Мне отмщение. Больше некому.

В довольно старой, давно не ремонтированной квартирке на стене – календарь с улыбающимся Гагариным, в красном шлеме, с огромным букетом цветов. Сервант, большой обеденный стол, несколько стульев, тумбочка с телевизором, платяной шкаф, диван, журнальный столик, и кресло стоят так близко друг к другу, что между ними надо протискиваться только боком. Копеечный, маленький телевизор.

Валентина Михайловна сидит за столом и кутается в шаль. Напротив неё, на краешке стола, рядом с телефоном примостился милиционер и пишет. Пахнет валерьянкой. Между приоткрытым окном и открытой настежь дверью в квартиру гоняет сквозняк.

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА. и я просто сидела, у меня должен скоро сериал начаться был… как же его… простите, всё вылетело из головы, сейчас вспомню…

МИЛИЦИОНЕР. Это несущественно.

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА. А, да. А, да. Конечно, несущественно. Конечно. Простите меня. Сейчас дальше…

МИЛИЦИОНЕР. Вы не торопитесь, Валентина… (Смотрит в документы).

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА. …Михайловна.

МИЛИЦИОНЕР. Михайловна. так, вы сидели дома, смотрели телевизор. Что дальше? В окно кто-то полез, так?

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА. Да, я сижу, вот… а я всё время тих сижу… жду свой сериал себе… и я слышу как там нога шоркает…

МИЛИЦИОНЕР. Нога шоркает? Вы точно поняли, что это нога шоркает?

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА. Нет, а как же… у меня же третий этаж тут… а что он – прилетел, что ли сюда, ко мне?

МИЛИЦИОНЕР. Ну да, он же не Карлсон?

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА. Что?

МИЛИЦИОНЕР. Ну, это я вас рассмешить хочу. Он же не Карлсон, так? У него же крыльев нет, да?

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА. Вы серьёзно вот это сейчас мне говорите?

МИЛИЦИОНЕР. Да я просто успокоить вас хочу…

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА. Не надо. Не надо меня успокаивать. Вы его поймайте, я и успокоюсь тогда сама. Я сама успокоюсь. У меня всю пенсию вытащили, и нож вот сюда, и я, между прочим – ветеран, я это всё вот строила, я… у меня награды от правительства, а они орден забрали, говорят – зачем тебе орден, ты его ещё не променяла на деньги, и смеются, сволочи… извините, а я, между прочим…

МИЛИЦИОНЕР. Так, всё, всё, всё. Успокоились. Выпейте валерьяночки вот… давайте дальше.

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА. (Всхлипывает). Спасибо. Хорошо, спасибо. Давайте я дальше расскажу. Я обомлела просто. Это же средь бела дня представляете? Вот так просто взять и залезть, вот так. Все дома, и вот взять и залезть… и он вот так рукой делает. А я сижу и всё…

МИЛИЦИОНЕР. Так. Влезли через окно, и открыли замок окна рукой, правильно? Пишу в протокол.

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА. Пишите, пишите. И напишите, что он мне смертью угрожал. Он прямо подошёл, а там ещё один лезет через окно, и тоже так же, как тот, и тот, который уже залез…

МИЛИЦИОНЕР. (Смотрит на часы). Что там они не едут? (Набирает номер). Центральная, это участковый 16-го. Свяжись со «Снежинкой», скажи. Что я там ещё полчаса назад вызывал. Да, сижу. Показания беру, всё тут ясно, давайте их сюда скорей. Да, желательно с собакой. Тут не топтано почти, так что по горячим следам. Давай. (Кладёт трубку). Скоро уже приедут.

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА. Мне главное, пенсию и орден вернуть, а там остальное-то уже наверно, и не вернёшь…

У входной двери шум. Кто-то входит в квартиру.

ГОЛОСА. Бабушка! Привет! Ты ментов ещё не вызвала? Мы забыли одну хуйню…

МИЛИЦИОНЕР. (Валентине Михайловне, скороговоркой). Только тихо! Я без пистолета их не возьму. Давайте я спрячусь, а вы отдайте им, что надо, и всё, а потом мы всех разом задержим и всё вам вернём. Только не говорите, что я здесь.

Прежде чем Валентина Михайловна успевает что-то сказать, милиционер хватает свои бумаги и прячется за занавеску. В комнату входят два парня в спортивной одежде и кожаных куртках. Валентина Михайловна всхлипывает.

ПАРЕНЬ_1. Привет, бабушка.

