Глава 2. Обучение — это очень конкретно!

(«научно-фантастическая» педагогика)

Школа Щетинина в Азовке прекратила быть в 1992 году. Это был колоссальный урок жизни, длинной в три года. Ураган противоречивейших событий. Эйфория — и ледяной душ.

Взлёт творчества, интересная модель и яркие результаты, падение кумира, крушение иллюзий и отрезвление — всё по максимуму.

Жаль тех, кто сломался. Но, остальные — получили мощнейший взбадривающий пинок.

После выхода из прострации, накатило жгучее желание осмыслить, осознать, понять.

«Вот это — да! Ничего себе! Школа — совсем не то, к чему привыкли! Факт: мы были гораздо ближе к идеальной школе. Значит, идеальная школа есть! Она должна, обязана быть!!!». И я начал искать её.

И нашёл такое, во что почти невозможно поверить. Не идеальную школу, нет. Оказалось — вопрос не в этом. Обнаружилась система обучения, в которой не бывает неудач.

Она нашлась в системе Рона Хаббарда. И перевернула все мои взгляды на школу. Проучившись полтора месяца в московском центре Дианетики, я был просто ошеломлён открытиями.

Обучение оказалось предметом более важным, более базисным, чем школа. Впервые в жизни я увидел, что обучение — это очень конкретная разумная деятельность. С точными целями и точной технологией.

Оно имеет определённый конечный продукт: умение. И, как следствие — независимость. Студенты нашей группы — и я в их числе — на моих глазах достигали этого результата.

Не было никаких учителей, лекций, оценок, но не было ни единого прокола — независимо от способностей!

Это была сама суть обучения. Технология, не имеющая отношения к школьной модели, к стилю, направлению и убеждениям учителей. Вот это да!!!

Оказывается, результат обучения создаётся отнюдь не благодаря красноречию и упорству учителей. Умение — продукт исключительно самостоятельной работы ученика.

Оказывается, человеку мешают обучаться конкретные препятствия. Я научился их преодолевать и подтверждаю: это работает.

Оказывается, обучению надо учиться, как любому делу — сидя за партой! После этого и учиться, и учить — на порядок проще. Просто этим никто не занимается.

В школах почти не происходит обучения. Учителя, за редким исключением, заняты делом, о котором просто не имеют понятия. А оно — есть, оно существует! Я знал, я знал!

В общем, с месяц я восторженно матерился, а потом, осталась непоколебимая уверенность: со своими детьми я разберусь! Забегая вперёд, скажу: и разобрался.

Вот и приехали: дело-то не в модели школы. Каждый делает школу, в соответствии со своим мировоззрением и характером.

Школа — это просто расширенная личность, и школьных моделей может быть столько, сколько педагогов. Все они могут различаться целями, ценностями, образным миром, технологией процесса.

Но, главное, ради чего существует школа — это обучение. Если оно буксует, все другие занятия и воздействия теряют смысл, и такая школа не имеет перспективы.

Хочу оговориться: после прочтения этого эссе, у вас не прибавится умения обучаться или обучать. Именно потому, что вы не обучались — а просто узнавали.

Узнавание — это, всего лишь, знакомство. Умение же, создаётся тренировками. Можно всё понять про лыжный слалом, но это не прибавит умения пройти трассу!

Посему, когда я осознал, что у моих детей-отличников не просто есть проблемы с обучением, а эти проблемы уже давно зашкаливают — я написал маленький учебный курс по обучению и добился, чтобы они прошли его до конечного результата.

Сейчас цель иная — развлекательное чтение, и я ограничусь доходчивым рассказом.

Что такое обучение

«Вы учитесь не для того, чтобы узнать,
запомнить, выучить или сдать — а для того,
чтобы научиться делать что-то нужное».

Рон Хаббард

Можно не писать больше ничего. Проясняю слово «обучение». Это — не профессия учителя, и не то, чем занимаются на уроках или дома.

Обучение — это просто освоение окружающего мира и жизни. Реальное освоение реальной жизни. Наработка способностей, необходимых, чтобы с этой жизнью управляться.

В основе обучения — базисный мотив всего живого: чтобы улучшать свою жизнь, умей управлять своей средой.

Наша среда — это наше тело, семья, люди, организации, денежные потоки, природа, машины, инструменты и куча всего другого.

Отношения с женой или начальством, мотоцикл, свинья с поросятами, компьютер, карандаш в руке, сочинение или задачка по алгебре — каждому своё.

Или управляешь ты — и процветаешь. Или оно управляет тобой — и тогда тебе хреново.

Экспериментально доказано: улучшение жизни — то, ради чего существует разум. Смысл жизни — в улучшении самой жизни. Это — так просто.

Все идеалы и ценности — любовь, красота, самосовершенствование, познание, впечатления, нравственность, альтруизм, образованность, вера, самоотречение — это только средства. Ваши способы улучшить вашу жизнь. Другого смысла у идеалов нет.

