Полезная магия

ПРОСНУВШИСЬ РАНО поутру, Теро обнаружил, что остальные уже на ногах. Возле него на кровати лежала покрытая сажей кочерга и заржавленный ломик.

Серегил, чрезвычайно довольный собой, пристроился возле окна, закинув на подоконник босые ноги и обхватив ладонями дымящуюся кружку.

– Лучшее, что мне удалось раздобыть, если конечно ты не предпочёл бы иметь дело с мешком гвоздей для ковки лошадей.

– Ну для начала я бы предпочёл поиметь дело с чашкой чая, – проворчал, усаживаясь, Теро и чесанул рукой гриву растрёпанных кудрей.

Микам протянул ему кружку, и Теро с благодарностью вдохнул аромат довольно сносно пахнущей заварки.

– Итак, можете мне объяснить, как это должно выглядеть, по‑вашему?

Серегил достал и положил на кровать измятый и перепачканный клок бумаги. На нём были очень детально нарисованы два рабских ошейника с закруглёнными концами и отверстиями для заклёпок, предназначенными для того, чтобы намертво закрепить его на шее несчастного раба. Серегил был не самый плохой художник, так что Теро сумел даже разобрать немудрёный узор.

– Вот не думал, что их ещё и украшают.

– Ошейник показывает отношение хозяина, и его вкус, – пояснил Серегил. – Любимчик какого‑нибудь богача вполне может носить ошейник из золота или серебра, отделанный весьма щедро. Так, что, глядя на него забудешь, что это не ювелирное украшение.

Отставив в сторону свою кружку, Теро взял в руки кочергу и ощупал её, осваиваясь с материалом. Железо было, конечно, не таким податливым, как золото или серебро, но в то же время не так устойчиво к магии, как серебро. Продолжая поглаживать кочережку, он закрыл глаза и постарался как можно более ясно представить себе, что в итоге должно получиться. Он вообразил, что в руках у него палочка пчелиного воска, и под его пальцами, начавшими вдруг излучать сильный жар, она стала потихоньку подаваться, принимая нужную форму. Он даже немного осадил себя, чтобы совсем её не расплавить, и, то и дело сверяясь с рисунком, отделил нужный кусок, сделав, наконец, незамкнутое кольцо.

Серегил присвистнул, весьма впечатлённый.

– Не ожидал, что это так просто!

– Это и не просто, – процедил Теро, стараясь оставаться сосредоточенным, чтобы не спугнуть податливости металла.

Оставались сущие пустяки: сплющить концы и проделать отверстия, подходящие для заклёпок. Покончив с этим, он снова провёл по ошейнику руками, размягчая поверхность и нанося орнамент из виноградных листьев, так, словно это была работа руки какого‑нибудь талантливого художника, и которым, по воле случая, оказался он сам.

Проделав всё это, он протянул готовую вещицу Серегилу, чтобы тот получше разглядел её.

– Замечательно. Ты можешь сразу же сделать ещё пару? Или тебе надо отдохнуть?

– Нет. Давайте продолжим.

Остатков кочерги хватило на то, чтобы сделать маленький обруч для Себранна, однако на третий уже пришлось взять ломик. Железо, из которого был тот сделан, оказалось более закалённым и чтобы с ним совладать, Теро пришлось сосредоточиться гораздо сильнее. Остальные, хоть и молча, так переживали за него, что к его удивлению, их поддержка сработала. Казалось, даже Себранн немного заинтересовался происходящим. Третий ошейник, украшенный орнаментом из двойного ряда наконечников стрел, оказался потяжелее предыдущих.

Когда Теро закончил с ним возиться, Серегил забрал его и взвесил на руке, сравнивая с другими.

– Этот не так хорош.

– Лучшее, что я мог сделать из такого материала, – отозвался Теро, чьи силы уже были на исходе.

– Давай я надену его, – предложил Алек, – всё же, я чуть покрепче тебя, Серегил.

– Ой, да ладно тебе хвастать, – вскинулся Серегил. – Ты всего‑то на дюйм повыше, а физиономия – всё ещё как у младенца.

