ГЛАВА 3. На следующий день Брендону представился повод вспомнить о Рексе

На следующий день Брендону представился повод вспомнить о Рексе. За ночь украли еще дюжину голов скота, и Брендон пришел в бешенство. И снова не было никаких веских улик против Рекса Бурке, только предчувствие. Как бы то ни было, Рекс был уверенным в себе и очень влиятельным в округе человеком. Шериф просто высмеет Брендона и выставит из города, если он обвинит Бурке, не имея веских оснований и неоспоримых доказательств.

Интересно все же, подумал Брендон, знает ли Лорел о проделках отца? Может, вчера, прискакав домой, она с ходу рассказала Рексу об их свидании на берегу речки, и они вволю посмеялись над этим дурачком Брендоном, который клялся Лорел в любви и уверял ее, что желает ее. Можно ли верить Лорел, а если можно – то насколько? А что, если она всего лишь хочет снова его подурачить, как два года назад? Впрочем, не исключается, что причиной их разлуки послужил тогда Рекс. В таком случае, он из ненависти и презрения к Прескоттам играл ими обоими. Или Лорел лжет, строя из себя невинную жертву?

Не находя ответов на эти вопросы, Брендон распалялся все больше. Рексу, безусловно, пришлось не по душе его появление в церкви вчера утром. Бурке кипел от злости, и вот теперь Брендон пожинает плоды своего безрассудства.

В ночь с воскресенья на понедельник воры, очевидно, хорошо и выгодно поработали. Днем к Брендону наведался его друг Джим Лаусон и сообщил, что его ранчо также стало жертвой ночных грабителей. Утром недосчитались десяти голов скота.

– Поверь, Брендон, я больше не в силах мириться с этим разбоем, и не только потому, что он грозит мне разорением, хотя это важнее всего, – угрюмо сказал Джим. – Мы с Беки и без того еле сводим концы с концами. Если мы лишимся ранчо, а Бурке за наш счет разбогатеет, я за себя не ручаюсь – могу в ярости задушить его голыми руками.

У Брендона было по крайней мере то преимущество, что, в отличие от Джима, он не зависел полностью от доходов ранчо. Его дед со стороны матери сколотил сначала состояние во время золотой лихорадки тысяча восемьсот сорок девятого года, а затем нажил второе на добыче серебра в Неваде. Все, что у него было – роскошный особняк в Сан‑Франциско, акции главной железной дороги в Калифорнии, компанию по добыче и обработке древесины, банк и небольшую, но уже обросшую процентами наличность на текущем счету, – все это он завещал своему первому внуку Брендону.

Хенк также получил порядочное наследство от второго деда – Харриса, но мальчики родились и воспитывались на ранчо, оба выросли с мыслью не покидать его и заниматься любимым делом – скотоводством. Может быть, со временем, когда они женятся и обзаведутся семьями, их намерения изменятся, но пока что они были искренне привязаны к родной земле, соединенной с ними множеством уз. Они были вполне счастливы на своем ранчо и вовсе не желали, чтобы оно пришло в упадок. О том, что это далеко не единственный источник их доходов, в городе знали очень немногие. Остальные в Кристалл‑Сити воспринимали братьев соответственно образу их жизни и видели в них всего лишь молодых фермеров, тяжелым трудом на ранчо зарабатывающих себе на жизнь и обремененных теми же заботами, что и другие.

– Могу дать тебе немного в долг, Джим, чтобы продержаться, пока мы не застанем его, – предложил Брендон.

– Спасибо, Бренд, но лучше я повременю. Дело вскоре может принять критический оборот, но, пока мы на плаву, я воздержусь. Терпеть не могу брать взаймы, если можно без этого хоть как‑то обойтись.

– Смотри, дружище, как бы гордыня не пошла во вред твоей семье, – сказал Брендон. – В конце концов, ты ведь ни в чем не виноват. Всем известно, как ты вкалываешь. Ну, дело твое, если что, дай знать: чем смогу – помогу.

– Судя по твоему рассказу, ты, при ваших с Лорел отношениях, вполне можешь жениться на ней, – улыбнулся Джим. – Может, тогда папаша прекратит угонять скот у тебя, а заодно ты и за меня замолвишь словечко, сделайте, мол, как родственник, такую милость, оставьте моего друга в покое. Я даже согласен быть свидетелем на свадьбе. Все‑таки воровать у своего собственного зятя и его лучшего друга не совсем удобно, – мрачно пошутил Джим.

