Глава 49. У последней черты. 4 page

На диване напротив камина сидела недовольная Кэти, рядом с растерянным видом поправлял свитер Гарри. Он смотрел в сторону дверного проема. Потом обернулся к Джинни, что-то сказал Кэти через плечо и шагнул навстречу младшей Уизли.

— У тебя все нормально? — осторожно спросил Гарри.

— Да. А у тебя? — откликнулась Джинни.

Гарри просто кивнул и потер подбородок, потом нос.

— У тебя минута есть?

— Хоть две, — улыбнулась Джинни. — Только Кэти, боюсь, это не понравится.

Гарри оглянулся на свою девушку, помахал ей, та помахала в ответ.

— Нормально. Я спросить хотел… Что с Гермионой?

Губ Джинни коснулась невеселая улыбка. Вот он — Гарри Поттер. Человек, которым она грезила шесть лет своей жизни. Стоит совсем рядом, и она видит свое отражение в стеклах его очков, тонет в зелени его глаз. А он стоит в нескольких шагах от своей девушки, которую обнимал еще минуту назад, и думает совершенно о другой. Джинни ожидала почувствовать привычную ревность. Но вместо нее ощутила жалость. К себе, к нему, к глупышке Кэти и умчавшейся неизвестно куда Гермионе. Ей вдруг захотелось обнять его, потрепать по взлохмаченной шевелюре, но вместо этого она произнесла:

— Этот вопрос лучше задать ей.

— Она молчит, — досадливо отмахнулся Гарри.

— Значит, у нее есть причины. Она большая девочка.

Гарри вздохнул. Джинни проследила, как резко поднялись и опустились его плечи под темно-зеленым свитером, связанным ее матерью. Слева на груди был вышит золотистый снитч. Гарри вряд ли знал, что вышивала его именно Джинни.

— Я… просто беспокоюсь, — выдохнул он наконец.

— Я тоже. Но я уверена, если ей понадобится помощь, она обратится. Так что расслабься и наслаждайся… — Джинни сама смутилась оттого, что хотела сказать и неловко закончила: — …отдыхом.

Гарри приподнял брови, а потом чуть улыбнулся. Джинни улыбнулась в ответ.

Кажется, он хотел еще что-то добавить, но в этот момент в гостиную влетел Рон и направился прямиком к ним.

— Да что же это за дурдом? — возмутился Гарри. — Здесь кто-нибудь шагом ходит?

— Джин, ты мне нужна!

— Что случилось? — в один голос откликнулись Джинни и Гарри.

Вид у Рона был такой, будто с кем-то из родных что-то стряслось.

— Да… ничего не случилось. Мне Джинни… по личному вопросу нужна.

Гарри с Джинни переглянулись и дружно обернулись к Рону.

— Мне совет нужен по поводу Аманды, — недовольно буркнул Рон и, бесцеремонно подцепив сестру под локоть, потянул ее в сторону своей спальни.

Когда Джинни услышала вопрос о Гермионе, ей показалось, что она второстепенный персонаж в каком-то спектакле.

— Рон, давай вы будете мучить ее, а не меня! То ты, то Гарри. Я ничего не знаю!

— Ты с ней общаешься!

— Вы тоже!

— Ты девчонка!

— И?

— Может, у вас женские секреты.

— И ты считаешь, что я сейчас тебе выдам все наши женские секреты?

— Да!

— Рон, прекрати! Я все равно ничего не знаю.

— С кем она ушла с бала?

— Вчера?

— Нет, в прошлом году! — рявкнул Рон.

— Одна, — возвела глаза к потолку Джинни. — Я видела ее одну в коридоре.

— Далеко от гостиной?

— Не знаю. Не помню.

— Гриффиндорец.

— Что?

— Она встречается с гриффиндорцем.

— Шутишь, — откликнулась Джинни, а сама задумалась. В словах Рона был смысл. — С кем?

— Знал бы, не спрашивал, — огрызнулся Рон.

— А на бал она…

— Невилл? — охнул Рон. — Мерлин, она из-за Невилла так переживает?

