ГЛАВА I. Полковник Олкотт, откинувшись на спинку стула, с живейшим интересом просматривал письмо, которое было в его руках

Полковник Олкотт, откинувшись на спинку стула, с живейшим интересом просматривал письмо, которое было в его руках.

— А в этом что-то есть, – воскликнул он. – В Индии мы... сколько же?... чуть больше недели. А нами уже интересуется редактор "Пионера"!

— Это похоже на эпидемию, – последовал ответ с другой стороны стола, – а я-то полагала, у англичан имеется иммунитет к подобным вещам.

Приезд из Америки в Бомбей главных основателей Теософского Общества и в самом деле вызвал переполох среди образованных индийцев, однако английская община до сих пор проявляла по отношению к ним полнейшее равнодушие.

— Я полагаю, он англичанин? – добавил все тот же голос вопросительным тоном.

Красивые, изящные руки отложили нож и вилку, поскольку их обладательница мгновенно позабыла об аппетитном завтраке, который только что поставил перед ней Бабула – индийский мальчик-слуга.

Двумя другими персонами из собравшихся за столом к завтраку были мисс Роза Бейтс и м-р Эдуард Уимбридж, слушавшие этот диалог с живым интересом, но воздерживавшиеся от комментариев.

— Думаю, что да, – сказал Полковник, поглядев на подпись. Его зовут Синнетт. А. П. Синнетт. Он хотел бы познакомиться с прославленной мадам Блаватской.

— Возможно, он хотел сказать – "с пресловутой мадам Блаватской", – ответила дама. – Или он не
знает, что меня считают русской шпионкой?

Глаза Олкотта сверкнули.

— Об этом он не упоминает. Может, хоть он поможет нам опровергнуть эту сплетню. Мне кажется, "Пионер" – влиятельная газета, и даже правительство относится к ней с уважением.

Он поправил очки и опять углубился в чтение письма.

— Он говорит, что готов опубликовать интересные сведения о нашей миссии в Индии и что
особенно его интересуют те замечательные вещи, которые ты иногда делаешь.

— Ну, не такая уж я и замечательная, – решительно возразила мадам Блаватская, – и если он полагает, что я намерена представить его своему Боссу1, то он ошибается.

Через несколько мгновений, в течение которых Полковник продолжал молча читать письмо, она вновь устремила на него свой необычайно острый, гипнотизирующий взгляд.

— А что он еще пишет?

На типично американском лице Олкотта расцвела довольная улыбка.

— Я знал, что ты спросишь.

— Вот еще!

— Ладно, Маллиган! – великодушно согласился Олкотт, использовав при этом прозвище, которым он наградил ее еще в Нью-Йорке2. – Просто я не мог отказать себе в удовольствии слегка тебя подразнить. Но я уверен, что здесь все серьезно, и это наиболее ободряющее событие из всех, что произошли с момента нашего приезда. Мистер Синнетт пишет, что он интересуется оккультизмом гораздо серьезнее, чем большинство других журналистов. Когда он был в Лондоне, у него была возможность изучить некоторые замечательные явления, но до их глубинных причин он так и не смог докопаться, к тому же условия, при которых они имели место, показались ему немного сомнительными. Поэтому полной убежденности у него нет, но все же он чувствует, что во всех этих явлениях что-то есть. Он надеется встретиться с нами, если мы когда-нибудь пожелаем посетить север страны.

— Север страны?

— Аллахабад. Там издается "Пионер". Надо сказать, тон у него вполне дружественный – гораздо более дружественный, чем у большинства других газетчиков.

— Да, они нам не очень-то симпатизировали, – вставил м-р Уимбридж. Его положение в доме было несколько неопределенным, однако еще в Нью-Йорке он оказывал определенную поддержку и выражал свою преданность этим двоим, так же дружественно настроенным к нему людям. Когда принималось решение о том, что он и Роза Бейтс, с которой он познакомился на одном из теософских собраний, поедут в Индию вместе с Полковником и мадам Блаватской, и он сам, и Роза переживали не лучшие времена; и хотя их нынешнее положение все еще нельзя было назвать абсолютно прочным, их ближайшее будущее выглядело вполне определенным.