Алек разгладил двумя пальцами едва заметный пушок на верхней губе.

– Да будет тебе известно, что я уже бреюсь!

– Не хочу тебя разочаровывать, тали, но похоже, шансов отрастить бороду у тебя не больше, чем у меня.

– Так мы едем, или вы решили угробить всё утро на похвальбы друг перед другом? – вмешался Микам, у которого к нынешнему утру помимо привычных глазу усов, кустились густые заросли на щеках и подбородке.

Серегил вскинул в сторону своего приятеля руку в неприличном жесте.

Теро было забавно наблюдать за ними, к тому же, положа руку на сердце, он слишком хорошо к ним относился. Пока Алек и Серегил облачались в одежду, которую Теро привёз им из дома на улице Колеса, Микам запрятал ошейники в вещевой мешок. Сюртуки, которые они выбрали себе сегодня, были очень простого, но не лишённого элегантности кроя. А короткие штаны из замши достаточно удобны для поездки верхом. Теро совершенно забыл про сапоги, и это могло стать проблемой, однако те, в которых Алек и Серегил приехали из Ауренена, были вполне подходящего фасона, так что было сомнительно, чтобы они кому‑то сильно бросились в глаза. Тем более, что носившие их, безусловно, выглядели ауренфейе.

Теро снова вгляделся в лицо Алека – теперь уже при утреннем свете. Тёмно‑голубой цвет его глаз конечно, выдавал смешанную кровь. Однако те странные магические манипуляции, что проделал над ним алхимик, пытаясь очистить кровь хазадриельфейе, текущую в его жилах, продолжали оказывать своё воздействие. Так что Теро не стал беспокоиться, уверенный, что всё это никуда не денется. И можно было надеяться, что люди, знавшие Лорда Алека из Римини, отнесут незначительные изменения в его внешности на счёт возмужания.

– Ну что, вперёд? – сказал Серегил, закидывая на плечо свой мешок. Затем он пристегнул свой меч, и Теро отметил едва заметную выпуклость на голенище его правого сапога – там, где Серегил обычно прятал свой острый кинжал. Алек же прихватил с собой из Пленимара кинжал с рукояткой червлёного серебра, который теперь покоился на его поясе в ножнах ауренфейской работы.

Позавтракав в таверне, они расплатились по счетам и с радостью покинули это место. Лошадок Мадлен они оставили хозяину постоялого двора, наказав продать их, а вырученные деньги приберечь до их возвращения. Оба – и Алек, и Серегил – были счастливы вернуть себе своих лошадей, которые были для них чем‑то вроде близких друзей, с которыми пришлось надолго разлучиться. Теро даже застукал Алека за тем, что тот позволяет своей Заплатке жевать его кожаный наруч, когда они спустившись с дороги к ручью, поили своих лошадей.

А ещё он заметил, что Серегил и остальные, всё время настороже и то и дело оглядываются, видимо, всё ещё опасаясь преследователей в масках. И хотя погода была отличной и вся местность просматривалась как на ладони, они всё равно постоянно озирались.

– Можно мне взглянуть на тот наконечник? – наконец не выдержал Теро.

Микам сунул руку в поясной кошель и вручил стрелку магу. Следы крови на обломке древка, всё ещё торчащего из него, успели почернеть от времени.

Теро сжал стрелу в левой руке и обернулся к Серегилу.

– Думаю, должно получиться.

– Хорошо бы. Не то я сверну себе шею, всё время оглядываясь.

Намотав поводья на луку седла, Теро зажал стрелу между ладонями и закрыл глаза.

Первое, что он увидел, был Алек, ведь чтение по крови для Теро было проще всего, и если бы на наконечнике каким‑то чудом оказалась кровь его прежнего владельца, это бы здорово упростило задачу. Однако такое везение было уж слишком нереальным. Вместо этого он уловил легкое и очень смутное видение, нарисовавшее ему высокого всадника на рослой белой лошади, несущейся во весь опор по занесенной снегом равнине. Тогда Теро дал волю магическому оку, ощутив лёгкое головокружение, когда его словно птицу вознесло ввысь над этим широким простором. Внизу позади себя он увидел какой‑то постоялый двор и грязные колеи дорог. Он направил воображение к западу, оглядываясь по сторонам и пытаясь уловить хотя бы намёк на тех всадников, однако единственные, кто попался ему были явно скаланцы, занятые своими торговыми делами.

