Орчанка

На этот раз Ушастик попросил поделиться подробностями моих похождений. Рассказывать было особо нечего, быстро введя Дарита в курс дела, я вернулся к остывающим вареникам. Не то, чтобы я был голоден, просто не хотелось оставлять недоеденный ужин, да и работа челюстей (как и поза орла) отчего‑то способствовала мышлению. А подумать было над чем, поскольку неприятность, в которую я умудрился вляпаться, пойдя на поводу у пустого желудка, на порядок превосходила все то, что со мной происходило ранее.

Оставив бесполезные сожаления, я привычно разложил факты по полочкам и вскоре пришел к неутешительному выводу – Ирхон в ближайшее время лучше не покидать. Да, так увеличивается риск отхватить проблем, которые обеспечит мне недовольный провалом Ярут, зато появляется шанс мирно уладить непонятки с ну очень организованной преступностью. Ведь если сейчас намылиться из города, Папа решит, что я собираюсь сбежать, и примет соответствующие меры, которые – зуб даю! – окажутся незамедлительной ликвидацией. А желание играть в догонялки с ворами или убийцами у меня не было – слишком сильно врезался в память эпизод с ограблением.

Если же задержаться, велика вероятность, что вышеупомянутый Папа проанализирует мое поведение и либо оставит меня в покое, либо почтит личным присутствием – в зависимости от того, к какой гильдии он относится. Думаю, убийцы должны сообразить – раз кличка впечатления на меня не произвела, то я не являюсь их коллегой, и светиться лишний раз не станут. А вот воры, чьи претензии повесомей, обязательно придут разбираться лично, поскольку отдавать приказ на мое устранение только за отказ от приглашения Папа не станет, а высылать команду захвата и устраивать публичные разборки поостережется. Смекнет, что шума выйдет много – все‑таки я довольно известная личность.

Да, перефразируя старую земную поговорку – моя популярность меня бережет. Смешно, конечно, но глупо пренебрегать фактором, один раз уже выручившим из беды, а значит, как я уже говорил, нам следует остаться в Ирхоне. На одну ночь, не больше. Надеюсь, этого времени будет достаточно ситуации, чтобы хоть чуточку проясниться. Своими соображениями я поделился с Ушастиком, который продолжал неспешно расправляться с ужином. Правда, уже без особого аппетита.

– Ты настолько уверен в том, что разговор с Папой пройдет успешно? – уточнил эльф.

– Нет, но другого пути решения назревшей проблемы не вижу.

– Сейчас мы еще имеем возможность уйти беспрепятственно. Потом, возможно, придется прорываться с боем.

– Как будто я сам этого не понимаю! – огрызнулся я. – Но у нелегальных имперских гильдий очень длинные руки, а мне бы не хотелось всю жизнь провести в ожидании арбалетного болта из‑за угла или удара заточкой в толпе. Пока еще возможно, нужно попытаться уладить проблему мирным путем. Или хотя бы выяснить, в чем она заключается.

Дарит не стал возражать, продолжив лениво ковыряться в своей тарелке, а я в очередной раз окинул взглядом трактир и замер, увидев самое настоящее чудо, которое в этот момент стояло у входа и оглядывалось в поисках свободного места. Ушастик, подметив охватившее меня оцепенение, проследил за моим взглядом и решительно заявил:

– Даже не думай!

– Это почему? – полюбопытствовал я, во все глаза рассматривая вошедшую.

Да, привлекшее мое внимание чудо было девушкой, а вернее, женщиной. Нет, не в смысле возраста. Просто называть так атлетически сложенную, загорелую дотемна, увешанную оружием буквально до зубов воительницу, мышцам которой позавидовали бы многие земные бодибилдеры, у меня язык не поворачивался.

– Ты же не хочешь, чтобы она тебя покалечила? – хмуро заметил Дар.

– Думаешь, в постели она переломает мне все кости? – хмыкнул я, оценив фигуру женщины, соблазнительные округлости которой, по моему личному мнению, были близки к идеальным.

– В постели? Я уверен, это случится гораздо раньше!

– Ты знаешь ее?

– Встречались в Страде, – уклончиво ответил Ушастик. – Она там многих к лекарям отправила.

– Так не любит проявлений мужского внимания? – озвучил я пришедшую на ум догадку. – А может, именно мне удастся растопить ее неприступное сердце?

Эльф моего оптимизма не разделял:

– Поверь, Ник, у тебя нет никаких шансов. Орчанки в вопросе подбора партнеров для любовных утех весьма привередливы.

Так это орчанка? Никогда бы не подумал! Какая‑то она… не совсем правильная. Больше похожа на самую обычную земную мулатку, увлекающуюся фитнесом, а не на представительницу иной расы. Нет, я так не играю! Где острые клыки, торчащие изо рта, где приплюснутый нос, где зеленая кожа, я вас спрашиваю? Что за наглое игнорирование канонов? Но если отбросить шутки, можно с уверенно заявить, что лицо воительницы было весьма миловидным и нисколько не напоминало физиономии созданий, рожденных больной фантазией художника, нарисовавшего обложку книги Ленусика. Я получил отличную возможность его рассмотреть, поскольку орчанка как раз в этот миг повернулась в нашу сторону.

Секунду женщина колебалась, но затем решительно направилась к нашему столу, что меня обрадовало – похоже, появился прекрасный повод для знакомства. Вот только Ушастик моих эмоций разделять не собирался. Он тихо выругался на эльфийском и предупредил меня:

– Ник, что бы ни произошло, не вмешивайся и сиди молча.

Не успел я уточнить, к чему было это предостережение, как орчанка подошла к нам. Нахально, не спросив разрешения, уселась на лавку напротив и с вызовом уставилась на Дарита:

– А ты что тут делаешь, ушастый?

Я отметил, что на имперском женщина говорила с заметным акцентом. Либо маг, предоставивший ей знания, схалтурил, либо она обучалась языку обычным способом. Эльф смерил орчанку полным брезгливости взглядом, словно найденного в кровати клопа, и со всей возможной язвительностью отозвался:

– У тебя с глазами плохо, темная? Разве не видишь – я ужинаю!

– Ага, так я и поверила! Лучше признайся сразу, следил за мной!

– А не сильно ли у тебя завышено самомнение? Полагаешь, у меня других дел нет, кроме как преследовать тебя?

– То есть, из всех постоялых дворов Ирхона ты выбрал тот, где остановилась я, по чистой случайности? Вот только не нужно меня убеждать, что это простое совпадение! – Орчанка пренебрежительно фыркнула.

– Можешь не верить, но это так, – пожал плечами Ушастик. – Сама подумай, зачем мне намеренно искать встречи с какой‑то темной, если в городских борделях встречаются девушки намного привлекательнее.

