Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Удача и Тревоги
В ДЕНЬ, когда они покидали Гедре, темные обложные тучи низко нависли над горизонтом, а ледяной ветер предвещал дождливое плаванье и качку. Ветер раздувал их плащи, колотя по ногам, и пытался сорвать капюшоны, пока Алек и остальные прощались с кирнари. С нападения на них прошла почти неделя, и с тех пор все было тихо. – Спасибо за предоставленную возможность укрыться, – сказал Серегил, прикладывая руку к сердцу. – А также за дружелюбие и заботу, которой был окружен не только я, но и мой талимениос. Если вдруг вам понадобится наша помощь, дайте знать, – мы примчимся быстрее ветра. – Если сами сумеете уцелеть к тому времени, – ответил Риагил. Прижав покрепче Себранна, Алек изобразил улыбку. – Пока что нам это удавалось. Кирнари сегодня был явно в приподнятом настроении и Алек подозревал, что тот был втайне рад, что они, наконец, уезжают. – И ещё раз спасибо вот за это, – добавил он с искренней благодарностью: узнав, что Алек потерял свой Чёрный Рэдли, когда на него напали работорговцы, Риагил вручил ему новые лук и колчан. Это был плоский лук ручной работы, сделанный из лимонного дерева с южного Ауренена с пергаментной обмоткой. То был один из лучших луков, что Алеку когда‑либо приходилось держать в руках: отлично сбалансированный, лёгонький и в то же время весьма мощный. Плечи его были натянуты идеально, а по весу он был почти такой же, как утраченный Рэдли. Покончив с прощаниями и подарками, они взошли на борт корабля и поскорее отплыли. Терпкий солёный бриз ласково обвевал лицо Алека и теребил прядки его косички, когда он, стоя на носу корабля рядом с Серегилом и пристроившимся между ними Себранном, наслаждался знакомым волнением, охватывавшим его всякий раз, когда кучки белых домов и затем сама гавань постепенно таяли и наконец исчезали в тумане за кормой. Начало любого пути переполняло восторгом нетерпения, а сегодня они плыли в Боктерсу! Серегил накрыл одетую в перчатку ладонь Алека своей рукою и склонился к нему. – Ты задумчив, тебя что‑то тревожит? – Да нет. Просто беспокоюсь, как бы поскорее… – Нет, молчи! – Серегил в притворном ужасе распахивая свои серые глаза. – Ещё накличешь на нас беду. Алек усмехнулся. – Ладно. Надеюсь, Астеллус будет благосклонен к этому путешествию. Так лучше? – Я бы не стал искушать судьбу. – Ты же не веришь в судьбу. Серегил в задумчивости уставился на стайку краснокрылых крачек, вьющихся впереди. – Возможно теперь я начинаю думать иначе. Я очень много размышлял над тем, что произошло в Пленимаре. – С этим покончено, тали, – тихо сказал Алек, взяв руку Серегила и поднеся её к губам – весьма смелый жест для северянина, особенно здесь, на палубе, где каждый мог их видеть. – Я не о рабстве и унижениях, Алек. Прежде всего о том, как мы вообще там очутились. О человеке, с которым я был знаком пять десятков лет тому назад и который изменил весь ход моей жизни… А там, в доме Ихакобина, Илар оказывается в самом центре паутины, в котороую мы угодили. Он снял с плеча Алека длинный волос Себранна. – И опять этот сукин сын резко меняет мою судьбы, не находишь? Он отдал волосок ветру. – И твою тоже. – Я тоже много думал про Илара. Когда ты впервые упомянул о нём, ты поклялся, что убьёшь его при первой же встрече. А в итоге ты вместо этого его пожалел. Серегил опёрся локтями о борт и тяжко вздохнул. – Всё ещё ревнуешь? Уж не считаешь ли ты меня слабаком оттого, что я его спас? – Слабаком? Ну нет, ты проявил милосердие. Знаю, тали, я тогда был ужасно зол, но, оглядывясь назад, могу сказать, что я рад. Серегил скептически поднял бровь. – Так значит, ты больше уже не ревнуешь? Теперь настал черед Алека уставиться на волны. – К этому жалкому евнуху? К чему там ревновать? – Помнится, ещё совсем недавно ты не был так философски настроен. – Естественно, когда застал его пристающим к тебе с поцелуями возле ручья. Он предал меня точно так же, как и тебя. И это после того, как заставил меня довериться ему, пока я находился в доме Ихакобина. – Но это всё было до того, как ты узнал