– Боюсь, ничего. Ни следа от вашей погони, – сказал он, с усилием растирая пальцами виски, чтобы избавиться от остатков тупой боли. – Должно быть, они оставили свою затею. Либо вы перебили их всех до одного.

– Или забились в какую‑нибудь нору зализывать раны, – процедил Серегил, оглядываясь через плечо, когда они снова тронулись в путь.

Эбрадос нашёл укрытие в каком‑то заброшенном деревенском домике. Рейн и Морай всё ещё нездоровилось, а потому Хазадриен делал всё, что было в его силах, чтобы помочь им. Однако магия, от которой те пострадали, не оставила никаких видимых следов ни на их коже, ни на костях.

С момента, когда всё случилось, Турмай притих, он не раскрывал рта, и не предлагал больше сыграть на своём у’лу, однако Ризер не раз ловил его застывший взгляд, устремленный в неведомую даль, словно тот мог видеть происходящее там, далеко за переделами их несчастного убежища. Тем не менее за все четыре дня он так и не произнес ни слова.

А на утро пятого дня Турмай вдруг поднялся и направился к двери – у’лу на одном плече, на другом – узелок с вещами.

– Что такое? – воскликнул Ризер, пытаясь разглядеть позади него то, что так сильно встревожило человечка.

Но колдун лишь обернулся к нему и сказал:

– Пора отправляться за ними, – и это прозвучало так, словно они только и делали, что обсуждали это всё утро.

Едва они двинулись в путь, к Турмаю вернулась его обычная словоохотливость.

– Так вы ищете этого тайан’джила? Он не похож на того, что вы везете с собою. Ваш – совсем иной по ощущениям, да и магических сил у него поменьше, чем у малютки. Все прочие тайан’джилы, столь оберегаемые вашим кланом, такие же, как этот – бессловесные и безвредные. Но тот… он совсем другой, не так ли?

– Хочешь сказать, он не похож на тайан’джила?

– Я такого не говорил, а лишь то, что он не такой, как Хазадриен и его собратья. Он нечто совсем, совсем иное.

– Он либо тайан’джил, либо нет!

Турмай, чьи чёрные глаза вдруг стали бездонны, посмотрел на него снизу вверх.

– Нет. И ты должен поймать его.

– Вот именно! И потому мы здесь, за многие мили от нашей долины, и уже потеряли своего человека, – Ризер запнулся. – Так что не время говорить загадками!

Ризер ожидал, что Турмай наконец объяснится, однако тот снова впал в своё странное молчание и весь остаток дня не проронил ни слова, игнорируя любые вопросы.

Много раз уже Алек видел эти бесконечные горные хребты Скалы, но всегда – издалека. И теперь, когда они приближались к месту, названному в честь великой королевы, он испытывал нетерпеливое предвкушение.

В Цирне, возле знаменитого Канала, он видел статую – внушительную и грозную фигуру в боевом платье и военном нагруднике, с мечом в поднятой руке, которым Тамир словно бы приготовилась защищать проплывающие перед ней корабли. Он попытался представить себе, отправляющуюся на войну. Такую, какой та была в реальной жизни: ничуть не старше него самого, только‑только повстречавшего Сергила. И мысль о том, что он сможет увидеть её древнюю столицу, даже если это всего лишь руины, заставила сердце Алека биться сильнее.

Впрочем, не только это. Скакать бок о бок со своими друзьями, навстречу новым местам и неведомым опасностям – не для этого ли он и жил? И, припоминая все те суетные месяцы в Римини, – не вот этой ли свободы жаждал? Конечно, в итоге они угодили в рабство, но главное, что они сумели выползти из дома.

