Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Приписка Ириной мамы
Семья наша состоит из четырех человек: дочь, внучка и мы два пенсионера. Пенсия у нас маленькая по 385 руб. и наш бюджет составляет на четверых 1000 руб. из этого платим в школу 18 руб. уборщице за уборку класса и 10 руб. омоновцам что охраняют школу. Заплатили квартплату 150 руб. а остальные идут на питание и лекарство. Приходится во всем экономить. Лекарство дорогое, порой и купить не на что. Пенсию получаем в три месяца раз. Славу богу сводим концы с концами. А что касается питания, питаемся не ахти. На пяти литровую кастрюлю, кладу один куриный окорочок, вот и наши щи. Питаемся в день два раза. Большую часть еды заменяет картошка, слава богу накопали на своем участке 10 мешков, но мы их съедим, еще варим каши, и чай с хлебом пьем, но что касается рыбы, колбасы и мяса, мы забыли их вкус. Но за одежду и говорить не приходится: донашиваем что есть, разорвались три халата, поставила латки и ходим, а о новом нет речей. Сапоги ношу давних времен, еще брала за 95 руб., а разорвись, мне больше их не купить. Отпуска за 97 г. и 98 г. неоплачены. На заводе отработала 32 года, из них 20 лет вредности, потом работала уборщиком производственных помещений, работала охранником, в общем работала на разных работах. Началось массовое сокращение, на заводе предъявили документы, где мы дали подписку об увольнении с завода, а деньги мы не получали за два года. За 1997 год заплатили за 4 месяца, а 1998 год дали за январь, февраль и май и на этом все. Теперь мне на старости лет надо судиться за свои деньги. Собрала все документы и подала в суд. Чем дело закончится не знаю, было бы денег много, а всего-то 2272 руб. Если бы отдали их сразу, я могла хотя бы сделать одну операцию, а мне надо делать две: удалять камни на почках: в каждой почке по камешку (3 и 7 — размеры). Кроме этого в желчном пузыре два камня подвижные. Взяла направление на операцию в 98 году в сентябре месяце. Думала сделаю, но не получилось, нет денег. Хотела занять, а чем отдавать? Врачи сказали — надо 5 тысяч. Написала заявление на заводе директору, чтобы дал хотя бы тысячу руб., а он дал мне сто руб. А меня так беспокоит эта моя боль, постоянно болит правый бок, и как не проснусь — целый рот горечи. Врачи приписали каждого начала месяца десять дней пить лекарства: леголон, ношпу, аллохол и сердечные капли, но я не могу позволить купить, так как нет денег. Пенсия 385 руб. Это не деньги. Что бы я хотела, хочу, чтобы вовремя давали пенсию, хочу, чтобы подешевле было лекарство, еще хочу чтобы было бесплатное обучение и бесплатное лечение, и еще — снизили бы цены на продовольствие хотя бы на несколько процентов. Но я пенсионерка, надежды не теряю, может быть когда-нибудь наша страна выйдет из этого смутного времени, может мы не доживем, а доживут наши внуки. Так обидно за свою мощную страну. С уважением, А. А.
И. Аристархова КИБЕР-JOUISSANСЕ: НАБРОСОК ДЛЯ ПОЛИТИКИ НАСЛАЖДЕНИЯ*
Киберполитика
Киберпространство является клубком властных отношений, как и любое другое пространство, и в нем проигрывается уже существующая гендерная политика. В своей работе о коммуникативном действии Юрген Хабермас применяет демократические либеральные принципы к сфере общения и способам передачи информации. Он считает, что в будущем можно достичь «равного доступа» к коммуникации. Фуко написал по поводу этой основной идеи Хабермаса, что такое положение вещей (при котором истины обращаются свободно, без ограничений или принуждений) кажется ему непродуктивным и утопичным. Он пишет, что «именно это выражает ошибку в понимании властных отношений как чего-то плохого, от чего мы должны освободиться. Я думаю, что общество не может существовать без отношений власти, если под ними мы понимаем стратегии, которыми пользуются индивидуумы для направления и контроля поведения других. Проблема не в том, чтобы стараться растворить их в утопии полностью прозрачной коммуникации, но в том, чтобы приобрести такие юридические правила, техники управления, а также нравственность, ethos, обращение с собой, которые позволили бы нам вести эти властные игры с минимумом подавления» [5. С. 446-7]. Мне хотелось бы подчеркнуть необходимость таких новых форм феминистских властных игр, в которых я считаю киберфеминизм особым случаем. Киберпространство как новое культурно-политическое «место», которое все еще в процессе своего становления, контролируется по-другому, чем уже традиционные места, как, например, Академия. Его можно более эффективно использовать для феминистской политики, пользуясь уже существующими социальными отношениями между женщинами, которые они выбирают самостоятельно. Чтобы успешно политизировать киберпространство как женщинам, нам необходимо раскрыть его возможности посредством создания новых силовых отношений, чтобы изменить там лицо власти, «раскрывая его потенциальные возможности не менее, чем опасности». Некоторые критики сводят киберпространство к остаточному явлению позднего капитализма или утверждают, что виртуальная реальность опасна для феминизма, так как она воспроизводит