Глава 44. Смерть

СЕРЕГИЛ ВОВСЕ НЕ СОБИРАЛСЯ бойкотировать Алека: он просто не знал, что сказать.

По мере того, как истекала ночь, дорога становилась всё более пустынной, без признаков хоть одной живой души, и каждый сосредоточился лишь на том, чтобы не сломать себе ногу или не провалиться в какую‑нибудь яму. К рассвету у них не осталось еды, и мехи с водой были полупустыми. Алек взял своё лассо, и Себранну, как ни был он против, пришлось остаться с остальными.

Присев на краешек сухого рва и опершись спиной о большой камень, подальше от Илара, хоть Алек и не мог их сейчас видеть, Серегил с долей участия посмотрел на обеспокоенного рекаро.

– Мне казалось, мы начали привыкать друг к другу?

Себранн уселся на корточки там, где Алек оставил его, смотря на них с Иларом с явной опаской.

– Он очень сильно привязан к Алеку, как считаешь? – заметил Илар. – И что вы собираетесь делать с ним, вернувшись в Скалу?

– Понятия не имею.

– Может быть, он пригодится вашей Королеве?

Будучи не в настроении вести сейчас никакие разговоры, особенно на эту тему, Серегил попытался игнорировать Илара, но кажется тому было необходимо выговориться.

– Ты и Алек… Вы всё ещё сердитесь друг на друга?

Серегил откинулся головой на камень.

– Я не сержусь на него. Он молод. Ему очень трудно думать о том, что у меня мог быть кто‑то до него. Особенно ты.

– Я мог бы поговорить с ним.

– Не надо.

– Тогда ты сам.

Серегил сверкнул на него глазами:

– Если ты немедленно не заткнешься, я размозжу твою башку камнем, едва ты уснешь.

После этого Илар держал свои мысли при себе.

Когда Алек вернулся с пустыми руками, они отправились дальше, ища убежище получше. Но даже камней, достаточно больших, чтобы в них можно было укрыться, им не попадалось, и почти не встречалось деревьев.

– Не удивительно, что пленимарцы постоянно пытаются захватить чьи‑то земли, – буркнул Алек, прищуриваясь и вглядываясь вдаль.

– Я слышал, что это происходит всё время, пока…

– О, черт! – Алек разглядел что‑то вдали.

Там, не дальше мили от них, всего на расстоянии полета стрелы, вились клубы пыли, стремительно к ним приближаясь.

Серегил так давно ожидал этого, что теперь почти испытал облегчение.

– Это могут быть только торговцы или им подобные. Но как бы ни было, бежим!

– Бежим – куда? – воскликнул Илар.

Серегил знал, что не было никакого смысла возвращаться туда, откуда они пришли, так что запад исключался.

– Нам просто нужно двигаться дальше. Может быть, нам удастся найти что‑нибудь подходящее.

Но ничего не нашлось, и теперь они могли уже разглядеть очертания лошадей, скакавших галопом, и услышали отдаленный лай собак. Серегил поднял голову, прислушиваясь.

– Похоже, они всё‑таки держат собак.

– Это к несчастью…, убить… собаку, – запыхавшись, произнес Илар.

– Я всё же рискну. Судя по всему, они взяли след.

– Что‑то долго они возились, – пробормотал Алек, придерживая Себранна за ноги, чтобы тот не выпал из петли на бегу.

Они неслись изо всех сил, но это было бесполезно. Уже через несколько минут Серегил, оглянувшись через плечо, увидел группу всадников, скакавших вслед за собаками и услышал звуки охотничьего рожка.

– С таким же успехом мы могли бы и поберечь свои силы, – сказал Алек, останавливаясь передохнуть и наблюдая за преследователями.

– О чём ты говоришь? – дрожащим голосом произнес Илар. – Если они поймают нас…

Серегил бросил отчаянный взгляд на юг. Там, словно дразня его, расстилался темно‑синий океан, такой близкий, и всё же недосягаемый. Уже были видны даже крошечные белые пятна парусов на воде.

– Алек…

Сейчас было не время для длинных речей и объяснений.

Он схватил юношу и приник к нему поцелуем: их обветренные губы были на вкус пыльными и солеными. Себранн, все еще сидевший в своей петле, прохладными пальчиками коснулся щеки Серегила, словно смог почувствовать, как они оба несчастны.

Алек запустил ладонь в волосы Серегила и прижался лбом к его лбу.

– Прости.