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА. Ребятки, пожалуйста, ну оставьте меня в покое уже…

ПАРЕНЬ_2. Извини, мамаш, мы тут одну хуйню забыли.

ПАРЕНЬ_1. А, вот она! (Берёт лампу со столика).

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА. Я милицию вызвала. Они уже приедут сейчас…

ПАРЕНЬ_2. Прикольная, а я не заметил сразу… (Валентине Михайловне). Что? Кого ты вызвала? (Обрывает шнур от телефона). Что? Ты что, курва, сука, звонила, что ли?

ПАРЕНЬ_1. Тебе же сказали, нет? Тебя же как человека нормально попросили. Нет?

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА. Ой, ребятки, простите…

ПАРЕНЬ_2. Что простите?! Что простите, сука, ты чё?! (Бьёт Валентину Михайловну по щеке). Ты охуела, корова, блядь?!

Валентина Михайловна начинает беззвучно плакать.

ПАРЕНЬ_1. (Бьёт Валентину Михайловну по щеке). Тебе рога пробить, пизда?!

В комнату входит Влад.

ВЛАД. Товарищи, вы чего орёте тут так, простите, а?

ПАРЕНЬ_1. Так, вышел отсюда, земляк, понял?! Мы сами разберёмся, понял?

ПАРЕНЬ_2. Братан, ты чё ломишься в чужую квартиру, а? Мы разговариваем, не орём, давай…

ВЛАД. Стоять, это ты её коровой назвал? Ты чё?

ПАРЕНЬ_2. Ты чё влезаешь, брателло, ты чё лезешь, а? Мы разберёмся, всё, кто тут корова, кто тут кто, всё…

ВЛАД. Вы что с ней делаете?

ПАРЕНЬ_1. Ты понял, тебе не по хуй, что мы тут делаем?

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА. Помогите! Помогите!

ПАРЕНЬ_1. Ты сука я блядь угандошу щас обоих на хуй…

Влад хватает копеечный, маленький телевизор и со всей силы швыряет в Парня_2. Срывает со стола скатерть и накрывает ей Парня_1.

Бьёт его шкатулкой, в которой лежали ложки.

Бьёт его шкатулкой, в которой лежали ложки.

Парень_2 поднимается на ноги.

Влад берёт с пола откатившийся в сторону телевизор и снова швыряет в Парня_2.

Бьёт Парня_2 ногами.

Ничего не видно – только кровь пачкает обои.

Пачкает обои.

Пачкает обои.

Парень_1 начинает подниматься на ноги.

Влад берёт с пола карандаш и втыкает куда-то в скатерть.

Вой.

Парень_2 ворочается на полу.

Влад подходит к нему, выдвигает из обеденного стола ящик и бьёт его по голове.

И потом снова ногами.

Парень_1 наконец снимает с себя скатерть – она повисает на карандаше.

Влад поворачивается к нему и снова бьёт его телефоном.

Падает занавеска, за которой прячется Милиционер.

Милиционер не двигается.

Парень_2 ползёт к двери.

Влад берёт с журнального столика швейную машинку и бьёт Парня_2 по голове.

Валентина Михайловна тонко кричит.

Милиционер не двигается.

Парень_1 закрывает голову руками и пытается вылезти в приоткрытое окно.

Милиционер судорожно хватает цветок, готовый упасть с подоконника.

Влад наступает ногой за пришпиленную к Парню_1 скатерть и не пускает.

Влад зажимает его голову в окне и несколько раз бьёт рамой.

С подоконника падает ваза.

Валентина Михайловна не кричит уже.

Всё это происходит в нескольких сантиметрах от Милиционера.

Милиционер не двигается.

Разбивается стекло в окне.

Парень_1 падает на пол.

Парень_2 давно на полу и мёртв.

ВЛАД. (Смотрит вокруг). Простите. Беспорядок получился. Я помогу убрать… (берёт скатерть, она двигается вместе с Паренм_1, вытаскивает карандаш, начинает вытирать пол).

Валентина Михайловна всхлипывает.

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА. Давайте, я сама. Спасибо вам, молодой человек. Давайте, я уже сама. (Собирает с пола осколки телефона и телевизора).

ВЛАД. Я правильно понял – это они во второй раз пришли?

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА. Да. Правильно. Совсем оборзели. У них же матери. У них у всех матери, у них…

Из кармана Парня_1 выкатывается орден. Валентина Михайловна ловит его на полу.

