Самое большое счастье 6 page

- Отец Григорий, а каков сам процесс накопления ошибок в ду­ховной жизни?

- Чем ниже мы опускаемся в грехах своих и отступаем от благо­дати, тем больше у нас возникает недоумений и вопросов, а неиз­бежно с ними - и ошибок.

- Можно сказать, отче, что безблагодатная жизнь - это пол­нейшая ошибка?

- Да, так можно сказать. Нет такого времени, чтобы дух мой когда-нибудь насытился миром, и нет ни единого в нем явления, которым бы он полностью удовлетворился. Но нам дана от Бога воля выйти из всех ограничений мира в великую свободу обожен- ного духа. Люди не возжелали уподобиться Богу и не поверили в дарованное им безсмертие, осудив самих себя на совершенный упадок и гибель. Как только человек умаляет Божественное От­кровение об обожении и безсмертии, то всякое стяжание таких высоких целей перестает влечь к себе. С другой стороны, богословствующие теоретики запугали всех нас чудовищным разры­вом между нами и святостью. Тот, кто решился следовать за Хри­стом, должен преодолеть это сложившееся отрицание самой Бо­жественности души и ее безсмертия, чтобы победить грех и даже смерть. Никто не может выйти из этой брани победителем, если не соединится всецело со Христом.

- Скажите, отче, а есть ли какое-либо соответствие между жиз­нью Спасителя и нашей духовной жизнью?

- В исторической последовательности порядок домостроитель­ства нашего спасения отмечается как Церковные праздники: Бла­говещение, Рождество Христово, Крещение Господне, Преобра­жение, Страсти Христовы, Воскресение, Вознесение и Сошествие Святого Духа. Жизнь верующего человека также проходит всю эту последовательность в личном плане: весть о евангельской истине, рождение веры в душе, крещение и вхождение в Церковь Христо­ву, начальное преображение души благодатью, искушения и борь­ба со страстями, воскресение души, оставившей всякие страсти, вознесение ее в неисходное пребывание в непрестанной молитве, совершенное отречение от всякой греховности и сошествие спаси­тельной благодати Святого Духа в Божественном созерцании. Ког­да мы начинаем пребывать в слове Божием, Бог вселяется в нашу душу, открывая ей Самого Себя. Но когда человек переносит свои догадки на Бога, то начинает сам творить себе божество по обра­зу своему и подобию. Мы же, следуя Церкви и заповедям Христа, раскрываем в себе через молитвы и священное созерцание Боже­ственные свойства нашей природы, созданной по образу Божию и по подобию Его.

Заповедей Христовых, которые приводят человека к обожению, две: Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию тво­ею, - вот первая заповедь! Вторая, подобная ей: возлюби ближ­него твоего, как самого себя (Мк. 12: 30-31). Первая заповедь дает нам возможность соединения с Богом, как с абсолютной любовью, а вторая заповедь - познание жизни Пресвятой Троицы, как жизни всего человечества в совершенной полноте и единстве. Мы все еди­ны по сущности и множественны по ипостасям.

- Тогда, отче Григорие, становится понятно, почему грех каж­дого из нас, или же добродетельный поступок, влияют на всех людей...

- Да, это так, отец Симон. Всякий человек носит в себе всю пол­ноту человечества - и его греховность, и его святость, а потому он ответственен за всякий грех в мире и причастен каждой святости, где только она достигается уподоблением Христу...

- Выходит, что вся наша жизнь находится в тесной зависимости от нашего понимания и постижения Бога?

- По дару Божественного Откровения человек должен совер­шить переход от греховного ума и его ограниченных представле­ний к Божественной благодати и Богопостижению. Для этого нам даны догматы Церкви, которые останавливают всякое саморазру­шение в плане мышления и дают человеческому духу силу и воз­можность постичь в совершенстве высшее Божественное бытие, которым живет Христос.