— Брось, — фыркнула Джинни.

— Ты считаешь, что с Невиллом нельзя встречаться? — обиделся за однокурсника Рон.

— Брось. Ты понимаешь, что я не об этом. Невилл чудесный. Только это не он.

— Почему?

— Да потому что!

— Почему?

— Рон, променять Гарри на Невилла? Для этого нужно сойти с ума!

— А причем здесь Гарри?

— Не причем.

— Джин! Причем здесь Гарри?

— Все. Мне надоел этот разговор!

— Она что-то говорила о Гарри?

— Нет! Да! Ничего из того, что тебе или ему стоит знать.

Они замолчали. Рон, почесывая лоб, смотрел в пол. Джинни, скрестив руки на груди, сверлила взглядом стену.

— Ты все еще переживаешь из-за Гарри? — негромко откликнулся Рон.

— С чего ты взял?

— Показалось.

— Вот именно, показалось. Я пойду.

Рон кивнул. Настроение испортилось окончательно. Когда Джинни уже открыла дверь, она услышала его слова:

— Нет. Не Невилл…

— Почему?

— Часы. Вчера на столе Гермионы я видел мужские часы.

— Могли быть чьи угодно.

— Серебряные.

— Круг сужается, — глубокомысленно изрекла Джинни. — Нам осталось всего лишь спросить время у всех студентов из обеспеченных семей, или подождать, пока Гермиона сама все расскажет. Я — за второй вариант.

Рон что-то пробурчал, но Джинни уже не слышала. Она вышла из комнаты брата и решительно двинулась в сторону спальни. Одеться теплее и пойти на улицу. Надоели эти тайны до чертиков. Пусть сами разбираются, а она побудет зрителем в последнем ряду.

* * *

Гермиона бежала, что было сил, не замечая ничего и никого. Она едва не сбила с ног Рона и даже не остановилась на его окрик. Ей было не до того.

Ей казалось, что Драко сознательно остался на каникулах в школе. Это — его решение. И оно вдруг изменилось. Почему? В первый миг Гермиона подумала: из-за нее. Из-за ее слез, уговоров. А потом вдруг собственная значимость показалась ей нелепой и смешной, и предчувствие беды ледяной лапой стиснуло сердце. Что-то случилось за эти несколько часов, пока она бродила по замку и пряталась в собственной спальне. Что-то… непоправимое.

Гермиона бежала знакомыми коридорами в сторону кабинета директора Хогвартса. Бежала туда, куда пообещала себе не входить с этой проблемой. Но собственное обещание уже казалось нелепым. Повороты, ступени. Все слилось воедино перед лицом беды.

Перед статуей Горгульи она резко затормозила, упершись ладонью в холодную стену, и согнулась в попытке отдышаться. Перед глазами плыли круги, а сама она никак не могла придумать, что делать дальше, как попасть внутрь.

Внезапно Горгулья отъехала в сторону. Гермиона вздрогнула от неожиданности и некоторое время смотрела в открывшийся проем, ожидая кого-нибудь из преподавателей или же самого хозяина кабинета. Но никто не выходил. Коридор был пуст, а дверной проем по-прежнему приглашал войти.

Гермиона шагнула вперед.

В кабинете директора Хогвартса было светло. Десятки свечей витали в воздухе, даря свет и тепло. Весело потрескивал камин, на высоком насесте сидел Фоукс.

Здесь было уютно и… тревожно. Потому что сам хозяин кабинета стоял у приоткрытого шкафа, и лицо его озарялось серебристым свечением, идущим из Омута памяти.

Гермиона слышала об Омуте от Гарри. Видела подобные на иллюстрациях в учебниках, но воочию — впервые. Почему-то, со слов Гарри, она представляла некий неведомый хрустальный чан: светлый, невесомый, как мысли. Омут памяти был толстостенным, и свет, шедший от него, отнюдь не был… светлым. Понятней Гермиона сформулировать не могла. Потом вдруг подумала, что вряд ли здесь одни только радужные воспоминания, поэтому неоткуда быть свету.

