Глава 34. Если желаешь, чтобы мир изменился — сам стань этим изменением

Если желаешь, чтобы мир изменился — сам стань этим изменением.

М. Ганди

К ставке мы прибыли за пару часов до заката. И узнали, что первое столкновение уже состоялось. Еще на подступах к земляному валу в дальней части долины. Наши обстреляли головной отряд талисийцев из легких пушек картечью, заставив тех отступить. А пока Биарсий, которого наш дозорный разглядел с воздушного шара из подзорной трубы, готовился к штурму вала, и пушкари, и пушки при помощи лебедок, веревок и егерей уползли на горы. Откуда и дали прощальный залп, снова смешав военные порядки шиарда.

Эта выходка, хоть и не нанесла врагам существенного урона, позволила выиграть несколько часов. Так что мы успели вовремя. По подсчетам, сделанным с шара, получалось, что на нас прет целая полноценная армия — пять конных полков по тысяче лошадей в каждом, со всадниками в кирасах, вооруженными копьями и палашами. Счастье, что до ручного огнестрельного оружия Талисия пока не доросла. Зато пушек хватало — насчитали больше сотни орудий, по восемь в батарее. Остальные войска были пехотой — десяток больших, по паре тысяч солдат в каждом, полков, ощетинившихся местной разновидностью алебард.

Да, шиард Биарсий собирался воевать с нами всерьез.

Сейчас мужчины сидели вокруг стола с картой, одновременно снова проговаривая порядок действий и не закусывая, а просто-таки пожирая жареное мясо, истекающее розовым соком. Ясно — и Арвис, и Тиабр потеряли много крови — надо восстанавливаться. Мне бы так — меня от одного взгляда на это мясо начинало тошнить.

Единственным моим вкладом стало, что я напомнила про пятую колонну. Дождалась, пока Арвис отдаст приказы отбить телеграмму в Риоллею, прочесать местность и занять оборону с тыла, и отползла на стоящую в углу койку. Интересно, а удобства тут где? Поймавший мою мысль Арвис прищурил глаз:

«Вон одеяло в углу на стене видишь? За ним тупичок с ведром».

Ну и хорошо! Пусть ведро, зато ни один талисиец точно туда не прорвется, застав меня врасплох!

Когда срочные приказы были отданы, незнакомый мне военный зачитал свежую сводку событий, пришедшую с прибрежной полосы. Там все прошло по плану. После гибели половины корпуса от ночной газовой атаки враги все же пошли вперед — наверное, верили в свой десант, помощь кораблей с моря и мечтали отомстить. Еще треть умерла днем по дороге. Остальных смыло селем при переправе через Осваю. Немногих выживших добили егеря.

И — главное! — из наших не погиб никто! Несколько человек получили ранения и ушибы, когда рванула перемычка, запруживавшая Осваю в горах, — с количеством взрывчатки мы переборщили. Но и Марис, и остальные были живы!

Теперь предстояло подождать, когда фосген точно распадется и развеется. Тут все дружно считали, что лучше перебдеть, чем недобдеть. А то глотнешь — а на следующий день умрешь от удушья. Трупы можно и потом собрать… им уже хуже не будет. Но главное, что прибрежная полоса даже после всех катаклизмов осталась чистой — поэтому мы там и не стали использовать горящую нефть и прочий экстрим. А в планах на будущее значились дорога по горам для егерских отрядов и полоса укреплений с артбатареей у дальних отрогов гор. После этого к нам из Талисии таракан не пролезет и моль не пролетит!

Оставалось только одно дело — разгромить двадцать с лишним тысяч человек, которые сейчас маршировали в нашу сторону по Коровьему седлу. Соотношение сил — на каждого нашего пятеро их. Но у нас преимущество в технологиях и масса заготовленных сюрпризов.

Арвис однозначно полагал, что Биарсий попробует взять нашу вторую полосу укреплений с наскока. Шиард славился взрывным характером, жесткостью, переходящей в жестокость, и привычкой хотеть всего и сразу. Проволочек Биарсий не терпел. Вот и сейчас пехотинцы, как усердные муравьи, тащили на себе вязанки хвороста — так называемые фашины — и сколоченные из дерева лестницы.

Наши укрепления были слишком длинными и низкими для обороны — почти километр протяженностью и всего-то в двенадцать — пятнадцать локтей высотой. Снаружи, для защиты от обстрела, навалены мешки с песком. Ничего особенного — ни на первый взгляд, ни на второй. Казалось, наступающая орда просто перемахнет через этот штакетник, не сбив шага.