– Мне не за что тебя прощать. Они не возьмут нас.

Серегил вытащил меч.

– Дай Илару свой нож. Мы останемся здесь и примем бой.

Алек попытался вложить в руку Илара свой нож, но тот попятился.

– Нет! – кровь отхлынула от лица Илара, и Серегил увидел тот же самый взгляд ужаса и отчаяния, что и на лице Рании, перед тем, как она вонзила нож себе в сердце. И прежде, чем Серегил смог остановить Илара, тот повернулся и побежал прочь от приближающихся всадников и подальше от них.

– Пусть убирается, – сказал Алек, хотя Серегил не сделал и попытки догнать его. – От него всё равно никакого проку.

– Я тоже так думаю.

Алек спустил Себранна на землю и встал впереди него.

– Стой там.

Рекаро захныкал и вцепился сзади в его камзол.

– Я думаю, ты был прав: относительно оракула и всего остального, – сказал Серегил, качнув головой.

– Спасибо за эти слова, тали.

– Полагаю, лучше поздно, чем никогда.

Собаки настигли их первыми – шесть огромных догов. Холки их были вздыблены, морды опущены вниз.

– Разберись с собаками, – процедил Алек.

Серегил постарался охватить взглядом как можно больше из них и произнес заклинание:

– Соора таласси!

Две собаки тут же успокоились, высунули языки и завиляли хвостами.

Серегил быстро повторил это ещё раз, и в третий раз, затем отослал их на север.

Конечно, это немного облегчило ситуацию, и всё же, когда всадники поравнялись с ними, Серегил насчитал не менее двадцати человек, во главе с Ихакобином. По меньшей мере половина из них были лучниками.

– Эх, как я сейчас жалею, что мы потеряли твой лук.

– Я тоже. Я бы проредил их ряды.

Алек помедлил, а потом сказал:

– Им нужны я и Себранн…

– Даже не думай об этом. Если мы падем, то падем вместе.

Алек отважно улыбнулся, но глаза его были печальны.

– Кари всегда говорила, что ты доведешь меня до погибели. По крайней мере, мы сможем вместе найти Врата.

– Мы ещё не умерли.

Ихакобин и его люди осадили коней в нескольких шагах от них и выстроились для окружения.

– Хозяин, Кенир убегает, – сказал один из воинов Ихакобину. Илар был уже далеко, почти скрывшись из виду.

– Я займусь им попозже.

Алхимик положил руки в перчатках на луку седла и поднял брови, глядя на Серегила.

– Ты взял кое‑что, принадлежащее мне.

Серегил приподнял кончик своего меча, обретя теперь убийственное спокойствие.

– Я могу сказать то же самое.

– Говори что хочешь. Очень скоро тебя скормят собакам.

Переключив своё внимание на Алека, Ихакобин произнес:

– Ты тоже обокрал меня, Алек, и к тому же сбежал от меня, но я готов проявить немного милосердия. Опусти свой меч и принеси мне рекаро.

– Поцелуй меня в задницу, илбан!

Ихакобин улыбнулся.

– По‑моему, это было первое, что я от тебя услышал. И я обещал тебе, что ты об этом пожалеешь.

Он дал знак рукой. Два стрелка возле него подняли луки и прицелились.

В Серегила.

Всё вокруг стало очень чётким и ясным, как всегда в критические моменты. Серегил мог разглядеть острые стальные грани наконечников стрел, и, кажется, даже сосчитать перышки на их древках. Он услышал скрип тетивы, и уже не было времени куда‑то бежать…

Что‑то ударило его в бок, очень сильно, и он упал. В него уже раньше не раз попадали стрелой, но ощущения бывали совсем иными. Однако прежде, чем он успел осознать это, Алек, бездыханный, рухнул на него сверху.

Серегил слегка оттолкнул его, пытаясь подняться, но Алек был недвижим.

– Алек?

Он был обмякший и слишком тихий. Серегил приподнялся на локтях.

Алек лежал лицом кверху, все еще широко раскинув руки, пытаясь защитить Серегила, и две стрелы торчали из его груди – одна возле сердца, другая чуть ниже горла. Смертельные раны.

Из его губ донесся слабый булькающий звук, и хлынула кровь – потекла по подбородку. Глаза его были открыты и взгляд, уже неподвижный, отражал мрачное серое небо. Он умирал.

Алек умирал, и даже Себранн не мог помочь ему теперь.

Задохнувшись криком, полным ярости и боли, Серегил вскочил на ноги, подхватил свой меч обеими окровавленными руками, и бросился навстречу собственной смерти.