Директор наконец обернулся. Глядя на то, как он медленно кивнул ей, словно во сне приподнял руку и указал на кресло, и все это молча, девушка впервые подумала, как же стар директор Хогвартса!

Она послушно присела в указанное кресло. Дамблдор какое-то время стоял напротив шкафа, а потом не спеша двинулся к своему столу. И снова Гермионе показалось, что движения даются ему с трудом. Волшебник опустился на свое место и поднял взгляд на девушку. И не было в этом взгляде привычной веселости, не было лукавого огонька. Лишь усталость и… тоска?

— Извините, — пробормотала Гермиона. — Я не хотела вам мешать. Просто…

— Ты пришла узнать о мистере Малфое...

Даже голос у директора был безгранично усталый. Гермиона кивнула, поджав губы. Мысль о том, что она бесцеремонно ворвалась в не самую подходящую минуту, крепла все больше.

— Что именно ты хочешь узнать?

— Куда он отправился?

— Домой.

— К себе домой? Но... ему нельзя! Это…

— Он так решил.

— Почему?

— У него были причины.

Гермиона дрожащей рукой потянулась к вороту свитера, потом провела ладонью по лбу.

— Там что-то случилось…

Она произнесла это еле слышно, отчаянно не желая знать ответ.

— Когда ты вошла, я как раз собирал воспоминания об этом.

— Вы? — не поверила сама себе Гермиона. — Вы были там?

— В некотором роде.

— Но… поместье ненаносимо. Туда может проникнуть лишь тот, кто по крови Малфой. Я так поняла. Или же по специальному пропуску… Он что-то говорил летом. Только…

— Физически проникнуть туда невозможно. Это правда.

— А как возможно? — затаила дыхание Гермиона.

— Проекция, — просто ответил Дамблдор.

Он говорил с ней, как с равной, считая, что она непременно поймет. Или же просто так устал, что не находил в себе силы объяснять. Знакомое слово отозвалось в мозгу какой-то ассоциацией, впрочем, Гермиона не могла с уверенностью сказать, что понимает, о чем говорит директор. Слишком измучена она была, чтобы так сходу вспомнить. А потом она быстро повернулась к шкафу и, сама не веря своей решимости, проговорила:

— Можно мне посмотреть?

Директор несколько секунд смотрел на нее молча, словно что-то решая, а потом негромко проговорил:

— То, что ты там увидишь, доставит мало радости.

— Я… я… знаю. Но я хочу. Я имею право знать, что случилось. Вы ведь сами знаете. Я не хотела становиться частью этого, но теперь...

— Семнадцать лет — достаточный возраст для принятия самостоятельных решений, — чему-то невесело усмехнулся директор.

Гермиона на всякий случай пожала плечами.

Уже стоя перед шкафом и глядя на склонившегося над чашей Дамблдора, она думала о том, что, возможно, переоценила свои силы, и вряд ли ей хватит мужества увидеть все, что случилось там. Но говорить об этом было поздно. Словно в ответ на ее мысли, Дамблдор произнес:

— Я покажу тебе не все... Незачем тебе видеть, с чего там все началось.

Гермиона набрала в грудь воздуха и склонилась к серебристой поверхности, думая, что непременно должна задохнуться в этой субстанции. Глупая мысль, но она упорно вертелась в голове. Наконец ее носа коснулось что-то на удивление теплое и… бестелесное. Как такое возможно, Гермиона не успела понять, потому что перед глазами все завертелось, и она почувствовала, что ее затягивает в воронку. Все глубже и глубже. Она еще попыталась испугаться, но не успела.

Мгновение, и ее ноги коснулись пола. Когда Гарри рассказывал о своих перемещениях в Омут памяти, материалистку Гермиону больше всего интересовал вопрос: если он здесь — бестелесная субстанция, то почему не проваливается сквозь пол? Вот и сейчас она стояла на полу. На каменном полу, припорошенном снегом. Гермиона быстро огляделась, стараясь привыкнуть к неведомому ощущению собственной бестелесности. Казалось, все было, как всегда, только немного кружилась голова, и сердце колотилось, как сумасшедшее. Но все мысли о собственном самочувствии вылетели из головы, едва она увидела его.