Перейдя на ласковый тон, воительница с готовностью принялась объяснять:

– Видимо, потому, что эта темная не так давно послала подальше одного наглого, возомнившего о себе невесть что ушастого, и тем самым нанесла ему глубокую душевную рану, – речь орчанки постепенно превращалась в самое настоящее сюсюканье. – Он‑то, глупенький, считал себя самым неотразимым, привык, что служанки по первому требованию задирают перед ним свои юбки, а потому едва со стыда не сгорел, когда темная вместо того, чтобы гордиться оказанной ей великой честью, спустила его с лестницы. Ох, как же он расстроился, бедненький!

Я тихо съезжал с катушек. Хрена себе – орчанке удалось одолеть моего учителя! Это какой у нее уровень мастерства, если все то, что демонстрировал эльф, я уже успел отнести к запредельному? Хотя, существует большая вероятность, что Дар просто отступил, не желая убивать воительницу. Надо будет расспросить его об этом случае.

– Судя по твоим речам, ты начинаешь жалеть, что так и не решилась ощутить прелесть эльфийских ласк, – спокойно заметил Ушастик, заставив меня подивиться его железной выдержке. – Что ж, я могу проявить снисхождение и повторить свое предложение, но лишь после того как услышу извинения и внятную, вежливую просьбу.

– Не дождешься, ушастый! – заявила орчанка, схватила за локоть пробегавшую мимо разносчицу и приказала ей: – Принеси, как обычно. И поживее!

– Конечно, госпожа, – с испугом ответила девушка и, получив свободу, умчалась на кухню.

– Ты так и не ответил, с какой целью ошиваешься в Ирхоне, – снова уставилась воительница на Дара, который, воспользовавшись паузой, вернулся к картошке.

Тот долго пережевывал очередную порцию, явно нервируя собеседницу, а потом невозмутимо произнес:

– Тебя мои дела не касаются.

– Вы только поглядите, какой скрытный! Ладно, попробую угадать… Хотя, чего тут гадать – и так все понятно. У гордеца‑ушастика закончились деньги. Все, подчистую, не осталось даже на еду. И чтобы не помереть с голода, ему пришлось даже свою одежонку продавать. Само собой, он не захотел, чтобы жители Страда судачили о том, как низко пал ушастый новичок, за короткое время превратившись из высокомерного опрятного франта в грязного вонючего нищего, вот и сбежал сюда. Ведь именно в Ирхон стекается все отребье приграничья, которому не нашлось места в приличных городах!

– А ты‑то сама как здесь оказалась? – парировал Ушастик. – Уж не потому ли, что покалечила какую‑нибудь знатную особу? Нет, тогда бы ты так легко не отделалась. Наверное, руководству Гильдии наконец‑то надоело терпеть твои выходки и оно поставило ультиматум – либо ты лишаешься знака и после очередного покалеченного попадаешь за решетку, либо покидаешь Страд и доставляешь проблемы их коллегам из других городов. Хотя, вполне возможно, ты внезапно осознала, что переколотила всех искателей Страда, и отправилась на поиски новых жертв.

Не обращая особого внимания на пикировку нелюдей, я рассматривал воительницу, позабыв о недоеденном ужине. Несмотря на свой грозный вид и хищный взгляд, она была невероятно привлекательной. Карие глаза с пушистыми ресницами, аккуратный носик, чувственные губки, безо всякой помады выглядевшие весьма соблазнительно… Одним словом, красавица! Впечатление не портил даже небольшой шрам на лбу, хотя волосы стоило бы распустить и укоротить, чтобы они пышными каштановыми локонами ниспадали на плечи, а не болтались за спиной толстой безвкусной косой. Мда, за ночь с орчанкой я бы сейчас многое отдал…

– А ты чего уставился? – злой голос воительницы вырвал меня из сладких грез. Видимо, Дариту таки удалось довести свою собеседницу до белого каления.

– Любуюсь, – признался я. – Не каждый же день такую красоту можно увидеть, вот и пользуюсь моментом.

Положив локти на стол, я облокотился подбородком на сцепленные в замок пальцы и с глупой улыбкой продолжил свое занятие. Судя по взгляду орчанки, я был близок к тому, чтобы схлопотать по морде, но мои зубы спасло появление разносчицы, которая с ловкостью опытной фокусницы принялась расставлять тарелки перед взбешенной воительницей. Когда же девушка, прихватив пустой поднос, испарилась, орчанка решила, что ее ужин заслуживает большего внимания, чем какой‑то дурачок, и принялась насыщаться.

Судя по скорости, с которой исчезало мясо с тарелок, она была зверски голодна, а я машинально отметил, что орки хотя и кочевники, но дикарями их назвать нельзя – воительница ела, придерживаясь рамок приличия. Нет, не чинно и благородно, как Дар, но не чавкала, не вытирала губы рукавом, пользовалась ножом и вилкой. Добавить к этому грамотную речь и умение держаться в обществе – и можно заявлять, что по уровню культурного развития жители юга ничем не уступают имперцам. Любопытно, однако!

Расправившись с мясом, орчанка снова наткнулась на мой взгляд и приказала:

– Смотри в свою тарелку!

– Не, там нет ничего интересного, – протянул я, продолжая играть свою роль.

Пару секунд воительница колебалась, врезать мне или нет, но потом выбрала более привлекательную мишень, и поинтересовалась у Дара:

– Завел себе дружка? Ну‑ну… Интересно, где ты такого блаженного идиота сумел откопать? Хотя, оно и понятно – кто же из нормальных людей захочет взять в приятели ушастого!

– В ненормальном мире любой нормальный человек ненормален уже тем, что он нормален, – весомо заметил я, а когда орчанка уставилась на меня, пытаясь осознать фразу, улыбнулся и добавил: – Так, к слову пришлось.

– Темная, тебе раньше никогда не говорили, что зависть не украшает? – полюбопытствовал эльф. – Значит, я буду первым.

– С чего бы мне тебе завидовать? Подумаешь, встретил человека, который не брезгует общаться с нелюдем и есть с ним за одним столом. Это еще не повод для гордости! Тем более, данный человек, как мне кажется, в силу своего скудоумия даже не осознает, с кем связался.

– Ты заблуждаешься. Мне есть, чем гордиться.

– Ох, постыдился бы, ушастый! – воскликнула орчанка. – Нашел деревенского дурня и рад! Неужели твое непомерно разбухшее чувство собственного достоинства отгрызла какая‑то тварь на Проклятых землях?

– Прикусила бы ты свой язычок, темная.

– Больно слушать правду?

– Нет. Неприятно, когда оскорбляют моего друга.

– Да ну? – удивилась воительница и кивнула на меня: – А твоему дружку это даже нравится, что лишний раз подтверждает отсутствие у него разума.

– Из твоих уст, красавица, даже базарная брань будет звучать чарующей песней, – елейным голосом произнес я, не переставая улыбаться.

– А как мне кажется, разума не наблюдается именно у тебя, – возразил Дар. – Ведь ты решилась оскорблять человека, прославившегося своим подвигом на все приграничье, человека, который пользуется немалым уважением даже среди искателей, человека, которого большинство жителей Ирхона считает храбрейшим воином Империи!