Ещё полтора дня монотонной скачки у них ушло на то, чтобы добраться до того самого места, откуда брала начало Дорога Тамир. И для них стала большим облегчением возможность более не прятать Себранна. Благодаря обновленной магии Теро он теперь был даже ещё более похожим на худенького мальчонку… или девочку, если судить по его причёске.

В моменты слабости Алек почти мог себе представить, как везёт его на улицу Колеса или же в Оленя и Выдру, и он даже выдумывал какие‑то объяснения по поводу такого внезапного появления у них ребенка. Однако стоило Себранну поднять на него свои серебристые глаза, в которых не было ничего, кроме пустоты, как эти мечты рассыпались в прах, оставались только мысли о Корлеве Фории и о том, что та пойдёт на всё, чтобы заполучить себе такое оружие, как Себранн.

Придерживаясь едва различимой тропы, они направили лошадей сквозь вековой лес, между возвышавшихся, словно башни, заснеженных пихтовых деревьев. Дорога всё круче забирала вверх, а лес, по мере того, как таял день, становился всё более дремучим, однако Теро уверенно прокладывал дорогу.

– Это здесь, – наконец сказал он.

Часть леса, в которой они очутились, ничем не отличалась от того, что они наблюдали вокруг себя первые пол дня. Но так было лишь пока Теро не указал им на едва различимый контур ладони, вырезанный на стволе одного из деревьев. Судя по тому, как заплыли корой края большого пальца, Алек сказал бы, что сделано это было очень и очень давно. Он немного очистил рисунок, а потом приложил к нему свою руку. Ладонь, послужившая образцом, была поменьше.

– Это один из знаков Орески? – поинтересовался он.

– Нет, – ответил Теро. – Скорее всего, это как‑то связано с тем странным горным народцем. Нисандер рассказывал мне, что они проживали здесь, пока не заявились скаланцы.

– И не захватили их земли, – вставил Серегил.

– К сожалению. Да. Этот знак указывает на начало тропы.

Точно такие же вырезанные отпечатки, разбросанные тут и там, вели к берегу маленькой бурной речки, а затем уходили вверх по течению, теряясь в горах. Снег здесь был давний, грязный и плотный, как лёд. Да и весна была уже не за горами.

– Вот здесь она и начинается, – объяснил Теро. – Просто ступайте вдоль этой реки вверх по течению. Какое‑то время дорога идёт точнёхонько между скал, так что невозможно заблудиться.

– Что ж, тогда, полагаю, пришла пора прощаться, – сказал Серегил.

– Да, видимо так. Однако прежде позвольте мне воспользоваться магическим оком, чтобы выяснить, всё ли спокойно там, впереди.

Закрыв глаза, Теро пробормотал заклинание и какое‑то время сидел абсолютно неподвижно.

– В горах я вижу людей. Но это местные жители. К тому же они на достаточном расстоянии от дороги. Когда мы ходили здесь с Магианой, мы ни разу не видели никого.

– Благодарствую, – Серегил пожал ему руку. – За всё, что ты сделал для нас.

– Не говори так, будто это конец! Просто сделайте всё, что в ваших силах, чтобы доставить мне эту книгу. А уж я позабочусь о том, чтобы она оказалась в надёжном и безопасном месте.

– Хранитель, – сказал Алек.

– Полагаю, что так. Удачи каждому из вас. Удачи во тьме.

– И при свете дня, друг мой, – отозвался Серегил.

Алек тут же заскучал по Теро. Однако к тоске примешивалось и ещё одно чувство, которое было сложно объяснить, и которое было связано с неотвратимостью этой разлуки – ощущение, словно отъезд Теро проводил некую черту, которую уже не переступить обратно.

По мере их продвижения дорога становилась всё более узкой, извиваясь среди гладких отвесных скал, и едва оставляя путникам место на покрытом льдом берегу. Временами им приходилось идти вброд по неверной воде, а солнце за деревьями опускалось всё ниже и ниже. Снег здесь был свежим, однако не таким глубоким. А в просветах скал, не защищённых от ветра, его не было вовсе, и там торчала жухлая трава. Там паслись кролики и Алеку удалось раздобыть парочку, стреляя из лука прямо с седла.