Гермиона попыталась бежать, но ноги приросли к полу от страха и безысходности. В эту самую минуту он осторожно поднимался с пола, придерживаясь о каменную стену. Его руки были стерты в кровь. Наверное, о камни. Он был бледен, и воздух вырывался из его груди прерывистыми хрипами. Гермиона быстро огляделась по сторонам. Судя по всему, они находились на вершине башни поместья Малфоев. Здесь дул ветер, прерывистый и сильный. Ветер развевал светлые волосы Драко, рвал его черную мантию. Ветер подхватывал пригоршни снега и бросал в лица собравшимся. А собравшихся было много. На тесной площадке люди стояли плечом к плечу в противоположной стороне от Драко Малфоя. Темный Лорд стоял чуть впереди остальных, сжимая в руке волшебную палочку. Гермиона впервые видела его так близко, что казалось, можно коснуться рукой. Летом в поместье Малфоев ей хватило того, что он прошел мимо, и сердце словно замерзло. А вот сейчас она не испытывала страха. Лишь ненависть. Ненависть к человеку, превратившему в ад жизни близких ей людей. Она вдруг подумала, как должен был чувствовать себя Дамблдор, находясь так близко и не имея возможности что-то сделать. Хотя… «проекция». Слово всплыло в памяти отрывком из учебника. Проекция… Это древнее заклинание, дающее возможность бестелесного перемещения следом за каким-либо объектом и возможность выброса магической силы. То есть, Дамблдор сегодня мог что-то сделать. Скорее всего, сил при таком бестелесном контакте хватало только на одно-единственное заклинание. Впрочем, Гермиона не была уверена. Помнила лишь, что проекцию фактически нельзя обнаружить. И очень надеялась, что Драко это хоть как-то поможет.

Позади Лорда стояли несколько человек. Лица их были в тени, и Гермиона не могла сказать наверняка, что кто-то из них ей знаком. Слева от Лорда стоял… Люциус Малфой. Гермиона нервно сглотнула и вдруг подумала, что же это за отец, который позволяет, чтобы с его единственным сыном вытворяли подобное. Девушка закусила губу, вглядываясь в бледное лицо этого мужчины. Он стоял, поигрывая волшебной палочкой, и неотрывно смотрел на сына. При этом его взгляд казался Гермионе напряженно-выжидающим. Или же это померещилось в надвигающихся сумерках. Сумерках?

«Время творит здесь презабавные вещи», — вечность назад сказал ей Драко Малфой.

Гермиона оглянулась на юношу. Он все так же стоял, придерживаясь за один из каменных зубцов, обрамляющих башенную площадку. Его дыхание по-прежнему было неровным, а сам он не смотрел на группу людей, изучая истерзанный снежный покров у своих ног.

На белом полотне проступали грязные пятна и капли крови.

Гермиона двинулась к нему. Ей не было дела до людей, оставшихся за спиной. Она шла к нему и ненавидела себя за то, что в его жизни были эти минуты, эта башня и этот снег. За то, что не смогла остановить.

Девушка смотрела на знакомое до боли лицо, и слезы текли по ее щекам.

— Думаю, ты все понял, Драко.

От негромкого голоса Темного Лорда по спине побежали мурашки.

Гермиона поежилась и увидела, как Драко поднял голову. Сколько же ненависти было в его взгляде! Неприкрытой, яростной и… бессильной.

— Вот теперь мы, наконец, поговорим о деле. У нас еще есть время оповестить гостей, подготовить торжество и провести все, что задумано.

— Я не слишком хорошо выгляжу для жениха, — еле слышно откликнулся юноша.

— Ирония здесь вряд ли поможет, мальчик мой, — тонкие губы Темного Лорда тронула усмешка. — Люциус, пригласи Нарциссу, пожалуйста. Может, ей удастся объяснить Драко, что такое долг, возложенный семьей.