– Ну, брат, я тебя не понимаю, – сухо усмехнулся Брендон. – Деньги взять у меня отказываешься, зато охотно советуешь на всю жизнь потерять свободу. Тоже мне друг!

– Ах, Брендон, жениться на Лорел – далеко не самая худшая доля. Дурнушкой ее никак не назовешь, а ты ведь когда‑то волочился за ней.

– Так‑то это так, но могу ли я ей доверять? – Брендон внезапно стал совершенно серьезным. – В конце концов, она дочь Рекса Бурке.

В последующие недели Брендон старательно избегал Лорел. В воскресенье он сидел в церкви в противоположном от ее семейства конце церкви. Сталкиваясь с ней в городе лицом к лицу, он выражал ей свою признательность, учтиво касаясь полей своей шляпы, и уходил. Если было возможно, он прятался в ближайшем входе в дом или переходил на другую сторону улицы, избегая Лорел. Однажды, не желая попасться ей на глаза, он ненароком заскочил в магазин «Принадлежности дамского туалета» и попал в очень неловкое положение. Впредь он решил внимательнее следить за тем, в каком заведении собирается укрыться.

Лорел очень скоро поняла, что Брендон нарочно ее избегает, но никак не могла понять почему. Этот человек, вне всякого сомнения, дал ей понять, что желает ее, но, завидев столь желанную в десяти футах от себя, обращается, как заяц, в бегство!

– Хоть бы он сам уяснил, чего хочет, – кипела она от злости. – То он желает меня, то отворачивается! Здешняя погода – и та менее изменчива!

Лорел допускала, что подобное поведение Брендона больно ранит ее самолюбие, хотя чрезвычайно облегчает жизнь с отцом. Кроме того, она разобралась в своих чувствах. «Видит Бог, я люблю этого человека, – признавалась она себе. – Но просто иметь его мне недостаточно. Никогда не примирюсь с тем, чтобы быть у него на вторых ролях. Ах, если бы он тогда не влюбился по уши в Беки!»

Дело в том, что, несмотря на упорные заверения Брендона в обратном, Лорел по‑прежнему не сомневалась, что у него был роман с Беки. Он просто не хочет вспоминать о своем поражении, да и, зная теперь, почему она сбежала из города, щадит ее чувства, решила она.

С другой стороны, рассуждала она, если Брендон озабочен тем, чтобы не обидеть ее, почему он подчеркнуто избегает встреч с ней в городе? Это ведь и вовсе лишено смысла. «Он просто не желает связываться со мной, так как на самом деле мечтает о Беки, – с грустью думала она. – Может, оно и к лучшему. Если он никогда не сможет любить меня всей душой, то к чему он мне? Играть вторую скрипку в отношениях с мужчиной меня не заставит никакая любовь. Я, безусловно, заслуживаю лучшей участи».

Между тем, у Лорел было полно дел и без Брендона. Она помогала Марте по хозяйству, выполняла кое‑какие посильные поручения на ранчо, а когда остальным было не до того, ездила за покупками.

Ребенком Лорел беспрепятственно бегала по всей территории ранчо, кроме нескольких запретных мест, и рабочие не только терпели ее присутствие, но и радовались ему. Теперь, когда она вышла из детского возраста, все, казалось, изменилось. Уезжала она девочкой, а приехала уже взрослой девушкой, и никто не мог взять в толк, как следует к ней относиться.

Для Лорел явилось полной неожиданностью, что люди, которых она знала, с которыми чувствовала себя вполне непринужденно, вдруг стали вести себя словно незнакомцы. Те, что помоложе и в прошлом казались ей как бы двоюродными братьями и сестрами, при встречах с ней от смущения не могли выговорить ни слова, а некоторые даже старались не попадаться ей на глаза. Большинство работников, особенно немолодых, проявляли к Лорел чрезмерную почтительность и не позволяли себе шутить с ней, как в былые дни. Правда, несколько недавно нанятых парней было начали пялить на нее глаза, но товарищи быстро поставили их на место.

