Глава 36. Черные дни Алека

Зубы у Алека сгнили и выпали. Жгучая желчь клокотала в горле, и мерзкие змеи копошились в животе. Ему так хотелось свернуться в клубок, заслониться от этих непрерывных мучений, но железные острия, вогнанные в руки и ноги, держали его распятым. Слепой и беспомощный, он мог только лежать, ожидая единственного доступного облегчения – темных снов, где были лишь вздохи ветра и шум воды…

Иногда во тьме возникали лица, выплывали из мути и издевались, исчезая из вида прежде, чем он мог вспомнить имена.

Лихорадка усиливалась, охватывая пламенем кожу, сжигая любые воспоминания, пока не осталось ничего, кроме шума волн…

Алек ощутил холод соленого ветра на своей обнаженной коже, но боли не было Тело его стало тяжелым, таким тяжелым, что сдвинуться с места оказалось невозможно; единственное, на что он нашел силы, – это провести языком по зубам; все они оказались на месте. Как может кошмарный сон обрести такую реальность, вяло удивился он, и лишить его сил и способности думать? Ледяной ветер помог его рассудку проясниться, но мир вокруг все еще качался; в этом было что‑то смутно знакомое. Открыв глаза, Алек заморгал и уставился на большой квадратный парус, четко вырисовывающийся на фоне полуденного неба.

И на двух пленимарских солдат.

Алек с трудом встал на колени и начал шарить в поисках кинжала, но кто‑то лишил его всей одежды, кроме набедренной повязки, оставив полностью беспомощным. Солдаты захохотали, и Алек узнал их: они были среди тех, кто издевался над ним в Вольде.

– Не бойся, Алек!

Юноша медленно поднялся на ноги, слишком потрясенный, чтобы ответить. Меньше чем в десяти футах от него к поручням небрежно прислонился князь Мардус. В тот единственный раз, когда Алек видел его раньше, Мардус сидел. Алек и предположить не мог, до чего же тот высок. Но красивое жестокое лицо, коротко подстриженная темная бородка, шрам на левой щеке – все это он хорошо запомнил. И еще улыбку, которая никогда не отражалась в глазах.

– Надеюсь, ты хорошо выспался. – Одетый в безупречный наряд из кожи и бархата, Мардус смотрел на юношу со всей заботливостью гостеприимного хозяина.

«Как я сюда попал?» – гадал Алек, все еще не находя слов. Постепенно к нему начали возвращаться отрывочные воспоминания: отчаянная скачка в Уотермид, рычащая собака, незажженные фонари, надежда найти Серегила дома. Кроме этого, в голове у него была лишь непроницаемая серая муть, в которой, однако, таился ужас.

– Но тебе же холодно, – заметил Мардус. Он расстегнул золотую застежку, скреплявшую на плече его плащ, и сделал знак стражникам; те грубо подтолкнули Алека вперед и держали, пока Мардус закутывал тяжелой тканью его голые плечи.

Вернув застежку на место одной затянутой в перчатку рукой, Мардус воткнул ее длинную иглу так, что конец ее коснулся горла Алека.

Алек в ужасе старался не отрывать взгляда от пуговиц на бархатном камзоле Мардуса. Игла сильно уперлась в горло, но все‑таки недостаточно сильно, чтобы поранить кожу;

– Посмотри на меня, Алек из Керри. Ну же, не будь таким застенчивым!

Голос Мардуса был обезоруживающе мягок. Против своего желания Алек взглянул в черные глаза.

– Так‑то лучше. – Все еще улыбаясь, Мардус защелкнул застежку. – Тебе не следует меня бояться. Под моей защитой тебе ничего не угрожает. Более того, я буду оберегать тебя, как лев.

Алек почувствовал, что кто‑то подошел к нему сзади.

– Возможно, он еще не понимает, в каком положении оказался, и поэтому не испытывает должной благодарности. – Голос с сильным акцентом прошипел эти слова прямо ему в ухо.

Говоривший прошел вперед и встал рядом с Мардусом; Алек узнал того молчаливого «дипломата», что сопровождал пленимарского посла в Вольде.

– Наверное, так и есть, – легко согласился Мардус. – Алек, ты должен знать, что Варгул Ашназаи хотел поступить с тобой совсем иначе – выпотрошить, как рыбку, как только ты попал к нам в руки. Нельзя сказать, что такое желание было неоправданным, учитывая, сколько беспокойства ты со своим приятелем доставил нам за последние месяцы. Это я не позволил ему так с тобой обойтись. «Ну он же просто впечатлительный мальчик», – много раз говорил я ему, пока мы выслеживали вас в Римини.