- Геронда, когда речь заходит о совершенстве человеческого ду­ха, меня всякий раз одолевают сомнения в его достижении. Будьте так добры, поясните этот вопрос для меня...

- Каждый человек призван к совершенству (Мф. 5: 48): Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный, то есть призван к обожению или богоподобию, так же как Христос вместил всю полноту Божества телесно. Обоженные святые по дару благодати обретают всю полноту богоподобия, так что Бог становится для них все во всех (1 Кор. 12: 6), исключая лишь Саму Божественную Сущность. Хорошо сказано у преподобного Симеона Нового Бо­гослова: «Келья у них есть небо, а сами они являются солнцем, и в них пребывает свет незаходимый и Божественный, который просвещает всякого человека, грядущего в мир сей и рождающе­гося от Духа Святого». Бог повторяет Себя в нас, чтобы мы повто­рили себя в Боге!

Об этом нам часто рассказывал отец Софроний. Вся полнота Божественной жизни - безначальной и безконечной, становится неотъемлемым обладанием спасенной души. Бог есть вездесущий и всеведущий - и святые, через пребывание в Духе Святом, ста­новятся вездесущими и всеведущими. Бог есть истина и жизнь, - и святые в Нем становятся истинными и безсмертными. Бог есть совершенная благодать и любовь, объемлющая все сущее, - и свя­тые, в Духе Святом, объемлют любовью все человечество. Безна­чально проявление Божественного бытия, - и обоженные, в силу причастности к этому проявлению, становятся безначальными.

Бог есть свет и нет в Нем никакой тьмы! (l Ин. 1: 5), и потому святых, через вселение Свое, Он соделывает «сущим светом». Как Божественное бытие есть «чистое проявление», так и обоженный человек, сотворенный вначале только как возможность совершен­ного богоподобия, до конца реализует свое тварное бытие и тоже становится «чистым проявлением» по входе во «внутреннейшее за завесу». В таком обоженном состоянии отсутствуют сомнения, поэтому там нет сомнений.

- А как, отче, все это связать со Христом и с нами?

- Прежде чем совершилось искупление человечества, Христос Человек пребывал в состоянии «возрастания» подвига, претерпе­вал искушения и в конце - даже агонию. Мы также проходим все эти этапы в своем тварном существовании и духовном «возраста­нии». Но Сам Господь, Нетварный, Предвечный, неизменно пребы­вал таковым и по восприятии тварной плоти: как Единородный, Он не покидал Своего Престола и не разлучался от недр Отца.

Подобным образом и мы, как обоженные сущности, превосхо­дим тварный мир и его существование и становимся неразлучны через Христа и, по дару Его благодати, - с Отцом, сущим на Не­бесах. Все, совершенное Христом в Его земной жизни, возможно в равной мере и для других «сынов человеческих». Слова моего старца, отца Софрония, глубоко запечатлелись в моей душе. За­помни и ты их, отец Симон: «Сознавая, что полнота совершенства не достигается, а наше внутреннее чутье и наше духовное зрение не непогрешимы, все же стремление ко все большему приближе­нию к единой, вечно неизменной истине не должно умаляться». Иначе, добавлю, последующим поколениям ничего существенного из Православия не достанется...

В келье наступила тишина. За стеной во дворике внизу негром­ко переговаривались монахи. Отец Григорий лежал, закрыв глаза. Я забеспокоился:

- Отче, может быть вам пора отдохнуть?

- Нет, нет, сиди, отец Симон. Скоро отдохну в лучшем месте на­долго...

Мне показалось, что старец говорит об афинской клинике, и я успокоился. Он продолжил свои объяснения.

- Причастники вечной жизни сами становятся вечными, а при­чащаясь безначальности Отца, они становятся также и безначаль­ными, кроме вхождения их тварной природы в Божественную сущ­ность, - вновь заговорил монах. - Всякое бытие, носящее в себе элемент какого-либо изменения, не может быть истинным совер­шенством в его полноте, ибо сказано, что все спасаемые придут в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова (Еф. 4:13). Кто стяжал лишь одно из возможного, - будь то молитва, или со­зерцание, не оживотворенное действительным постижением Бога, или же умственное познание, на деле не претворенное в молитву и созерцание, далек от истинного пути следования за Христом.