Орчанка с недоумением уставилась на меня, а я печально вздохнул, сожалея о быстром окончании спектакля, и поправил Ушастика:

– Последний аргумент был лишним.

– Почему?

– Храбрость – это отсутствие инстинкта самосохранения, поэтому в этом смысле является недостатком психики. И заявлять, что человек ничего не боится, это открытым текстом сообщать, что у него большие проблемы с головой.

– Так ты Везунчик? – наконец сообразила воительница.

– Для тебя просто Ник, о несравненная! – пафосно ответил я и взял ложку.

Остыв, вареники слиплись, поэтому мне пришлось повозиться, чтобы подковырнуть один и отправить в рот. Когда же я справился с этим нелегким делом и поглядел на орчанку, то поразился переменам в ее облике. Вся напускная злость куда‑то подевалась, лицо потеряло жесткость, а в глазах появился неподдельный интерес. Это лишь добавило ей привлекательности, поэтому вспомнить о необходимости жевать я смог только через несколько секунд.

– Прошу прощения, если, называя дураком, я тебя обидела, – миролюбиво сказала воительница.

Я едва не подавился. Вот это да! Столь многозначительная фраза достойна уст дипломата, но никак не кочевницы. Выходит, орчанка не так проста, как кажется, а в пикировке с эльфом не использовала и половины своих возможностей! Но ответить ей что‑то нужно, причем так, чтобы самому лицом в грязь не упасть. С трудом проглотив вареник, я мягко возразил:

– Не стоит. Эта моя любимая маска, и твои слова я счел комплиментом.

Вроде, неплохо прозвучало, и на девушку произвело приятное впечатление. Да‑да, именно на девушку, поскольку называть женщиной сексапильную красотку, которой едва перевалило за двадцать, на мой взгляд, неполиткорректно.

– Мне очень приятно познакомиться с человеком, который заставил говорить о себе все приграничье, – сделала встречный ход орчанка.

Отметив, что своего имени она так и не назвала, я не стал заострять на этом внимание. Кто знает этих орков? Возможно, они не представляются кому попало, а может, у них бытуют традиции, аналогичные эльфийским или даже хлеще. Захочет – скажет, а пока вернем лесть:

– А для меня большая честь познакомиться с великой воительницей, чье несравненное мастерство позволило спустить с лестницы моего друга.

Орчанка улыбнулась краешком губ и заметила:

– Ты довольно необычный человек, Ник. Никто из знакомых мне имперцев не стал бы называть эльфа своим другом.

– Спасибо, непременно учту на будущее.

– Скажи, ты действительно охотился на хашана один, как утверждают сплетники?

Я кивнул, подцепляя ложкой очередной вареник.

– Как же тебе удалось справиться со зверем?

– Очень просто. Использовал свое самое опасное оружие.

– Какое? – орчанка покосилась на рукояти моих клинков.

– Мозги! – наставительно заявил я и отправил вареник в рот.

Девушка весело засмеялась над нехитрой шуткой, а я почувствовал, что движусь в правильном направлении, и принялся осторожно закреплять успех. Общаться с противоположным полом я умел, поэтому вскоре мы с воительницей мило беседовали о пустяках, позабыв про Дарита. Настойчивости я не проявлял и, несмотря на длительное воздержание, держал гормоны в узде, комплиментами не сыпал, опасаясь переборщить, смирял нездоровое любопытство и опасных тем вроде причины, заставившей орчанку обосноваться в приграничье, не касался. Короче, был паинькой и сумел заслужить вполне искреннюю симпатию собеседницы, которая только укрепилась, когда я внимательно выслушал рассказ о ее успехах в недавней охоте на крокодилов и выразил солидарность в осуждении политики руководства гильдии искателей, которое придерживало выгодные заказы для "своих", а прочим предлагало сложную, малоприятную работу, почти не приносящую прибыли.

Приходили и уходили посетители, за окном постепенно темнело, бегавшая по залу официантка зажгла несколько светляков, а мы все чесали языками. К обоюдному, надо сказать удовольствию. Орчанка умела ценить юмор, понимала тонкие намеки, не задавала банальных вопросов, которые за время пребывания в городе успели меня конкретно достать, и вообще оказалась весьма осведомленной личностью, поэтому разговаривать с ней было интересно. Я подумывал заказать кувшинчик хорошего винца, чтобы общение вышло еще более непринужденным, однако со вздохом отказался от этой идеи. Для разговора с Папой нужно иметь ясную голову, поэтому пришлось ограничиться прохладным квасом.

Все хорошее имеет свойство заканчиваться. Подошел к концу и наш великолепный ужин. Опустели тарелки у эльфа и орчанки, на блюде с заказанной мной сладкой выпечкой остались одни крошки, а последний вареник давно отправился в мой довольный желудок, но мы все сидели за столом, держа в руках кружки и не спеша разбегаться в разные стороны. Я понимал, что пора на что‑то решаться – либо прощаться с непременным обещанием следующей встречи, либо делать намек на более приятное продолжение вечера, но боялся напортачить и продолжал невинный треп. И тут орчанка сама пошла навстречу. Оставив в покое кружку, она прищурилась и без обиняков спросила:

– У меня комнату наверху. Не хочешь зайти?

– Как пожелаешь, воительница, – отозвался я.

Поднявшись с лавки вместе с девушкой, я достал из кармана мешочек с монетами, протянул его Дару и, перейдя на эльфийский, попросил:

– Расплатись за ужин и посиди тут еще немного. Если гости соизволят появиться, свистни, если нет – сними комнату, устройся в ней и… Ты уж извини, но сегодня ночное дежурство за тобой, ведь вариант с ликвидацией окончательно исключить нельзя.

– Ник, ты идешь? – нетерпеливо спросила воительница.

– Рюкзак мой не забудь, – закончил я инструктаж и поспешил за орчанкой.

Брать вещи с собой я не подумал. Несмотря на то, что весь мой исстрадавшийся по женской ласке организм буквально вопил в радостном предвкушении секса, мозги отключаться не собирались. Я помнил, чем опасны случайные связи и не хотел, проснувшись поутру в пустой постели, обнаружить пропажу своего немаленького состояния.

Снимаемая девушкой комнатушка оказалась небольшой, но уютной, а большая кровать с периной и чистыми простынями так и приглашала понежиться на ней. В углу валялся рюкзак, очень похожий на мой, у окна стояла тумбочка с аккуратной стопкой шмоток, а рядом с кроватью лежала раскрытая книга – судя по картинкам, справочник, который я давным‑давно изучил. Закрыв дверь на засов, орчанка активировала светлячок, прикрыла ставни и принялась снимать оружие. Сперва перевязь с парой длинных кривых сабель, висевшие за спиной, потом пояс с кинжалом, затем ножны с метательными ножами, находившиеся в районе подмышек, и миниатюрный ножик, болтавшийся на цепочке на шее. После настал черед куртки, за которой были наручи со стилетами, длинная спица из косы и ножи из сапогов…

– Ты так и будешь стоять? – с иронией поинтересовалась снимавшая рубашку девушка.

