К ней в руки попался - терпи и не плачь, вчерашняя жертва - отменный палач.

Все началось из-за ущемленного эго...

Знойный полдень был в самом разгаре: плавился асфальт, рубашки липли к спинам, пересыхали губы от недостатка влаги. Но, это было где-то там - вне комфорта кожаного салона.

Стас сидел в машине, где на полную мощность работал кондиционер. Расслаблено курил, небрежно стряхивал пепел в едва заметный зазор приспущенного стекла.

Его автомобиль стоял на парковке университета, в тени раскидистого деревца. Неподалеку - за углом здания, толпились в импровизированной курилке студенты. Забирались на невысокий парапет, бросали на него сумки и толстые, исписанные в каждой клетке, тетради. Беззаботно радовались окончанию пар.

Небольшая группа девчонок как раз вышла из здания и остановилась в двух шагах от автомобиля. Порылись в сумках, почти синхронно подкурили. В щель окна пробрался едкий запах ментола, перебивающий вкус собственной сигареты. Мужчина поморщился, а девушки защебетали, и принялись жеманно отводить руки, выпуская дым высоко в небо.

Стас прекрасно расслышал разговор, а так же заметил щенячьи, заинтересованные взгляды, что так и липли к лобовому стеклу его автомобиля.

Поначалу студентки говорили о милых сердцу глупостях - шмотках, планах на вечер. Спорили о выборе ресторана, где соберутся закрыв летнюю сессию, обсуждали парней и нового преподавателя по философии, а потом внезапно примолкли. От скуки Стас поискал глазами причину такой внезапной перемены настроения. Исходя из своего опыта, знал: замолчали девицы не просто так.

Из непрерывно вертящихся дверей вышла стройная блондинка, и направилась прямо к умолкнувшим студенткам. Словно очнувшись, те принялись наперебой шептать:

- Философ точно запал на Смирнову - пялился всю пару, - сморщив нос, заметила одна из девушек.

- Да, везет Польке, с таким товаром вообще о сессии беспокоиться нет смысла. Качнет бюстом и препод пропал навеки, у нее обычно даже до сдачи не доходит: все автоматом- смеясь, поддержала подругу вторая.

- Везет не то слово. Тихо, идет, - включилась третья и улыбнулась, глядя на подходящую однокурсницу.

Стас же, наблюдал за приближающейся девушкой и, не верил глазам, потому что такую красоту видел впервые. Скосив глаза, и с тщательным вниманием ее разглядывая, мужчина поневоле начал понимать чувства незнакомого преподавателя философии - будь у него возможность, тоже бы смотрел, не отрываясь.

Таких девушек не каждый день встречаешь на улице, мужчина отметил это со стопроцентной уверенностью. И того, что было видно сквозь тонированное стекло, хватало, чтобы прийти к подобному выводу. У Полины были большие зеленые глаза, маленький рот с пухлыми губами, аккуратный, чуть вздернутый нос и светлые - почти золотые, волосы до пояса. Локоны - густые, идеально ровные, ярко переливающиеся на солнце, они завораживали, привлекая внимание. Казалось бы - типичная, славянская внешность, но нет. В единстве черты составляли не просто яркое лицо, а нечто большее, совершенное.

Подобных красавиц, по мнению Стаса, повсюду встречают с распростертыми объятиями, а мужчины либо заискивающе целуют им ноги, либо, впадая в ярость, хватаются за бритву: чтоб больше никто и никогда не посмотрел восхищенно.

Девушка приблизилась, поздоровалась кивком, достала из сумочки пачку "кента", быстро зажгла кончик сигареты. Выдохнула дым себе под ноги, и кто-то из троих девиц недоуменно спросил:

- Как только умудряешься курить эту гадость - мало того, что толстые, так еще и не пахнут.

Полина усмехнулась краешком губ, прищурилась и ответила:

- О вкусах не спорят.

Стас щелчком выбросил окурок, но продолжил наблюдать. По правде, ему давно нужно было ехать на очередную встречу, но он отчего-то не сумел отвести взгляда от рук, от лица блондинки.

Обыкновенная сигарета в ее пальцах смотрелась изысканно, а не вульгарно, и когда девушка поднесла ее ко рту, Стасу сделалось жарко.

Ее голос оказался легким, но не таким как думал мужчина - в нем тоже было что-то особенное: мягкое, воздушное. Одета студентка была в свободный белый сарафан чуть выше колен, обута в классические греческие сандалии. Волосы рассыпались по хрупким плечам, и эта простота показалась искушенному Стасу идеалом женской красоты.

На этой мысли он хмыкнул и решительно повернул ключ в замке зажигания. Надо же - раскис, распоэтизировался тут. Будто красивых баб никогда не видел.

Дела с ректором были решены, из одного кармана в другой перекочевала некоторая сумма, но денег было не жаль. Только и всего, что очередной ход - вклад в развитие образования, или подачка с барского стола - кто как решит.

Теперь, после фоторепортажа в один из политических журналов, на снимках которого ректор жмет Стасу руку, а тот в ответ широко улыбается, состоится пресс-конференция, на которой будут произноситься очередные громкие речи.

Поэтому, на парковке университета вроде бы как делать совершенно нечего, а опаздывать - дурной тон.

Скрипнули шины, литой, хищный автомобиль не спеша тронулся, и покатил прочь с парковки. Следом выехали два высоких джипа-близнеца - черных, с непроницаемо тонированными окнами. Даже водителей рассмотреть сквозь лобовые стекла было невозможно. Девушки обернулись и проводили колонну долгими взглядами. Все, кроме Полины. Она мазнула по машинам равнодушным взглядом и отправилась к метро.

Вечером, отдыхая после напряженного дня: вытянув ноги на краешке стола, и покуривая сигарету, Стас вызвал в кабинет одного из особых своих консультантов. Когда же тот явился, велел ему собрать досье на Полину Смирнову, студентку УМГУ.

***

На город опустилась ночь.

Полина сидела на кухне, неторопливо размешивала малиновое варенье в чашке с горячим чаем и собиралась перечитать любимый роман. Страницы давно затерлись, кое-где покрылись шоколадными пятнышками, диалоги персонажей почти выучились наизусть, но погружаясь в сюжет очередной раз, девушка неизменно испытывала приятные эмоции.

Двухкомнатная квартира в спальном районе досталась Полине от бабушки по отцовской линии, и стала личным убежищем, где девушка любила проводить тихие вечера наедине с вымышленными героями. Реальная жизнь была не такой насыщенной, как на страницах книг, и признаться, это ее не вполне устраивало. Будни были наполнены банальными бытовыми проблемами и вечными, завистливыми шепотками в спину - скука, и только.

Отец с очередной любовницей переехал за границу, оставив дочь получать образование на родине. Правда, за собой звал, но Полине переезжать не хотелось, поскольку не видела смысла в смене обстановки, а отец не особенно и настаивал. Здесь у девушки была уютная квартира, университет, могила матери на заброшенном кладбище и какие-никакие планы на будущее.

В личной жизни все было тихо. Многочисленные ухажеры, польстившись на яркую внешность, порывались скорее забраться под юбку, не проникаясь душевными разговорами. Оттого, вся романтика заканчивалась уже на втором свидании. Обычно после емких, весьма непечатных слов, а порой и хлесткой пощечины. Мужчины не обижались на рукоприкладство - чаще пытались прийти в себя (после мнения девушки на их счет) и ошарашенно отнимали руки от женских колен. Ангельская внешность, на мужской взгляд, никак не вязалась с острым язычком, и Полине такое обстоятельство оказывалось на руку - как раз успевала словить попутку или добежать до метро. На самом деле, ругаться девушка не любила, но при необходимости вворачивала пару словечек - куда деваться, если это служило своеобразной защитой от особенно нахальных кавалеров. Так что, несмотря на внешнюю красоту, счастьем в жизни девушки даже не пахло: вместо построения собственных отношений, больше приходилось читать о выдуманных и - мечтать. Полине недавно исполнилось двадцать, но она еще не знала настоящих мужских ласк. Да, возможности расстаться с девственностью, было хоть отбавляй, но ей хотелось не голого секса, а жарких чувств - влюбленности, дрожащих коленей и нетерпеливых поцелуев. Пока же девушка растрачивать себя не желала - скоростной перепих на заднем сидении машины, считала делом недостойным.