Когда они добрались до небольшой, укрытой со всех сторон заснеженными скалами долины, над их головами поблескивали звёзды.

– Всё, с меня хватит. Думаю, и лошадям тоже достаточно, – заявил Микам, растирая затёкшую шею. – Нормальное место, не хуже и не лучше других.

Вокруг не было ни признака живой души, так что они разбили лагерь в зарослях елового молодняка.

Сквозь снег пробивались засохший бурьян и травка, и они пустили лошадей пощипать её, пока сами занялись очагом. Дров хватило на то, чтобы зажарить кроликов и заночевать в тепле вокруг костерка, тесно прижавшись друг к другу.

Алек уже был готов заснуть, когда Себранн вдруг вскочил на ножки и кинулся вдоль проталины, указывая куда‑то. Микам с Серегилом мгновенно выхватили свои мечи, однако Алек разглядев, что так взволновало Себранна, махнул им рукой, чтобы оставались на месте. Огромный седой филин, усевшись на ветку, посверкивал на них своими глазищами.

Себранн протянул к нему свои ручонки и проскрежетал:

– Дра‑кон!

– Ну и с чего, интересно, он взял, что это дракон? – проворчал Микам.

– Совы точно такие же создания Ауры, что и драконы, – объяснил Серегил. – А так как вокруг нет других драконов, быть может, он решил, что этот вполне сойдёт.

– Ты же не станешь утверждать вслед за ним, что сова и дракон – это одно и то же? – скептически поинтересовался Микам.

– Нет. Только лишь что и те и другие принадлежат Ауре.

Внезапно Себранн запел, точно так же, как делал это для того, громадного дракона, хотя на сей раз песня его лилась немного помягче. Птица склонила свою круглую голову, уставившись на рекаро, а затем вдруг встряхнула крыльями и обронила несколько пушистых пёрышек на вскинутое вверх личико малыша. Увидев, что Себранн продолжает петь, птица издала громкий крик и кружась опустилась к нему на плечо. Она оказалась чересчур огромной, и чтобы не соскользнуть по ручке Себранна, ей пришлось крепко впиться в него когтями, отчего на коже рекаро проступило несколько капелек белой крови. И когда эти драгоценные капли упали в снег, они превратились в крошечные тёмно‑синие цветы. Себранн погладил птицу по её белоснежной грудке. Филин крикнул снова, и в третий раз – уже поднимаясь на крыло и исчезая в ночи.

– Драк‑кон, – снова позвал Себран после того, как сова исчезла.

– Алек, глянь‑ка, – негромко сказал Серегил, указывая ему на деревья. Ещё четыре филина уселись там, вылупив на Себранна золотистые пятаки глаз.

– Обычно, они охотятся поодиночке. – Пробормотал Микам. – Это он их созвал сюда?

– Возможно, – ответил Серегил. – Я не заметил, чтобы они ту были раньше.

Алек опустился возле Себранна на колени и сказал, указав на птиц:

– Это совы. Не драконы. Совы.

– Драк‑кон.

– Нет. Совы.

Себранн озадаченно посмотрел на него.

– Саааавы?

– Да. Со‑вы.

– Сааааавы.

Серегил хохотнул:

– Ну что, у него получается очень даже похоже.

– Драк‑кон, – Себранн снова указал на птиц.

– Это не дракон. Это сова, – терпеливо повторил Алек.

И Себранн, сделав совершенно несчастное лицо, прошептал в ответ:

– Са‑а‑а‑а‑ва‑а‑а.

Так они ехали ещё пару дней, перебираясь через каменные завалы, отделявшие открытые всем ветрам обледенелые скалы от небольших прогалин, на которых зимовали стада лосей. Днём в небесную синь то и дело врезались орлы и острокрылые ястребы, паря на фоне безупречных горных вершин. А по ночам над их головами с уханьем проносились совы, занятые охотой или привлеченные пением Себранна.