Кари снимала крышку с чайника, когда на неё вдруг пахнуло жутким холодом. Она с грохотом выронила её и осела на скамью.

– Что случилось? – воскликнула Иллия, опускаясь на колени возле матери и обнимая её руками, чтобы не дать упасть. – У тебя что‑нибудь болит?

– Нет, – слабым голосом отозвалась Кари, проводя рукой по лбу. На нем за какую‑то минуту выступил холодный пот. – Не знаю что такое. Должно быть, гусь перешел мою могилу…

Она сказала об этом как можно беспечней, но вдруг прижала дочку к груди и всхлипнула:

– Ох, чует мое сердце! Что‑то… Где дети? С ними всё в порядке?

– Они во дворе, мам. Прошу тебя, не плачь! Клянусь тебе, с ними всё хорошо. Вон же они, глянь за дверь.

Услышав переполох, прибежали испуганные Герин и Лутас.

– Мама, что случилось? – закричал Герин, зарываясь лицом в её юбки.

Кари сгребла обоих малышей и Иллию в охапку, но тоска так и не отступила. О благословенный Дална, молю тебя! Только не сейчас, когда он так далеко от дома!

В глубочайшем тайнике под Храмом в Сарикали рассмеялся Оракул Дракона. Далеко в горах, за Перевалом Дохлого Ворона, что возле Тира, проснулась в своей хижине темноглазая полукровка, и слезы были у неё на щеках.

Берег Пленимара темной чертой проступил вдали на самом горизонте. Микаму не сиделось на месте, и он то вышагивал по палубе, то стоял, держась за поручни на носу корабля. Казалось, что с течением времени земля нисколько не становится ближе. Капитан пообещал, что высадит их на берег где‑нибудь неподалеку от Риги уже к полуночи, но ветер постоянно менялся, и Микам должен был отметить, что он и его напарник сильно нервничают.

– С чего же начать, когда мы туда доберемся? – не находил себе места Микам, признавшись наконец себе в том, чего он ни за что не сказал бы Теро.

В этот самый момент на него налетел порыв такого ледяного ветра, что волосы зашевелились на голове. Медленно повернувшись, он ухватился рукой за поручень, чтобы устоять на ногах.

– О, нет, Иллиор!

Замерзший и немало удрученный, Теро ушел в каюту передохнуть. Несмотря на все его заверения Микаму, он знал, что быть может им не удастся отыскать Серегила и Алека, даже если те окажутся на самом побережье. Все его попытки обнаружить их пока что оканчивались ничем. Создавалось ощущение, что Алека кто‑то накрыл шапкой‑невидимкой. И только одному Иллиору было известно, какой прием ждёт их в Риге – даже с торговцами из Гедре, готовыми поручиться за них.

Лежа на узкой койке, он прикрыл рукой глаза, проклиная свою беспомощность. О терзаниях же Микама он мог только догадываться: такое разочарование каждый раз сквозило в его взгляде, когда Теро со своей магией терпел очередное фиаско!

Вот так потерять Алека и Серегила, даже не имея возможности узнать, что случилось с ними…

Отдать их за просто так!

Он сел, сморгнув слезы. "Я не сдамся! Не сдамся!"

Скрестив на постели ноги, он закрыл глаза, сложил руки в жесте наблюдения и выслал ещё одно око в сторону Риги.

"Дайте же мне хоть какой‑то знак. Хоть что‑нибудь. Заклинаю тебя, Светоносный, направь моё око!"

Он поддерживал заклинание, пока не почувствовал пульсирующую боль в голове, и пока хватало дыхания, и только после этого прервался, переведя дух, и обнаружив, что из его носа двумя тонкими струйками течет кровь. Такого с ним прежде никогда не случалось. Наверное, он был всё же вымотан гораздо сильнее, чем ему представлялось. На самом деле его, действительно, сильно шатало, к тому же он продрог до самых костей. Когда только успело зайти солнце? Комната была такой темной и такой ледяной!

"Теро…"

Удивившись, Теро оглядел свою маленькую каюту. Здесь негде было укрыться кому‑то, и все же слабый, трепетный шепот наползал на него, кажется, сразу со всех сторон.

"Теро, на помощь…"

– Кто здесь? – прошептал он.

