О современном кризисе

ВОПРОС: Вы говорите, что нынешний кризис беспрецедентен. Что в нём такого исключительного?

КРИШНАМУРТИ: Несомненно, нынешний кризис по все му миру исключителен, беспрецедентен. В различные пери оды истории постоянно происходили кризисы всякого рода, социальные, национальные, политические. Кризисы приходят и уходят; экономические спады и депрессии наступают, модифицируются и продолжаются в иной форме. Мы всё это знаем; этот процесс нам знаком. Но нынешний кризис от них отличается, не так ли? Он отличается прежде всего тем, что мы имеем дело не с деньгами или с какими-то материальными вещами, а с идеями. Этот кризис исключителен потому, что онпроисходит в сфере возникновения идей. Мы спорим об идеях, мы оправдываем убийство; повсюду в мире мы оправдываем убийство как способ достижения праведной цели, что само по себе беспрецедентно. Прежде зло признавали злом, убийство – убийством, но сегодня убийство превратилось в средство достижения благородной цели. Убийство отдельного человека или группы людей оправдывается тем, что убийца или группа, которую он представляет, называет убийство способом достижения результата, который принесёт пользу человечеству. Таким образом, мы приносим настоящее в жертву будущему – и не важно, какие средства мы при этом используем, до тех пор, пока наша заявленная цель состоит в том, чтобы, как мы утверждаем, добиться результата, который станет благом для человечества. Следовательно, предполагается, что плохое средство приведёт к хорошему результату и неправильные средства вы оправдываете путём создания идей. Раньше в ос нове кризисов всегда лежала эксплуатация вещей или людей; сегодня можно говорить об эксплуатации идей, что куда более пагубно и опасно, ведь эксплуатация идей несёт такие опустошения, такие разрушения. Сегодня мы знаем о силе пропаганды, и это одно из величайших бедствий, которые только могут произойти, – использование идей для трансформации челове ка. Именно это и происходит сегодня в мире. Человек не ва жен – важными стали идеи, системы. Человек не имеет больше никакого значения. Мы можем уничтожить миллионы людей, пока добиваемся результата, и результат этот оправдывается с помощью идей. У нас есть великолепная структура идей для оправдания зла, и это само по себе беспрецедентно. Зло есть зло; оно не способно породить добро. Война не может быть средством достижения мира. Война может принести выгоды второго плана, такие как более скоростные самолёты, но мир человечеству она не принесёт. Война интеллектуально оправдывается как средство достижения мира; когда интеллект начинает управлять человеческой жизнью, он порождает беспрецедентный кризис.

Есть и другие причины, указывающие на беспрецедентный кризис. Одна из них – необычайная важность, которую чело век придаёт чувственным ценностям, собственности, имени, касте и стране, конкретным ярлыкам, которые он носит. Вы либо мусульманин, либо индуист, либо христианин, либо ком мунист. Имя и собственность, каста и страна получили огром ное значение, а это значит, что человек оказывается в ловушке чувственных ценностей, ценности вещей, сотворённых умом или рукой. Рукотворные вещи и плоды ума стали настолько важны, что из-за них мы убиваем, разрушаем, калечим, ликвидируем друг друга. Мы приближаемся к краю бездны; каждое действие нас туда подталкивает, каждое политическое или экономическое действие неизбежно влечёт нас к пропасти, к этой бездне хаоса и смятения. Вот почему кризис беспрецедентен и требует беспрецедентных действий. Чтобы избежать этого кризиса, выйти из него, необходимо действие, не зависящее от времени, действие, не зависящее от идеи или системы, потому что всякое действие, основанное на системе, идее, неминуемо приведёт к разочарованию. Такое действие лишь приведёт нас к бездне другим путём. Поскольку кризис беспрецедентен, должно быть беспрецедентное действие, то есть обновление человека должно быть мгновенным, не процессом времени. Оно должно иметь место сейчас, не завтра; ибо завтра – процесс дезинтеграции. Если я думаю о том, что преобразую себя завтра, я вношу путаницу смятения, я по-прежнему внутри поляразрушения. Это возможно – измениться сейчас? Это возмож но – полностью трансформировать себя в настоящем, немед ленно? Я говорю, что это возможно.

Для того чтобы адекватно реагировать на кризис, который носит исключительный характер, необходима революция в мышлении; и эта революция не может произойти через другого, через какую-то книгу, через какую-то организацию. Онадолжна происходить через нас, через каждого из нас. Только тогда мы сможем создать новое общество, новую структуру, отделённую от этого ужаса, от этих чрезвычайно разрушитель ных сил, которые сейчас накапливаются, громоздятся; и эта трансформация становится реальной, только когда вы как индивид начинаете осознавать себя в каждой мысли, в каждом действии и чувстве.

О национализме

ВОПРОС: Что приходит, когда национализм уходит?

КРИШНАМУРТИ: Разум, конечно. Но боюсь, что в вопросе было другое. Другим было – чем может быть заменён национа лизм? Любая замена – действие, не приносящее разума. Если я откажусь от одной религии и стану адептом другой или выйду из одной политической партии и вступлю в другую, эта постоянная замена будет свидетельствовать о состоянии, в котором разума нет.

Как национализм уходит? Только поняв его до конца, изучая его, осознавая его роль во внутренних и внешних поступках. Вовне он порождает разделение между людьми, классифика ции, войны и разрушения, что очевидно для всякого наблюда тельного человека. Внутренне, психологически это отождествление своего «я» с чем-то большим, со страной, с идеей, – что является, несомненно, формой расширения своего «я». Если я живу в маленькой деревне или в большом городе или где-то там ещё – я никто; но если я отождествляю себя с чем-то большим, со страной, если я называю себя индусом, это льстит моему самолюбию, даёт мне удовлетворение, чувство благополучия, поднимает престиж; и это отождествление с чем-то большим – эта психологическая потребность для тех, кто не может обойтись без расширения своего «я», также порождает конфликт, вражду между людьми. Таким образом, национализм не только служит причиной внешнего конфликта, но и порождает внутреннее разочарование; когда человек понимает национализм, весь этот процесс национализма, национализм же отпадает. Понимание национализма приходит через разум, через внимательное на блюдение, через изучение всего процесса национализма, патриотизма. Из этого проникновения приходит разум, и тогда на место национализма не появляется никакой замены. Как только мы заменяем национализм религией, религия становится новым средством расширения своего «я», новым источником психологического беспокойства, способом поддержки своего «я» посредством веры. Следовательно, всякая форма подмены, даже самая благородная, есть форма невежества. Можно привести пример человека, пытающегося бросить курить при помощи жвачки, бетель-ореха или чего-то ещё, – если человек действительно понимает проблему курения, привычек, ощущений, психологических потребностей и тому подобного, курение отпадёт само по себе. Понимание же возможно только тогда, когда происходит развитие разума, когда разум функционирует, но разум не функционирует, когда происходит подмена. Подмена – этовсего лишь форма взятки своему «я», чтобы убедить себя делать это, а не то. Национализм, со всем его ядом, с его несчастьями и глобальными склоками, может исчезнуть только когда присутствует разум, а разум же приходит просто от сдачи экзаменов и изучения книг. Разум появляется, когда мы понимаем проблемы одновременно с их возникновением. Когда происходит понимание проблемы на её разных уровнях, не только внешней её стороны, но и внутренней, психологической подоплёки, тогда в этом процессе появляется разум. Поэтому, когда есть разум, нет никакой подмены; и когда присутствует разум, тогда национализм, патриотизм, эти формы глупости, исчезают.