ВЛАД. Вот он.

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА. Давайте… спасибо вам. Спасибо… (Поднимает лампу, ставит её на тумбочку). Господи, как хорошо, не разбилась.

ВЛАД. А красивая.

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА. Она счастливая моя. Это – моя счастливая. Мы жили в этой… в Мурманске, когда война была ещё. И мама уходит на работу, а у нас там… светомаскировка же, нас же бомбить летали постоянно… и я окна закрываю, а сама – под кровать…

ВЛАД. Боялись?

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА. Это я сейчас боюсь… я под кровать залезала, и не боялась, а почитать хотелось. Книжку почитать. И я вот так (показывает) покрывало с кровати до пола свешу, чтобы ни зазора, ничего… и лампу вот эту… а она под кроватью ярко светит, и боялась только, что немцы с самолёта увидят, и прилетят бомбить. И мама потом придёт с работы, а они наш дом разбомбят. Боялась, что мама заругает меня, что дом разбомбили. И засыпала, мама приходила с работы… (плачет). Она моя… счастливая…

Влад и Валентина Михайловна прибираются.

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА. (Милиционеру). Встаньте вот сюда, я здесь вытру.

Милиционер покорно становится.

МИЛИЦИОНЕР. Я пойду, это… от соседей позвоню. От них можно же позвонить?

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА. Идите.

МИЛИЦИОНЕР. (Владу). Ты это… не бойся ничего. Я всё скажу, что это я сделал. Давай? Я скажу, что это я сделал, а то тебя посадят, ладно?

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА. (Владу). Пусть скажет, ладно? Спасибо вам, молодой человек огромное. От всей души, я… а он пусть скажет. А то ведь и правда, посадят вас. У нас ведь сами знаете, какие законы сейчас…

МИЛИЦИОНЕР. Давай, я сейчас позвоню, а ты иди, ничего не бойся. Всё нормально, я скажу – они вернулись, я их тут... по обстоятельствам. Согласно обстоятельствам, скажу, действовал, и всё нормально. Меня-то не посадят… (смотрит вокруг) наверно…

ВЛАД. Да. Давайте, я пойду. Я – всё, я ушёл. Давайте, счастливо.

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА. Спасибо, молодой человек. Как вас зовут?

ВЛАД. Владимир.

МИЛИЦИОНЕР. А фамилия?..

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА. Спасибо вам, Володя. Спасибо. Давайте, идите, а то ведь посадят, правда.

ВЛАД. До свидания. То есть – всё, до свидания. Давайте. То есть – подождите. Простите… я, наверное, не совсем… а вот вы – просто живёте, и всё, да?

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА. Как?

ВЛАД. Вы просто так вот живёте, и всё. Да? Ну, просто вспоминаете что-нибудь… и всё, да? Извините. Ладно. Я пойду.

Уходит. В это время таксисты пьют кофе в небольшой кулинарии. На стенах отксеренные из Интернета шутки, жирные чёрные стрелы, указывающие на выход. За окном всё на свете пытается существовать. Дома стоят так близко друг к другу… только они из нас из всех и близки. Только, только они.

ТАКСИСТ_3. И что дети? Останутся после нас? Чего говоришь-то, смотри…

ТАКСИСТ_1. А кто останется?

ТАКСИСТ_2. Говно останется, это обязательно…

ТАКСИСТ_3. Вот разве что. И то если окаменеет…

ТАКСИСТ_1. А что? Не останется?

ТАКСИСТ_2. Окаменеет, куда оно, на хуй, денется… у меня мать живёт, у ней во дворе сто лет ни хера не было, я как посрал за домом когда меня мать туда унесла когда мне три года было…

ТАКСИСТ_3. Ни хера не останется. Ни хера и всё. Ни хера.

ТАКСИСТ_1. Да ладно… останется. Что ты – «только говно?» Говно это хуйня…

ТАКСИСТ_2. И так там и валяется, я ссать заходил, пива попил тогда ездил её проведывать, пива выпил там – и поссать, а оно и лежит, а я же знаю, что оно моё, это же абсолютно…

ТАКСИСТ_3. Они, блядь, ебутся и вмазываются через один.