С трудом оторвав взгляд от груды оружия, я тоже принялся разоблачаться, отметив, что никакого бюстгальтера или его подобия орчанка не носила. Свои мечи я на всякий случай положил поближе к кровати, пару ножей даже чуть выдвинул из перевязи – мало ли что предпримут подчиненные Папы, а такая подготовка может сэкономить несколько очень нужных в бою мгновений. Когда же я снял прочие шмотки и повернулся к девушке, то от восхищения позабыл, как дышать. Признаю, был не прав – формы орчанки оказались не близкими к идеалу. Они и были идеалом! Я не мог наглядеться на эти налитые соком груди, на упругие бедра, на рельеф мышц…

Не дав мне в полной мере насладиться открывшимся зрелищем, девушка схватила меня, толкнула на кровать и живо оседлала, не позволив перейти к предварительным ласкам. Ее движения были такими активными, что я не смог продержаться и минуты. Отсрочить бесславный финал не помогли ни размышления на тему полного отсутствия растительности в определенных местах тела орчанки, ни планы по отражению возможного нападения стражников, посланных Ярутом. Не удивительно, что вскоре девушка, остановившись, с удивлением уставилась на меня и разочарованно уточнила:

– Ты уже все?

– Извини, – смущенно отозвался я и попытался оправдаться: – Просто я давно успел забыть, когда в последний раз был с женщиной, а ты так прекрасна, что усмирить чувства нет никакой возможности.

– А я‑то надеялась… – протянула орчанка, поднимаясь с кровати.

Но я не позволил ей этого сделать, схватил за плечи, мягко повалил на перину и прошептал на ушко:

– Ты куда? Начнем второй раунд. Только, чур, теперь я сверху!

На этот раз все прошло намного удачнее. Используя весь свой накопленный на Земле опыт, мне удалось довести девушку до сладкого взрыва, а затем отпустить собственные эмоции и повторно улететь в заоблачные дали наслаждения.

– Это было уже лучше, – успокоив дыхание, довольно констатировала орчанка.

– Всего лишь "лучше"? – обиженно переспросил я, чувствуя, что готов к третьему раунду. – Попробуем довести до "великолепно"!

Взяв в плен очаровательные губы, я принялся ласкать великолепные холмики грудей, точеную шейку, периодически отвлекаясь и покусывая нежные ушки. На этот раз я не пытался ускорить финал, а растягивал удовольствие, превращая его в сладкую пытку для девушки. Она упорно сопротивлялась, пыталась применить силу и взять дело в свои руки (а вернее, ноги), но я нежно останавливал эти порывы и продолжал вести ее извилистым курсом к вершине наслаждения. Высшей наградой для меня стал протяжный стон потерявшей над собой контроль орчанки, который вскоре превратился в дикие крики, услышанные, наверное, всеми жителями этой улицы. Они заставили меня забыть обо всем, кроме желания поскорее оказаться в тумане эйфории.

После этого раунда мы приходили в себя довольно долго. Получив способность соображать, я первым делом подумал, что в воздержании есть и свои плюсы – возвращается давно утерянная острота ощущений, а вторым – какая же замечательная штука, эта ускоренная регенерация. Надо же, три раза без перерыва, а я все равно полон сил и прямо как юный пионер – всегда готов! Вот только моя партнерша подавать признаков осмысленной жизни что‑то не собиралась. Она тяжело дышала, закрыв глаза, поэтому я воспользовался моментом и принялся своими шаловливыми пальчиками изучать ее тело, едва касаясь, поглаживать темную бархатную кожу, делать легкий массаж бедер, пощипывать соски… Эй, милая, возвращайся из нирваны, я хочу добавки!

Наконец орчанка открыла глаза и выдохнула на своем языке:

– О боги, как хорошо!

– Старался, – скромно отозвался я.

– Ты говоришь на орочьем?

– А что тебя так удивляет? Магия и не такое может.

– Но ведь ты знаешь и эльфийский, а мне говорили, что магическое обучение допускает овладение только одним языком.

– Возможно, ты права. Только я стал жертвой непредвиденного эксперимента и в итоге получил сразу шесть.

– Как это вышло? – заинтересовалась девушка.

– Баш на баш, – хитро прищурился я. – С меня история о визите к магу, с тебя рассказ о причинах, заставивших столь юную воительницу перебраться в окрестности Проклятых земель. Согласна?

Орчанка кивнула, и я поведал ей о своем знакомстве с Лидием. С подробностями, включая даже забавный случай с Киром. А взамен получил возможность удовлетворить свое любопытство. История орчанки оказалась довольно занятной. Началась она, когда отец девушки задумал отдать ее в жены воину из соседнего племени, но не заручился предварительным согласием дочурки. А та, случайно узнав о грядущем событии от третьих лиц, закатила папаше нехилый скандал, напомнив, что после совершеннолетия только она вольна распоряжаться своей судьбой, и никто, даже родители, ей не указ. По уму папаше надо было извиниться и попытаться исправить свою ошибку, но он уперся, заявив, что лучше знает, кто подойдет его непутевой дочке.

Как это часто случается у орков, скандал перерос в драку с битьем кувшинов, выбиванием зубов и прочими прелестями. Наставив друг другу синяков и шишек, отец с дочерью были разведены в разные углы ринга вовремя (ведь могло дойти и до смертоубийства) появившейся матерью орчанки. Та пристыдила обоих и отправила по своим шатрам с приказом подумать ночью над своим поведением, а утром собраться на семейный совет.

Возможно, мать была целиком и полностью на стороне супруга, поэтому и взяла тайм‑аут, чтобы посовещаться и подумать, как вместе уладить проблему со строптивой дочуркой. Но это мои догадки, поскольку девушка так об этом и не узнала – собрав самое необходимое, она выждала, когда все заснут, взяла свою лошадь и отправилась в Империю. Как водится, за славой и богатством. Орчанка быстро выяснила, что в приграничных южных районах люди не особо жалуют ее сородичей (ясень пень – ведь регулярные грабительские набеги и похищения женщин из приграничных деревень хорошую репутацию не обеспечивают), и подалась поближе к центру. Однако там ее сородичей презирали, считая отсталыми дикарями, и в итоге мечта стать проставленной воительницей и заработать состояние в гвардии императора была похоронена жестокой реальностью.

Выходов оказалось два – либо вступать в гильдию наемников с низким заработком и невеселой перспективой погибнуть при отражении очередного нападения бандитов на торговый караван, либо попытать счастья на Проклятых землях. Особо не раздумывая, девушка двинулась на восток. Там сперва, как и все новички, попыталась самостоятельно пошарить в мертвых городах, лишилась лошади и напрасных иллюзий, зато приобрела ценный опыт. Во второй раз отправилась уже с самостоятельно собранной командой, вернулась с ее жалкими покалеченными остатками, зато получила немного денег и, опять же, полезные знания. Третий выход был самым удачным – из новой команды "необстрелянных" авантюристов выжила одна орчанка, но вырученных денег хватило на искательский знак, справочник, карту и самые необходимые лечебные зелья.