– Что случилось с Бейли? – спросила как‑то Лорел, заметив у него распухшую губу.

– Да вот разевает рот на слишком жирный кусок, – съехидничал Лестер. Изо всех парней на ранчо Лестер был единственным, кто относился к Лорел по‑прежнему. Сколько она себя помнила, он всегда был на ранчо, ни чуточки при этом не меняясь с годами. Лорел иногда казалось, что он так и родился стариком: седые густые волосы Лестера не становились реже, ноги, кривые от верховой езды на протяжении всей его жизни, были такими вроде бы сызмальства, да и лицо, худое и загорелое, невозможно было представить себе без избороздивших его и въевшихся глубоко в кожу морщин.

– И Курт тоже? – поинтересовалась Лорел.

– Да вроде того, – пробормотал Лестер. И с прямотой, на которую ему давала право многолетняя работа у Бурке, добавил: – Лучше бы ты не расхаживала в этих обтягивающих штанах, как вертихвостка, выставляющая напоказ свои прелести.

– Лестер! – Лорел аж раскрыла рот от удивления.

– Да‑да, он прав, мисс Бурке! – раздалось за ее спиной. Она обернулась и увидела управляющего Неда Ноулана, неслышным шагом приблизившегося к ним.

Его узенькие глазки, не мигая, смотрели на нее с красного мясистого лица. «Глаза, как у змеи», – внутренне содрогнувшись от отвращения, подумала в тысячный раз Лорел. За десять лет его верной службы на ранчо она никак не могла к нему привыкнуть, хотя он не подавал для этого никакого повода. Неизменно вежливый и почтительный с дочерью хозяина, он никогда не позволял себе ничего лишнего. Работал хорошо, не пил, не дрался, хозяйство знал досконально, до самых последних мелочей. И с работниками умел поладить – ни груб, ни жесток никогда с ними не был, а они тем не менее старались изо всех сил. Одним словом, он делал все, что нужно, и делал хорошо. Но, хотя он был великолепный управляющий, Лорел никогда не испытывала к нему симпатии, а почему – и сама не могла понять. Общаться с ним ей было всегда крайне неприятно. «Дело, наверное, в его глазах, – подумала она. – Холодные такие, смотрят не мигая. Мне всегда кажется, что он способен ни за что ни про что убить человека и не вспомнить об этом».

И вот, глядя на нее этими своими змеиными глазами, Нед произнес:

– Извините, мадам, если я вас обидел, но Лестер дело говорит: такая одежда только раздражает людей. У меня и без того хватает дел, чтобы еще выяснять отношения и разнимать драчунов, сцепившихся из‑за хозяйской дочки.

– Я подумаю об этом, Ноулан, ради спокойствия людей. – Именно людей, а не твоего, хотела она дать понять своим ледяным тоном. За то непродолжительное время, что она провела дома после возвращения из Бостона, у нее с Ноуланом уже произошло несколько столкновений. Стоило ей захотеть развлечься в пределах ранчо, например, проехаться верхом по пастбищам или понаблюдать за клеймением молодняка, как Ноулан был уже тут как тут и накладывал свое вето. К сожалению, отец был с ним заодно.

– Не для того я потратил столько денег на твое обучение в модной школе, чтобы ты скакала среди моих людей и мешала им работать, – твердо сказал Рекс дочери. – Пойди испеки пирог или съезди в гости к подруге, на худой конец, помоги Марте в женской работе по дому.

А теперь Рекс выступил еще с одним заявлением.

– Шкаф у тебя ломится от нарядов, один другого лучше, тебе есть что надеть без того, чтобы выставляться в этих синих штанах.

– Но я ношу их только дома, на ранчо, и когда езжу верхом. К тому же и Марта носит точно такие же.

– На Марте они выглядят совсем иначе, чем на тебе, – твердо сказал Рекс. – Кроме того, тебе нечего болтаться около сараев, а значит, носить их ни к чему. Ездить будешь в юбке, как все женщины, а эти ужасные штаны чтоб я на тебе больше не видел.

После этого разговора Лорел, если и облачалась в штаны, отправляясь на верховую прогулку, то втайне от Рекса, но отказываться от них совсем не могла. Уж очень они были удобны – не стесняли свободы движений и не цеплялись за кусты или скалы на холмистой местности, чего никак нельзя было сказать о юбке для конной езды.