ТАКСИСТ_1. Да ладно – ебутся, а ты не ебёшься, может быть…

ТАКСИСТ_2. Я тебе расскажу, кто ебётся! Я их по выходным из клубов забираю – из «Точки», и из этого…

ТАКСИСТ_3. «Пропаганда?»…

ТАКСИСТ_1. «Самоволка?»…

ТАКСИСТ_2. Какой, на хуй, самоволка в пизду! Из этого… из Бункера, на хуй. Если так бухать, как они бухают, никого на хуй, кроме того же говна, не останется. И даже говна не останется. Потому что они даже не срут, а ссут только.

ТАКСИСТ_3. Хули им срать – чтобы срать, жрать надо, а эти бухают и нюхают? Правильно, откуда говно возьмётся-то?

ТАКСИСТ_1. Слушай, ну хорош уже, а? Я ем…

ТАКСИСТ_2. Хули ты тогда разговор этот завёл?

ТАКСИСТ_3. И ебаться не ебутся ни хера – хуй сосут и пиздец. На заднее сидение сядут и давай наяривать…

ТАКСИСТ_1. Я, блядь, о детях говорил! О том, кто после нас останется! О том, что новое поколение вырастает – а мы тут сидим, а они уже… ебутся вовсю, блядь, а мы тут сидим и ни хуя!

ТАКСИСТ_2. И хули что ебутся? Тебе завидно, что ли? Выкинь его на хуй в следующий раз из машины, она и у тебя отсосёт, ей по хую!

ТАКСИСТ_3. Я тебе хоть сейчас покажу, что останется. Мы когда сидели тогда – помнишь, ко мне села одна сегодня…

ТАКСИСТ_1. Это та, что ли? Которая в туалете бабу бомбанула?

ТАКСИСТ_3. Какую бабу?

ТАКСИСТ_1. вы ушли, оттуда баба выскочила, из туалета – твоя ей чё-то, шприц что ли, или иглу показала, сказала – у неё СПИД.

ТАКСИСТ_2. Запросто на хуй.

ТАКСИСТ_3. И что?

ТАКСИСТ_1. Что, все деньги – (свистит), на хуй, и с тобой уехала. Тут хотели твой номер пробить, но я сказал, что ты ни при чём.

ТАКСИСТ_2. А я почему не знаю? Я же был?..

ТАКСИСТ_3. Охуеть…

ТАКСИСТ_1. Не «охуеть», а пузырь с тебя.

ТАКСИСТ_2. А, я же заглядывал – была баба, точно. На унитазе сидела, а я потом поехал, блядь, поссать ещё хотел, а она уселась, на хуй… там поссал где-то…

ТАКСИСТ_3. Базаришь, Лёша. Пузырь без нихуя. Я и так, на хуй, со справкой езжу – мне эти менты на хуй не нужны…

ТАКСИСТ_1. Добро. Только я Гоша, Саш.

ТАКСИСТ_2. Куценко, блядь, на хуй!

Таксисты _2 и _3 хохочут до слёз. В нескольких шагах от них, если выйти из кулинарии и спуститься по пахнущей песочным тестом холодной выщербленной лестнице с казённо-одинаковыми ступеньками, стоят их машины.

ТАКСИСТ_3. А что я вам скажу, мужики – она-то у меня в машине сейчас сидит.

ТАКСИСТ_2. Пиздец… Куценко сидит?!

ТАКСИСТ_3. Ну хорош уже… баба эта.

ТАКСИСТ_1. Бомбила?

ТАКСИСТ_3. Ага.

ТАКСИСТ_1. А чё ты молчишь-то? Давай её ментам сдадим, на хуй.

ТАКСИСТ_2. Ну ты, блядь, фашист – ментам… Кого она ограбила?

ТАКСИСТ_1. Нет, ну бабу-то ту, нет?

ТАКСИСТ_2. И хули? А она заявление писала? Заявления-то нет ни хуя… вообще хуй докажешь, что это она тут была…

ТАКСИСТ_1. И что ты предлагаешь?

ТАКСИСТ_2. Да выебем её сами – никому не дадим, и всё. Выебем маленько и отпустим, на хуй…

ТАКСИСТ_3. Она мёртвая, мужики.

ТАКСИСТ_1. Она мёртвая? На хуй ты её грохнул-то?

ТАКСИСТ_2. Не платила, что ли? И хуй с ней, что, убивать за это?

ТАКСИСТ_3. Да блин, мужики…

ТАКСИСТ_1. Ты так вообще без клиентов останешься, на хуй… имей в виду.

ТАКСИСТ_3. Да это не я! Она вмазалась – я почему об этом заговорил-то… блядь… для примера.