После девушка еще трижды пыталась примкнуть к командам бывалых искателей, но по странному стечению обстоятельств в первом же выходе те, кто рискнул взять с собой орчанку, либо нарывались на опасных тварей, либо оказывались укушенными ядовитыми насекомыми, либо просто подворачивали ногу на ровном месте. Короче, обратно после такого похода возвращалась едва ли половина команды… и девушка. Целая и невредимая. Разумеется, суеверные искатели это дело просто так не оставили, нарекли орчанку Бедой и больше с ней не ходили.

Уже успев ощутить на собственной шкуре, что путешествие по Проклятым землям в гордом одиночестве не способствует долголетию, воительница попыталась схитрить – перебралась чуть севернее, в Страд, надеясь, что там найдется команда, которой позарез нужна умелая мечница. К несчастью, девушка не учла, с какой скоростью в приграничье расходятся слухи. Искатели Страда уже знали о Темной Беде, с большим старанием пытались затащить ее себе в постель, но не желали отправляться за добычей в ее компании. Пришлось орчанке самой постигать хитрую науку искательства, используя все предоставленные гильдией ресурсы. Вот только богатства это постижение пока не приносило – появлявшиеся деньги быстро уничтожала недешевая жизнь приграничья.

Я не прерывал девушку, неожиданно увлекшуюся рассказом. Судя по ее продолжительному монологу, ей давно хотелось кому‑нибудь выговориться, облегчить душу, а для меня некоторое время побыть жилеткой было несложно. Когда же орчанка замолчала, с тоской уставившись в потолок, я нежно обнял ее и зашептал на ухо:

– Не переживай, все делают ошибки. А свою ты еще можешь исправить.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что ты в любой момент вольна послать подальше гильдию искателей, вернуться домой, извиниться перед семьей и жить себе счастливо. Тот воин, за которого тебя хотели выдать, я уверен, давно подыскал себе более покладистую избранницу, а твои родители будут счастливы возвращению дочери. Даже без богатства и славы.

– Нет, Ник, ты ошибаешься, – печально вздохнула орчанка. – Я не могу вернуться. Дома меня наверняка объявили опозорившей племя.

– Как‑как? – переспросил я.

– Хватит об этом! – решительно заявила девушка и набросилась на меня.

"Давно пора!" – радостно подумал я и на пару минут, чисто для пробы, уступил ей инициативу.

Меня постигло разочарование. Орчанка кроме позы всадницы других не знала или принципиально не желала использовать, о моих ощущениях не заботилась, стремилась побыстрее достигнуть пика наслаждения, не имея даже начальных представлений о технике секса… Короче, мне все это быстро надоело. Снова взяв ведущую роль, я наглядно продемонстрировал девушке, что в постели приятным может быть не только сам результат, но и процесс его достижения. Долгое время я заставлял орчанку балансировать на тонкой грани, отделявшей ее от взрыва, мучил ожиданием, но потом ее нервы не выдержали. С негодующим рыком моя партнерша попыталась прервать эту игру, и я с удивлением обнаружил, что силушки ей не занимать. Вот только уступать я не собирался, и вскоре ласки превратились в самую настоящую борьбу.

Я не был поклонником грубости в постели, однако в этот раз просто слетел с катушек. Не знаю, может, меня так завело мускулистое тело орчанки или то, что она внезапно превратилась в зверя – начала кусаться и впиваться когтями в мою спину, словно дикая кошка, но такого, извиняюсь за банальщину, кайфа я в своей жизни еще не испытывал. Да и орчанка, думаю, тоже. После бурного, продолжительного и довольно громкого финала она в буквальном смысле отключилась, совсем не реагируя на мои прикосновения. И только легкая дрожь, изредка пробегавшая по телу девушки, оставляла надежду на ее скорое возвращение из райских кущей.

Спустя десяток минут, когда я успел в деталях изучить орчанку, не пропустив ни сантиметра ее ангельского тела, заметив и старые шрамы, и золотые сережки с паучками, и татуировку в виде какого‑то растения на плече, и симпатичные родинки рядом с пупком, складывающиеся в кривобокую звезду, та соизволила очнуться. Но когда я вновь перешел к ласкам, рассчитывая повторить нашу схватку, взмолилась:

– Подожди, Ник, дай мне хотя бы немного отдохнуть!

– Как скажешь, – со вздохом отозвался я, слегка отстранился от девушки и лег на бок, всем своим видом сообщая, что готов по первому требованию продолжить забавы.

– Знаешь, я даже не представляла, что это может приносить такое удовольствие, – призналась орчанка. – Твое мастерство дарить наслаждение мне даже не с чем сравнить. Наверное, пришлось не один год обучаться в храме?

– В каком храме?

– Так ты не служитель Лители? – удивилась девушка.

С трудом вспомнив, что упомянутая богиня отвечает в этом мире за любовь и все, что с ней связано, я ответил:

– Нет. А что, у ее слуг постижение техники плотских утех включено в обязательную программу?

– Ты не шутишь? – проигнорировала вопрос орчанка. – Но тогда кто же ты на самом деле?

– Дурачок из рыбацкой деревушки на крайнем севере, – улыбнулся я.

– Ага, как же! Ты еще скажи, что у вас в деревне все мужчины владеют таким мастерством или заяви, что научился ему по дороге на Проклятые земли! Может, прекратишь считать меня невежественной крестьянкой?

– Красавица, я нисколько не сомневаюсь в твоем уме, но согласись, довольно рискованно открывать все свои секреты той, что даже не назвала свое имя. Поэтому, оставим эту тему. Поверь, я не хочу тебя обидеть, просто боюсь лишиться удобной маски, которая сильно облегчает жизнь в приграничье… Думаю, гроза мужчин, неприступная воительница, калечащая всякого, кто осмелится посягнуть на ее божественные формы, должна меня понять.

Орчанка, тоже имевшая в своей коллекции любимую маску, меня поняла, но обидеться все равно изволила, а потому вместо допуска к своему телу послала весьма далеко. За бадейкой с горячей водой, пожелав принять водные процедуры. Пришлось натягивать штаны, спускаться вниз, разыскивать сонных работников постоялого двора, а затем с их помощью переть на второй этаж большую деревянную лохань. Одно хорошо – никого уговаривать не пришлось. Лишь узнав о том, что госпожа желает помыться, все демонстрировали небывалую активность, приготовив необходимое в рекордный срок. Либо уже успели увидеть орчанку в гневе, либо находились под впечатлением слухов о ее буйном нраве.

Девушка обрадовалась лохани, а также жидкому мылу и пушистой мочалке, о которых я догадался позаботиться. Забравшись в воду, она некоторое время отмокала с выражением абсолютного блаженства на лице, а потом принялась смывать грязь. Не выдержав искушения, я предложил девушке потереть спинку, после чего водные процедуры плавно перешли в новый раунд, закончившийся на кровати.