Казалось…

Потому что изнутри Борадис с родичами превратили эту полосу в нечто невообразимое. Незаметные снаружи, из щелей между мешками, из трещин камней, из зазоров между бревнами в сторону врага были нацелены форсунки. Резервуары с легкой нефтью мы спрятали высоко в горах, что обеспечивало и их недоступность для врагов, и нужное для распыления горючей жидкости давление. По одной команде фасад наших укреплений мог превратиться в огненную стену, бьющую языками пламени на несколько метров вперед. Осталось дождаться, когда талисийцы со своими фашинами и лестницами кинутся на штурм.

Вообще нефть в наших планах играла одну из главных ролей. Недаром ее собирали и возили сюда всю зиму… Если бы я не видела лица моего эриналэ, когда он смотрел на мертвых товарищей с перерезанными глотками, я бы даже пожалела талисийцев. А так… нет, не жаль. Совсем не жаль. И того бородатого с арбалетом, которого я убила своими руками, не жаль тоже. Может быть, однажды придет ужас… А пока есть только радость, что Арвис жив и со мной. И желание поскорее уничтожить тех, кто угрожает сейчас моей стране и моей семье.

Взглянула на Арвиса. Ага, судя по сведенным бровям, этот тоже не озабочен превышением пределов необходимой самообороны.

«Не озабочен, ты права. Но из бункера ни ногой! Поняла?»

Да я и не рвусь.

«Конечно, — улыбнулась ему. — Куда ты, туда и я!»

«Гррр… в мужских штанах! За что мне?!»

И думает, я поверю, что он сердит?

Сложно сказать, что бы я ответила, но снаружи запела труба — армия Биарсия пошла на штурм нашей полосы укреплений. Казалось, время замерло. Мужчины у стола на мгновение застыли в неудобных позах, а потом дружно рванули к бойнице — смотреть. Тиабр, лежащий с забинтованной ногой на койке у противоположной стены, прищурился и напрягся…

— А-а-а-а-а… — очень дальнее, как скандирование лозунгов на демонстрациях в старых черно-белых хрониках… А потом, смазанные расстоянием, вопли ужаса и боли, переходящие в тонкий визг…

Спустив ноги с койки, встала. Мужчины расступились, пропуская меня к бойнице. Арвис обнял сзади за плечи, давая тепло и поддержку.

Что творилось на той стороне укреплений, отсюда было не разглядеть. Но стену с дальней стороны подсвечивал жуткий багровый ореол. В наступающих сумерках эта кайма казалась кровавой. Босховский ад, вот что это! Костры во тьме и вопли грешников. И сегодня ночью этот ад сойдет на землю. Потому что те талисийцы, которые, катаясь по земле, пытались затушить горящую нефть, и те, что в ужасе пятились, не знали, что это — только начало.

Пусть Биарсий приказывает выкатить пушки — мы не зря навалили мешков с песком, несколько часов они продержатся. Нового штурма до утра не будет — а утром будет уже поздно.

Вздохнув, оперлась на мужа:

«Отведи меня к кровати».

«С тобой все в порядке?»

«Да, нормально. В карете растрясло, и не спала. Разбудишь меня, когда начнете?»

«Хорошо. Вот так, осторожно ложись и спи».

Положил руку мне на живот.

«На диагностику сил почти не надо, но зато не будем беспокоиться. Да, ребенок в порядке, плацента в порядке. Спи!»

«Я говорила сегодня, что люблю тебя?»

«Эриналэ…»

Цветок над бездной. Бывает и так…

Тиабру так и не удалось пострелять. Все закончилось ночью. Я тоже могла бы не просыпаться — ничего, кроме моря пылающей нефти, растекшейся по поверхности рукотворного озера, разглядеть не удалось. Наверное, оно и к лучшему.

Сначала, в четвертом часу утра, раздался приглушенный двойной взрыв — это рванули два заранее подготовленных заряда в дальнем — земляном валу, замкнув его и перегородив насыпью дорогу. Не прошло и десяти минут, как с гор донесся похожий на раскаты майской грозы грохот — взорвалась наша запруда на озере Тхао. Мы построили плотину у истока вытекавшей из Тхао реки еще прошлой осенью, подняв в огромном, нескольких километров длиной, озере уровень воды почти на три метра. А теперь подорвали так, чтобы пятиметровый слой талой воды, снося по пути деревья и слой земли с горы, превратился в мощный сель и ухнул вниз, в долину, где расположилась на ночлег армия Биарсия, и затопил ее трехметровым слоем ледяной грязи.