– Много раз, – подтвердил некромант с ядовитой улыбкой. – Иногда я опасаюсь, что сердечная доброта моего господина Мардуса не доведет его до добра.

– И все же что еще мог я думать, видя, как такой умный и предприимчивый юноша связался с неподходящей компанией, – печально покачал головой Мардус.

– Переметнувшийся ауренфэйский шпион, изгнанный из собственной страны и обласканный шлюхой‑царицей развращенного народа; маг, которого даже его собственные сподвижники считают свихнувшимся дураком! «Нет, Варгул Ашназаи,

– сказал я, – мы должны сначала выяснить, нельзя ли спасти бедного парня». – Мардус схватил Алека за плечи и притянул так близко к себе, что тот ощутил на лице дыхание пленимарца. Глаза Мардуса, казалось, потемнели еще больше, когда он спросил: – Как ты думаешь, Алек? Можно тебя спасти?

Завороженный взглядом Мардуса, Алек молчал. Несмотря на скрытую за ласковыми словами угрозу, манеры, сама личность Мардуса таили в себе опасную привлекательность, перед которой юноша чувствовал себя бессильным.

– У мальчишки упрямый характер, – сказал тот, кого Мардус назвал Варгулом Ашназаи. – Боюсь, он разочарует тебя.

– Не следует выносить поспешных суждений, – ответил Мардус. – В конце концов, этот Серегил из Римини, возможно, имеет определенные права на его преданность. Ты же сам говорил, что, по твоему мнению, в жилах Алека течет ауренфэйская кровь.

– Я уверен в этом, господин.

– Может быть, это его и удерживает. По городу ходило так много противоречивых слухов. Скажи мне, Алек, он, случайно, не отец тебе? Или сводный брат? С этими ауренфэйе так трудно разобраться: возраст невозможно определить по виду, да и лживы они от природы.

– Нет, – наконец выдавил из себя Алек; собственный голос показался ему тоненьким и детским. Мардус поднял бровь:

– Нет? Ну что ж, тогда, значит, друг. Хоть он и называл тебя своим подмастерьем во время того несчастного маскарада в Вольде, ваша жизнь в Римини опровергает это. Значит, друг. Может быть, даже возлюбленный?

Солдаты заржали, и Алек почувствовал, что краснеет.

– Я отдаю должное твоей преданности, – продолжал Мардус. – Признаюсь, на меня она произвела впечатление:

ты ведь еще так юн, и не важно, что слепую верность ты хранишь человеку, который тебя бросил.

– Неправда! – прорычал Алек. Мардус обвел рукой корабль, окружающее его пустынное море.

– Неправда? Ну что ж. Для меня несущественно, во что ты предпочитаешь верить. Однако тебе следовало бы подумать, почему этот твой преданный друг предпочел предоставить тебя твоей судьбе, хотя мог спасти.

– Ты лжешь! – Алека затрясло. Он все еще не мог вспомнить ничего, что случилось после его прибытия в «Петух».

– Ты в этом уверен? – В улыбке Мардуса сквозила жалость. – Что ж, мы поговорим снова, когда ты будешь не так возбужден. Варгул Ашназаи, будь добр, помоги Алеку своими успокоительными средствами.

– Конечно, господин.

Алек попытался уклониться, но стражники держали его крепко. Некромант прижал холодные сухие пальцы к щеке юноши. Секунду Алек задыхался от гнусного запаха тления, потом его поглотила тьма; он снова рухнул в пучину боли и лихорадки, преследуемый издевательским эхом давнего предостережения Серегила: «Если отстанешь, я брошу тебя… брошу тебя… брошу тебя…»

Через некоторое время Алек проснулся в тесной полутемной каюте. Он сел на койке, все еще задыхаясь от воспоминаний об ужасе, пережитом во время навеянного некромантом транса, и попытался разглядеть, что его окружает. Лампы не было, но слабый свет, просачивающийся сквозь решетку в двери, освещал еще одну койку, у противоположной стены. Сквозь шум волн, бьющих в борт корабля, он слышал чей‑то громкий плач. Откуда‑то до Алека донесся запах наваристого супа, и он, несмотря на последствия злого колдовства, почувствовал, что ужасно голоден.