Покойная бабка, что с детства взяла девочку себе на воспитание, любила повторять, что гордость и достоинство - вот истинное продолжение ее внешней красоты. Поэтому, Полина не считала нужным пускаться во все тяжкие. Жила себе, надеясь, что суженый отыщется сам.

Характер у девушки сложился своеобразный. Она все, совершенно все подсунутые судьбой события сносила стойко, без удивления, ропота. Когда умерла мать, а на девушку накатило ощущение пустого равнодушия - ушла с головой в учебу, на похоронах пообещав небу, самой себе - не погрязнуть в отчаянии. Когда отец принялся гулять направо и налево - молча съехала из родительского дома, не желая видеть, как родитель попирает память покойной супруги.

Полину вообще мало что могло напугать или вывести из равновесия, и эта черта порой удивляла ее саму. Бабка, глядя на внучку, по-царски кивала и приговаривала вслух, ни к кому конкретно не обращаясь: "голубых кровей девчонка, холодная, ледяная, как снежная королева".

Полина не считала себя королевой, скорее осознавала, что всего лишь начисто лишена чувства самосохранения. То опустошение, что появилось после известия о гибели матери так никуда и не делось - прижилось, забивая жизнелюбие и всякое стремление на лучшую жизнь.

Так и жила - сама, редко выбираясь на свидания или просто повеселиться, предпочитая гуляньям одинокие вечера в компании разнообразных книг.

Днем училась в университете, после обеда подрабатывала в ресторане администратором: так как не желала снимать деньги со счета, что ежемесячно пополнял отец.

В целом, в жизни всё было пресно и до скучного стабильно.

До тех самых пор, пока не раздался поздний звонок в дверь.

Чай был допит, страницы в книге перелистывались все быстрее, как вдруг в прихожей заиграла мелодия. Очнувшись, девушка вынырнула из сюжета. Встала, с хрустом потянулась, разминая затекшие ноги, и машинально глянула на часы - одиннадцать вечера. Интересно, кто ходит по гостям в такое время?

Девушка распахнула дверь без предварительного: "кто там", так как бояться, как ей казалось, было совершенно нечего. На пороге стояли двое высоких, крепких парней. В черных футболках, что обтягивали выдающуюся мускулатуру, темных джинсах, и солдатских ботинках на толстой рифленой подошве. Как двое из ларца: с одинаково перебитыми когда-то носами и недобрыми улыбками на лицах.

Мелькнула мысль - не жарко ли в сапогах по такой-то погоде, но вслух Полина решила не интересоваться. Прислонилась плечом к косяку и выразительно посмотрела на визитеров. А потом все же поинтересовалась:

- По какому делу?

Парни из ларца отвечать не захотели, один оттер девушку от двери и шагнул в квартиру, второй, игнорируя недоумение, вошел следом. Полина такой наглости не ожидала, но кричать "караул", по ее мнению, было рановато. Один из ребят прошелся по квартире, вышел обратно в прихожую, кивнул напарнику и внимательно глядя на Полину, сказал:

- Одевайся.

- Вы кто такие? - страха по-прежнему не было.

Только удивление.

- Слушай внимательно. Сейчас одеваешься, не открывая рта спускаешься с нами, или я закидываю тебя на плечо вот так - босую и полуголую, предварительно забив рот кляпом, и все равно забираю с собой. Такое красноречие девушку позабавило.

- Или я сейчас как заору, и соседка через секунду вызовет полицию, - развела руки в стороны Полина.

- Пока они доедут, от тебя и следа мокрого не останется, - утешил второй здоровяк и подтолкнул девушку в сторону комнаты.

- Никуда не поеду, вы вообще кто такие? - возмутилась Полина и уже собралась было выругаться.

Ей остро захотелось высказать гостям свое мнение по поводу их визита, но тут один из парней картинно вздохнул, и вынул из кармана выкидной нож. Покрутил им у девушки под носом, и сказал:

- На выход. Пикнешь - останешься лежать на ступеньках тихая и кроткая. Поняла?

Полина кивнула, вышла из квартиры, предварительно сунув ноги в высокие домашние тапочки и прихватив ключи. Дверь захлопнулась следом, и девушка, зажатая между бандитского вида ребятами, послушно вышла к выходу на улицу. Как назло, по пути никого не встретилось, что впрочем, было неудивительно - в доме жили практически одни старики, и сейчас они если не почивали, то смотрели сериалы.

Огромный тонированный джип стоял у самого парадного. Дверь машины открылась, и Полина в мгновение ока оказалась на заднем сидении. По бокам сели похитители.

Автомобиль тронулся, и девушка решилась открыть рот:

- Я такое только в кино видела. Чтоб вот так - из теплой квартиры, в одном шелковом халате и тапочках, незнамо кто, незнамо куда... - посмотрела по очереди на парней, кривовато улыбнулась, - лихие девяностые возвращаются, кто бы думал.

Парни ухмыльнулись, но грубить и затыкать рот не стали.

- Приедем, сама все увидишь, потерпи, сладкая, - пропел водитель и подмигнул, на миг обернувшись.

Ехали долго, Полина даже задремала. Открыла глаза и поняла, что беспечно прислонила голову на плечо одного из похитителей. Третий из ларца - водитель, весело посматривая в зеркало заднего вида, встретился с ней взглядом и сказал:

- Нервы железные - посапывала как хорошенький суслик.

Парни заржали, а Полина пожала плечами, не став упоминать об отсутствии инстинкта самосохранения:

- Суслик не суслик, а благоразумие и беспечность моя вторая натура.

Водитель сбросил скорость, достал из бардачка платок и сказал:

- Пора.

После этих слов девушке завязали глаза, и ехали так еще с четверть часа. Платок пах старым сигаретным дымом, дешевой туалетной водой, плюс ко всему щекотал щеки, поэтому новая деталь настроения отнюдь не прибавила. Когда автомобиль затормозил, а дверь открылась, Полину подхватили под руки и осторожно повели прочь. На плечи мгновенно опустилась ночная прохлада, в спину подул ветерок - ловко забрался под воротник халата. От потери зрения тот час же обострился слух - по крайней мере, так девушке показалось. Идя, прислушивалась к мельчайшим звукам, но вокруг было тихо: не слышалось шума проезжающих машин, ни иного другого, какой издает многотысячный город. Только собака лаяла где-то вдали.

Под ногами зашуршал гравий, затем поднялись на несколько ступенек, кто-то открыл дверь и что-то зашептал ее провожатому. Когда через платок стал пробиваться свет, стало понятно, что зашли в ярко освещенное здание. Но увидеть, куда именно ее привезли, Полина так и не смогла. Конвоир помог подняться по лестнице, крепко держа за руку чуть выше локтя. Остановился возле очередной двери, постучал.

- Входи, - раздалось властным голосом, от которого у Полины по спине побежали мурашки.

Когда вошли, сквозь вонючий платок проник одуряющий запах кофе и коньяка, что так и застыл в воздухе - и этой маленькой детали девушка сумела порадоваться, не смотря на бедственное в целом положение. Сопровождающий провел ее к дивану и нажал на плечо - мол, садись.

Села, а через минуту, когда конвоир удалился, с глаз аккуратно сняли повязку.

В первое мгновение перед глазами было мутно, но уже через несколько ударов сердца зрение вернулось в полном объеме. Полина огляделась, мельком отмечая интерьер роскошной гостиной, в которой находилась. Обстановка, как и принято, в классическом стиле - отовсюду беж и позолота, у окна массивные занавески, под ногами мягкий ворсистый ковер. Но, куда пристального внимания требовал хозяин всего этого великолепия.

Сняв повязку, он отошел на несколько шагов, словно давая рассмотреть себя, показывая, что не намеревается сразу нападать и бросаться. Остановился у импровизированного бара, обвел взглядом пузатые бутылки.

Мужчина был светловолос, высок, строен, возрастом под сорок. Одет просто, но дорого - в темные классические брюки, белую рубашку, сейчас расстегнутую на несколько пуговиц. Небрежно подвернутые рукава подчеркивали загорелую кожу с чуть рыжеватыми волосками.