– Какой же ты ненасытный, – прохрипела орчанка, едва отойдя от впечатлений.

– Сам удивляюсь! – довольно ухмыльнулся я и возобновил ласки.

В этот раз никакого буйства не уже было, все прошло мягко и нежно, поскольку девушка сильно вымоталась. Она была покорна в моих руках, не сопротивлялась и даже стонала еле слышно, явно пресытившись удовольствием, а после того, как мы в очередной раз взошли на Эверест наслаждения, пробормотала нечто благодарное и мгновенно заснула. Это меня сильно расстроило, так как я планировал провести еще несколько раундов, ведь силы еще были, да и желание имелось… Мда, правду говорят – аппетит приходит во время еды, но свою трапезу я был вынужден закончить, так как занятие любовью с бесчувственной партнершей больше походило на изнасилование.

К большому удивлению, выйти из режима Казановы оказалось не так‑то просто. Возбуждение не желало ослабевать, а кипевший в крови адреналин требовал продолжения банкета. Полежав некоторое время на кровати, я понял – так дело не пойдет. Встал и накрыл орчанку одеялом. Не помогло, зато появилась навязчивая мысль заняться рукоблудием. Обозвав себя сексуальным маньяком, я походил взад‑вперед по комнате, а потом споткнулся о лоханку с водой и родил гениальную идею – устроить постирушки. Это занятие дало возможность утихомирить гормоны и окончательно прийти в себя. Развешивая мокрое белье на ставнях, я ощущал, как подрагивают ноги, побаливают мышцы и чешется спина с зажившими царапинами от девичьих ногтей. Да уж, неплохо повеселился! Быстро сполоснувшись в давно остывшей воде, я потушил светлячок, вернулся под бок к орчанке и вырубился.

Пробуждение выдалось прекрасным, поскольку первым, что я увидел, стало безмятежное лицо спящей девушки. Немного полюбовавшись им, я перевел взгляд на окно. Судя по солнечным лучам и доносившимся с улицы звукам городской жизни, утро давно наступило, но нас никто не посмел потревожить. Ни работники постоялого двора, ни городская стража, ни специалисты неизвестного Папы – видимо, мне продолжало везти. Всегда бы так!

Вскоре мое желание понежиться еще немного на пышной перине сменилось ощущением острой необходимости отыскать местный туалет. Медленно и осторожно, чтобы не потревожить орчанку, я попытался встать с кровати, но старания ни к чему не привели – при первом же моем движении девушка открыла глаза, сонно оглядела меня и приветливо улыбнулась. Я вернул ей улыбку и сказал:

– С добрым утром! Прости, что разбудил.

– Не нужно извинений, Ник, – отозвалась орчанка, сладко зевнула и потянулась, как кошка.

Это движение, выглядевшее донельзя соблазнительным, заставило мои мысли резко поменять направление, но я приказал себе не отвлекаться. Для начала нужно воспользоваться местными удобствами, потом поинтересоваться у Дарита результатами дежурства, плотно позавтракать и только тогда, если на горизонте не замаячат новые проблемы, думать о продолжении ночных утех. Поднявшись, я снял со ставен подсохшие шмотки и принялся облачаться, стараясь не коситься на девушку, которая уселась на кровати и с любопытством наблюдала за этим процессом. Когда же я натянул куртку, орчанка внезапно поинтересовалась:

– Хочешь узнать мое имя?

– Было бы неплохо.

– Я Виката, дочь Лакуры из племени Ночных Псов, – несколько торжественно произнесла девушка.

– Очень приятно познакомиться, – откликнулся я стандартной фразой, затягивая пояс. – А почему ты решила его назвать?

– Мы же провели ночь вместе, поэтому ты получил право его узнать, – ответила орчанка, будто озвучила нечто само собой разумеющееся.

Блин, опять какая‑то традиция, о которой я не имею ни малейшего понятия! Интересно, будет ли уместным попросить орчанку поделиться подробностями? Нет, лучше отложить расспросы, иначе мой мочевой пузырь вполне может лопнуть. А довольно любопытно – у всех рас, населяющих этот мир, имеются заморочки со странными обычаями, которые возведены в ранг законов… Хотя, вру, не у всех. Я ведь еще не сталкивался с дэвами, поэтому ничего о них сказать не могу, да и люди в этот список явно не попадали, поскольку были просты как валенки… Или я просто не все знаю?

– Ник, мне очень понравилась эта ночь, – заявила Виката, поднимаясь с кровати, но не успел я ответить, что мне тоже было приятно, что я не прочь все повторить и даже не один раз, как орчанка протянула руку и попросила: – Возьми.

Заметив что‑то блестящее в ее пальцах, я машинально подставил ладонь, на которую девушка опустила золотую брошку с паучком. Уставившись на украшение, я едва не выругался. Полный песец! До чего же я докатился‑то? Стыд и срам – заплатили, словно мальчику по вызову! А ведь так прекрасно день начинался, и тут – на тебе! Словно ушат помоев на голову.

– Вообще‑то я не ношу сережек, – попытался откреститься я.

– Ничего, я помогу!

Пока я пытался понять, что имела в виду орчанка, Вика взяла украшение с моей ладони и как‑то ловко вонзила (другого слова не подобрать) его в мочку моего левого уха. Я даже отшатнуться не успел, а почувствовав резкую боль, едва сдержал рвущуюся наружу нецензурщину. Блин, теперь уже не отвертеться! Хмуро поглядев на довольную ухмылявшуюся девушку, я потрогал сережку. Боль быстро прошла, но на душе сделалось гадко и мерзко. Ведь я успел почувствовать искреннюю симпатию к Вике, даже начал надеяться, что наши отношения не попадут в категорию "переспали и разбежались", но она решила заплатить за доставленное ей удовольствие, тем самым открыто заявляя – не стоит усложнять друг другу жизнь.

Возможно, она была права, вот только для меня принимать эту плату, пусть заработанную тяжким физическим трудом, было очень унизительно. Наверное, именно поэтому у меня промелькнула мыслишка о том, что плату можно превратить в обычный подарок. Тогда будет не так стыдно, и самолюбие не пострадает. Но чем бы таким отдариться? Как на грех, в карманах после скупщика не осталось ни колечка, ни цепочки, а давать деньги… Хотя, есть же еще амулеты! Зажигалку, ясное дело, отбросим сразу, маскировка и сигналка самому необходимы, но защитный отдать можно. Их у меня все равно два, валяются безо всякой пользы. Конечно, получается неравноценный обмен – цена амулета минимум на порядок выше золотой сережки, но, положа руку на сердце, это совсем немного за лучшую ночь в жизни.

Достав из кармана мешочек с клыком крида, я протянул его орчанке:

– Держи. Этот амулет способен защитить тебя от укусов любых тварей или насекомых. Активируется, будучи извлеченным из чехла, но работает недолго, поэтому по пустякам его заряд лучше не расходовать.