Монах Григорий внимательно посмотрел на меня:

- Здесь ведь в чем дело? - Бог является Отцом только для тех, кто своей жизнью свидетельствует о своем рождении свыше. Кто перестает носить в себе временную и преходящую жизнь, вдобавок искаженную страстями, которая имеет начало и конец, но обрета­ет в себе жизнь Божественную, вселившегося в него Слова, веч­ную и не ограниченную смертью, тот становится безначальным и безконечным и умереть не может: Ибо Я живу, и вы будете жить (Ин. 14:19). Так нам передали святые отцы. А вот что они говорили о священном богоподобии: дух человеческий, который сознатель­но отринул из своего созерцания все, что не по Богу, и не задержи­вается ни на чем из сущего, по благодати Самого Духа, сообраз­но Божественным, безначальным и беземертным свойствам Бога, носит в себе неповрежденное и истинное подобие родившему его Богу. Следовательно, если мы соблюдаем заповеди Христовы о любви к Богу и ближним, тогда эта любовь настолько соединяет наш ум с Первоумом или Предвечным Отцом, что такой ум сам становится безначальным, объединяя всю тварь, всю вселенную в едином, непротяженном, вневременном и безграничном действии.

- Отче Григорие, значит, ни нравственные принципы, ни стя­жание молитвы, ни аскетика, хотя они и важны, еще не являются главным замыслом Творца?

- Замысел Творца о нас осуществляется в совершенстве при полном единении нашего духа с Богом, в самом непосредственном действии обожения, и ни в чем ином. Все остальное - это только средства для достижения этого единства, включая и священное безмолвие. И как Бог почил в седьмой день от дел Своих, совершив все, так и человеку, стремящемуся реализовать свое Божествен­ное призвание, надлежит достичь непоколебимого Богоподобного покоя. Именно здесь, на земле, начинается спасение. Но полнота совершенства осуществляется не иначе, как только на исходе на­шем из этого мира. Как пишет преподобный Максим Исповедник: «А когда это единение достигается, то останавливается всякое пре­успеяние, осуществляемое ради развития и возрастания. Душа уже непосредственно вкушает то, что превыше мышления, а поэтому оказывается превыше возрастания». В Боге святые становятся, по­добно Христу, как мы уже говорили, вездесущими, всемогущими и всеведущими. Поэтому в Боге человек сам является богом и соуча­ствует во всех Божиих делах, кроме, разумеется, творения. Святой тогда живет жизнью Самого Бога и становится совершенным, как Сам Бог (Ин. 14: 9): Видевший Меня видел Отца. Но невозможно для человека пребывать вечно с Богом, если он не уподобится Ему во всем. Преподобный Симеон Новый Богослов говорит в своем со­рок четвертом гимне: «Божественный Дух, как нетленный и без- смертный, уделяет нам нетление и безсмертие». Если мы всегда будем помнить, что пример Христа реализуем в нашей жизни и, как таковой, является обязательным для всех верующих, то наше Православие всегда будет живым и спасительным во все времена.

- Геронда, во всех этих глубоко духовных рассуждениях меня всегда тревожит одно опасение - как бы не впасть в самооббже- ние... Просветите меня, чтобы я не впал в ошибку!