Хозяин обернулся, взглянул на Полину с любопытством, и показав лицо с хищными, слегка острыми чертами.

- Выпьешь? - спросил.

На скуле обнаружился старый, побелевший шрам в форме полумесяца. Заметив, что его все еще внимательно разглядывают, губы хозяина изогнулись в легкой саркастичной улыбке. Мужчина наслаждался поставленным спектаклем и ничуть этого не скрывал.

Полине же происходящее все больше напоминало сюжет одного из сюрреалистических романов.

- Выпью, - кивнула девушка.

В горле пересохло от волнения, да и хотелось перебить запах старого платка, что все еще забивал ноздри.

Он плеснул коньяка в бокал, повернулся в пол-оборота, протянул напиток.

Полина выпила, не поморщившись, а мужчина продолжил разглядывать ее - из-подо лба, насмешливо, слегка надменно. Холодные серые глаза осмотрели по-хозяйски тело - с головы, до пят.

- Давай знакомиться, красавица, - протянул мужчина. - Я - Стас, твое имя знаю, так что можно не называться, - медленно присел напротив в кресло, закинул ногу на ногу и принялся еще более внимательно разглядывать гостью.

Полина покрутила опустевший бокал в руках, понюхала его зачем-то, и отставив в сторону, сложила руки на коленях.

- Неразговорчивая - обиделась, что из постели вырвал? - полюбопытствовал Стас, насмешливо улыбаясь.

- Какие обиды, что вы, - подала голос Полина, - я впечатлена прогулкой, только не совсем понимаю, кто вы такой и для чего вообще я вам понадобилась? - подняла брови в притворном удивлении, развела руки в стороны.

Стас засмеялся.

Девушка определенно ему нравилась - не пустышка, не визгливая дурочка, как думал вначале. Он вообще только и делал, что наслаждался, глядя на нее. Такой милой была в этом коротком халатике, такой домашней. Думая об этом, а еще о том, что возможно под халатом из одежды больше ничего нет, у Стаса сбивался пульс. На самом деле, эта красота не давала мужчине покоя от самой конференции. Даже по дороге к пресс-центру, шальное воображение яркими красками рисовало такие сцены с участием Полины, что уже тогда волей-неволей сердце выпрыгивало. Стоило ли говорить, что когда увидел ее у себя в гостиной - беззащитную, полуголую, то едва держал себя в рамках приветствия.

- Как увидел тебя, так и пропал, - сказал, почти не кривя душой, - и в гости решил позвать, познакомиться поближе.

- А справка из сумасшедшего дома у вас есть? - склонив голову набок, в ответ поинтересовалась Полина.

- Что же ты выкаешь, не такой я и старый, - повторив ее жест, и игнорируя вызов, ответил Стас.

- И сколько вам лет, позвольте спросить? - Полина поднялась, поставила стакан на журнальный столик и снова опустилась на диван.

Находиться перед ним практически голой было неуютно и как-то до странного волнительно. Полина не отводила глаз от симпатичного лица, подмечая, что ситуация становится все интересней. В очередной раз ее внешность сыграла с ней злую шутку. Судя по всему, богатый мужчина решил не заморачиваться ухаживаниями, всякой другой романтической чепухой, и просто взять желаемое по щелчку пальцев.

Девушка не была наивной и прекрасно понимала мужские намерения. Тем более, что таким властителям мира, как он - не отказывают, такие привыкли брать желаемое без всяких усилий. Полина вполне осознавала, что перед ней сидел хозяин жизни - властный, эгоистичный ублюдок, не знающий как потратить деньги и найти новое увлечение. Точная копия ее собственного отца.

- Тридцать шесть, милая, - ответил Стас, отвлекая от мыслей.

- Вам следовало бы назвать отчество, поскольку вы старше меня на шестнадцать лет. Очень может статься, даже годитесь в отцы. С нашим-то прогрессивным обществом.

Стас снова рассмеялся.

- Ты забавная - к красивому лицу и телу - сарказм в довесок. Любопытно.

Полина увидела, как зажглись интересом его глаза - а еще, той самой решимостью, от которой не избавиться и не отвертеться. Смотрела в серые радужки и не могла оторваться. В них загоралось что-то сугубо мужское, дикое. Захотелось заерзать, отвести взгляд, но девушка стерпела.

Судя по всему, чертов сукин сын все уже решил: кричать и убегать не имело смысла. Наверняка, сейчас прикажет раздеваться, или, вообще что похуже. Неожиданно от этой мысли - что придется уступить, подчиниться, по телу пробежала горячая волна - предвкушения. Это было первое приключение, что случилось не на страницах книг, а в реальности - первый опыт, и какой! Перед глазами находился богатый мерзавец, пожелавший ее - Полину, в свою постель. Жаль только, что пожелал, и забыл поинтересоваться ее мнением на этот счет.

Все это было дико, первобытно. С каждой секундой, что Полина смотрела в темнеющие глаза напротив, ей становилось более любопытно. Где-то в глубине разгоралось нетерпение, старый как мир, женский азарт, и девушка вдруг ясно поняла, что уступит. На этот раз - не станет грубить, бить по лицу или вызывать полицию. Даст, то, что хочет этот бесконечно властный мужчина, но потом сделает так, что вывернет все его естество кишками кверху. Решив так, и плюнув на предрассудки и страхи, со скоростью света бросилась в омут.

Правда, перед тем, как шагнуть Стасу навстречу, успела подумать: "Кто кого, чертов сукин сын, сыграем!"

Как только она поднялась с дивана, Стас переменил позу - широко расставил ноги, и Полина встала между них. На ней был легкий шелковый халат с яркими фиолетовыми цветами, и его полы невесомо коснулись брюк мужчины. Волосы Полина собрала в высокий хвост, на лице не было ни капли макияжа. Судя по всему, он действительно оторвал ее от подготовки ко сну. От ее кожи пахло малиной и еще чем-то неуловимо приятным. Стас втянул в себя воздух, облизнулся. Обхватил пальцами подлокотники кресла - чтоб не опрокинуть ее на пол прямо сейчас, или чтобы удержаться и не схватить за руку, дергая на себя. Вся она - с головы до пят, была притягательна, волновала одним присутствием, запахом, насмешливым взглядом ярких глаз. Она ничего не делала, просто стояла между его ног - близко, но не касаясь. Руки безвольно свисали вдоль тела, а в глазах плясали черти. И все же, Стасу было тесно в брюках, тесно где-то в груди от ее близости. Вздохнула нарочито глубоко, так, что халат на груди немного разошелся. Стас с трудом переместил взгляд обратно к глазам. Полина иронично улыбнулась.

- Так что вам нужно? - провела рукой по волосам, халат задрался, обнажив бедро, а девушка отступила на шаг и скрестила на груди руки.

Она не делала ничего провокационного, но Стасу захотелось немедленно броситься и подмять ее под себя.

- Ты еще не догадалась? - поднял бровь, - ну же, ты ведь взрослая девочка. Насиловать женщин я не охотник, поэтому предлагаю сделку. Десяти тысяч хватит? - голос у него сделался хриплым, он слышал это сам, слышала и Полина.

- Деньги мне не нужны, - девушка снова села на диван, забравшись на него с ногами.

- Двадцать? - уже едва сдерживаясь, чтоб не сдернуть ее с дивана, предложил Стас.

- За такие деньги любая согласится, а я - нет, - скрестила руки на груди, глянула почти зло.

- Тогда что хочешь? - Стас поднялся, прошелся, налил себе коньяк, наполнив так же и ее бокал.

Ему нужно было занять руки, мозги, хоть на минуту. Потому что он мог вот-вот кинуться на эту девчонку, как какой-то бродячий пёс на кусок сочной ветчины.

- Ничего. Мне ничего от вас не нужно. Я бы хотела отправиться домой. Завтра на работу рано.

Стас ухмыльнулся, и в его глазах неожиданно полыхнула злость.

- Что, мордой не вышел?

- Вы вполне симпатичный, - ответила Полина и облизнула губы.

Жест был неосознанным, скорее нервным, но у Стаса заныло в паху. Он вполне осознавал, что из-за этой девчонки ведет себя как подросток.