В последующие недели Лорел возобновила знакомство с несколькими своими подружками. Это оказалось менее сложно, чем она предполагала, и имело тот приятный результат, что она вновь почувствовала себя полноправным членом маленького местного общества.

Большинство ее друзей никогда не выезжали за пределы Кристалл‑Сити и, естественно, проявляли живейший интерес к ее жизни в Бостоне.

– Там действительно холоднее, чем ты ожидала? – спросила Мэри‑Лу.

– Гораздо холоднее! – ответила, содрогнувшись всем телом, Лорел. – Мне пришлось первым делом отправиться в магазин и купить самое теплое из имевшихся в продаже суконных пальто. Я даже домой привезла кроличью шапку с муфтой, хотя зачем – ума не приложу. Может, тетя Марта станет вытирать ими пыль с мебели, – засмеялась Лорел.

– А жизнь в большом городе и в самом деле сильно отличается от нашей? – с любопытством поинтересовалась Дебора.

Лорел улыбнулась при воспоминании о том, как ее сначала ошеломила уличная толпа и городской шум.

– О Деб! Даже не знаю, с чего начать. Представь себе множество людей на каком‑то пятачке, и все куда‑то спешат, спешат, спешат… Улицы забиты транспортом, мимо непрестанно едут лошади, экипажи и даже повозки без лошадей. Они приводятся в движение бензином и издают отвратительный запах, шум же производят такой, что многие лошади в испуге встают на дыбы и пускаются вскачь. На первых порах не перестаешь всему этому удивляться.

– Подумать только! – вздохнула Имоджин, широко раскрыв от удивления глаза.

– Ну, к виду улицы я постепенно привыкла, а вот чудодейственным изобретением мистера Белла – телефоном – не перестану восхищаться никогда!

– Ах, как бы мне хотелось, чтобы у нас здесь тоже был телефон! – воскликнула Сара. – Ведь как удобно: разговариваешь с кем хочешь через весь город и нет надобности ехать самой или посылать записку.

– Да, теперь мне его очень недостает, – призналась Лорел. – Поразительно, как быстро привыкаешь к тому, что можно снять трубку и заказать в универмаге или в гастрономе все, что твоей душе угодно, и тебе пришлют на дом.

– А как выглядит универмаг? Выдержит ли сравнение с ним «Продукты и галантерея» Миллера?

– Только раза в два больше. И гастроном тоже.

Имоджин даже присвистнула от удивления.

– Не расстраивайся. У нас вот открылось новое кафе «Мороженое» и пункт проката велосипедов, – утешила подруг Дебора.

– Ну, это только для тех, кто не боится иметь дурацкий вид, – вставила Сара. – Я, например, никак не научусь одновременно крутить колеса, управлять рулем и следить, чтобы юбки не запутались в спицах. В один прекрасный день какая‑нибудь бедняжка попадет таким образом под колеса, и никто не успеет ее спасти.

– Ах, если бы Бен разрешил мне заказать велосипедный костюм, – сногсшибательные шаровары под короткой юбкой и жакет! – сказала Мэри‑Лу.

– Попробуй заикнись об этом, Мэри‑Лу, и Бен запрет тебя надолго в чулан, – предупредила Дебора, сестра этого самого Бена, хорошо себе представляющая, как отнесется к подобной затее ее братец. – Будь счастлива, что он купил тебе хотя бы керосиновую печь. У матери и такой нет.

– Да, конечно, но Бен купил ее только для того, чтобы я не пилила его по утрам из‑за пустующего ящика для дров в кухне, – улыбнулась Мэри‑Лу. – Теперь я уговариваю его приобрести кухонный холодильник. Возьмусь за это, пожалуй, как следует, а о велосипедном костюме лучше забыть.

Время шло, Брендон по‑прежнему не замечал Лорел, и она не видела оснований отбивать охоту у молодых людей, добивающихся ее благосклонности. Она никого из них не выделяла и ничьим устремлениям не выказывала особого расположения. Обычно она старалась присоединиться со своим кавалером к другим парам, чтобы вместе устроить воскресный пикник или прокатиться на велосипеде либо в кабриолете.