Нельзя улучшить чью-то жизнь, не улучшив свою. Если счастья не прибавляется — зачем нужны такие идеалы?..

Так вот. Улучшать нашу жизнь может только то, что мы можем использовать. Поэтому, любой детёныш, только появившись на свет, сразу начинает учиться. Он осваивает всё, от чего зависит выживание.

Главное — управлять поведением мамы, папы и, по возможности, остальных.

Потом — управлять своим телом. Общаться, играть, есть ложкой, наблюдать, читать и считать, играть по правилам, строить отношения, кататься на велосипеде, ловить рыбу, играть на гитаре, шить куртки, писать книги, и прочее, и прочее.

Вот это и есть реальное обучение: создание способностей что-то делать.

Если внимательно исследовать, как и почему оно приводит к умению, становится ясно, как нужно учить детей. Здесь, скорее всего, куча докторских диссертаций.

Такая система обучения — на порядок эффективнее школьной. Она есть, и она работает.

Проблема — в нас, взрослых. У нас есть масса причин не хотеть по-настоящему обучать детей.

Не обижайтесь, это — правда. Чтобы обучать, надо сначала знать, что это значит — а мы этого и не нюхали. А, узнав, надо решиться на абсолютно немыслимые вещи!

Умение и знание

— Я — гончар.
Могу научить делать отличные горшки.
— Я — музыкант.
Могу научить играть на флейте.
— А я — учитель.
Могу… Господи, чему я могу научить?!

Когда человек учится делать что-то важное, смысл занятия ясен. Если каждый раз получается что-то лучше, чем раньше, человек видит: он стал могущественнее, способнее.

«Получилось!» — самое прекрасное переживание. Ощущение победы, переживание успеха — счастье без скидок.

Если оно есть, никакие другие стимулы не нужны. Если его нет — никакие придуманные стимулы — типа оценочной системы — не помогают.

Жизнь, при всех наших попытках сделать её условной и искусственной, безжалостно требует, чтобы наши слова не расходились с делами. Точнее, мы требуем друг от друга, чтобы дела не отставали от слов.

Молчаливый профи на порядок привлекательнее, чем красноречивый неумеха. Любой мастер своего дела вызывает уважение, независимо от образованности.

Наоборот, интеллектуал, знающий всё, но не умеющий ничего — весьма уродливое и жалкое явление.

Жизнь изменяется и улучшается в результате продуктивных действий, а не слов.

Успешно управлять автомобилем, уверенно решать интегральные уравнения, блестяще читать лекции, искусно вышивать или умело анализировать данные — это умения.

Умения состоят из навыков. Навыки создаются, в результате тренировки — и никак иначе.

Навык, умение — цель обучения. знания в обучении — не самоценность, а только средство улучшить умение. Они помогают понять: зачем, каким образом это работает, и почему именно так.

Знания — это, как бы, осознанное умение. Вся прочая информация может быть очень интересной и важной — но к обучению отношения не имеет.

Время, нужное для наработки навыка, у всех своё. В разумной системе обучения оно определяется не как «час» или «два урока», а как «до конечного результата».

Конечный результат — это лёгкое и уверенное, без задержек и трудностей, многократное выполнение действия. Заодно с полным его пониманием. Проще — способность применять.

Демонстрация такого результата — единственная оценка, единственный экзамен. И одновременно — допуск к дальнейшей учёбе.

Что же происходит в наших школах? Ой, много чего.

В началке, особенно первые два года, доля навыков в учёбе довольно велика. Чтение, письмо, арифметика, пение и рисование, физкультура и труды — в основном, навыки.

В познавательных предметах много игровых и наглядных моментов. Здесь же — навыки поведения и новых отношений. Учебники заполнены рисунками — как и положено нормальным учебникам.

Пока есть «получилось!» — есть интерес, и школа оправдывает надежды. Именно поэтому, в первые годы, детвора с удовольствием хорошо учится: они верят, что их и дальше будут учить навыкам и показывать что-то новое.

Но, уже в среднем звене — оставь надежды, всяк сюда входящий!

Учебники становятся скопищем совершено непонятных слов, знаков и символов, а учителя впадают в иллюзию, что понять — значит прочитать определение. Как станет ясно к концу чтения, их наивность — простительна.

Русский превращается в зубрёжку правил, от которой грамотности не прибавляется, зато, башка пухнет конкретно.

Навыки письма дальше создаются спонтанно, просто потому, что приходится иногда что-то писать.

Смертную тоску бессмысленных тонкостей морфологии, синтаксиса и пунктуации иногда разряжают сочинения, изложения и диктанты.

Эти, чисто тренировочные упражнения, коими и создаются навыки языка, учителя почему-то используют, как редкие контрольные работы.

Математика каждый урок преподносит новые темы и требует новых навыков, но совершено не оставляет для них времени, и ограничивается только беглым знакомством.