- Тогда что? Говори, чего, или сколько хочешь получить, и оставим разговоры.

- С внешностью у вас все в порядке, а вот слухом и манерами бог обидел. Я ничего не хочу.

- Тогда придется поступиться принципами и взять желаемое силой, - мгновенно ощетинился Стас.

Внутренне он уже ко всему был готов.

- Каменный век.

- Насилие и секс - вещи практически неотделимые.

Приблизился к ней, взял за подбородок. Наощупь кожа была мягкой, теплой. Полина снова облизнула губы, глядя в глаза, и Стас не сдержался: сдернул ее с дивана, крепко прижал - так, что явственно ощутила его возбуждение, а потом впился поцелуем в рот. Сминал ее губы, а в ушах стоял звон. Девчонка тут же уперлась кулачками в грудь, попыталась оттолкнуть, но когда коснулся губ языком, замерла.

Он целовал ее мучительно долго, в висках у обоих уже грохотала кровь, но Полина сумела мягко отстраниться.

- Стой, - попросила тихо и подняла взгляд.

- Поздно, девочка, - хрипло ответил мужчина и развязал пояс халата.

Тот соскользнул на пол, обнажил безупречное тело - девушка осталась только в миниатюрных кружевных трусиках. Стояла, опустив голову, а Стас расстегнул заколку, и волосы тяжелой волной упали на плечи, узкую спину. Он сгреб жидкое золото в горсть, сжал в кулак, заставляя поднять взгляд. Прошептал в губы:

- Тебе понравится, милая, обещаю.

Принялся целовать шею, медленно опускаясь к груди. Глаза ее затуманились, гладила одной рукой спину, другой зарылась в его волосы.

- Стас, - хрипло позвала, и через мгновение встретилась с его затуманенным взглядом. - У меня еще не было секса.

Сначала ничего не понял. Смотрел на нее долгую минуту, а потом недоверчиво качнул головой, вернулся к ее губам и шепнул в них:

- Девочка, просто расслабься.

Полина послушно обмякла, а его губы вновь принялись покрывать ее кожу поцелуями.

С каждой минутой в голове шумело все сильнее, Стас задыхался от непонятного, давящего чувства в груди. Ощущение было похоже на восторг от того, что он целует самую красивую из виденных женщин. И она - прекрасная, незнакомая девочка - сладко пахнет, мягко отзывается на его ласки, а еще, до него к ней не притрагивались мужские руки.

И пусть за жизнь он много чего повидал, в женщинах никогда не ощущал недостатка, попадались и девственницы, но эта малышка все равно показалась ему особенной. Отчего-то и вопреки всему. Сам не понимал, просто хотел вдыхать ее запах, перебирать волосы, касаться тела, и чувствовать на собственной коже ее робкие ласки.

Уложил ее на мягкий ковер, сам опустился между ног. Замер, разглядывая - у Полины было совершенное тело - полная грудь, тонкая талия, аккуратные округлые бедра. Смотрел, как разметались волосы, как горят глаза, как вздымается грудь от частых вдохов. И с трудом сдерживал себя - чтобы не навалиться, ненароком делая больно.

Девушка кусала губы и нетерпеливо скользила ладонями по его предплечьям. В глазах ее застыл туман - не разглядеть, злится ли, что все случилось вот так.

Больше медлить не было сил. Он ее красоты, от осознания, что вся она - перед ним, доверчивая, мягкая. Расстегнул брюки, устроился удобнее. Затем, медленно, ощущая каждый сантиметр, вошел, со свистом втянув в себя воздух - так было горячо, влажно, узко. Качнулся с силой и замер. Почувствовал, как Полина сжалась под ним от мимолетной боли. Распахнула веки и Стас увидел в затуманенных глазах свое отражение. Наклонился, поцеловал в губы, она отозвалась неожиданно жарко, и он начал двигаться. Девочка стонала, говорила что-то бессвязное, и он сам потерял голову. Беспрестанно поглаживал клитор, надеясь унять первую боль, но стал забываться - толчки сделались более резкими, глубокими. Когда Полина что-то громко сказала, и ее тело запульсировало вокруг его члена, он до крови прикусил ей губу - так неожиданно остро накатила развязка. Продолжительно и сладко.

Закурил, протянул ей сигарету, подкурил вторую - для себя.

Они сидели на полу, оперевшись спинами о диван. Молчали, пепел стряхивали в снифтер. О чем было говорить?

- Ночевать останешься? - спросил Стас.

Полина в ответ отрицательно качнула головой.

- Домой поеду. Дай телефон, вызову такси.

- Ребята отвезут, - небрежно махнул рукой.

- Только дурак не понял, чем мы тут занимались. Мне будет стыдно.

- А перед таксистом не будет? - ухмыльнулся Стас, а потом серьезно добавил: - Кто пасть откроет, башку сверну. Не переживай.

Докурили. Полина поднялась, надела халат, и повернулась к Стасу.

- Глаза завязывать будешь?

В ответ засмеялся, мотнул головой:

- Нет.

Провел до крыльца, напоследок притянул к себе. Поцеловал в губы, до боли сжимая в кулаке ее волосы. Где-то позади, увидев хозяина, водитель завел мотор. Полина отстранилась и, не оборачиваясь, пошла к машине.

По дороге веселый паренек косился в зеркало заднего вида и ухмылялся. Сначала ехали в молчании, а потом он не выдержал:

- Что, угодил хозяин? Орала - будь здоров.

Полина хмыкнула, перегнулась к нему и резко ответила:

- Слюни не пускай, тебе не обломится.

Водитель кивнул:

- Верно, у меня бабла не хватит такую шлюху трахать.

Полина откинулась на сидении, засмеялась.

Когда въезжали в город, велела остановиться у круглосуточной аптеки. Парень послушно притормозил. Собрался было с ней выйти, но девушка резко качнула головой, и он остался в салоне.

У фармацевта попросила противозачаточные: те, которые "после" пьют.

Женщина искоса посмотрела на одежду посетительницы, скривилась, но препарат отпустила.

Полина купила еще бутылку воды и, не отходя от прилавка таблетку запила. Уходя, услышала, как провизор в спину пробормотала что-то о проститутках, что бродят среди ночи голые по городу, а потом украшают своими фотографиями сводки в криминальных новостях.

Дома в комнатах горел свет - спешила хозяйка, не позаботилась. Приняв душ и забравшись под одеяло, Полина громко сказала, глядя в потолок:

- Поплатишься, мразь. Плакать будешь, что связался.

Следующим вечером, придя с работы, девушка нашла на кухонном столе огромный букет белых роз и двадцать тысяч наличными, что лежали несколькими аккуратными стопочками и были перевязаны желтыми канцелярскими резинками.

Прошлась по квартире, отмечая, что некоторые вещи лежат не так, как раньше. Фотографии на полках чуть сместились, полотенца на сушителе в ванной собрались гармошкой, другие мелочи стоят кривовато, и пусть на первый взгляд на своих местах, приглядевшись, становилось понятно - рылись. Девушка прогулялась по квартире, задумалась. Вернулась на кухню. Цветы бросила в мусорное ведро, деньги брезгливо зашвырнула за холодильник.

Подумала, что Стас не отстанет. Одного раза ему явно будет мало, а теперь, когда понял, что является первопроходцем - и вовсе прилипнет. Хорошо всё это, или плохо, Полина не знала. Такие мужчины, как Стас - не терпят отказа, потому что считают себя хозяевами вселенной.

И пусть он был симпатичным, во всех смыслах приятным мужчиной, его "методы" пробуждали в девушке злость. Прикинув варианты, Полина решила не торопиться с выводами, а жить насущным, исходить из того, что будет - вдруг, да удастся избежать неприятностей? С точки зрения девушки, было глупо опасаться гипотетического кирпича, что мог сорваться на голову с крыши многоэтажки. По теории вероятности кирпич либо сорвется, либо нет.

Он появился через четыре дня. Открыв дверь на поздний звонок, девушка ожидала увидеть прежних здоровяков, но на пороге оказался Стас собственной персоной. Стоял, сунув руки в карманы брюк, и улыбался, покачиваясь с пятки на носок. Полина вздохнула и кивнула:

- Проходи.