ТАКСИСТ_1. Охуительный пример – бабу мёртвую возит по городу, на хуй.

ТАКСИСТ_2. Это пример того, что ты какой-то извращенец, по-моему…

ТАКСИСТ_3. Да какой я изврашенец, я нормальный! Куда я её дену, блядь, посреди города!

ТАКСИСТ_1. Да отвёз в кусты и выкинул на хуй – пусть валяется!

ТАКСИСТ_2. Вот именно, а её потом грейдер утром поедет – и пиздец, хуй кто опознает, на хуй…

ТАКСИСТ_3. Блядь, вы какие-то сегодня ёбнутые, мужики…

ТАКСИСТ_1. Ты главное скажи – на хуй она тебе?

ТАКСИСТ_3. Щас стемнело – я её на стройку отвезу вон, в Бибирево – и пиздец.

ТАКСИСТ_1. А что раньше?

ТАКСИСТ_3. А хули раньше – у меня клиент на клиенте – что мне, деньги из-за этой курвы терять?

ТАКСИСТ_1. Ты с ней весь день ездил?

ТАКСИСТ_2. И ты нам говоришь, что ты нормальный?!

Хохочут. В машине Таксиста_3 медленно открывается окно. Девушка удивлённо и устало смотрит на улицу. Там всё ещё зима. Она думала, что прошло не меньше тысячи лет. Она толкает дверцу и выходит из машины.

ТАКСИСТ_3. Да хорош вам угорать!

ТАКСИСТ_1. Пиздец… ты её что, напрокат сдавал?

ТАКСИСТ_2. Бляааа… сосу за копейки, на хуй…

ТАКСИСТ_3. Да идите вы – я же её один хуй выкину, я просто пример хотел привести, ты же говорил – поколение новое растёт…

ТАКСИСТ_1. Какое, на хуй, поколение – бабу мёртвую целый день в машине… по городу катал, на хуй…

ТАКСИСТ_2. Я, говорит, её выкину, на хуй – ага, в зоопарк свожу только и пиздец…

Ржут. Девушка дышит во второй раз в жизни, идёт, держится за стену, берётся за поручни, с наслаждением ступает по ступенькам. Зима прячется в темноту, остаются только холод и тишина. Мёртвые, те, с кем она только что играла в классики на расчерченном звёздными лучами лунном грунте, смотрят на неё с завистью. Все светофоры на улице переключаются на зелёный. Птицы удирают кто куда, прикидываясь, что сбиваются в стаи.

ТАКСИСТ_3. Я пиздец как недоволен вами, мужики. Вы несерьёзные, блядь.

ТАКСИСТ_2. Ты до хуя серьёзный, зато – а вдруг баба пригодится, типа…

ТАКСИСТ_1. (Подражая эстонскому акценту). Неп-ригоди-ила-ась!..

Изнемогают от смеха. Девушку на лестнице обгоняет Влад. Он хочет в туалет. Не взглянув на водителей, хохочущих за столиком, Влад исчезает за дверью туалета.

ТАКСИСТ_3. (Смотрит в сторону Влада). Блядь, и этот мой клиент…

ТАКСИСТ_1. (Резко оборачивается, но ничего не видит – Влад уже зашёл в туалет). Тоже мёртвый, что ли? Где?

ТАКСИСТ_2. По всему городу жмуриков собрал, Санек… я не могу!

ТАКСИСТ_1. Ага, и катал…

Смеются. Девушка проходит мимо них. Таксист_3 вытаращивает на неё глаза, два других таксиста смотрят на него и ржут. Таксист_3 беспомощно разводит руками и смеётся вместе с ними. Девушка проходит в туалет. Умывается, бережно обращаясь с водой и раковиной. Достаёт из кармана куртки шприц, смотрит на него и резким движением открывает дверь единственной кабинки. Влад смотрит на неё.

ДЕВУШКА. Чувак. У меня – СПИД. Если я тебя хотя бы поцарапаю, ты умрёшь. Поэтому…

ВЛАД. Пошла на хуй. Поняла, сучка?

ДЕВУШКА. Ты не понял, чувак. Я почти умерла сейчас. Я вернулась из мёртвых. Если…

ВЛАД. Пошла на хуй. Не поняла? Из мёртвых она вернулась. Как там, кстати? Судя по тебе, там тоже денег не платят?

ДЕВУШКА. Нет. Не платят.

ВЛАД. А это потому, что деньги – от дьявола. Поняла? Всё, что нас убивает – от Бога.