Гермионе показалось, что Малфой-старший на миг окаменел, а потом посмотрел на Лорда.

— Люциус, я помню наш разговор.

Вновь улыбка. Люциус слегка кивнул и толкнул тяжелую дверь за спиной.

— Оставьте нас, — произнес Волдеморт оставшимся людям. Те молча покинули площадку.

Гермиона изо всех сил постаралась не зажмуриться, хотя поняла, что не выдержит, если увидит применение круцио к живому человеку. Тем более, к нему. И все же не зажмурилась, отчасти потому, что верила — Дамблдор не допустит, чтобы это продолжалось. Да и не стал бы он показывать ей такое. Он же... человек. Он же понимает.

Темный Лорд некоторое время молча смотрел на Драко, прислонившегося к высокому зубцу башни. За спиной юноши зимнее солнце окрашивало окрестности в оранжевый цвет. Кое-где блики были алыми. Завтра будет мороз. Дай Мерлин ему увидеть это самое завтра.

— Выбор, — негромко произнес Лорд, не дойдя до Драко нескольких шагов. — Выбор… Ты думал, он у тебя есть? Мальчик, мальчик… Я буду с тобой честен, потому что ты совершил ошибку, и я хочу уберечь тебя от ее повторения. Что есть выбор? Иллюзия. Не более. Выбор может быть лишь в тех переделах, что сильный предлагает слабому. Истина такова, что я — сильный, а вы — слабые. Мальчик мой, с этим просто нужно смириться. С этим можно жить, поверь. Живет же столько волшебников. И ты сможешь. К тому же качество жизни будет зависеть только от тебя. Можно не знать нужды ни в чем, и все свое свободное время посвящать любимому делу. У тебя наверняка есть хобби.

Драко смотрел на Темного Лорда из-под упавшей челки, и в его взгляде Гермионе чудилась настороженность, обреченность и что-то еще. Девушка никак не могла понять, что именно.

— У тебя есть два пути. Только два, мальчик мой. Спуститься сейчас вместе со всеми вниз, сделать вид, что ничего этого не было, отогреться, поесть, облачиться в праздничный наряд и уже через несколько часов обнять красивейшую из девушек. Или ты не считаешь мисс Забини красивой, достойной?

Темный Лорд улыбнулся в ожидании ответа.

— Не слышу.

— Считаю, — разлепил губы Драко Малфой.

Голос скрежетнул заржавевшей сталью. Он откашлялся.

— И есть второй вариант, — все с той же улыбкой продолжил Темный Лорд. — Смерть. Возможно, даже не мучительная, но смерть — это прах. Это много цветов сегодня и совсем ничего завтра. Когда я убью Гарри Поттера, о нем еще будут говорить какое-то время. Хотя тоже недолго. А о тебе не будет говорить никто. О тебе просто забудут. Твоя мама не переживет подобного горя. Твой отец поймет, что его сын опозорил семью. Твое имя будет забыто и стерто. Прах — это совсем не интересно, Драко. Признаюсь, мне бы хотелось склониться к первому варианту, но если ты будешь продолжать вести себя так же, боюсь, все произойдет менее радужно.

Наступила тишина. Темный Лорд смотрел на свои перчатки, Драко Малфой — в пол. Гермиона затаила дыхание. Она уже почти хотела, чтобы он спустился с этой башни туда, где ждет теплый очаг и жизнь.

— К тому же должен тебя огорчить, — вновь улыбнулся Темный Лорд, словно что-то вспомнив. — Если ты выберешь второй вариант, то твоей матери придется присутствовать при этом. Или же даже поучаствовать. Я еще не решил.

Гермиона в ужасе оглянулась на Драко и увидела, как он стиснул зубы, и на его скулах заходили желваки. Господи, что же делать!