Стас прошелся по квартире и видом остался доволен. Обстановка была скромной, но, по его мнению, вполне оригинальной. Достал мобильный, набрал номер, резко приказал в трубку:

- Пакет.

Через пару минут на пороге возник знакомый водитель - тот самый парень, что сетовал на отсутствие денежных средств. В руках он держал увесистый пакет, откуда выглядывало закупоренное горлышко бутылки шампанского. На лице парень имел внушительный кровоподтек и хвастающий всеми оттенками фиолетового, фингал под глазом. Полина присвистнула, покачала головой, и впустила мужчину в квартиру. Он оставил позвякивающий пакет на кухне, и вышел, на прощание одарив злобным взглядом.

- Что-то не помню, я тебя в гости звала? - нашла Стаса в своей спальне.

Он лежал на постели, закинув руки за голову.

- Соскучился, милая. Осчастливишь? - и перевернулся набок, с любопытством поглядывая на девушку.

- Не пойму - долго теперь таскаться будешь? Думала, разового секса тебе хватит за глаза, - Полина насмешливо фыркнула и прислонилась спиной к стене.

- После той ночи только и мысли, что о тебе, - насмешливо протянул Стас. - Как насчет постоянного статуса любовницы? - на полном серьезе сказал, лукаво так поглядывая.

Полина рассмеялась.

- Нет, - ответила, когда веселье сошло.

- Не забывай, что я всегда могу взять силой, - прищурился Стас.

- А я всегда могу сыпануть тебе в кофе яду, - скопировав его прищур, ответила девушка.

В тот миг Стас ею откровенно любовался. Хрупкая, в коротком черном платье, с распущенными золотыми волосами, Полина походила на воинственного ангела, какими их рисуют любители мазни.

- Духу не хватит, - ответил он, пристально наблюдая за реакцией.

- Хочешь проверить? - выгнув левую бровь, поинтересовалась девушка.

В глазах ее снова плясали черти, и Стас вовсе не был уверен, что духу у нее таки не хватит.

- Разве тебе было плохо со мной? - серьезно спросил он.

- Было хорошо, - кивнула Полина, - но ты слишком богат и слишком эгоистичен - это неприятно. К тому же, ты гораздо старше.

- Это всё - капризы и придирки, детка. Найди серьезный аргумент, а пока снимай платьице.

В ответ, Полина, неожиданно для них двоих, показала средний палец и удалилась на кухню.

Ушла подальше, чтоб не маячил перед глазами, поскольку от его близости низ живота наливался тяжестью - совершенно неожиданной, почти нежеланной. И все же, бросаться на шею этому наглецу, пусть даже очень хотелось - казалось девушке делом совершенно глупым.

Стас ухмыльнулся ее дерзости и проводил взглядом соблазнительно покачивающиеся бедра. Такая походка называлась: "облизнись, милый". И он облизнулся - от мыслей в паху сладко заныло. Хмыкнул - как бы девчонка не упрямилась, быть ей любовницей, пока не надоест.

По сути, Стас характером был крут, а иногда жесток, а еще - привык получать то, что хочет. Получать быстро, практически в мгновения ока.

Полина на кухне заправляла кофе-машину. Стас неслышно приблизился, легко схватил за волосы, дернул, а потом растянул девушку на кухонном столе.

Полина, совершенно не ожидая такой грубости, зашипела, взбрыкнула, но вырваться не смогла. Силы были крайне не равны.

- Все равно, возьму, что хочу детка. Ты слишком сладкая, чтобы держать себя в руках и рамках, - прошептав все это на ухо, перешел сразу к делу.

Задрал платье до пояса, продолжая крепко прижимать хрупкое тело к столу. Сдвинул в сторону трусики, провел рукой по клитору и дальше.

- К чему весь этот спектакль, ведь ты хочешь меня, - выдохнул ей на ухо и расстегнул молнию на брюках. От влаги, что осталась на его пальцах, член налился до боли.

Когда соединились, Полина пыталась сдерживать стоны, но только искусала губы. Стол громко бился о стену, ноги затекли, но мышечная пульсация и жар в крови не давали размыслить о таких мелочах. Стас что-то шипел за спиной, двигался порывисто, до шлепков вбиваясь вовнутрь.

Когда неожиданный, ошеломительный оргазм настиг Полину, она громко ахнула, а Стас до боли, до синяков сжал ей бедра и выдохнул:

- До чего же сладко ты кончаешь...

Она встала под душ, не спеша покупалась, надеясь, что Стас уйдет до того, как она покинет ванную комнату. Но, ожидания не оправдались - он ждал ее в спальне, курил и выглядел расслабленным.

Полина отбросила в сторону влажное полотенце и совершенно не стесняясь, принялась одеваться.

- Черт, я снова хочу тебя, - засмеялся Стас и позвал: - Иди ко мне. Ну, скорее.

Через несколько часов им до ужаса захотелось есть. Заглянув в оставленный гостем пакет, Полина достала ужин, привезенный явно из ресторана, шампанское и клубнику. Подогрела, разложила по тарелкам мясо. Стас пришел на запах.

После трапезы, за вином, Стас поинтересовался:

- Так что, девочка, пойдешь в содержанки?

- Каков цинизм, - протянула Полина и провела пальцем по горлышку высокого бокала.

Шампанское было сладким, приятно прохладным, и оставляло на языке фруктовое послевкусие.

- Я так и не услышал весомых аргументов, - усмехнулся Стас, подмечая, что следит за ней затаив дыхание.

Каждый ее жест, каждое движение, наклон головы или взмах ресниц будил в нем что-то первобытное - желание запереть и не отпускать. Желание обладать.

Естественно, он замечал за собой собственнические замашки, но они обычно не распространялись на женщин. Полина словно пробуждала его темные стороны, цепляла тонко изогнутым крючком пороки, осевшие где-то в глубине и ловко вытягивала их на поверхность. Этот ее чистый взгляд, маленькие ямочки на щеках, белозубая улыбка, заставляли Стаса попеременно сжимать кулаки. И все это было странно, ново.

- Не буду я твоей шлюшкой, Стас. Мне хочется нормальных отношений - серьезных, теплых, тех, что обычно перерастают в замужество. Ты для этого совершенно не подходишь.

- А кто подходит? - неожиданно зло спросил мужчина.

Руки его в который раз сжались в кулаки.

- Симпатичный парень-ровесник, с которым будет легко и приятно, - ответила Полина, прикусив нижнюю губу.

Раздражение бурным потоком хлынуло в кровь. От мысли, что этого чистого, нежного тела будет касаться какая-то падаль, у Стаса потемнело в глазах. Захотелось сказать что-то гадкое. Оскорбить. Унизить.

- Поздно. Ты уже моя шлюха. И войду в тебя, как только захочу. При этом, будешь ли ты орать от кайфа или боли - совершенно неважно.

- А я могу нанять дядю с интересной профессией. Он сделает тебе аккуратную дырочку вот здесь, - Полина постучала себя пальцем по лбу. - Только попробуй сделать мне больно, циничная мразь.

В кровь хлынул адреналин от осознания, что он вполне может сдержать обещание. Стас - большой и сильный, а она - совершенно одна, и заступиться за нее некому.

Полина ждала реакции на свои слова, и та не замедлила явиться. Стас неуловимо быстро поднялся и легко ударил ее по губам тыльной стороной ладони. Ударил не сильно, но разбил губы в кровь. Ожидаемо и предсказуемо, как по нотам. Ведь такие, как он - не любят сдерживать себя. Если раздражаются, говорят гадости, или распускают руки.

- Следи за словами, сука, - глядя ей в глаза, зло бросил Стас.

Полина вытерла рот салфеткой и засмеялась.

- Вот и настало время узнать друг друга поближе. Здравствуй, жестокий сукин сын, меня зовут Полина, и когда придет время, я буду фальшиво горевать на твоей могилке. Жаль, не увидишь, как картинно я умею утирать несуществующие слезы кружевным платочком.

Стас не верил тому, что слышал. После некрасивой сцены, что он допустил, эта мелочь все равно продолжала открыто его провоцировать. Злость мгновенно схлынула, и он пожалел, что не сдержался.