Мисс Бейтс поджала губки и с сомнением покачала головой. Она не была полностью удовлетворена своим нынешним положением, чувствуя, что ее социальный статус несколько снизился после того, как она из школьной учительницы превратилась в домохозяйку на их новом месте жительства. К тому же ей был не слишком симпатичен полковник Олкотт; она знала, что Полковника убедили в том, что присутствие мисс Бейтс будет желательным, хотя сам он поначалу считал иначе. Дело в том, что и она, и Уимбридж были англичанами, хотя и жили несколько лет в Америке, и мадам Блаватская убедила Полковника, что это обстоятельство может оказать определенное влияние на англо-индийские власти. Последний довод заставил Полковника несколько смягчиться, но мисс Бейтс знала, что он продолжает относиться к ней с опасением3.

— Ну что же, – изрек Олкотт в своей обычной приподнято оптимистичной манере, – уверен, что мы найдем возможность встретиться с мистером Синнеттом. Думаю, что знакомство с главными городами Индии пойдет нам только на пользу, и в их список мы вполне могли бы включить Аллахабад. А пока что я напишу ответное письмо, в котором выражу нашу общую признательность.

С кофейником, полным свежего кофе, любимого напитка Е.П.Б.4, появился Бабула, его лицо излучало готовность услужить своей госпоже. Уж ему-то не о чем было беспокоиться: его работодатели были им довольны.

Выяснилось, что помимо способности Бабулы безошибочно угадывать их желания, он обладал и другими достоинствами, и по праву мог быть назван незаурядной личностью, поскольку говорил на пяти языках, включая французский и английский. Бабулу подыскал один из инициативных членов Общества во время их переезда в этот дом, расположенный в респектабельном районе Бомбея, и похоже, что он был абсолютно предан своим новым хозяевам. Никто из них пока не знал, что он останется их преданным слугой еще на многие годы5.

— Спасибо, Бабула, – сказала Е.П.Б., когда он наполнил до краев ее чашку, – но, пожалуйста, больше никакой еды.

Она согрела сердце мальчика своей всепокоряющей улыбкой, после чего со вздохом сказала Полковнику в ответ на его вздернутые в немом вопросе брови: "Я хотела бы остаться при своих 156 фунтах, по крайней мере – на некоторое время".

Он одобряюще ухмыльнулся, вспомнив, что за несколько недель до их отъезда из Нью-Йорка она ухитрилась сбросить целых девяносто фунтов благодаря несложному, но совершенно непонятному ритуалу, заключавшемуся в том, что каждый раз после еды она выпивала стакан простой воды, предварительно подержав над ним ладонь и мессмерически поглядев на него. Он ни за что не смог бы объяснить себе смысл этого действа, да и она не просвещала его на этот счет, однако результат был налицо. Позже он запишет в своем дневнике, что она сохраняла свой прежний вес "до тех пор, пока по прошествии довольно значительного времени после их приезда в Индию ее вновь не одолело ожирение, усугубленное еще и водянкой, не оставившее ее до самой смерти"6.

Разговор становился все более бессвязным, по мере того как сидевшие за столом углублялись в размышления о своих планах на сегодняшнее утро. В конце концов, Е.П.Б. встала из-за стола, и все остальные последовали ее примеру.

Е.П.Б. и Полковник вернулись в гостиную, чтобы составить ответное письмо м-ру Синнетту, мисс Бейтс приступила к обязанностям домохозяйки, а м-р Уимбридж удалился в свою комнату, чтобы составить приглашение на собрание, которое намеревались устроить двое его благодетелей.

Основатели едва успели приступить к работе, как вошел Бабула и объявил о посетителе, и в ту же секунду в комнату ворвался молодой человек с симпатичным ирландским лицом, на котором цвела чарующая улыбка.

— Росс Скотт! – радостно воскликнула Е.П.Б. и протянула ему навстречу обе руки7.