правду. Что ты думал о нём, пока считал его «Кениром»? Алек отвёл взгляд, вдруг почувствовав себя неловко. Если быть честным до конца, следовало признать, что тот ему нравился. Но только лишь потому, что Илар был добр к нему… казался единственным другом в том доме. – И всё равно, он всё время лгал, – ответил Алек, упрямо отбрасывая ненужные мысли. – Как считаешь, он ещё жив? – Всё может быть. – А может быть он умер, вместе с Ихакобином и остальными, от песни Себранна. Он не мог далеко убежать. Серегил задумчиво глянул вниз на Себранна. – Быть может. Мы пока ещё не знаем какова сила воздействия Себранна. Как бы ни было, сомневаюсь, что мы снова увидим Илара. Да и шут бы с ним, тали. Алек повернулся и глянул на берега. Туман рассеивался и уже можно было рассмотреть линию зубчатых заснеженных горных вершин. Ашекские горы протянулись с севера вдоль всего Ауренена, опоясав тёмно‑синее Осиатское море наподобие гигантского ожерелья. Боктерса, фей’таст зеленых долин и пресных ручьёв, находилась далеко в горах, на западе. Сен’гаи Адзриэли и Мидри, длинные концы которых развевал сейчас ветер, были того же ярко‑зелёного цвета. – Итак, которая по счёту попытка? – Микам присоединился к ним, оказавшись возле борта. – Третья, – отозвался Алек. Микам усмехнулся: – Три – счастливое число. Однако не помешало бы подстраховаться. Кинуть Астеллусу монетку через правое плечо, чтобы вернее достичь цели. Алек выудил из своего кошелька сестерций и немного подержал его на ладони, любуясь игрой четкого рисунка в лучах солнца. Полумесяц с пятью исходящими лучами качал в колыбели пламя: Луна и огонь, Иллиор и Сакор, покровители Скалы и королевской семьи. Впервые он увидел такую вскоре после встречи с Серегилом и тот научил его одному фокусу. Загадочно улыбнувшись, Алек вдруг ловко спрятал монетку, заставив её исчезнуть меж пальцами, а затем вытряхнул из руква, проведя по нему рукой. Микам рассмеялся. – Не удивительно, что тебе нет равных за игровым столом. Алек кинул монетку через плечо и она шлёпнулась в воду. Серегил достал из кошелька маленькое совиное пёрышко и пустил его по ветру. – Удачи во тьме. – И при свете дня, – тихо отозвался Алек. Старый Моряк в этот раз был явно на их стороне. Они миновали несколько небольших штормов, и пару раз их осыпало внезапным градом, но ветер всё же всегда оставался попутным. Алеку нравились штормы, порывистый ветер, корабельная качка. Всё это было захватывающе. Но даже в ясные дни Осиат оставался слишком суровым и каждый вечер они были вынуждены подплывать поближе к берегу. Пока судно стояло на якоре Алек, Микам, и Серегил пели для корабельной команды или слушали чьи‑нибудь небылицы и рассказы о давних несчастьях. Они коротали время за картами, играли в кости или бакши, и деньги так и курсировали между путешественниками и моряками. Серегилу особенно везло и однажды ночью он едва избежал кулаков, когда кто‑то из матросов обвинил его в шулерстве, и когда – в кои‑то веки – он, как раз не мухлевал. В иные ночи в тиши их каюты мысли Серегила обращались к дому, и он рассказывал о старинных приятелях, в том числе о друге детства Ките’и’Бранине. Алек познакомился с Китой в Сарикали и тот весьма понравился ему, особенно когда Алек прекратил переживать по поводу того, не были ли они с Серегилом больше, чем друзьями. Серегил называл Киту не иначе, как «братец», но это было вполне распространено внутри клана, особенно среди равных по социальному статусу. Иногда казалось, что все обращаются друг к другу или «кузен», или «тётя», «дядя», «брат», «сестра». И порой было невозможно определить, следует ли понимать это буквально. Серегил мягко рассмеялся. – Интересно, что скажет по поводу тебя мой дядя Акайен? – Надеюсь, одобрит, – Алек шутил только наполовину. Акайен был одним из немногих членов семьи Серегила, о которых тот позволял себе упоминать в те первые годы, когда они были вместе. Тот самый дядя, по профессии оружейник, который был ещё и контрабандистом. Согласно Аурененскому Эдикту об отделении Виресса являлась единственным легальным портом для торговли с Тремя