Разбитые губы не портили красоту, скорее добавляли остроты, расставляли акценты, и пусть Стас не хотел делать девочке больно, невольно залюбовался.

Иногда у него случались приступы ярости - отголоски прошлого, эхо давно минувших дней, и в это время под раздачу попадали все.

Стас не хотел, чтобы Полина видела его таким раньше времени, чтобы подмечала недостатки. Как бы ни парадоксально звучало, он хотел ей понравиться. И то, что она упорно не желала видеть в нем своего "принца", выводило из себя куда крепче, чем любые дерзкие слова.

В то время, когда не стонала под ним, девчонка была холодной, отстраненной, смотрела на него практически с жалостью. Именно это поднимало со дна души всю накопившуюся за долгие годы муть. Стасу хотелось любым способом стереть с ее лица равнодушие и унижающую достоинство жалость, он хотел видеть в ее глазах привязанность, влюбленность.

- Я все сказал. Жди звонка. Не приедешь, как позову, мои парни притащат за волосы, - сказав, поднялся со стула и вышел из квартиры.

Близился рассвет, но Полина не спешила ложиться спать. Сидела на постели с ноутбуком на коленях, искала информацию о любовнике. Просмотрела социальные сети, но там ничего не нашлось. А вот открыв городской сайт, практически сразу увидела на снимке Стаса в обнимку с ректором своего вуза. Под фотографиями размещалась статья, в которой говорилось, что местный бизнесмен согласился финансировать проект по обмену студентов. Обещал отремонтировать общежитие, обустроить кафедры, подняв тем самым статус университета и приблизив его к европейскому уровню.

Станислав Громов - успешный предприниматель, и акула местного болота, был не женат, не судим, и прочие бла-бла-бла.

Полина зевнула и выключила компьютер.

Через два дня, сняв деньги со счета и откопав среди прочих документов загранпаспорт, Полина улетела в Лондон.

Город встретил сырой, зябкой влажностью и пониженной температурой. После зноя на родине, туманный Альбион приятно остудил не только тело, но и эмоции.

Мимолетная связь с эгоистичным мерзавцем, угрозы и запугивание, показались Полине далекими и какими-то нереальными. Девушка рассчитывала, что за время ее путешествия, он найдет себе новое увлечение, а о ней благополучно забудет.

Она заехала в гости к отцу, они чинно выпили послеобеденного чаю, обсудили последние новости, затем Полина расцеловалась с очередной мачехой и отбыла в гостиницу. Фальшь их любви была такой явной, что Полине хотелось скрежетать зубами. Жить так, как живут отец и его любовница, девушка не желала.

Полина отдыхала, ходила на прогулки и по магазинам, дважды танцевала в ночных клубах, но спустя две недели заскучала. Город был дружелюбным, интересным, но чужим. Хотелось вернуться и вдохнуть полной грудью зной пополам с выхлопными газами, послушать лекции и позабавляться смущением новенького философа. Преподаватель был молод, румянец на его щеках проступал свекольно, и не сходил до тех пор, пока Полина не опускала взгляда.

Еще, тайно каясь, очень хотелось увидеть Стаса. Почувствовать его тепло, наслаждение от близости. Как ни крути, а начала привыкать, привязываться. Такие мысли девушке не нравились, они шли вразрез с ее планами, но, как известно, глупому сердцу приказать невозможно.

К началу третьей недели, девушка взяла билет на обратный рейс и, прихватив пару сувениров из Дьюти Фри в аэропорту Хитроу, вернулась домой.

Стас не моргая смотрел в монитор. Там транслировалось онлайн видео из квартиры Полины.

Он отправил специалиста установить камеры по всему жилищу девушки. Давно, на следующий день после их знакомства, и пока Полина была на работе, юркий человек нашпиговал камерами каждую комнату в квартире - не пропустил даже ванную, оставив мертвую зону только в уборной. Большего личного пространства своей любовнице Стас дать не мог.

Он хотел наблюдать за ней круглыми сутками, хотел смотреть, как она обедает, читает, как пританцовывает под музыку, ложится спать, мельтеша у кровати смешными шортами с вышитой мордой чеширского кота на своей сладенькой попе. За ней было интересно наблюдать - Полина смешно хмурила лоб, когда не понимала написанного в конспектах, сексуально прикусывала кончик шариковой ручки, или облизывала губы, когда ела конфеты.

Стас был вне себя, когда понял, что она полетела в Великобританию. Да, понимал, что Полина свободный человек и имеет однозначное право путешествовать и делать то, что вздумается, но собственник внутри него кричал, что это совсем не так.

Сейчас Громов смотрел, как она купается после дороги из аэропорта, и поглаживал себя, представляя, как ее губы смыкаются на его члене. Как золотоволосая голова ритмично двигается вверх-вниз, а язык жарко и влажно скользит вслед за губами. Стоило мозгу нарисовать подобную картинку, как тело мгновенно бросило в жар, а сердце забилось гулко, как отбойный молоток.

После перелета, девушка наспех убрала в квартире. Вытерла с поверхностей толстый слой пыли, выбросила вон забытую на полке холодильника, и оттого прокисшую за время отъезда, сосиску, вымыла полы. Затем, приняла холодный душ, прилегла на пару минут с намерением отдохнуть, и не заметила как уснула.

Стас открыл дверь своим ключом. Естественно, дубликат ему сделали без ведома хозяйки, но, на такие мелочи, как нарушение уголовного кодекса, мужчина не обращал внимания.

Полина проснулась как от толчка. Открыла глаза и встретилась взглядом со Стасом - он лежал рядом на постели и в упор ее разглядывал.

- Даже не хочу спрашивать, как ты вошел, - зевнула, - для таких проходимцев, как ты, подобные трудности сущие пустяки. Верно, Громов? - сонно потерев рукой глаза, приветствовала девушка.

- Интересовалась биографией? - самодовольно хмыкнул Стас.

- А как же, ведь должна знать фамилию придурка, что не дает мне спокойно жить.

- Губы давно зажили? - поинтересовался, склонив голову набок.

- Смена климата пошла на пользу, - кивнула Полина.

- Кстати о климате. Кто разрешал уезжать? - вдруг нависнув, нахмурился Громов.

Глаза его вмиг стали злыми, уголок рта дернулся и затих. От такой наглости Полина приподнялась на подушках, забыв оттолкнуть от себя Громова, и очутилась с ним нос к носу.

- Ты вообще кто такой, что я должна отпрашиваться? Проваливай, давай из моей постели и жизни - немедленно. Видеть тебя больше не желаю.

- Я - твой полноправный хозяин, - прошипел Стас ей в губы.

Полина рассмеялась ему в лицо и Громову это очень не понравилось.

- Заведешь собаку и будешь ей хозяином, а для меня ты - никто и никем останешься.

Стаса едва не подбросило от бешенства от таких слов.

- Пора преподать тебе маленький урок. Чтоб место свое знала, - прищурившись, ответил мужчина.

И через мгновение, отвесил пощечину. Полина в ответ ударила его головой в нос и, пользуясь минутной заминкой, соскочила с постели. Вреда удар Громову не нанес, только пуще разозлил. Они на миг замерли друг напротив друга, между разделяющей их широкой кровати. Полина часто дышала, грудь высоко подымалась, а руки были сжаты в кулаки. Громов казался расслабленным, но эта поза виделась девушке напускной.

- Еще раз тронешь меня, и я удавлю тебя подушкой, - сказала Полина, подавшись вперед.

- Еще раз сделаешь лишний шаг в сторону, запру в клетке, поняла, сука? - не соображая, что несет, ответил Стас.

- Да кто ты такой, чтоб так себя вести? Пуп земли? Тоже мне, олигарх губернского разлива. Проваливай, давай в ту дыру, откуда совсем недавно выполз, урод!

- Еще одно слово, и ты узнаешь меня с новой, неприятной для себя стороны, - качнулся в ее сторону Стас.

Он чувствовал, что вот-вот сорвется, наделает глупостей, но поделать с собой ничего не мог. Эта девчонка немыслимо выводила его из себя: нервировала, злила, возбуждала. Он потерял голову, едва ее увидел, а она упорно не хотела его замечать.

- Убирайся, - прошипела Полина.