Мне показалось, что Вика удивилась подарку. Но девушка быстро взяла себя в руки, приняла амулет, надела цепочку на шею и, даже не поблагодарив, поинтересовалась:

– Ты голоден?

– Как волк.

– Отлично! Сделай заказ и на меня, я сейчас быстренько ополоснусь и тоже спущусь.

Вика залезла в лохань, не смутившись водой не первой свежести, и принялась намыливаться, а я молча накинул перевязь с мечами и вышел из комнаты. От моего прекрасного настроения не осталось и следа, но это и к лучшему – сейчас нужно сосредоточиться на текущих проблемах, не отвлекаясь на мешающие делу эмоции…

Нет, все‑таки хорошо, что орчанка догадалась расставить все по своим местам. Умница, отыскала весьма действенный способ, который вмиг меня отрезвил и заставил вновь начать думать головой, а не другим местом. Я не ошибся – она действительно является великолепным дипломатом, и наверняка опустила много любопытных фактов, рассказывая о своем прошлом.

Туалет традиционно располагался в небольшом внутреннем дворике. Посетив этот скворечник и немного подумав там о вечном (заодно с большим сожалением вспомнив о книге служителей Ахета), я вернулся в общий зал, где обнаружил Дара, восседавшего за крайним столиком. Поймав проходившую мимо разносчицу, я попросил ее организовать плотный завтрак на троих, а сам направился к эльфу. Судя по мрачному помятому лицу бессонная ночка Ушастику далась нелегко. Я даже почувствовал укол раскаяния – кое‑кто полночи развлекался, потом дрых без задних ног, а кто‑то стоял на страже и бдил, не смыкая глаз. Вот только, как мне помнится, этот "кто‑то" совсем недавно хвастал, что может долгое время обходиться без сна.

– Доброго утра желать не буду, иначе это прозвучит форменным издевательством, – сказал я, подсев к учителю. – Рассказывай, как все прошло? Гостей не было?

– Не появлялись, – не глядя на меня, буркнул Дарит.

Видимо, говоривший со мной вчера неизвестный был из гильдии убийц. Мда, паршивенько получается. Если честно, я надеялся на второй вариант, поскольку личная беседа, способная расставить все точки над "ё", могла обеспечить хоть какие‑то гарантии нашей безопасности, а сейчас нет никакой уверенности в том, что за ближайшим углом меня не поджидает группа ликвидаторов. Я ведь даже не представляю, какие порядки заведены у этих душегубов, и быть может, Папа все же захочет убрать наглеца, косившего под члена его гильдии. Так сказать, другим в назидание.

– Как планируешь поступить? – хмуро спросил эльф.

– Думаю, дальше ждать не имеет смысла, так что сейчас мы перекусим и двинем в Страд за твоей алхимической гадостью. Только по пути обязательно заглянем в торговый квартал и затаримся продуктами, а то охота – дело хлопотное и не всегда результативное… Слушай, ты чего такой кислый? Магическое истощение или что‑то в этом духе?

Мое предположение было вполне логичным, так как эльфу всю ночь пришлось выглядывать ауры непрошенных гостей, но Ушастик отрицательно покачал головой.

– Значит, просто не выспался? Понимаю, но прошу – потерпи еще немного. Как только мы отойдем от Ирхона, подыщем какое‑нибудь надежное укрытие, где ты сможешь покемарить. Идет?

– Ник, я же тебе говорил, что одна бессонная ночь для меня – пустяки! – с нотками недовольства в голосе сказал Дарит.

– Тогда объясни толком, что с тобой творится!

– А разве ты сам не догадываешься?

Я потихоньку начал терять терпение:

– У меня много догадок – от обычного пищевого отравления до укуса какого‑нибудь ядовитого насекомого с Проклятых земель, но будет проще, если ты сам скажешь, отчего на тебе лица нет.

– Лица нет? Так говорят у тебя на родине? – Эльф задумчиво хмыкнул. – Довольно странное выражение. А вот скажи, для твоего народа шесть раз за одну ночь считается обычным делом?

О чем это он, какие шесть раз? Или… Так этот гад ушастый вчера воспользовался моментом и принялся за мной подглядывать?! Вот ведь вуайерист хренов! Махровый извращенец, мать бы его за ногу! И что удивительно, ночью не сумел вовремя остановиться, а теперь мучается, поскольку регенерация эльфов хоть и выше человеческой, однако моей не чета. Ну и поделом ему! За удовольствие нужно платить! А я ведь даже жалеть его принялся, не представляя, что Дарит целую ночь развлекался вместе со мной.

Я уже собирался высказать Дариту все, что о нем думаю, но потом прикинул, как бы сам поступил на его месте, и поостыл. Праведником я не являлся и наверняка не смог бы удержаться от соблазна… хотя потом не стал бы сознаваться в этом. Выходит, у эльфа куда больше порядочности, чем у меня? Довольно спорный вопрос, но по уму мне сейчас нужно не ругать, а поблагодарить Ушастика, ведь ненормально сильные эмоции, которые сделали мою ночь незабываемой, это наверняка результат работы его сознания, ощущавшего то же самое. Но чем же он тогда недоволен? Насмотрелся порнушки в формате "пять‑дэ" и все равно сидит с кислой миной на лице! Или эльф просто не мог переключить канал?

– Так твоя метка обеспечивает двустороннюю передачу эмоций? – вспомнил я о своей вчерашней догадке, которую так и не успел обсудить с Даром.

– Если они достаточно сильны, – мрачно подтвердил эльф.

– А как же блокировка?

– Она применяется только во время слияния.

– И насколько сильными должны быть мои чувства, чтобы ты их слышал, не перемещая сознание в мое тело? – попытался я выяснить величину проблемы.

– Только что я ощущал твое раздражение, – ответил Дар и смущенно добавил: – Прости, Ник, ты имеешь полное право на меня злиться.

– Значит, все‑таки подглядывал! – усмехнулся я. – Ладно, прощаю, все мы не без греха. Но сейчас меня больше интересует, почему твои эмоции я слышу только в тех случаях, когда ты залезаешь мне в черепушку и забываешь закрываться, а ты мои начинаешь ощущать, едва они наберут определенную силу. Это тоже связано со структурой метки?

– Нет. Просто я в первый же день сделал себе амулет, который их скрывает.

После этого ответа я, на этот раз вполне осознанно, начал транслировать свое раздражение наглому ушастому, постаравшемуся обеспечить неприкосновенность собственного личного пространства, но в то же время не посчитавшему зазорным подслушивать меня. И как это называется?

– Прости, Ник, я понимаю, что поступил подло, не сообщив тебе об этом, но я лишь хотел узнать тебя получше, понять мотивацию твоих действий, отношение к моим поступкам, реакцию на мои слова. Я решил, что это будет самым лучшим способом установить между нами приемлемые взаимоотношения, и был уверен, что ощущая твои эмоции, смогу быстрее… как ты выражаешься, притереться… Но я даже не предполагал, что в итоге это будет выглядеть так… мерзко.