государствами. Однако это не остановило нелегальной торговли, и Акайен приобщил к этому своего юного племянника. Серегил поведал Алеку истории, как они плавали под тёмной Луной предателя, ради встречи и торговли со скаланскими судами. Нежность в его голосе заставляла Алека подумать, что этот Акайен’и’ Солун должно быть совсем другой человек, чем его брат, отец Серегила. Именно тогда Серегил впервые познакомился с чужаками‑тирфейе и познал нечто из совсем другого мира. Серегил ещё смеялся, что столь раннее вступление на преступный путь закалило его характер. – Он одобрит, тали. В этом я даже не сомневаюсь, – заверил Серегил. – А вот мои остальные сёстры. Тут я ничего не могу обещать. Себранн, как всегда, настойчиво держался поближе к Алеку. И так как Алек не мог всё время оставаться взаперти в своей каюте, тот момент, когда члены экипажа сумели таки заглянуть под объёмистый плащ и низко надвинутый капюшон не заставил себя долго ждать. Даже Серегилу не удалось придумать правдоподобного объяснения серебристому цвету глаз Себранна, и в сторону рекаро было кинуто множество отвращающих беду знаков. Однажды Алек оказался один на один с Адзриель, когда они оба стояли у борта и наблюдали за игрой дельфинов, плывущих впереди корабля. Он заметил, что она продолжает сторониться Себранна. – Если Вы так боитесь Себранна, зачем позволили ему ехать в Боктерсу? – не выдержав, он задал вопрос. Адзриель на мгновение онемела. Алек всегда поражался, насколько сильно она напоминала своего брата: и то как она смотрела, и как бывала нема, как рыба в соответствующем настроении. Когда она наконец заговорила, ее голос был лишён своей обычной теплоты. – Как я уже сказала в Гедре, наш клан несёт ответственность за него. И если вы не можете уничтожить эту опасную тварь, лучше держать под контролем его местонахождение. «Тварь». Это слово резануло по сердцу. – Дракон, и всё же не дракон. Его внешность настолько обманчива. Вам лучше моего известно, сколь он опасен. – Так значит, вы собираетесь навсегда запереть его где‑нибудь? Вам придётся заточить и меня вместе с ним. – Нет, конечно же нет. – Она взяла его руку в свои ладони. – Маленький братец, я ни за что в жизни не стала бы делать плохо вам, или тому, кто вам дорог. Я очень сильно надеюсь, что мы сумеем найти способ, чтобы ваш малыш смог жить, не причиняя никому вреда и сам оставаться в безопасности. И при этом настолько свободным, насколько это возможно. Она подняла руку Алека повыше и посмотрела на многочисленные следы от уколов на кончиках его пальцев. – Готов ли ты провести вот так всю оставшуюся жизнь? И что за найтраннер, с ребенком за спиною? – Мне не хочется думать об этом, но… – Но у тебя и моего брата должна быть личная жизнь, – закончила она с мягкой улыбкой. – Обещаю, я применю все свои власть и влияние, чтобы найти какое‑то решение этому. Ты уверен, что он не может пить кровь другого ’фейе? Ему же так мало надо. – Серегил пытался, но Себранн выплюнул. – Тогда следует поискать что‑то другое. Тени уходящего дня протянулись по воде им навстречу, когда они входили в бухту Полумесяца. Её окружил густой сосновый лес, раскинувшийся до самого подножия далёких гор. Где‑то там, за горами, – подумал Алек, – находится родина Серегила. – А, так вот где ты с дядюшкой проворачивал свои делишки? – сказал Микам, стоявший на палубе рядом с ними. – Да, – пробормотал Серегил. – И тут всё так же, как в былые времена, не считая этого дневного света. Разглядывая покрытые зеленью горы, Алек снова припомнил навязчивый мотив песенки изгнанника, которую напевал Серегил, и сам начал насвистывать её мелодию. Серегил криво усмехнулся ему, а затем вдруг запел во весь голос. На сей раз то была песня любви, полная тепла и радости.
У любви моей зеленый покров, Повенчана она Луной Опоясана цепями из плавного серебра, А в зеркалах отражается небо. О, как бы побродить по этому зеленому плащу, При свете венценосной луны! Напьюсь ли я текущего серебра, Увижу ли зеркала небес?
Когда он закончил, Алек увидел, как обе – и Адзриель и Мидри – быстро промокнули глаза.
|