Ответить Драко не успел, скрипнула кованая дверь, и на площадке появилась Нарцисса. На ней была меховая серебристая мантия. Женщина, пожалуй, выглядела бы ослепительной, если бы не бледность и то, как она сжала руки, увидев сына. За ее спиной стоял Люциус. Нарцисса неотрывно смотрела на Драко, Люциус быстро оглядел площадку, а потом, кажется, вздохнул с облегчением. На какой-то миг Гермионе показалось, что Малфой-старший ее увидел — таким пронзительным был взгляд серых глаз. Но потом она вовремя спохватилась, что это даже не мантия невидимка. Ее самой здесь просто нет.

— Нарцисса, — обратился Темный Лорд к миссис Малфой, — мы как раз беседовали с Драко, и он никак не может решиться. Либо эта башня, либо помолвка. Твой сын совсем не хочет обзаводиться семьей.

Нарцисса проигнорировала шпильку. Она во все глаза смотрела на сына. Драко так же смотрел в ответ. Наконец женщина улыбнулась и негромко произнесла:

— Я уверена, мой сын сделает верный выбор.

С этими словами она двинулась в сторону сына, но, сделав три шага, замерла, точно наткнувшись на стену. Драко весь подобрался, а Нарцисса попыталась преодолеть невидимую преграду. Гермиона не понимала, что происходит. Люциус, казалось, тоже. Один Темный Лорд забавлялся происходящим. Он обернулся к Люциусу и почти весело проговорил:

— Твоя супруга так предсказуема, Люциус. Встать между мной и сыном, вынудить меня использовать волшебную палочку. Это для нее довольно просто сделать — кровь вейлы, да и, чего греха таить, это милое создание может быть настоящей фурией, — Лорд жестко улыбнулся и, уже повернувшись к миссис Малфой, резко произнес: — Я не позволю еще раз использовать материнскую защиту против меня. Ты должна была подумать об этом, Нарцисса.

Гермиона увидела, как плечи Нарциссы едва заметно опустились. Видимо, ее план разлетелся вдребезги. Но поразиться тому, что эта женщина решила пожертвовать собой ради сына, Гермиона не успела, потому что ее внимание привлекло резкое движение.

Драко Малфой что-то сорвал с шеи, в отблесках заходящего солнца и подрагивающих факелов блеснула серебристая вспышка. Какой-то предмет летел в сторону Нарциссы.

Одновременно произошло несколько вещей. Темный Лорд выкрикнул, по сути, бесполезное Ступпефай, Драко ударился о стену, а Нарцисса по инерции схватила летящий в нее предмет и… исчезла.

Гермиона в ужасе застыла, ожидая того, что сейчас может произойти. Вот сейчас одно единственное заклинание, и все.

Люциус Малфой остался неподвижен. Его напряженный взгляд прирос к фигуре сына. Темный Лорд какое-то время молчал, не опуская палочку. Она была направлена на Драко, уже успевшего выпрямиться и снова смотревшего себе под ноги.

Гермиона нервно сглотнула и услышала негромкий голос Волдеморта:

— Поразительно. Как можно было пропустить портключ? Люциус?

Малфой-старший едва заметно развел руками.

— Кто это был? Нотт? Ничего нельзя поручить…

Темный Лорд повертел в руке палочку и обратился уже к Драко:

— Куда он вел?

— Далеко, — откликнулся Драко. — Дальше, чем вы сможете попасть.

— К проклятому магглолюбу? Мальчик, неужели ты не понимаешь, что вы по другую сторону? Да при первой же возможности твоя мать окажется в Азкабане. Они не смогут найти настоящих виновников и будут использовать тех, кто под рукой. Ты поразительно наивен. Дамблдор никогда не станет защищать кого-то, если ему это невыгодно. А выгоды от Нарциссы — ноль. Ты считаешь, что сможешь ее защитить?

— Я? Нет, наверное. Но там она будет под защитой.