Ушастик замолчал, уставившись в потрескавшуюся столешницу, а я тяжело вздохнул и машинально потрогал сережку. Как обидно! Я так гордился своими успехами на ниве перевоспитания эльфа, так радовался тому, что мы научились понимать друг друга, а тут вдруг выясняется, что Дарит просто подстраивался под меня, имея надежный ориентир в виде эмоций. И лавры великого дрессировщика на свою макушку я водрузил зря… Нет, ну что за день сегодня такой? Или Хинэль организовала мне своеобразную расплату за великолепную ночь?

– Ник, если не примешь мои извинения, возьми хотя бы это, – эльф положил на стол аккуратный, судя по внешнему виду, свежесостряпанный амулет.

Он выглядел совсем простым – прямоугольный кусок украшенной иероглифами желтоватой кости с дыркой, в которую был продет кожаный шнурок. Повертев данную магическую ерунду в пальцах, я безразлично уточнил:

– Блокиратор эмоций?

– Да. Усиленный.

Тонкий намек на мои вчерашние подвиги? Неужели они настолько ему не понравились? Хотя, если вспомнить, что первая передача "сигнала" прошла, когда Ушастик еще находился в общем зале… Я невесело усмехнулся, представив себе состояние Дарита в тот момент, и положил амулет перед эльфом.

– Мне он не нужен. Потом дашь, когда вновь представится случай хорошенько оттянуться. Если, конечно, захочешь.

Ушастик посмотрел на меня с удивлением:

– Но я же по‑прежнему буду слышать твои эмоции!

Не глядя на него, я снова вздохнул и постарался облечь мысли в словесную форму:

– Дар, меня не расстроил тот факт, что мои чувства для тебя – открытая книга. Нравится – слушай себе на здоровье! Меня огорчило, что ты до сих пор не осознал необходимости доверять мне, хотя я сделал для этого все необходимое. Меня разозлило понимание того, что все мои усилия были напрасными, а полученные результаты оказались фикцией. Но самое главное, я даже не могу понять, что сделал не так, и это меня просто убивает… Вот тебе детальная расшифровка моих эмоций. Можешь сравнить ее со своими выводами. Как говорится, почувствуйте разницу, не так ли? А теперь оглянись назад, вспомни, сколько раз ты пытался аналогичным образом разобраться в подоплеке моих чувств, и попробуй уверенным тоном заявить, что всегда делал это правильно… Ну же, я жду!

Однако Дарит молчал, признавая мою правоту и не находя, что сказать. Я чувствовал, что теперь самое время перейти к проникновенной нотации и закрепить успех, но продолжал бездумно разглядывать редких посетителей, вкушающих поздний завтрак. Просто у меня не было ни сил, ни желания начинать приручение заново. Хотелось плюнуть на все и послать подальше строптивого эльфа, который вместо того, чтобы пойти мне навстречу и попытаться понять, выбрал более легкий путь – принялся усердно играть роль друга, ориентируясь на эмоции единственного зрителя. И, надо отметить, делал это весьма профессионально, раз я до сих пор не догадался о спектакле.

Нет, я решительно отказываюсь понимать этих ушастых! Тем же гномам хватило нескольких часов, чтобы включить меня в свою семью, а этот упрямец продолжает артачиться! Самое время подумать о том, нельзя ли избавиться от связывающей нас метки. Ушастик упоминал, что жрицам Матери это по силам, вот только мне отчего‑то кажется, Лидий тоже способен разрушить эльфийскую магию. Он же универсал – ему по статусу положено. Да и ломать, как известно, не строить.

Из размышлений на тему цены, которую маг мог потребовать за эту работу, меня выдернуло появившееся в сознании раскаяние. Сильное, щедро сдобренное сожалением, обильно приправленное смущением, больше похожим на стыд, и явно не мое. Похоже, Дар наконец‑то осмелился на встречный шаг и деактивировал скрывающий его эмоции амулет. Что, неужели проняло? Хотелось бы в это верить. Потеребив мочку уха, я решил повременить с радикальными мерами и дать эльфу еще один шанс. Повернулся к Дариту и серьезно спросил:

– Ну что, попробуем начать нашу историю с чистого листа?

Ушастик согласно кивнул, но раскаяние в моем сознании не уменьшилось. Это было добрым знаком, потому что свидетельствовало об искренности чувств учителя. Ведь если бы он продолжал отыгрывать спектакль, то после моего предложения не мог не испытать удовлетворения. Хотя, учитывая достаточно богатый опыт эльфа, совсем этот вариант исключать нельзя… Стоп, а что это за яркая вспышка удивления? Окинув быстрым взглядом зал, я ничего подозрительного не обнаружил, зато ощутил, как удивление в моем сознании непонятно отчего уступает место злости и поглядел на учителя:

– Что случилось?

Не отводя от меня глаз, Ушастик выдал простенький, но весьма ядреный матерный загиб. Невольно поморщившись, я сообразил, что эльф пристально рассматривает мою золотую сережку, которую, судя по всему, заметил только сейчас.

– Это мне Вика подарила, – коротко пояснил я, легонько щелкнув пальцем по украшению. – А теперь не соизволишь объяснить, почему ты уставился на меня так, слово выбираешь способ, с помощью которого собрался меня прикончить?

Дарит сжал кулаки, сделал глубокий вдох, а затем преувеличенно вежливо, не давая клокотавшей ярости выплеснуться наружу, спросил:

– Ответь, пожалуйста, тебе обязательно было до этого доводить?

– До чего? – не понял я.

– Неужели после ночных развлечений у тебя помутился рассудок? Или ты сделал это специально, чтобы позлить меня? В таком случае отмечу, что прекрасно понял причину твоего интереса к орчанке, заставившего тебя проигнорировать мой дельный совет. Представительница иной расы, довольно привлекательная, со своими тайнами и секретами – как же тут совладать с гипертрофированным любопытством и удержаться от попытки познакомиться? Однако хоть я и не разделял твоих чувств, мешать вам даже не собирался. Так почему же ты, угостив темную ужином, проведя с ней ночь и слегка утолив хроническую жажду новых знаний, не пожелал остановиться на достигнутом?

Ушастик распалялся все больше, и к концу речи едва не орал на меня, но я все еще не мог сообразить, что именно послужило причиной его негодования. Догадывался, что дело в подарке, но не понимал, каким боком он задел эльфа. Не дождавшись пояснений и чувствуя, что чужая злость начинает рождать в моем сознании похожее чувство, я воскликнул:

– Дарит, кончай говорить загадками! Объясни толком, чего ты так на меня взъелся?

И в этот миг самообладание окончательно оставило эльфа. Он схватил меня за куртку, притянул к себе и прошипел в лицо:

– Ник, зачем ты согласился стать ее мужем?!