Отбросив тонкое одеяло, он поднялся, но тут же замер на месте. Его глаза, привыкшие к слабому свету, разглядели, что на соседней койке кто‑то лежит. Под одеялом вырисовывалась длинная фигура, лицо было скрыто в тени. Нервно откашлявшись. Алек коснулся плеча незнакомца.

– Привет. Ты тоже?..

Из‑под одеяла высунулась рука и сжала запястье юноши ледяными цепкими пальцами. Алек отшатнулся, но человек держал его крепко и сел, не давая Алеку высвободить руку.

– Клянусь Светом! – ахнул юноша. – Теро! Молодой маг, как и Алек, был нагим, и голову его охватывали железные полосы: одна удерживала металлический кляп во рту, другая, проходящая между глаз, пересекалась с первой и имела отверстие для дыхания напротив ноздрей; все сооружение крепилось цепью под подбородком. Когда Теро попытался заговорить, из‑за кляпа его почти невозможно было понять. Из углов рта текла слюна, склеивая его редкую бородку. Безумный взгляд заставил Алека предположить, что Теро или лишился рассудка, или смертельно испуган.

– Алек? – наконец удалось ему выдавить. Теро все еще не отпускал юношу; другой рукой он коснулся его лица Алек увидел на запястьях Теро широкие железные браслеты, испещренные магическими символами.

– Что ты здесь делаешь? – прошептал Алек, не веря собственным глазам.

Теро что‑то забормотал в отчаянии, потом, отпустив руку Алека, принялся колотить себя кулаками по голове, так что тому пришлось его удерживать.

– Ну же, Теро! Прекрати это! Прекрати! – Алек грубо встряхнул его за плечи. Костлявая грудь Теро вздымалась, он отчаянно тряс головой и пытался вырваться.

– Ты должен успокоиться и все мне рассказать, – прошипел Алек, разрываемый гневом и страхом. – Мы попались и должны помогать друг другу, чтобы выбраться. А теперь дай‑ка мне попробовать снять с тебя эту штуку.

Но полосы прочно удерживались цепью, а инструментов у Алека не было. Он обыскал каюту в тщетной надежде найти хоть что‑нибудь – гвоздь или щепку, – чтобы использовать как отмычку. Он ничего не обнаружил, кроме миски с супом у двери. Как ни голоден был юноша, он не прикоснулся к еде, боясь, что в нее добавлен яд или наркотик. «Может быть. с Теро как раз это и случилось», – сказал он себе, не обращая внимания на бурчание в животе. Пускающее слюни существо на койке мало походило на сдержанного помощника Нисандера.

Наконец прекратив поиски, Алек уселся рядом с Теро на койку.

– Ничего нет. Ты должен рассказать мне все, что знаешь. Говори медленно, чтобы я мог тебя понять.

Хотя глаза его все еще были безумны, Теро как будто понял, кивнул и медленно проговорил:

– Нисандер мертв.

– Что! – ахнул Алек, молясь в душе, чтобы это оказалось ошибкой.

– Нисандер мертв. Мертв! – застонал Теро, раскачиваясь на койке от горя. – Я виноват!

– Прекрати, – распорядился Алек, встряхнув Теро за плечи. – Теро, расскажи мне все. Что случилось с Нисандером? Ты сам видел, как его убили, или это тебе наговорил Мардус?

– Они несли меня вниз, эти черные твари, сквозь стены, сквозь пол… – Теро обхватил себя за плечи и поежился. – Захватили Ореску… Нисандер упал, они заставили меня смотреть. Я виноват, я!

– Почему это ты виноват? – потребовал ответа Алек, снова встряхнув Теро. – Что ты сделал?

С тихим стоном Теро вырвался и забился в угол. На его спине и боку Алек увидел длинные царапины, а на плечах – полукруглые синяки.

– Это из‑за Илинестры, да? – спросил Алек. Его беспокоило какое‑то смутное воспоминание. – Она что‑то сделала? Или ты ей о чем‑то рассказал?

Теро молча кивнул, отводя взгляд., Алек, вытаращив глаза, секунду смотрел на него, потом ярость взорвалась в его груди пылающим солнцем. Ухватив Теро за железную полосу на затылке, он рванул молодого мага к себе, вытащив из угла, и начал трясти, как крысу.

– Слушай меня, Теро, и слушай внимательно! Если окажется, что ты нас предал и что из‑за тебя погиб Нисандер, тогда, клянусь Четверкой, я убью тебя собственными руками, обещаю! Но пока я ни в чем не могу быть уверенным, да и ты тоже. Враги что‑то сделали с твоим рассудком, ты должен бороться с этим! Бороться с их магией и рассказать мне, что ты натворил. И что натворила она!