— Драко, открою тебе тайну. Людьми очень легко управлять. Например, и часа не пройдет, как Нарцисса вновь окажется здесь, потому что просто не сможет оставить тебя одного. Возможно, у нее будет другой план. Возможно, она даже решится обратиться к аврорам… порой, находясь на грани отчаяния, люди совершают странные поступки. И сделает только хуже, как ты понимаешь. А ты вот этим глупым жестом резко уменьшил свои шансы на благоприятный исход. Или ты считаешь, что это игра?

— Можно вопрос? — негромко откликнулся Драко.

— Разумеется, мой мальчик, — голос Лорда неуловимо потеплел. Гермиона, вообще, заметила, как он быстро переходит от запугиваний к увещеваниям и делает весьма успешно и то, и другое.

Драко слегка усмехнулся этой перемене тона.

— Почему вы не пытаетесь провести посвящение силой?

Волдеморт обернулся к Люциусу и почти весело произнес:

— Наблюдательный юноша. Как ты понимаешь, Метка должна быть принята добровольно, ибо это — высшая ветвь магии. Принятая против воли, она может разрушить разум. Поэтому я просто берегу тебя, как видишь.

— Это единственная причина?

— У тебя есть основания сомневаться?

— Отец? — Драко наконец обернулся к Люциусу.

Его голос слегка дрогнул, когда он произнес это простое слово. Люциус едва уловимым жестом закутался в мантию поплотнее и негромко отозвался:

— Разум действительно может пострадать.

Темный Лорд оглянулся на говорившего, но Люциус продолжал смотреть на сына:

— Однако в твоем случае к этому риску добавляется еще заклинание, которое сопровождало твое рождение. В каких-то моментах его лучше не пытаться переломить.

— Что это значит? Какое заклинание?

— Так ты решил поговорить об этом, Люциус? Не лучшее время, — в голосе Лорда прозвучала усмешка. — Ну что ж. Позволь мне закончить. Твое рождение, Драко, предопределило заклинание.

Гермиона, застыв, смотрела на костенеющее лицо Драко Малфоя.

— Не желание отца, не любовь матери. Всего лишь древнее заклинание, позволяющее наделить ребенка некими силами. Наверное, ты задумывался, почему ты не видел родительской любви? Дети так наивны. Они считают, что их должны любить. Иных, конечно, любят. Но это тех, чье рождение желанно. Ты же не более чем результат продуманного плана!

Гермиона наконец оторвала взгляд от застывшего Драко и посмотрела на его отца. Люциус стоял, не шелохнувшись, лишь чуть подрагивал уголок тонких губ, да глаза были прикрыты, словно он старался не видеть того, что происходит. Гермиона подумала, что будь он помоложе, наверное, заткнул бы уши руками.

А вот Драко был моложе, и он поступил именно так. На миг прижал ладони к ушам и сделал шаг назад, упершись спиной в ребро зубчатого выступа.

Солнце скатилось по небу, словно огненный шар по ледяной горке, и сейчас оно едва касалось плеч юноши.

— Бред, — отчетливо проговорил он. — Я не хочу слышать этот бред.

— Охотно верю, мой мальчик, — невозмутимо произнес Лорд, и Драко отнял ладони и сцепил руки в замок, хрустя пальцами. А Лорд продолжил: — Но ты сам знаешь, что это не бред. Потому что он задевает, а задевает всегда лишь одна вещь — правда. Потому что от нее не отмахнешься, не сделаешь вид, будто никогда не слышал. За твои семнадцать с половиной лет никто не объяснил тебе, в чем дело. Ни отец, ни мать, ни так любимая тобой Мариса.

— Она знала?

— Они все знали, мальчик. Знали, но молчали. Сначала ты был слишком молод, а потом, наверное, так и не дал повода допустить мысль, что способен сам разобраться. Если бы ты так яростно не сопротивлялся нашей встрече, ты узнал бы об этом гораздо раньше, потому что каждый человек имеет право знать правду, тем более, если она касается его самого.

— Узнал бы я? И? Вы считаете, в благодарность я бы бросил свою жизнь к вашим ногам?