Раскаты сменились гулом. Неприятным, вызывающим беспокойство и желание бежать без оглядки. Казалось, дрожит земля. Может, так оно и было, потому что язычок керосиновой лампы забился под стеклянным плафоном, как от сквозняка.

— Жаль, пострелять не смог, — вздохнул Тиабр. — Но им я не завидую…

Да уж. В долине была всего пара мест, которые с натяжкой можно было назвать возвышенностями, и довольно длинный склон, настолько пологий, что сделать его отвесным мы так и не смогли. Но и там, и сям пытающихся спастись ждали западни — широкие, в шесть локтей рвы. На всю глубину в четыре локтя заполненные нефтью. Тяжелый грунт позволял копать такое без опасения, что нефть просто уйдет в землю. Сверху канавы были замаскированы прикрытыми дерном или присыпанными песком тонюсенькими щитами из досок. Наступи — и окажешься по макушку в нефти. Вместе с конем. А преодолеть эти поля с ловушками невредимым было невозможно, как пройти с завязанными глазами по шахматной доске и не наступить на черное…

А еще мы рассчитывали, что, поскольку нефть легче воды, после спуска селя вся эта гадость всплывет наверх.

Теперь надо было ждать… Мы втроем долго читали про сели, наводнения, просматривали кадры цунами на Тихоокеанских островах и решили для верности повременить минут тридцать-сорок, пока все устаканится. Главное, чтобы враги не разбежались… Хотя куда они денутся? Несколько километров вплавь по ледяной каше в кирасе и с палашом наголо?

За отведенное время не успеют.

А потом со склонов польется горящая нефть, которой мы собирались покрыть все Коровье седло, благо, каньон относительно невелик. По нашим расчетам выходило с запасом.

И уже утром, буде кто останется живым, добить из минометов.

Босховский ад, ага.

Посмотреть, во что превратилась к следующему дню долина, Арвис мне так и не позволил. Я и не рвалась — одного запаха, сладковатой, невероятно тошнотворной вони от горелых трупов хватило для того, чтобы мне пришлось искать отдельное ведро — есть я не могла, выворачивало беспрерывно.

— Сегодня придется потерпеть, а завтра уже можно возвращаться в Риоллею, — гладил меня по спутанным волосам Арвис. — Тут и без нас разберутся.

Тиабр усилиями моего эриналэ уже встал на ноги и собирался, раз уж выбрался из столицы, прогуляться в Лиорту. Я полюбопытствовала — зачем?

— Затем. Пора обеспечить смену династии в Талисии. То, что Оксавий посидел у Биарсия в темнице, еще не делает его хорошим. Методы у него те же. И цели те же. Или хочешь через пять лет начать все сначала? — Блондин был непривычно серьезен.

Помотала головой — нет, точно не хочу. И уговаривать дать шанс этому Оксавию не стану. Хватит того, что наши конные отряды прочесывали страну, уничтожая шайки талисийских бандитов. Ведь эти люди могли бы жить тихо, трудиться, стать гражданами, завести хозяйство и семью… но по первому свистку, как псы, кинулись убивать и насиловать. На многих наших фермах не осталось ни живой души — эти гады вырезали даже маленьких детей.

А еще мы захватили живым обгорелого, но по-прежнему наглого Биарсия. Перемазанный в вонючей жиже черноволосый мужчина средних лет тут же стал настаивать на своей дипломатической неприкосновенности. Арвис вздохнул… и в качестве жеста доброй воли залечил шиарду болезненный ожог на лице. Потом сослался на срочные дела и сел за стол, к бумагам. А к Биарсию тут же пристал с подколками говорливый Тиабр. И доводил того почти два часа разными вопросами — издевался над боеспособностью войск, над бедностью Талисии, которая понятия не имеет, что такое банковский счет, над тем, что у Биарсия нет надежных союзников, над планами шиарда по завоеванию мира…

Арвис сидел за столом и, не отрывая нос от бумаги, все два часа покрывал записями лист за листом.

Шиард так и не понял, что его допрашивают…

Наконец эриналэ поднял голову, посмотрел Биарсию в глаза:

— За отца убил бы сам, но не стану. — Оглянулся на караульных. — Повесить. Немедленно!