Молодой человек приблизился к ней и тепло пожал протянутые руки и лишь потом с не меньшей теплотой поприветствовал Полковника.

— Рад вас видеть, Скотт, – сердечно откликнулся Олкотт, – а я-то полагал, что вы до сих пор не
можете прийти в себя после этого жуткого путешествия.

Скотт усмехнулся.

—Теперь я уже могу вспоминать о нем с улыбкой, хотя было время, когда я здорово сомневался, буду ли вообще когда-нибудь улыбаться. Однако мне кажется, – добавил он серьезно, – что
игра стоила свеч. Если бы я не оказался на этом судне, то не встретил бы вас и мадам Блаватскую и сейчас мне не были бы открыты такие вещи, о которых я раньше даже не подозревал.

— Проходите, садитесь, – сказала Е.П.Б., указывая на стоящий рядом с ней диван. – А я уже
начала думать, что вы уехали на север к месту службы.

— Нет, у меня здесь еще кое-какие дела, – объяснил он, усаживаясь, – к тому же я не мог
уехать, не попрощавшись. И кроме того, – на его лице вновь расцвела дружеская улыбка, – я был
уверен, что вы не позволите мне уехать так далеко, не представив сперва хоть какое-нибудь подтверждение всех тех психических способностей, о которых вы беседовали с полковником Олкоттом на пароходе. Так не покажете ли вы мне какое-нибудь, хотя бы самое маленькое чудо?

— Тогда я чувствовала себя очень плохо, как, впрочем, и все остальные, – ответила с улыбкой Е.П.Б. – Так что же мне для вас сделать?

— Да, – вмешался в разговор Полковник, – пусть Скотт сам что-нибудь придумает. Это его убедит в том, что все было честно.

— А у меня и мысли нет о каком-либо недоверии, – запротестовал молодой человек. – Дайте-ка мне подумать.

Он запустил руку в густую копну своих рыжих волос.

— Это должно быть нечто совершенно не похожее на все то, о чем вы мне говорили на пароходе.

Он начал оглядывать комнату, и, наконец, его взгляд остановился на платке, который держала в руках Е.П.Б.

— Придумал! – сказал он. – Могу я воспользоваться вашим платком?

Она передала ему платок, и он указал на вышитое по краю платка ее собственное имя.

— Пусть вместо вашего имени на платке появится какое-нибудь другое, – потребовал он.

— Хорошо, – спокойно согласилась она, – и какое же имя вы хотели бы увидеть?

Он опять задумался. Но затем в его глазах вспыхнул озорной огонек.

— Харичанд.

— Харичанд! – в ужасе воскликнул Олкотт. Е.П.Б. улыбнулась.

— А почему бы и нет? – спросила она.

Харичанд Чинтамон был одним из тех, кто встречал путешественников по приезде в Бомбей; с ним они переписывались еще будучи в Нью-Йорке, и тогда же они выслали ему около 600 рупий ("не подверженными инфляции серебряными монетами, а в твердой валюте")8 в качестве членского взноса в "Арья Самадж" – Индийское движение за восстановление чистой Ведической религии, – с которым они намерены были объединить Теософское Общество9.

Харичанд пригласил их в свой дом. Дом был небольшой, но, по словам Олкотта, – "предрасполагал к тому, чтобы все в нем воспринималось очаровательным, и мы чувствовали себя в нем совершенно довольными"10. Им был оказан самый радушный прием, и казалось, Харичанд не знает, чем и как еще он мог бы угодить своим гостям.

Однако через несколько дней он предъявил им счет на оплату.

"Наш казалось бы такой гостеприимный хозяин выставил нам немыслимый счет за аренду помещения, питание, обслуживание, ремонт дома и даже за аренду трехсот стульев для торжественного приема в нашу честь, а также за телеграмму, в которой он просил нас поспешить с приездом!" – написал позже Полковник. При виде общей суммы, пишет он далее, у него глаза вылезли на лоб; при таких расходах они запросто могли остаться без всяких средств к существованию. А позже обнаружилось, что деньги для "Арья Самадж", высланные ими ранее Харичанду, "не ушли дальше самого Харичанда".