Громов внезапно кинулся на нее, сиганув через кровать. Девушка не успела отскочить, как он больно схватил за плечи и затряс - натурально, как грушу.

- Закрой рот, пока я не сделал того, о чем пожалею, - зло выдохнул в лицо.

- Изобьешь меня? - запрокинув голову, прошипела Полина, вглядываясь в его глаза.

Он напоминал взъерошенного и разозленного зверя: глаза опасно сузились, черты лица заострились, а руки на плечах впились в кожу до синяков.

- Очень может быть, - ответил Громов и впился жестким поцелуем ей в губы.

Обнял покрепче, чтобы отвлечься от гнева, забыться. Насладиться сладкой, бесконечно сладкой девочкой.

В тот раз не был нежен - больно хватал за волосы, кусал ей губы в кровь, и даже не старался быть мягче. Вбивался, и Полина ненавидела себя за слабость - тело предавало, независимо от хозяйки наслаждалось движениями. Внезапно, он резко вышел из нее, приблизил член ко рту и приказал:

- Бери.

Полина не успела ответить, как ткнулся ей в губы - горячий, влажный, терпко пахнущий. Лизнула несмело, а он протяжно застонал, врываясь в рот. Не давая отстраниться, крепко удерживал за голову, хрипел, и девушка точно поняла - зверь и есть: ненасытный, дикий, злой.

Сунул в нее пальцы и, не прекращая движений, дал кончить. Спустя пару минут излился и сам.

- Ненавижу тебя, - отдышавшись, сказала Полина и ушла в душ.

Прошло несколько месяцев, а эти дикие отношения все продолжались. Он звонил и приказывал приехать. Полина поначалу бойкотировала, но ее, и правда, забирали из дому силой. Нет, за волосы не таскали, просто перекидывали через плечо и везли к Громову. Когда синяки и ссадины надоели, она поменяла замки на двери, но это не помогло. И тогда девушка всерьез задумалась о переезде, но Громов позвонил уже через час после встречи с риелтором, и злым шепотом посоветовал хорошо подумать прежде чем делать глупости. Это напоминало тотальный контроль: он следил за ней словно всевидящее око. "Саурон чертов, чтоб тебя", - шипела Полина, но о ситуации задумалась всерьез и принялась просчитывать ходы.

Нельзя сказать, что происходящее приносило только досаду. Появился и плюс - Полина, наконец, почувствовала вкус к жизни. Дни наполнились странным предвкушением - она гадала, что же в этот раз придумает пакостный мерзавец. Девушка похорошела, вопреки грубым нападкам на тело: в глазах зажегся огонь, и дня не проходило без приставаний на улице.

Однажды очередной настойчивый "мачо" схватил ее за руку и попытался зажать в темном переулке. Полина как раз возвращалась с работы, и время было позднее. К тому же наступила осень - зачастили дожди, вечерело рано. Парень, что сперва пристал с глупыми шутками - все не хотел отвязываться. Когда же стал откровенно лапать, и Полина вознамерилась треснуть его сумкой по голове, то появился рослый детина - один из ларца. Парень сгреб "ухажера" за шиворот и, наподдав тяжелым сапогом под зад, обратился к Полине:

- Садись, довезу до дома. Жуть, как надоело за тобой по городу болтаться.

Полина уже давно предполагала нечто такое, поэтому не сильно удивилась.

Вечером позвонила Громову.

- С каких пор твои псы за мной следят? - гневно поинтересовалась, заведясь с полуоборота.

Стас в ответ лениво предложил:

- Приезжай.

Раздумав некоторое время, Полина все же приехала, и, когда встретились, принялись спорить до хрипоты. Она пыталась отстоять свою самостоятельность, он - напирал на благоразумие.

- О каком благоразумии идет речь? - всплеснув руками, крикнула Поля. - Который месяц уже прошу: оставь меня, наконец, в покое! - глянула на побелевшего Стаса, но смело продолжила: - я о тебе через два дня и думать забуду, а ты все звонишь, все пристаешь! Надоел, сил нет тебя видеть!

На этом высказывании у Стаса закончилось терпение. Схватил ее за волосы и потащил наверх. Втолкнул в одну из комнат, где единственной деталью интерьера была кровать, вышел и запер за собой дверь.

Когда Полина избила руки о запертую створку, всласть наругалась, и порядком успокоилась, он вернулся и снова ошарашил.

- Теперь это твоя комната - надолго. С работы придется уйти, считай, теперь безработная. Диплом получишь к концу зимних каникул. Обживайся. Звонок отцу раз в неделю, говорить будешь в моем присутствии. Ванная смежная, одежду привезут к вечеру. Надумаешь из окна вывалиться, найду и сверну шею. Всё поняла? - он бесился, до кровавых разводов перед глазами.

Эхом стояли ее последние слова, вспомнив которые, пелена ярости только густела.

Когда за мужчиной в очередной раз захлопнулась дверь, и послышался звук затвора, Полина, впервые за время их "отношений" расплакалась.

Потянулись пустые дни.

Полина целыми днями разглядывала потолок и лежала, практически не шевелясь. Стас приходил по вечерам, брал ее зло, порой откровенно грубо, жестоко, но она продолжала лежать под ним сломанной куклой. На ночь Громов не оставался, и у нее было много времени, чтобы подумать. И подумать было о чем.

"Ты еще наплачешься, сука, обещаю. Всю душу из тебя вытрясу" - мысленно повторяла Полина, как мантру и успокаивалась.

Он понял, что просчитался, когда и через неделю Полина не оттаяла.

Лучше бы она ненавидела! Что только он не делал - и угрожал, и бил. Шантажировал и предлагал договориться, помириться, насколько это было возможно, но она упорно молчала. Смотрела пустыми глазами в потолок, порой даже не мигая.

Он хотел извиниться, хотел начать все заново, но сказать "прости" язык не поворачивался. Стас злился, кричал, отпускал пощечины, тряс ее за плечи, но она даже не переводила на него взгляд. Такая: резиновая кукла, не больше - ему была не нужна. Холодая, неподвижная. Почти мертвая. Жуть брала, когда смотрел в ее восковое лицо.

Иногда Стас добавлял ей в еду снотворное. Когда же она засыпала, Громов ложился рядом, обнимал, перебирал волосы, целовал, водил рукой по гладкой коже. Наслаждался ее теплом.

Он стал напоминать себе извращенца, свихнувшегося фанатика, маньяка, но без нее, без ее тела жить не мог.

Трахал случайных партнерш, былых любовниц, иногда даже проституток, и после таких вечеров зверел. Девицы казались ему скучными и пресными. В их глазах он отчетливо видел алчность, жадность, покорность, готовность на все, только бы отхватить кусок побольше.

Нашел похожую на нее девчонку, просил одевать вещи Полины, но это была не она: не те глаза, не та улыбка и поворот головы. Не та изящность, не те стоны.

Громов ненавидел себя за слабость, за боль в груди, когда очередная сука кончала под ним, а он думал о Полине.

Это всё - всерьез смахивало на одержимость.

В очередной раз, напившись до розовых слонов, Громов решил убить ее. Просто взять и свернуть тонкую шею, раз и навсегда избавившись от бесконечной слабости, от едкого, давящего чувства, что не давало нормально дышать. Но, едва эта мысль всплыла в нетрезвом мозгу, он громко рассмеялся. Всё это было невыполнимо, невозможно. Легче самому было удавиться, чем сделать ей больно. Осознав это, Громов проклял всех красивых баб до седьмого колена: громко, и весьма непечатно, чем напугал прислугу до продолжительной икоты.

Полина Смирнова тянула из него жилы ржавыми клещами, даже не подозревая об этом. Лежала неподвижно в комнате на втором этаже, пустыми глазами смотрела в потолок, будто видела там небо, а Стас загибался. Ее уход от реальности пугал Громова, заставлял снова и снова пересматривать поступки под разными углами. По сути, он давно забыл, что такое совесть, но сейчас она не просто кричала, она выкручивала руки, орала благим матом, и приказывала отпустить Полину, пока не случилось настоящей беды.

Громов не узнавал себя в зеркале. Вместо самодостаточного, довольного жизнью мужчины оттуда теперь смотрел раненный зверь с седыми висками и затравленным взглядом.