Я уткнулась носом в колени…

Когда пошатывающийся шиард исчез в дверях, Арвис присел ко мне в изножье кровати.

— Надо. Ты же сама понимаешь… Зато это — конец войны.

И понимаю, и даже одобряю.

Но все равно — жуть.

На следующий день в карете, к которой сзади была привязана вполне довольная прогулкой налегке, перебирающая копытами и косящая хитрым глазом гнедая Сита, мы тронулись в обратный путь.

Я сразу же перебралась на сиденье к Арвису и привалилась спиной к его груди. Потом притянула обе руки мужа себе на живот.

— Ты опять в своей мышеловке? — хмыкнул эриналэ.

— Приеду — сниму, — отозвалась я. Выудила из-за его плеча прядь черных волос, уткнулась в них носом и затихла.

Да, нас сопровождала сотня верховых и конвой, перевозивший на затянутых плотной тканью повозках секретное оружие, но лучше перестраховаться. На попе — капкан, в кармане передника — заряженная «беретта».

Наших студенток голыми руками не возьмешь!

* * *

Наступило лето. Лиорта, не без нашей помощи, надавала Талисии по рогам и выгнала из страны. Часть беженцев, прятавшихся у нас, отправилась домой. Часть прониклась местным менталитетом и осталась в Аризенте. Мы не возражали, главное, что люди хорошие.

В самой Талисии творилось что-то невообразимое — раз в неделю наша разведка докладывала о том, что в Пьяранте произошел очередной переворот. Предсказуемо. Старая династия кончилась, а желающих порулить в любой стране хоть отбавляй. Но сейчас, потеряв армию, флот и правительство, Талисия перестала быть опасной. Да еще Арвис, красиво выпытав у Биарсия сведения о вкладах в заграничных банках и об агентуре, довершил экономический разгром. На те деньги, что он изъял, мы решили построить десяток общеобразовательных школ, где будут учиться и мальчики, и девочки, и дотянуть железную дорогу до Иальде.

Борадис, Марис и еще два десятка отличившихся на военной и научной стезе получили дворянское звание и соответствующие привилегии. Впрочем, кузнеца, похоже, это скорее забавляло, чем льстило. Зато мне он был всегда рад. Только жаль, что с моим теперешним пузом под паровозом делать нечего. Единственное, что я сейчас могу, — там застрять. Но вряд ли это двинет прогресс.

Арвис терпит мои взбрыки, снимает по вечерам отеки с лодыжек и вместе со мной следит, как растет маленький. Я уже знаю, что рожать буду в пещерах под замком. Там не только бьют артезианские источники. Именно там находится то странное, что дает маэллтам их запредельные способности и посылает в иные миры. И новые маэллты должны рождаться тоже там.

Мой эриналэ, как и обещал, подарил мне кольцо. Точнее, изящный перстень с большим сияющим камнем, похожим на сапфир. Интересно, что в зависимости от освещения кристалл меняет цвет — в дневном свете он выглядит почти серым, как глаза моего мужа. А в свете ламп кажется голубым, как радужки Арвиса, когда тот смотрит на меня. Я таких драгоценных камней никогда не видела и до сих пор полагала, что способностью менять цвет в зависимости от освещения обладают только александриты. Но перстень мне нравится, и я его с удовольствием ношу. Подумав, что бы сотворить в ответ, я преподнесла Арвису гладкое, вполне привычного вида золотое обручальное кольцо. Необычного в нем только то, что вместо пробы я лично выбила внутри кривоватыми буквами на русском: «Люблю. Твоя эриналэ Маша». Пыхтела в мастерской Борадиса почти два дня, пока сделала. Вышло криво, но Арвис был в восторге.

Мне предложили отпраздновать свадьбу, как и обещали, на всю Риоллею. Я отказалась. Во-первых, из-за некоей водевильности происходящего — заметно беременная невеста и все такое… демонстрировать интересное положение всему городу я не рвалась. И, что было более важным, в недавней войне все же совсем без жертв не обошлось — погибло много моряков, отряд Арвиса, несколько державших высокогорные перевалы егерей, и, самое ужасное, было множество жертв среди мирного населения. Зря Талисия так поступила — теперь ее гражданам вход на наши земли закрыт надолго. Вряд ли самый добросердечный крестьянин возьмет себе в помощь работника-талисийца, зная, что тот может однажды ночью зарезать его самого и всю семью в придачу. Так что устраивать праздник, когда страна еще не отошла от траура, показалось мне абсолютно неуместным.