Этой ночью, осторожно поворачивая над огнём насаженного на вертел кролика, Алек услышал знакомый свистящий звук. Небольшой сыч уселся на ветку прямо над его головой. Это был очень счастливый знак. Из всего совиного рода именно эти небольшие желто‑белые птички, размером не больше алековой ладони, считались священными посланниками Ночных скитальцев, неизменно приносящими удачу тому, кто их увидел.

Себранн поднял к птице ручонки и сыч, даже без всякой песни, спорхнул к нему и, усевшись, принялся чистить пёрышки.

– Драк‑кон, са‑ваааа!

Серегил бросил на землю охапку собранных дров и отвесил птице учтивый поклон.

– Пусть называет его как угодно, но нам сгодится любая удача, пока мы идём здесь вперед, а не обратно.

– Думаешь, нас снова преследуют? – Микам оторвался от потрошения кролика.

– Ну, у меня есть кое…

– Погодите! – Алек замер с вертелом в руке: краем глаза он уловил непонятное движение в стороне. Что‑то или кто‑то затаилось среди деревьев, прямо за гранью светлого круга, отбрасываемого пламенем костра.

– Слева, – прошептал он.

– И сзади тебя тоже, – понизив голос и хватаясь за меч, ответил Микам.

Серегил кинул Алеку его лук и стрелы, и подтянул Себранна поближе к себе. Все вместе они медленно отступили из круга огня, делавшего их слишком лёгкой мишенью. Закрывая собой рекаро, они затаились.

Когда глаза Алека привыкли к темноте, он снова уловил сбоку едва заметное шевеление.

Что бы это ни было, оно двигалось совершенно бесшумно. И было ощущение, словно сотня глаз уставилась на них отовсюду из темноты.

– Какие будут предположения? – прошептал Микам.

– Они бы нас здорово удивили, если бы решились напасть, – отметил Серегил.

– Наверное, – сказал Микам. – Однако я больше ничего не вижу. А ты, Алек?

– Ничего.

Они немного подождали, но ничего так и не произошло.

– Полагаю, они убрались, – в конце концов сказал Микам.

Во главе с Серегилом он и Алек, одной рукой державший Себранна, а в другой сжимавший свой лук, обошли рощицу и обнаружили полтора десятка неясных отметин на снегу.

– Выглядит так, словно тут мели хвостом, – сказал Микам, внимательно оглядев то, что осталось.

Их странные визитеры, видимо, прихватили с собой ветви, которыми заметали дорогу позади себя, чтобы скрыть следы. И похоже, что они шли по цепочке, так что было невозможно сказать, сколько именно их тут было.

– Как же так, мы ведь даже ничего не услышали? – прошептал Алек, гадая, далеко ли ушли незнакомцы, и не может ли быть так, что они и теперь всё ещё наблюдают за ними.

– Полагаете, это снова наши замаскированные друзья? – прошептал Микам.

Серегил уставился на остатки следов в снегу.

– Если это они, то почему не напали? Местечко тут глухое, и они могли открыть по нам стрельбу ещё до того, как мы бы узнали о том, что они здесь.

– И Себранн никак не среагировал, – добавил Алек.

– Это был кто‑то, кто отлично тут ориентируется, и знает, как спрятать след. И шли они пешком, – Серегил рассеянно потер подбородок. – А это значит, что это кто‑то из этих мест.

– Но с тех пор, как мы тут, мы не встретили ничего, кроме одинокой избушки лесоруба. Откуда же они могли взяться?

Серегил и Микам переглянулись.

– Горный народец?

– О, чёрт! – Микам быстро оглянулся. – Если так, то мы сделали именно то, что от нас ожидалось. Я назад – проверю, не прохлопали ли мы лошадей.

Серегил и Алек снова прочесали рощицу, пытаясь найти место, где сходятся следы и откуда они сюда идут, но все они расползались в разных направлениях и местах. Они поискали ещё немного, но нигде не было и признака их схождения воедино. В итоге они оставили эту затею и вернулись назад, найдя свой непотревоженный лагерь и лошадей, привязанных там, где они их оставили.

– У меня впечатление, что их целью было взглянуть на нас, – предположил Серегил.

– Похоже, ты прав, – согласился Микам. – В лагере ни единого следа их пребывания.