- Человек Христос всегда избегал того, что носило бы характер самообожения и любил называть Себя - Сын Человеческий (Ин. 3: 13). Если так же будем делать и мы, то избежим ошибки возрас­тания эгоизма, потому что это - корень самообожения. Заповедь Христа (Мф. 5: 48): Будьте совершенны... есть свидетельство воз­можности для человека реализовать свое Божественное призвание к совершенству, следуя Христу, - Человеку, Который Сам исполнил на деле Свою заповедь. Так я слышал от отца Софрония. К сожа­лению, пока мы так и не сумели постичь истинного содержания Божественного Откровения. Согласно ему, различие между Богом и человеком в вечности останется лишь в плане сущности, но нико­им образом не в отношении проявления Божественной жизни. Ког­да умаляются истинные измерения Откровения Создателя отно­сительно человеческого бытия, тогда исключается всякая возмож­ность для человека прийти в меру истинного покаяния. Потому что умалять в нашем понимании предвечный замысел Творца о чело­веке не является показателем истинного смирения, но есть заблуж­дение и более того - великий грех. Нам необходимо, отче Симоне, иметь дерзновенное мужество, чтобы приступить к содержанию Божественного Откровения с открытым сердцем! Как наш старец всегда подчеркивал, что если в плане аскетическом смирение состо­ит в том, чтобы считать себя хуже всех, то в плане богословском - Божественное смирение есть любовь, отдающая себя без остатка, целиком и до конца. В первом случае такое смирение еще является относительным, во втором же случае оно - абсолютно. И еще: если мы не поступаем сообразно тому, как жил и поступал Христос, то как может человек стать подобным Христу в вечности при исходе в мир иной? Сказано (l Тим. 4: 16): Вникай в себя и в учение, значит, пребывай во Христе и в Его заповедях! Если ум направлен внутрь, он приводит к спасению, становясь благодатным умом. Если он убегает наружу, то становится греховными помыслами. Единствен­ная истинная форма жизни - быть святым по благодати Духа Свя­того. Господь Иисус - Сладчайший, поэтому с Ним вся жизнь ста­новится сладкой! Видевший Христа прямо и непосредственно ви­дел себя самого, то есть таким, каким человек предопределен был стать по предвечному замыслу Отца. Спасение - это самоузнавание в Духе Святом себя и Бога такими, как есть...

- Геронда, я вам глубоко благодарен за сегодняшнюю беседу!

С наплывающими на глаза слезами я смотрел на исхудавшего и изнемогающего старца, в лице которого благодатный дух сиял несокрушимой стойкостью и, в то же время, глубоким смирением пред волей Божией.

- Вот что, отец Симон! Давай, с Богом, до завтра, - попрощался со мной монах. - Ты поживи здесь несколько дней. Скажи от меня на архондарике, чтобы тебя устроили...

Я поцеловал руку старца и вышел. Молчаливые фигуры монахов неслышно тянулись в храм. Приближалось время вечерни.

Молюсь Тебе неустанно, Боже, о вере непостыдной и любви нелицемерной! Ни в чем не постыдна вера в Тебя, Христе, истин­ное сердце моего сердца и сердцевина жизни человеческой! Чем же мне выразить ее, Спаситель мой? Лучшим из лучших дел зем­ных - молитвой непрестанной, не отделяющей дня от ночи, и мгновения от мгновения. Не постыжаешь Ты, Иисусе, веру сынов человеческих, прилагая им покаяние к покаянию и благодать к благодати. Что же скажу о любви нелицемерной, возрастающей на земле покаяния дивным колосом Божественного смирения, при­носящего плод тучный, обильный, становящийся в душе хлебом живым - Небесной любовью? Она поистине есть столп огненный в сердце человеческом, восходящий от земли до неба и возносящий к престолу Божию душу, упоенную таковой любовью. Оставляя в стороне земные привязанности, лишь тогда она становится нели­цемерной, когда под корень отсечет все земное, чтобы утвердиться всецело в Тебе, Триединый Боже, Пресвятая Троица. Только такая любовь совершенно преодолевает противостояние плоти и духа, и о такой нелицемерной любви молю Тебя, Господи Иисусе: войди же в храм сердца моего, дабы с Тобою вошел и я навеки в Твой храм Небесный Божественного созерцания!