Арвис снова пристал с полагающимися мне фрейлинами и продемонстрировал вид с балкона на мой личный корабль — красивый, как сон, трехмачтовик «Иримэ». Я решила, что потом обязательно совершу морское путешествие. Посмотрю, например, как там мой кофе растет. А пока меня мутит и без морской болезни…

А первой фрейлиной стала произведенная за заслуги в личное дворянство и получившая звание сиэны — аналога нашей баронессы — Нариали. Я была очень рада за подругу, но вечером поинтересовалась у мужа, чего это он вдруг расщедрился? Тот засмеялся. Оказалось, причин несколько. И то, что когда-то доброта Нариали спасла меня в первые, самые трудные дни. И то, что с тех пор она сделала немало хорошего для меня, всего города и даже страны — теперь иностранные купцы специально приезжали не только за кухонными терками и качественными инструментами, но и за модной дамской одеждой. Благодаря трудолюбию и энергии Нариали Аризента, как наша Франция, стала мерилом вкуса и законодателем мод. И, наконец, недавно Нариали в третий раз послала Тиабра куда подальше. Арвису показалось интересным уравнять их статус и посмотреть, что получится? Я ставила на Нариали, он — на Тиабра.

Аирунас пока никого себе не нашел… Зато закопался вместе с К-2 в учебники, а я по нескольку часов в день работаю при них переводчицей. Ай приволок столько книг, что, похоже, при должном усердии я переплюну любой университетский курс, не высовывая носа из замка. Кстати, подвис вопрос — сколько из того, что теперь известно ученым Аризенты, можно явить остальному миру? Ведь ясно, что пока мы впереди — страна в безопасности.

Пока договорились до основного принципа: торгуем и делимся продукцией, но не средствами производства или технологиями. А все оружие тщательно смазали, прикрыли промасленной ветошью и спрятали в пещерах под замком, куда посторонним ходу нет. Надеюсь, больше оно нам не понадобится. Война в наших планах не значится… зато возникла и обдумывается идея стать торговой империей. Это обеспечило бы стране безопасность и процветание на сотни лет вперед.

Еще Ай сказал, что нашарил связь со своим «Харлей-Дэвидсоном». Пока он не уверен… но, возможно, помозговав и заякорившись на этой стороне, можно сделать безопасный переход между мирами. Вчера Ай умудрился неведомо как подключить к Сети один из компьютеров. Тот проработал целых два часа, прежде чем намертво завис.

Поглядим… если честно, я уже никуда и не рвусь. Вот о чем бы мечтала — приволочь сюда Куксина и свести его с тезкой. Думаю, и общий язык они найдут, и польза для Аризенты будет о-го-го! Но даже выход в Сеть — это замечательно! Связь с родственниками и сама в струе — пусть делает! Оно же вроде бы не взрывается? Так чего бояться?

У меня даже приготовлено фото, которое я хотела бы послать родным. С моей новой семьей на фоне залива, окруженного морем черепичных крыш. Мы впятером стоим у парапета, глупо улыбаясь полуприличной шутке снимающего нас Тиабра: я, прижавшаяся к Арвису, Ай с другой стороны, рядом снова ставший темноволосым Нэрс и аномально красивая и молодая Лиэра. Мужчины в джинсах и футболках, мы с Лиэрой в странноватых по московским меркам платьях с квадратным вырезом и широкими рукавами, все с распущенными длинными волосами, прихваченными головными обручами. Похоже на захолустную фолк-рок-группу, ага.

Неделю назад меня вывозили на отдых в подаренное поместье — то самое, с высокими соснами на берегу ласково лижущего песок моря, вымощенными белым ракушечником дорожками, клумбами с голубыми дельфиниумами и увитой плющом деревянной верандой с видом на закат. И Арвис, как обещал, дарил мне букеты и не отходил ни на шаг. Мне очень понравилось. А еще больше порадовало то, что Нэрс подтвердил: эриналэ — это навсегда. Меня не разлюбят, не бросят, не оставят, не променяют ни на кого…

Я строю планы, что буду делать, когда рожу. Ну, кроме гуканья над колыбелью и кормления грудью. Мне почему-то очень жаль, что в этом мире нет самолетов… но я верю, что смогу это изменить. Потому что твердо знаю:

ЧУДЕСА СЛУЧАЮТСЯ!