патриархальное воображаемое и заполнена «мужскими фантазиями». Подобные аргументы указывают на довольно бедное представление о современном феминизме, а власть для них всегда ассоциируется со злом. С другой стороны, если мы считаем киберпространство идеальным местом для неограниченного полета Желания и бессознательного как нечто, где можно строить безвластное «свободное киберобщество», мы оказываемся в другой ловушке: это подразумевает, что «избежать реальность» с ее испорченной властью позволит «освободиться» от нее в виртуальной реальности, что опять ведет к онтологическим, этическим и политическим тупикам либеральной утопии. Таким образом, чем быстрее мы осознаем, что мы не можем избежать вопроса о власти в киберпространстве, тем быстрее мы начнем его использовать для своих целей. При этом мы стараемся уменьшить насильственное подавление, заключенное как возможность в любых властных отношениях, используя их для создания новых форм женской субъектности, основываясь на политике наслаждения. Почему политике? Для Фуко «политическое» не является чем-то внешним к своего рода «первичному» уровню отношений, которые «чисты или нейтральны» по своей природе. Сказать, что «все политично» или «все — политика» — это значит признать наличие силовых отношений и их имманентности к политическому полю. При этом необходимо избегать двух частых реакций на такое осознание. Во-первых, это так называемое сведение всего к личной вине и самобичеванию («каждый человек ответственен за все, что происходит в мире», мы являемся сообщниками всего зла, и т.п.). Во-вторых, следует избегать сведения ситуации к общим теориям и универсальным объяснениям по типу «все — это результат рыночной экономики», или капиталистической эксплуатации, или испорченной человеческой природы... Вышесказанное значит, что «политическая критика все еще должна быть изобретена» и что «вместо определения нашей позиции в старом политическом раскладе, нам необходимо представить и воплотить новые формы политизации» [5. С. 211]. Наиболее эффективным источником таких новых форм политизации киберпространства мне представляется «воплощенная женская субъектность». Часто утверждалось, что понятие воплощенной субъектности и женской идентичности в конце концов тотально и основано на утверждениях об определенной женской сути/эссенции, что опасно для феминистской теории. Это верно только при условии, что мы ищем «твердую почву» под понятием идентичности и не принимаем во внимание вопрос о половом различии. Однако мы не нуждаемся в дефинициях для своего становления, так как они ограничивают наши изобретения своей субъектности. Скорее, мы нуждаемся в новых способах получения наслаждения, основанного на этике полового различия. В этом процессе мы не занимаемся поиском какой-то своей «истинной» идентичности, производной от нашего пола или рода, это не освобождение наших желаний или выпуск «сексуальной энергии». Это политический социальный выбор, хотя и рискованный, в балансировании внутри определенной, хотя и не предопределенной и не стабильной, диспозиции власти, с целью ее оформления и изобретения. Не существует никакой «истинно женственной меня», которую необходимо раскрыть или обнаружить. Словами Фуко: «Я думаю, что есть опасность в понимании идентичности и субъектности как нечто укорененного и естественного, а не определяемого политическими и социальными факторами. Психологическая субъектность, которой занимается психоанализ, — нам необходимо освободиться от такой субъектности. Мы — пленники определенных представлений о себе и своем поведении. Нам необходимо освободить собственную субъектность, наше собственное отношение к самим себе» [5. С. 298]. Слово «освободиться» относится здесь к «освободиться от» [сущностного себя], не к «освободиться по отношению к» [своей сущности.] Что это значит для женщин, если они даже еще не являются субъектами, как Лакан и Иригари утверждают? Если для Лакана это выражает порядок вещей, который он не ставит под сомнение в исторически-культурном контексте [15], то для Иригари совершенно по-другому [13]. Она видит настоятельную необходимость в изменении этой ситуации, если женский род, а с ним и человеческий, хотят выжить (в широком смысле этого слова). По Иригари, женщины еще не субъекты. Половое различие должно быть артикулировано в этических рамках, где различие признано по своему собственному праву, безотносительно какой-либо тождественности и (не)похожести. Чтобы освободиться, необходимо создавать различные политические и социальные условия, а не искать определений своей природы. Иригари ведет психоанализ в этом же направлении, показывая, что «женщины являются пленницами определенных представлений о себе и своем поведении», перефразируя Фуко, и она критикует Фрейда и Лакана в укреплении культурно-символьного «женского плена», который они сами аккуратно описали, и посчитали естественно-необходимым. Только через установление социальных и политических связей между собой женщины могут комфортно создавать свою собственную субъектность, и этика различия, а не одинаковости, должна стать важным аспектом этого процесса.
|