В одно из воскресений Джо Адаме, Генри Дженкинс и Кейлеб Оутс чуть не подрались из‑за того, кому сидеть рядом с Лорел в церкви. Рекс прямо сиял от удовольствия, особенно когда увидел, как помрачнел Брендон Прескотт. Лорел также не могла не заметить сердитые взгляды, которые метал в ее сторону Брендон, но делала вид, что не обращает на них внимания. В конце концов, это он ее избегает и вообще ведет себя как осел.

Ровно через месяц после возвращения в Кристалл‑Сити Лорел поехала в город за покупками для ранчо. Она уже собиралась домой, когда появился Генри Дженкинс и кинулся помогать ей укладывать покупки. Он поставил в экипаж последнюю сумку, и тут на улице показался Брендон.

– Если тебе понадобится помощь, Лорел, обращайся ко мне, – с исказившимся лицом выдавил он из себя.

Лорел раскрыла рот от удивления, но тут же вспыхнула.

– Интересное дело! – язвительно сказала она, сверкая глазами. – Ты дал мне понять яснее ясного, что не желаешь иметь со мной ничего общего, а я буду просить тебя о помощи! Мне не нужна твоя помощь, мне вообще от тебя ничего не нужно!

Темные брови насмешливо поднялись над циничными серыми с голубоватым отливом глазами.

– Ты в этом уверена? – спросил он вкрадчивым ласковым голосом.

– Абсолютно! – отрезала она, твердо встретив его взгляд.

– Если ты, дорогая Лорел, не возражаешь, я посмею оспорить твое утверждение! – И, прежде чем она смогла угадать смысл сказанного, он обнял ее и сильно впился в ее губы. Все ее существо упрямилось этой неожиданной демонстрации нежных чувств на виду у прохожих, которые этого совсем не ожидали. Она уперлась ладонями в твердую как камень грудь Брендона, но Брендон в отместку только теснее притянул ее к себе.

Теплые обольстительные губы Брендона вытворяли удивительные вещи. Очень скоро она забылась и перестала сопротивляться, ее тело слилось с его телом, ее губы слегка приоткрылись, чтобы ощутить нежные прикосновения его языка. Страстный огонь охватил ее, и она почувствовала частое биение его сердца под ее раскрытой ладонью, подававшего сигналы о страсти Брендона. Легкомысленно она ответила на его поцелуй, и ее собственные губы и язык жадно впились в Брендона.

Прежде чем освободить ее, Брендон скользнул губами по щеке к ее уху и прошептал:

– Нет, Лорел, что бы ты ни думала, я тебе нужен! – И вдруг освободил ее. От неожиданности она еле удержалась на ногах, а он, так же внезапно, как появился, быстро удалился с внешне спокойным видом, как будто для него было самым привычным делом останавливать женщину на улице и зацеловывать ее до бесчувствия.

Лорел от изумления не могла произнести ни звука, но через секунду пришла в себя и закричала ему вслед:

– Ты сведешь меня с ума, Брендон Прескотт! Как ты смеешь так себя вести? Схватить меня на улице, расцеловать перед Богом и людьми, а затем уйти как ни в чем не бывало!

Если бы Лорел видела, как торжествующе улыбнулся Брендон, она бы рассердилась еще больше, но он продолжал невозмутимо идти своим путем.

– Как прикажете это понимать? – пробормотал Генри. – Я и не знал, что ты с Прескоттом еще встречаешься!

– А мы и не встречаемся! – отпарировала Лорел, вконец озадачив парня.

– Ну, положим, из нашего окна это выглядело иначе, – сообщил Джек Миллер, появляясь из‑за двери магазина рядом со своей расплывшейся в ухмылке толстой женой.

– Ах, Лорел, мы решили, что Брендон просто поставил на тебе свое клеймо, – сострила Этель.

Лорел машинально приложила палец ко рту, следя своими фиалковыми глазами, сейчас затуманившимися, за удаляющейся фигурой Брендона. Этель права – Брендон и в самом деле поставил на ней клеймо: прямо на сердце, но несколько лет назад.