"Теро, ты слышишь…"

Он узнал этот голос. Теро сложил ладони, снова открывая мысленное око, но на сей раз в пределах своей каюты. Это было слишком сильное заклинание для такого ограниченного пространства, и перед его закрытыми глазами с необычайной четкостью нарисовалась каждая деталь крошечной комнатки. Здесь, прямо перед ним стоял Алек.

Теро за всю свою жизнь встречался с призраками лишь несколько раз, но ни один из них не был столь отчетлив. Непохожий на те рваные зыбкие тени, Алек казался почти столь же материальным, как любой живой человек, – если бы только Теро не мог видеть сквозь него смутные очертания двери и край окна. Он был странно одет, и на его груди расплылись пятна крови. Губы его шевелились, но теперь Теро не слышал его.

– Алек! – голос Теро сорвался, но заклинание продолжало действовать. – Пожалуйста, дай мне услышать тебя!

Алек почти растаял, но до него донёсся его голос:

– Помоги ему! Спаси Серегила и дитя.

– Дитя? Где они? Ты можешь мне показать?

"…покажу тебе!"

Алек потянулся и железной хваткой вцепился в бесплотное тело Теро. И они вдруг взлетели ввысь: и море, и небо – всё слилось вокруг, земля оказалась далеко внизу. То была не Рига. Нет, какое‑то место за много миль от неё, к юго‑востоку.

Я всё время искал не там!

"… торопись!"

Теро смог увидеть берег океана, простиравшийся под ними, несколько крошечных пятен – всадников, окруживших что‑то. Нет, – кого – то.

Теперь он увидел и Алека, лежащего на земле в неестественной позе – мертвого – со стрелами, торчащими из его груди. Он увидел, как с мечом в руке несется Серегил, и врагов у него гораздо больше, чем возможно одолеть одному.

Там был кто‑то еще, какое‑то белое пятно, слишком неясное, но даже вид которого вызвал содрогание в самой глубине души Теро.

"Что это такое? Даже отсюда я чувствую его!"

Призрак Алека глянул на него невероятно печальными глазами, и он стал падать, падать…

– Теро, посмотри на меня!

Теро открыл глаза, обнаружив, что лежит на полу посреди каюты, и кровь из носа стекает по его шее.

Возле него на корточках сидел Микам.

– Алек!

Но от призрака не осталось и следа. Исчез и замогильный холод, а в окно струился солнечный свет.

– Ты тоже увидел его? – теперь и Микам выглядел таким напуганным, каким Теро не видел его никогда прежде.

– Я знаю, где они! – сказал Теро и разрыдался.

– Идиот! – закричал Ихакобин, но не на Серегила, а на одного из охотников. – Убейте его! Убейте немедленно, только не прикасайтесь к рекаро, или я с вас шкуры спущу!

Серегил чувствовал, как стрелы вонзились ему в бедро и в плечо, но обращал на них внимания не больше, чем на комариные укусы. Его горло болело, и наверное, он кричал. Где‑то на уровне подсознания он улавливал свист стрел, пролетавших мимо, и крики людей, спрыгивавших с коней, чтобы остановить его. Но поле его зрения сузилось в один длинный темный туннель, в конце которого он видел только Ихакобина, сидящего на своей лошади с поднятой рукой, словно пытаясь защититься от неминуемой смерти, нависшей над ним.

Два всадника с мечами в руках спешились, чтобы остановить его, несущегося в безумном порыве. Одним махом Серегил снес голову одному и тут же вонзил свой кинжал в грудь другого. Не глядя, убил он его или нет, Серегил перелетел через тело и побежал дальше.

Алхимик, дергая поводья, попытался ускакать, но Серегил одним прыжком сбил его с лошади. Уронив Ихакобина на землю, он с размаху всадил свой меч ему в живот и с усилием выдернул его, в ярости выворачивая кишки Ихакобина на землю. Он видел его открытый рот и подумал, что тот должно быть, кричит, но все, что он мог теперь слышать, был отчетливый звонкий голос, звучавший на одной ноте, слишком чистый и пронзительный, чтобы исходить из горла живого существа.

Он медленно поднялся, все еще пребывая в своем кошмаре.

Себранн стоял над телом Алека, и рот рекаро был открыт, образуя идеальную букву О. Звук исходил от него, и перемешивался с криками охотников за рабами, со ржанием лошадей, поднявшихся на дыбы и бьющих копытами. Серегил увидел, как остальные всадники с криками попадали из своих седел, и из их ушей и носов потекла кровь. Один за другим они переставали дергаться и умолкали, и только когда последний из них был мертв, смокла, растаяв вдали, и смертельная песня рекаро.