Полковник Олкотт писал далее: "Никогда не забуду ту сцену на собрании "Арья Самадж", когда Е.П.Б. обрушила на него громы и молнии своего сарказма и заставила его пообещать возместить весь ущерб. Деньги были возвращены, но все наши контакты с этим человеком были немедленно прерваны"11.

Разочаровавшись в Харичанде, они вскоре перебрались на свою нынешнюю временную штаб-квартиру, одновременно подыскивая для себя более подходящее помещение.

— А в самом деле, почему бы и нет, – виновато произнес Олкотт, – хоть это и не очень приятное
воспоминание. Это тебе по силам, Малиган.

Она кивнула и повернулась к Скотту.

— Держите платок за вышитый край, – приказала она, – а я буду держать за другой.

Они сидели так несколько минут, держа платок за края, а Олкотт все это время смотрел на них с величайшим интересом. Он никогда не видел, чтобы Е.П.Б. проделывала что-либо подобное, и ему не терпелось узнать, что же у нее получится.

— Теперь можете взглянуть, – сказала она, наконец.

Скотт посмотрел на платок, и его глаза расширились от изумления. На уголке матерчатого квадрата, который он держал в руках, красовалось имя Харичанда, причем вышитое в той же манере, в которой раньше было вышито на этом же месте имя Е.П.Б. Сам же он во время этого эксперимента совершенно ничего не почувствовал.

Даже на Полковника это произвело впечатление, хотя он, как обычно, начал поддразнивать Е.П.Б., говоря, что это далеко не самая поразительная вещь, которую он видел в ее исполнении. Однако Росс Скотт был потрясен.

— Получилось! В самом деле получилось! – он держал платок перед собой и восторженно разглядывал его. – Я, конечно, не сомневался, что у вас получится, но...

— Вот именно – "но" – ответила она с усмешкой. – Можете взять его себе на память. Ведь теперь он уже не мой.

Он некоторое время молчал, будучи не в силах оторвать взгляд от платка. Неожиданно он резко поднял голову и изумленно посмотрел на Е.П.Б.

— Знаете, – произнес он с восхищением в голосе, – я чувствую себя как рыба, которая только что узнала, что такое вода.

Наградой за эту фразу стал для него журчащий смех Е.П.Б. Это журчание плавно перешло в чистые, веселые переливы, напоминающие по своей беспечности смех ребенка. Этот смех еще больше изумил молодого человека, ему показалось, что ничего жизнерадостнее этих звуков он раньше никогда не слышал12. Он вспомнил, что почти так же смеялись все счастливые "маленькие люди" его родной Ирландии, и почувствовал, что в его сердце рождается самая горячая симпатия к этой женщине.

— Спасибо вам за это, – полушутя-полусерьезно сказал он, – я этого никогда не забуду. Но скажите, – обратился он к Олкотту, – как продвигаются ваши дела?

— Об этом еще рано говорить, – ответил Полковник. – Сегодня утром мы получили обнадеживающее письмо от одного известного редактора – мистера А. П. Синнетта из аллахабадского "Пионера". Это первое проявление интереса к нам со стороны английской общины в Индии. Тогда как индийцы уже успели нас тепло поприветствовать в лице нескольких известных деятелей.

— Рад это слышать. Да и почему бы нет? А как ваши спутники? Как они пережили путешествие на "Спик-Холле"!

Вместо ответа Олкотт приказал Бабуле пригласить в гостиную мисс Бейтс и Уимбриджа. Они радушно приветствовали молодого человека, правда мисс Бейтс – чуточку скованно, считая, что одежда на ней была не совсем подходящая для приема посетителей. Однако восторженное дружелюбие Скотта помогло ей преодолеть мимолетное смущение, и вскоре все они весело болтали друг с другом, пока гость, наконец, не решил, что ему уже пора уходить.