Несколько дней спустя Дебора Уэрлинг отмечала день рождения и пригласила близких приятелей на ужин в саду дома. Нуждаясь в помощи искушенного в таких делах человека, она воспользовалась случаем, который представился сейчас в Кристалл‑Сити за последние несколько лет, и попросила Лорел организовать ужин. К счастью, мать Деборы любила цветы, и сад был заполнен цветами самых различных размеров и оттенков. Среди этого цветника женщины устроили столы и скамейки. Столы были сервированы лучшей в доме фарфоровой и сверкающей хрустальной посудой, какая была у миссис Уэрлинг. И все это изобиловало едой. Здесь были блюда с нарезанной телятиной и говядиной, жареные цыплята, печеные бобы, чаши с картофельным и капустным салатами – ведь здоровых парней, занимающихся тяжелым физическим трудом, одним сдобным печеньем не накормишь, – а рядом на отдельном столике красовался огромный торт, споривший причудливым украшением с высоченной пирамидой из домашнего мороженого; стояли две большие чаши с пуншем и напитками, кувшины с черным кофе. Лорел, принявшая активное участие в подготовке праздника, накануне осталась ночевать у Деборы. Покончив с делами, девушки побежали в ее комнату одеваться.

Мать Деборы сшила ей для торжественного дня новое платье, взяв за образец самый модный фасон дневного туалета из каталога Сирса. Платье из ярко‑красной ткани с розовыми кружевами на лифе и юбке ничуть не уступало наряду Лорел, который она привезла из Бостона и сегодня обновляла.

Девушки причесали друг друга, и каждая с восхищением осмотрела подругу. На Лорел было легкое голубое платье с рукавами из замысловатых кружев от самых плеч до кистей. Ими также был заткан лиф с высоким стоячим воротником и оторочены юбка и декоративный капюшон, свободно висевший за плечами. Широкий пояс в виде ленты подчеркивал тонкую талию Лорел, которую, казалось, без труда обхватили бы две мужские ладони. Цвет платья выгодно оттенял синеву ее глаз с лиловатым оттенком. Серебристые волосы Лорел ловкие пальчики Деборы подняли и собрали на затылке, заплели и уложили причудливой петлей, выпустив из‑под нее около ушей маленькие завитки.

– Как бы мне хотелось иметь такие же красивые волосы, как у тебя, Лорел, а не эту тусклую коричневую копну, – посетовала Дебора.

– Какие же они тусклые, Деб? Густые волосы, с блеском, очень красивые. Если бы ты знала, сколько раз я, наоборот, горела желанием поменяться с тобой волосами.

– Ради всего святого, зачем? – поразилась Деб.

– Рядом с другими девушками я часто чувствую себя бледной, даже как бы полинявшей. Мне по душе жизнь на вольном воздухе, а между тем вечно приходится остерегаться солнечных ожогов или в лучшем случае веснушек. При определенном освещении мои волосы производят впечатление белых, как если бы я была седой старухой лет восьмидесяти, а не восемнадцатилетней девушкой.

– Ну, положим, ни один мужчина, если он в своем уме, не примет тебя за старуху, – улыбнулась Дебора.

– Ну, пока что, конечно нет, – со смехом согласилась Лорел.

– Кстати, о мужчинах. Я слышала, что выкинул на днях Брендон перед магазином Миллера, – не без лукавства сказала Дебора.

– Да уж, наверное, не ты одна, весь город, думаю, в курсе дела, – сердито отозвалась Лорел.

– Присцилла Вогн едва не лишилась чувств, – нерешительно произнесла Дебора. – Она неравнодушна к Брендону, слышала?

– Да ну! – удивилась Лорел.

– О Господи! Реши эта девица, что может таким образом добиться расположения Брендона, она бы, не задумываясь, прогулялась нагишом средь бела дня по главной улице, – рассмеялась Дебора, выразительно вращая глазами.

Лорел не могла сдержать улыбку.

– Остается надеяться, что она никогда не дойдет до такого отчаянного поступка. Деб пожала плечами.

– Поживем – увидим. Во всяком случае, и она, и Брендон сегодня будут; мне казалось, что лучше тебя предупредить. Ведь Присцилла при желании может быть такой злючкой!