Когда со всеми было покончено, Себранн рухнул на грудь Алека, и его бледный серый язычок, блеснув, слизнул кровь с его шеи.

– Убирайся от него! – закричал Серегил.

Он, шатаясь, побрел к ним, на ходу выдирая стрелы из своего тела.

– Неужели ты не можешь оставить его в покое? Иди, соси кровь своего творца, ты, чудовище!

Себранн поднял на него глаза и Серегил увидел, что по щекам рекаро катятся слезы. Серегил оттолкнул его. Упав на колени, он подхватил на руки тело Алека, в отчаянном безумии ощупывая его горло и запястье. Но ни пульса, ни дыхания не было. Глаза его возлюбленного имели то же самое застывшее выражение, которое так часто Серегил наблюдал на мертвых лицах.

– Нет! О нет, Иллиор, умоляю! Алек!

Он тряс его, растирал залитую кровью грудь, отлично зная, что это всё бесполезно, но не в силах остановиться.

Себранн потянул Серегила за плечо, но он оттолкнул рекаро прочь.

Сдерживая рыдание, он вытащил стрелы из груди Алека. Когда Серегил зажал рукой раны, яркая кровь проступила меж его пальцев, но она уже не текла.

Лишь тогда он заметил, что горячая кровь пропитала его собственную штанину, и ощутил пульсирующую боль в глубокой ране у себя на бедре. Ну что ж, они всё же прикончили меня. Какое ни на есть, милосердие.

Зарывшись лицом в спутанные, грязные волосы Алека, он окончательно сломался, не думая ни о том, что находится в открытом поле, ни о кровавом побоище, устроенном Себранном. Он чувствовал, как его покидают последние силы, и был рад этому. Он так бы и сидел там, обняв Алека, пока оба не стали бы добычей воронов, если бы это проклятое существо не продолжало тянуть его за плечо. Серегил попытался отпихнуть его снова, но Себранн не позволил ему этого сделать..

– Ну что тебе? – простонал Серегил, поднимая голову. Себранн все еще плакал и протягивал ему что‑то в своих перепачканных кровью ручонках, заставляя его посмотреть на это.

То был цветок, однако совсем иной – снежно‑белого цвета с золотистой серединкой и такой безупречный, словно его только что принесли с чистейшего озера.

– Мне не нужно твоё исцеление, – зарычал Серегил, швырнув цветок прочь.

Себранн с удивительной для него силой оттолкнул Серегила и потащил Алека с его коленей на землю. Его серебристые глаза полыхали каким‑то внутренним огнем, и его слезы сверкали. Бледные губы зашевелились, выдавив хриплым шепотом:

– А…лек.

Окончательно ослабев, Серегил увидел, как Себранн наклонился к Алеку так, чтобы слезы его падали на его раны. И там, куда попадала слеза, смешиваясь с кровью, расцветал белый лотос – снова и снова, один за другим – пока грудь Алека не оказалась окутана ими, словно покрывалом. Тогда Себранн откинул голову и снова запел. Серегил решил, что вот теперь он умрет, как и те, остальные, но этого не случилось.

Вместо этого, пронзительный звук стал нарастать, пока Серегил не почувствовал вибрацию в своих костях и в черепе. Один за другим белые цветы вспыхивали и таяли в безжизненном теле Алека. Когда последний из них исчез, сильная судорога сотрясла тело юноши, и он закашлялся.

– Алек? – Серегил, собрав все силы, вцепился в него, прижимая к себе и держа, пока тот кашляя и задыхаясь выплевывал сгустки крови. Когда всё кончилось, Алек обмяк в руках Серегила и посмотрел на него непонимающими глазами. В них больше не было того застывшего выражения смерти: глаза его были чисты, ярко‑синего цвета и полны испуга.

– Я… – захрипел он, стараясь дышать. – Я…

– Всё хорошо! – Серегил и смеялся и плакал теперь, почти в истерике. – Ты был прав. О Илиор, как ты был прав! Он спас тебя. Твой "ребенок, не рожденный женщиной". Ты всё время был прав!

Однако Алек схватил за руки Серегила, и покачал головой:

– Я же… я выбрал… чтобы ты…

– Да, ты это сделал! – Серегил наклонился поцеловать его окровавленные ладони, однако серый туман окутал всё вокруг, унося его прочь. И всё же, проваливаясь в темноту, он улыбался, унося с собой образ своего возлюбленного.