– Не знаю, – безнадежно прошептал Теро; из углов его губ снова потекла слюна. – Илинестра удерживала меня всю ночь. Когда пришли черные твари, она опутала меня чарами, потом поблагодарила и рассмеялась. Рассмеялась! С отвращением выпустив Теро, Алек прижал кулаки к глазам так сильно, что за веками затанцевали яркие звезды.

– Теро, что они с тобой сделали? Почему ты не можешь использовать собственные магические силы?

Теро протянул руку, показывая железный браслет.

– Они мешают тебе творить заклинания? – Алек коснулся странно холодного темного металла. Его пальцы не нащупали никакого сочленения, шва или замка.

– Я так думаю. – Теро неуклюже пошевелился и вытер бороду. – Не уверен. Столько всего случилось, кошмары, голоса! Я не смею, Алек, я не смею!

– Ты хочешь сказать, что даже не пытался? – ахнул Алек. Он схватил Теро за руки так, что браслеты оказались у того перед лицом. – Ты должен сейчас же попробовать, безразлично что! Откуда мы знаем, что это всего лишь не трюк, не уловка, чтобы задурить тебе голову!

Теро отпрянул, отчаянно тряся головой.

– Ты должен, – настаивал Алек, чувствуя, как его снова охватывает отчаяние. – Мы должны сбежать от Мардуса. Есть много такого, чего ты не знаешь, но, поверь, Нисандер хотел бы, чтобы ты мне помог. Если ты намерен исправить причиненное тобой зло, ты должен по крайней мере попытаться!

– Нисандер? – Грудь Теро снова начала вздыматься, он бессмысленным взглядом обвел каюту, словно ожидая увидеть в ней Нисандера. – Нисандер?

Почувствовав просвет в том безумии, что охватило Теро, Алек ободряюще кивнул:

– Да, Теро. Нисандер. Сосредоточься, вспомни его доброту, вспомни все годы, что ты провел в его башне. Ради того доверия, которое он всегда к тебе питал, ты должен попытаться. Пожалуйста.

Теро стиснул в кулаках углы одеяла, из его безумных глаз хлынули слезы.

– Может быть… может быть…

прошептал он еле слышно,

– Что‑нибудь совсем небольшое, – поторопил его Алек. – Какое‑нибудь совсем легкое волшебство. Как они называются?

Теро медленно закивал, все еще сжимая в руках одеяло.

– Иллюзии.

– Вот‑вот! Иллюзии! Попробуй создать самую простую, самую пустяковую иллюзию!

Дрожа, Теро прикрыл глаза, готовясь произнести заклинание, но неожиданно внимательно взглянул на Алека.

– Ты сказал, есть много такого, чего я не знаю, – сказал он с внезапным проблеском прежнего острого внимания. – Чего? Я его помощник; почему он ничего не говорил мне?

– Не знаю, – признался Алек. – Он рассказал нам… он рассказал мне так мало, что я даже не уверен, о чем, собственно, он говорил. Но он взял с меня клятву хранить тайну. Мне, наверное, вообще не следовало об этом заговаривать. Может быть, потом, когда мы выпутаемся… – Алек умолк, внезапно насторожившись. Теро пристально смотрел на него, ловя каждое слово.

– Поговорим об этом потом, ладно? Пожалуйста, попробуй произнести заклинание.

– Сначала скажи! Это может помочь, – настаивал Теро. На сей раз ошибиться было невозможно: в его глазах светился острый ум.

– Нет, – ответил Алек, медленно отодвигаясь, хотя в тесной каюте отодвинуться было некуда. – Я не могу тебе сказать.

Он напрягся, ожидая чего‑то вроде нападения, но вместо этого Теро боком повалился на койку, как тряпичная кукла.

Алек услышал, как позади него открылась дверь каюты, и ощутил волну ужасного холода. В панике обернувшись, он увидел перед собой нечто ужасное. Ему потребовалась секунда, чтобы сообразить, что этот высохший остов был когда‑то женщиной. Остались живыми лишь голубые глаза; они насмешливо смотрели на юношу с похожего на маску лица.

– Это очень нехорошо с твоей стороны, мальчик, – прошелестел голос, и потрескавшиеся остатки губ раздвинулись, обнажив неровные желтые зубы. ‑Но я думаю, что мне ты скажешь.