Лорел очень скоро убедилась в этом. Присцилла сразу же стала бросать на Лорел злобные взгляды, а с появлением Брендона она и вовсе переменилась к худшему. Она неотлучно была с Брендоном, жеманничая и воркуя с ним, то и дело моргая ресницами как проявление наибольшего страдания от испытываемой ею любви. Лорел на какой‑то момент даже пожалела ее, но Брендону внимание Присциллы, видимо, нравилось. Во всяком случае, кивнув мимоходом Лорел, он перестал обращать на нее внимание, всецело поглощенный беседой с Присциллой.

Сильно смущенная поведением Брендона, Лорел твердо решила прекратить разгадывать его поступки. Этот человек совершенно сбил ее с толку. Из этого, видно, ничего не выйдет, и Лорел склонялась к тому, что лучше развлекаться со своими друзьями. Кейлеб и Джо ни на шаг не отходили от Лорел, но и Генри, преодолев робость, пробился к ней и занял место рядом. Лорел, добившись признания, уже и в мыслях не держала Брендона, как вдруг почувствовала, что ее талию обхватила сзади чья‑то рука. Брендон не успел произнести ни слова, а она уже узнала его по прикосновению, которое сразу вызывало трепет пронизывающего ее возбуждения, когда он находился рядом. Его дыхание взбило локоны у ее уха, когда Брендон нежно произнес:

– Я на днях, вроде бы, доказал тебе, чья ты женщина, дорогая.

Это прозвучало так самоуверенно, что мгновенно взбесило ее. Она повернулась и в упор взглянула на него.

– Прекрати это безумие, Брендон! – прошептала она. – То ты меня неделями не замечаешь, то появляешься как ни в чем не бывало и ведешь себя так, точно я твоя собственность.

– Не ершись, Лорел. – Он одарил ее сладчайшей улыбкой. – На нас смотрят со всех сторон.

– О‑о‑о! – От раздражения Лорел даже топнула ногой.

Его рука снова обвилась вокруг талии Лорел, и он потянул ее к себе.

– Пойдем, сядем вместе и поедим.

Она была раздражена, ее нижняя губа была слегка выпячена.

– Ни за что! Иди ешь с Присциллой.

– А я хочу с тобой, Лунный Лучик! – сказал он просительно, но, не дождавшись ответа, перешел к угрозам. – Не пойдешь – я подниму тебя и отнесу на плече. Вот уж когда все до единого уставятся на нас.

– Ты не посмеешь!

– Не посмею? – Вид у Брендона был весьма решительный.

– Ладно, будь по‑твоему, дьявол ты эдакий. Но помни, последний раз я позволяю тебе вертеть мною, как тебе заблагорассудится, больше ни за что, – предупредила она.

Они наполнили тарелки едой и отыскали свободную скамью. И, пока они сидели рядом, беспечно болтая и наблюдая за своими друзьями, Лорел охватил покой. Так хорошо было находиться около него, слышать его низкий голос, такой благозвучный для ее слуха! Это было как в прежние времена, когда они верили в свою любовь и постоянство и не знали большей радости, чем общаться друг с другом.

Брендон взял ее руку и просто держал в своей. Она ощутила ее тепло, ее охватило чувство глубокого умиротворения.

Так они сидели молча рука об руку, как вдруг к ним подлетела Присцилла.

– Куда же ты запропастился, Брендон? – заверещала она жеманно. – Я с ног сбилась, разыскивая тебя. Вот, угощайся мороженым. – Присцилла протянула Брендону тарелочку, но «нечаянно» вывалила все ее содержимое на колени Лорел.

Лорел испуганно вскрикнула и вскочила, стараясь стряхнуть тающую массу с подола юбки. Брендон пристально взглянул на Присциллу и дал Лорел свой носовой платок.

– Ты, Присцилла, маленькая мстительная ведьма, – буркнул он, помогая Лорел очистить испорченное платье.

– Ничего, ничего, Брендон, все в порядке, – успокаивала его Лорел, больше всего не желавшая привлекать к себе внимание.

– Да какой уж порядок! Идем, Лорел, я провожу тебя домой!

И он решительно повел ее к воротам.

– Да нет, Брендон, не надо! Я и сама дойду! – просила она, твердо зная: злые языки немедленно доложат ее отцу, что они с Брендоном ушли со дня рождения вдвоем.

– Молчи, любимая, – ласково промолвил он покровительственным тоном, глядя на нее с затаившейся в глубине глаз нежностью.