В очередной вечер, раз, за разом целуя ее плечо, проводя рукой по волосам, Стас пытался надышаться: водил носом по шее, прижимался губами к мерно бьющейся жилке пульса, и на долгие минуты застывал, считая сердечное биение.

Провел пальцем по брови, коснулся виска, где просвечивалась бледно-зеленая венка, обнял до боли.

- Что ты сделала со мной? - тихо прошептал ей в волосы.

Ведь он жил до нее вполне счастливо. Красивых женщин ему хватало, равно как и молодых. Хватало денег и статуса, хватало развлечений.

Сейчас же он был готов отдать всё - абсолютно всё, за любовь в ее глазах. Только бы посмотрела осознанно, узнавая. Только бы шевельнулась навстречу и провела рукой по его волосам...

В одно удивительное утро Полина проснулась в своей постели. Огляделась по сторонам, недоверчиво качнула головой, а потом резко подскочила и громко закричала:

- Ура!

Громов смотрел, как она прыгает по кровати, словно на батуте, и раз за разом повторяет: "Добби свободен, хозяин подарил Добби носок!". От этих слов, от ее радости ему было непереносимо больно. От злости скрипели зубы, руки сжимались в кулаки, но отступать он был не намерен.

Хватит, поигрались и будет. Слишком далеко всё зашло. И он имел в виду отнюдь не уголовный кодекс, нарушение личных прав и свобод, что так бесцеремонно нарушил. Он имел в виду собственные чувства, что разрывали душу.

Пройдет время, и он позабудет эту маленькую принцесску. В груди кольнуло при этой мысли, но Громов отмахнулся - конечно, забудет. Найдет подходящую замену, и все станет на свои места. Лучше так, чем смотреть в пустые глаза.

Провел пальцем по экрану. Отключить камеры было выше сил, и эту маленькую слабость он себе позволил.

Жизнь налаживалась.

Полина восстановилась на работе, снова посещала лекции. Только по вечерам, вместо домашних посиделок на кухне с очередной книгой, шла в парк и оставалась там до полуночи.

У нее появилась собственная лавочка - даже подростки, издали завидев хрупкую фигурку, уступали место и убирали за собой пустые банки из-под пива. Деревянная скамейка, покрашенная зеленой краской, стала любимым местом, где Полина проводила досуг.

Она часто плакала, сидя на жесткой лавке, укутавшись в ночную тишину, как в уютный плед. Больше не страшно было бродить по пустым, влажным от дождя улицам. Что ей хулиганы или другой сброд, когда самое страшное уже взяло, и случилось.

Думала, вспоминала.

Знала, что плакать дома нельзя, ведь Громов обязательно об этом узнает. От этой мысли слезы текли еще горче.

Переезжать раздумала.

Звонила отцу чаще обычного, а при последнем разговоре попросила прощения у его любовницы: за снобизм, и пожелала им счастья. От услышанного, папа на редкость перепугался, задал кучу вопросов, сказал, что прилетит первым же рейсом. Но, Полине удалось отговорить его от этой затеи:

- Это всего лишь хандра и осенняя депрессия, папа, - сказала, утирая соленые борозды с щек.

Прошел месяц.

Философ, набравшись смелости, позвал ее на свидание. От нечего делать, Полина согласилась. Преподавателя звали Сашей, и он был робким, а еще - милым. Они посидели в кафе, съели по порции мороженого, а потом Полина пригласила его на чай.

Темнело рано, когда вошли в квартиру, за окнами уже царила ночь.

Парень вел себя на редкость прилично, и девушка этому радовалась, поскольку приглашение на чай было именно таковым, без подтекста, но, кто знает, что могло прийти в голову влюбленному философу.

Они сидели на кухне, обсуждали всякие глупости - последнюю премьеру очередного голливудского "постапокалипсиса", учебу. Полина горячо поддерживала темы и подливала чаю, думая, что наконец-то отвлеклась. И тут вдруг Саша взял ее за руку, в одно мгновение притянул к себе и поцеловал.

Его губы были чужими, слишком мягкими, от кожи и одежды не пахло "Хьюго босс", поэтому, поцелуй не принес ощутимой приязни. Полина мягко отступила, опустила глаза и сказала, что все было прекрасно, но она пока не готова к отношениям. Философ ушел, сверкая пунцовыми щеками.

На следующий день на парах Сашу заменяла старая, морщинистая преподша и всё сокрушалась, что в современном мире страшно выходить из дому. Оказалось, что Саша поступил в первую городскую больницу с переломом обеих ног и многочисленными мелкими ушибами. Накануне на него напали хулиганы.

Следующим кавалером стал знакомый фитнесс-тренер. От добавки чая он отказался, сразу приступил к активным действиям, за что быстро получил по рукам и был спроважен из квартиры. Вскоре он лежал в соседней с Сашей палате. У него были переломаны руки и выбиты передние зубы. Без зубов тренер выглядел скверно, и Полина оставила на тумбочке визитку своего стоматолога.

Когда стало ясно - без Громова не обошлось, Полина усмехнулась, и надолго заперлась в туалете. Сидела на полу, рисовала на бумаге пушистые облака и снова напряженно думала.

Кто бы знал, что эта девчонка и вправду, забудет о нем так быстро!

Громов с удовольствием колошматил ее вопящих ухажеров, а потом собственноручно вызывал им скорую.

Она снилась ему почти каждую ночь. Обнимала со спины и ласково прижималась. Нашептывала на ухо сладкий бред, а когда Стас оборачивался в попытке прижать, обхватить руками, то силуэт размывался, становился зыбким.

Полина не давала ему нормально жить. Он не мог спать, не мог развлекаться, и это выводило из себя.

Он уже не понимал - правильно ли поступил, что дал волю? Может, нужно было принудить, заставить, подождать?

А как он скучал! Зубы скрипели, когда смотрел в монитор, а мозг лихорадочно подсовывал всяческие картинки.

Стас перепробовал всех элитных блондинок города и перешел на область. Вышколенные, порой высокородные шлюхи не могли дать ему кончить как следует. Так, чтоб искр в глазах, до дрожи в коленях. От брюнеток его мутило и пробовать их перестал.

Все это уже не походило на мимолетную страсть, это была чистая одержимость.

Бизнес рос, партнеры охотно шли на уступки глядя в злые глаза Громова. Он лютовал, больше обычного засиживался в офисе, и даже несговорчивые, бывалые дяди - конкуренты, присмирели после его очередной выходки. Один такой позвонил поздно вечером и долго уговаривал, напоминал, что лихие девяностые давно прошли, что теперь переговоры ведутся совсем иначе, но Громов, перебив на середине слова, послал его по известному адресу и разбил смартфон о стену.

Она позвонила сама.

Когда и третьему кавалеру после их свидания вдруг стало плохо, Полина решилась на разговор.

Стас поднял трубку после первого гудка.

- Громов, с таким подходом я рискую остаться старой девой. Хватит отправлять моих друзей на больничную койку.

Ее голос - мягкий, совсем не злой, как он ожидал, а скорее недовольный, всколыхнул в грудной клетке пожар. По телу горячая волна пронеслась.

Громов разозлился.

- У тебя мания величия, девочка. Плевал я на твоих женишков. Трахайся, сколько душа пожелает.

Полина засмеялась.

- Договорились. Приношу извинения - ошиблась, с кем не бывает. Следующего к себе звать не буду, безопаснее будет отправиться к нему. До свидания, Громов.

Полина отключила связь и усмехнулась.

Громов стиснул зубы, отбросил телефон, словно тот был ядовитым, и запустил руки в волосы.

- Чертова сука! - заорал, - дрянь, ненавижу.

Дни летели, на свидания Полина больше не ходила, кавалеров в гости не звала, а последние несколько ночей предпочитала оставаться в гостинице - дома не показывалась.

На ее лице все чаще проступала предвкушающая улыбка, и события не заставили себя долго ждать.

На третий вечер в гостиничный номер влетел Громов. С силой пнул дверь, что от удара громко стукнула о стену. Явился весь всколоченный, расхристанный: пальто расстегнуто, лицо белое и злое, глаза прищурены. Руки сжаты в пудовые кулаки. А еще, он принес с собой морозный воздух и терпкий запах парфюма,