— Надеюсь, я зашел не слишком далеко, – с надеждой спросил он, – один Бог знает, когда мы встретимся опять.

— Мы обязательно встретимся, – заверила его Е.П.Б.

Он довольно улыбнулся:

— Если это говорите вы, то я спокоен.

Перед уходом Скотт оставил полковнику Олкотту свое заявление о вступлении в Теософское Общество и вложил в его руку пятифунтовую купюру в качестве взноса в общественную казну.

—Вот это я называю зримым выражением благодарности! – сказал Олкотт, когда Бабула закрыл дверь вслед за ушедшим Скоттом. – Да и твой фокус, надо сказать, был весьма удачным.

— Это не фокус, – коротко парировала Е.П.Б. –Я должна была что-нибудь для него сделать. Иначе бы он подумал, что все, слышанное им на пароходе, – болтовня! Кроме того, он мне нравится. Я бы хотела чем-нибудь ему помочь.

— Не сомневаюсь.

Полковник знал, что стоит только кому-нибудь тронуть ее щедрое и сострадательное сердце, и она перевернет весь мир ради того, чтобы помочь этому человеку, не считаясь с тем, чего это будет стоить для нее и для окружающих ее людей. Однако ему тоже нравился Росс Скотт, и он желал ему только добра.

— Возможно Росс встретит там мистера Синнетта, – предположила Е.П.Б., – тогда он смог бы посодействовать росту нашего авторитета.

— Ах да,...мистер Синнетт. Спасибо, что напомнила. Я должен написать ему ответное письмо.

Он уселся за стол. Прерываясь то и дело для того, чтобы обсудить с Е.П.Б. какую-нибудь мысль или фразу, он, в конце концов, набросал подходящий, как ему показалось, ответ.

"Так началось, – напишет он впоследствии, – это полезнейшее для нас сотрудничество и прекрасная дружба. Никакой другой англо-индийский редактор не был настроен к нам дружественнее и не был столь объективным, говоря о наших взглядах и идеалах. Один мистер Синнетт оставался нашим истинным другом и добросовестным критиком; но он был еще и могущественным союзником, поскольку контролировал наиболее влиятельную в Индии газету; кроме того, среди всех журналистов он пользовался наибольшим доверием и уважением со стороны высокопоставленных правительственных чиновников"13.

Благодаря последовавшей за этим письмом оживленной переписке полковник Олкотт и Е.П.Б. познакомились как с мистером, так и с миссис Синнетт, и уже в декабре они отправились в Аллахабад.

"Миссис Синнетт приняла нас с замечательным радушием, – писал Полковник. – Прежде чем она успела сказать нам хотя бы дюжину фраз, мы уже знали, что обрели в ее лице бесценного друга"14.

Дружба с Пэйшенс Синнетт оказалась истинной и прочной, выдержав все превратности судьбы.

Визит в Аллахабад затянулся на добрых две недели. Он был замечателен не только вступлением Синнеттов в Теософское Общество, но еще и тем, что Олкотт и Е.П.Б. познакомились с людьми, которым суждено было сыграть свою роль в будущей судьбе Общества в Индии, – с м-ром А. О. Хьюмом из Симлы и его женой Могги, а также миссис Алисой Гордон – женой подполковника У. Гордона из Калькутты. У миссис Хьюм, вероятно, были нелады со здоровьем, она заметно нервничала и слегка смущалась, зато миссис Гордон, как записал в своем дневнике полковник Олкотт, была "в зените своей красоты и блистала интеллектом".

Этот визит, однако же, оказался всего лишь прелюдией к другой поездке – в Симлу, состоявшейся в следующем году.

Симла в то время являлась летней столицей Индии, у Синнеттов там была летняя резиденция, а м-р Хьюм содержал там достаточно впечатляющий орнитологический музей в "Ротни Касл" – своем внушительном доме на Джакко-Хилл. Именно в Симле и произошли те события, которые послужили началом переписки между м-ром Синнеттом и почтенным Махатмой К.Х.

_____________