Алек присел на корточки перед Себранном.

– Ты не заметил никого, вроде тех всадников, что ранили меня?

Себран слегка вскинул голову:

– Са‑а‑а‑ава драк‑кон.

– Ещё один сово‑дракон, – Серегил запустил пятерню в свои волосы, и глянул вверх, туда, где на ветку над его головой уселся новый небольшой сыч. – Что ж, если по его мнению это единственное, из‑за чего стоит беспокоиться, быть может, мы действительно, в полной безопасности?

Сова так и осталась с ними на ночь, однако они уже не смогли сомкнуть глаз.

Едва забрезжил рассвет, сонные и встревоженные, они снова двинулись в путь. Сыпал лёгкий снежок. И каждый из них был на чеку, наблюдая, не появятся ли их преследователи. Однако не было ни единого намёка на них. Лишь несколько путанных следов, да воробьиных и вороньих отпечатков перьев.

Люди Ризера уже давно были готовы скакать дальше, однако поиски потерянного следа задержали их ещё на несколько дней. Зато когда они его взяли, идти по нему не составило никакого труда: у одной из лошадей, на которых ехали преследуемые, на правой передней подкове торчал кривой гвоздь.

Этим утром Турмай снова играл, и делал это дольше, чем обычно. А когда закончил, он выглядел озадаченным.

– Ты их видишь? – спросил Ризер.

– Они собрались идти далее на восток, пересечь море и выйти к другой большой земле, которая указана на твоей карте.

Глаза Ризера округлились.

– Пленимар?

Он вытащил карту и дал взглянуть Турмаю.

– Да, – ответил тот, указывая на Пленимар. – Вот сюда они держат путь.

Каждому из потомков Хазадриели было отлично известно, что Пленимар – это то самое место, откуда родом были древние тёмные ведьмы… Те самые, что когда‑то пленили Хазадриель и прочих, и создали первых тайан’джилов. Само название было для каждого из них сродни проклятью. Этого я’шела уже однажды использовали, быть может, именно там. Так что же, его друзья собираются вновь отвезти его туда, чтобы им воспользовались снова?

Кажется, и Хазадриен что‑то чувствовал, как и тогда, в день, когда они так неудачно устроили свою засаду. И когда Турмай колебался, или Ризер вдруг терял след, тайан’джил без лишних слов направлял своего коня в нужном направлении, и Ризер всегда полагался на него. Вскоре он привел их через лесистые холмы к началу едва заметной тропы, наполовину скрытой узким проходом. И если бы их не вёл Хазадриен, они, возможно, никогда бы не обнаружили её.

Они поехали по ней, но Турмай вдруг осадил свою лошадь и ринулся к ближайшему дереву.

– Что такое? – поинтересовалась Сона, которая находилась ближе всех к колдуну.

– Смотри! – он прижал свою ладонь к коре дерева.

Ризер спешился и вернулся, чтобы взглянуть на то, что так переполошило колдуна. Турмай отнял от ствола свою руку. Под ней оказался давний, полузаплывший корой отпечаток – такой же ладони. Ризер видел подобные метки уже десятки раз, там, высоко в горах, где обитали рета’нои.

– Не понимаю. Откуда это здесь?

Турмай снова прижал руку к отпечатку.

– Твой народ не единственный, кому приходилось покидать свои исконные земли.

– Хочешь сказать, рета’нои жили тут?

– Быть может. Отпечаток очень древний. – Турмай снова задумчиво коснулся метки. – Не исключено, что кто‑то из моих собственных предков следовал этим путём, когда люди из нижних земель погнали их прочь.

– Я полагал, твой народ всегда обитал в нашей долине.

– Мой народ жил в разных местах, – ответил Турмай, возвращаясь к своей лошадке. – Откуда только нас не изгоняли. Быть может настанет день, и твой народ тоже выгонит нас из наших деревень.

– Мы всегда жили в мире. Так что такое никогда не случится, – ответил Ризер, озадаченный этой новой для себя информацией.

Турмай в ответ лишь пожал плечами.