— Она и так у моих ног, мальчик. Я не буду извиняться за то, что ты родился вот так. Напротив. Я дал тебе шанс стать кем-то большим, нежели любой в твоем окружении, я дал тебе шанс возвыситься над этими ничтожествами, обрести подлинную силу и власть!

— Я не просил этого шанса! — голос Драко сорвался на крик.

— Знаю, Драко. Но так вышло. Теперь ты можешь либо продолжать прятаться от самого себя за криками и истериками, либо мы спокойно спустимся вниз, в тепло, и поговорим обо всем. Поверь, мне есть, что тебе сказать.

* * *

В то время как на высоте пятидесяти метров от земли происходили эти события, далеко от поместья Малфоев, в подземелье замка Хогвартс Северус Снейп пытался чем-то занять время в ожидании развязки.

Он сидел за большим письменным столом и перечитывал свиток пергамента, исписанный мелким почерком. Люциус Малфой будто знал, что что-то случится в этот день.

В дверь негромко постучали. Северус раздраженно обернулся на звук и ответил:

— Войдите.

Привычно оглядел стол, нет ли чего, что нужно спрятать от посторонних глаз, и лишь потом поднялся навстречу вошедшему. Да так и запнулся на полушаге.

В дверях стояла маленькая фигурка в бордовом свитере, а из-под черной челки смотрели настороженные глаза:

— Мадам Помфри просила передать список зелий, которые вот-вот закончатся.

Томас Уоррен неуверенно протянул листок пергамента. Северус несколько секунд смотрел на мальчика, понимая, что абсолютно не готов к этой встрече.

После разговора в лазарете он намеренно избегал ребенка. Все пытался свыкнуться с новыми ощущениями. Да разве с этим свыкнешься? Да еще вот так — на расстоянии. На лекциях он против воли задерживался взглядом на черноволосой макушке. Том сидел один, горбился, когда писал, и то и дело пачкал правую щеку чернилами, когда потирал ухо, не откладывая пера, над чем-то размышляя. И Северус в такие моменты чувствовал, что больше всего на свете хочет подойти к ребенку, посадить его ровнее, подарить хорошее перо и… осознание того, что он никогда так не поступит, выбивало из колеи. Поэтому он пока просто держался так же, как и всегда. Ждал. Чего ждал, и сам не мог сказать. Возможно, момента, когда все разрешится с Темным Лордом, потому что давать мальчику надежду и тут же во второй раз оставлять его сиротой Северусу совсем не хотелось. А ситуация оставалась непредсказуемой. И еще он просто боялся, потому что понятия не имел, как сказать Тому правду.

Он смотрел на неуверенно переминающегося с ноги на ногу мальчика и не знал, как поступить. Поэтому просто протянул руку за пергаментом и сказал:

— Спасибо.

— Пожалуйста, — себе под нос ответил Том и быстрым взглядом окинул кабинет.

В дальнем углу в котле побулькивало зелье. И глядя на то, как мальчик едва заметно вытянул шею, стараясь разглядеть кипящее варево, Снейп вдруг подумал: как он мог не замечать этого раньше? Мало кто из первокурсников так интересовался зельями — предметом одиночек. Не всем было дано понять, что, глядя, как бурлит жидкость в котле, улавливая букет ароматов от ее ингредиентов, можно было забыть, что ты совсем один, что у тебя нет друзей и близких.

Северус так и видел любопытство ребенка, но ему бы не следовало обращать на это внимания, потому что с минуты на минуту сюда должны были вернуться Драко с Нарциссой, и еще неизвестно в каком состоянии. Да и сам Северус мог понадобиться директору, и еще могли случиться с миллион вещей, для встречи с которыми нужен был холодный разум. Однако Северус Снейп вдруг произнес:

— Ты можешь помочь мне с зельями, если хочешь.

На миг в глазах мальчика полыхнуло недоверие, а потом он быстро засунул руки в карманы свитера и пробормотал:

— Я бы с удовольствием.

Северус едва заметно улыбнулся и быстро просмотрел список мадам Помфри.

— Подбери для первого пункта ингредиенты. Они в черном шкафу, — он протянул Тому список.