбнулась.

Мои мысли снова относили меня в тот вечер, когда всё пошло не так.

Я задыхалась от собственной безысходности. Хватала ртом воздух, плакала, кричала. Но они не слышали меня. Их машина была уже далеко, но это не позволяло мне не слышать их голосов у себя в голове. Всего за пару секунд я потеряла брата и любимого, лишилась доверия отца и Симоны. У меня больше не было надежды. Я была потерянна и брошена. Совершенно одна.

Когда кто-то поднял меня на руки, отрывая от грязного асфальта, я уже не плакала. Лишь грудная клетка содрогалась от частого дыхания. Безнадёжно я пыталась поверить, что это всё не правда.

- Папа, прости, – едва ли слышно прошептала я и почувствовала такое необычное тепло внутри, что сердце невольно забилось быстрее. Я впервые назвала его отцом. И, кажется, он это тоже заметил.

После бессонной ночи никто больше не вспоминал об этом случае. Все делали вид, что ничего и не произошло. Через несколько дней жизнь вернулась в обычное русло. А когда через какое-то время раздался звонок в дверь, то я увидела на пороге счастливого Киро и поняла, что теперь всё точно наладится.
И наладилось, всё встало на свои места. Было только одно отличие – в доме больше не произносили Их имён, о Них не говорили при мне, Их голоса не раздавались в трубке по вечерам, и с каждым днём всё это становилось таким не реальным, что я начала думать, что Их вовсе никогда и не существовало. Но в один прекрасный день Они всё же позвонили Симоне. Назвали свой адрес и попросили, чтобы она хранила его втайне от всех. И она хранила. Лишь однажды уезжала на весь день, а когда вернулась, я впервые увидела, как она плачет. С тех пор я ненавидела себя, но поклялась во что бы не стало вернуть их обратно в семью и стать для них настоящей сестрой.