Когда потом, на контрольной работе, приходится что-то решать — чувствуешь себя полным тупицей.

Махнув рукой на непреодолимый Монблан непонятых слов и незакреплённых действий, большинство ребят переходят в режим «демонстрации» — либо списывают, либо привыкают схватывать только форму решения примеров, отпихиваясь от никому не нужного понимания.

Вот этот «полезный» навык отрабатывается по полной, и закрепляется на всю жизнь!

Примерно то же самое происходит на физике и химии, если нужно решать задачи, писать формулы или реакции.

Познавательные предметы — история, литература, биология, география, нематематическая часть химии и физики — практически не содержат обучения.

Не возмущайтесь, коллеги — я просто точно определяю понятия. На деле, это — просто ознакомление.

Если же, учитель — ас, то ещё и восприятие ораторского или актёрского искусства, художественных средств или музыки, увлечение, обсуждение, то есть, приобщение.

Очень странно, что за это ставят оценки и принуждают повторять именно то, что написано в учебнике (часто — ахинея ещё та!).

Страшно, что никого, при этом, не интересует мнение самого ученика: смысл ознакомления — в обмене мнениями.

Насаждение чужого мнения (то есть, мнения автора учебника) — это прямое подавление. И ребята быстро принимают навязанные правила — самоустраняются от предметов и становятся «говорящими манекенами» для таких же учителей.

Литература — вообще вид искусства. Ею надо просто наслаждаться. Воспринимать, обсуждать. К ней нужно именно приобщать.

Вместо этого, нас принуждают «правильно» толковать и сухо анализировать строго определённые произведения. Искусство исчезает. Остаётся чушь какая-то.

Есть ли в школе предметы, где, с начала и до конца, всё в порядке с навыками? Есть. Физкультура и труды. Там и метод правильный — тренировка. Посему они — признанная всеми поколениями школяров отдушина, глоток жизни, среди беспросветной школьной скуки.

Обучение и приобщение. Налицо путаница двух, во многом, противоположных процессов — обучения и приобщения.

Обучение — наработка способностей. Деятельность, делание. Отточка инструментов ума и тела. Оно — конкретно, точно и бескомпромиссно. Его удовольствие — чувство победы.

Приобщение — отдых от обучения. Впечатления, узнавание. Прекрасное, радостное и совершенно необходимое занятие. Цель приобщения — восприятие, знакомство, расширение кругозора.

Здесь нет обязательных навыков и тренировок, нет конкретности. Здесь важна свобода — свобода мнения и оценки, свобода восприятия, свобода соавторства. Если нет удовольствия — нет и приобщения! О каких принуждениях тут может идти речь?..

Итак, главное — не путать мух с котлетами, а точно знать, чем ты занят. Если приобщаешь — будь интересен, заразителен и лоялен. Если обучаешь — будь точен и бескомпромиссен в отработке навыков. А если ни то, ни другое — ну, почему этим надо заниматься именно в школе?..

Если обучение низвести до половинчатости и личных симпатий — оно исчезает. Если приобщение вбить в рамки сухого учебника и журнала — оно тоже исчезает. Что же остаётся?.. По большому счёту — предательство.

В целом, в образовании узаконен навязчивый процесс взаимо-одурачивания, основанный на договоре: «Я буду делать вид, что тебя учу, а ты делай вид, что учишься».

Учителя не имеют никаких возможностей обучать, а ребята — обучаться. И те, и другие понимают это, но вынуждены приспосабливаться.

Отсюда — тоска лицемерного оценочного контроля, фальшь и нелепость формальных отношений на уроке.

Уважением пользуются редкие учителя, которые не принимают всерьёз эту комедию, пытаясь или честно обучать, или честно приобщать.

Навыки. Я насчитал около 90 элементарных навыков в одной только арифметике. В языке — навыков ещё больше.

Но и «приобщатели» зря расслабляются: в любом «познавательном» предмете — куча ценнейших навыков! Об этом нужно писать отдельно и подробно. Займитесь-ка этим на досуге. А, для примера, возьмём литературу.

Вот самые общие навыки:

· доходчиво выражать свои мысли — письменно и устно — в разных стилях;

· написание писем разных стилей;

· изложение по памяти — устно и письменно, с сохранением стиля и своими словами;

· сочинение рассказа, эссе, трактата, статьи, интервью;

· навык устного рассказа, рассуждения, доклада, дискуссии, взятия интервью и т.д.

Читательские навыки:

ü восприятие художественной прозы, трактата, делового письма;

ü восприятие и оценка сюжета, композиции, образности, убедительности, богатства языка;

ü анализ идейного и эмоционального плана, художественных приёмов и пр.

Это — всем. А Вадим Левин, воспитывая будущих профессиональных литераторов, развивает ещё более тонкие навыки.

Например, владение одним только поэтическим размером состоит из двух десятков навыков. Или восприятие звукописи в стихах — тоже группа навыков. И нет этому конца — была бы чёткая цель обучения.