ДЕВУШКА. А убийцы?

ВЛАД. И убийцы.

ДЕВУШКА. А наркотики?

ВЛАД. И наркотики, и музыка, и книги. И мечты. Всё. Всё, что приближает нашу смерть. Потому что после смерти мы приходим к Нему. А всё, что отдаляет смерть – от дьявола. Всё.

ДЕВУШКА. Деньги – от дьявола?

ВЛАД. Деньги. Начальство. Президент. Телевизор. Врачи. Ты умерла только что, говоришь?

ДЕВУШКА. Я уже опять ожила.

ВЛАД. И надо теперь деньги пиздить? Для этого оживала?

ДЕВУШКА. Хуй знает.

ВЛАД. Я тебя знаю. Я с тобой в одной машине ехал. От тебя снегом пахло. Ты светилась по-другому. Так ёлочные игрушки светятся. И что?

ДЕВУШКА. Что?

ВЛАД. Ничего. Давай, иди на хуй.

Влад закрывает дверь кабинки. Девушка некоторое время стоит на пороге, потом уходит.

Мечта.

Квартира Влада. Он лежит на полу, на спине и разглядывает небо сквозь потолок. Дом, в котором живёт Влад – высотный, там за потолком – ещё штук двадцать потолков, но Владу по хуй. Он разглядывает небо, и пиздец. На диване сидит Алла. Она выключает телевизор. Небо над Владом становится ещё заметнее, и он улыбается.

АЛЛА. Ну что, маленький? Погулял?

ВЛАД. Погулял…

АЛЛА. Понял, что людям надо?

ВЛАД. Понял…

АЛЛА. И что же? Самой интересно…

ВЛАД. Деньги. Почти всем нужны деньги. То есть они думают, что им нужны деньги. А на самом деле им надо умереть.

АЛЛА. Вот так прямо всем надо умереть?

ВЛАД. Ну, почти всем. Некоторым это единственный выход вообще – умереть.

АЛЛА. А тебе?

ВЛАД. Мне? Мне больше ничего не надо. У меня всё есть.

АЛЛА. Правда?

ВЛАД. Ага.

АЛЛА. Всё-всё?

ВЛАД. Всё. У меня есть всё, и от дьявола, и от бога. У меня есть абсолютно всё, что мне нужно. Абсолютно. Просто я, в отличие от других людей это понимаю.

АЛЛА. А остальные не понимают?

ВЛАД. Конечно, не понимают. Иначе давно бы уже…

АЛЛА. Давно бы что?

ВЛАД. Да ничего. Алл, у тебя осталась мечта? Такая, чтобы с самого детства?

АЛЛА. Да не знаю… я, ты будешь смеяться, больше всего о деньгах мечтала. Знаешь, игра такая есть – собираются дети вместе и гадают – что бы они сделали, если бы у них волшебная палочка была.

ВЛАД. И ты говорила, что денег бы наделала? Много-много?

АЛЛА. Ага. И всё бы всем купила. Одежду, квартиры, родителей, у кого нет, себе всего полно…

ВЛАД. Дополна.

АЛЛА. А?

ВЛАД. «Дополна». Говорили так, в детстве.

АЛЛА. Может быть. Уже не помню.

ВЛАД. А я знаешь, о чём больше всего мечтал?

АЛЛА. О чём?

ВЛАД. О том, чтобы… да ладно.

АЛЛА. Что ладно?

ВЛАД. Давай лучше знаешь что?

АЛЛА. (Кокетливо). Что?

ВЛАД. (Кокетливо). То самое.

Алла, прищурившись, смотрит на Влада – и через её приопущенные ресницы блестят глаза. Влад наклоняется ниже, прижимается щекой к шершавой поверхности чулок. Влад трётся щекой, чулки шелестят, и Алла слегка раздвигает ноги – и ресницы её дрожат, но Влад не видит (а жалко). Влад трогает кончиками пальцев внутреннюю поверхность бёдер Аллы – её нога сдвигается в сторону и он видит мерцающие вдалеке трусики, потому что там темно. Влад вдыхает запах, Алла слышит его вдох и отзывается своим, включает музыкальный центр, и это последнее её осмысленное действие.

Потому что детская мечта – это и то, что сейчас делает Влад. Он целует ноги Аллы, чуть выше чулок, её живот движется совсем рядом с его лицом, Алла дышит, Влад дышит, как будто кроме дыхания нет ничего, но на самом деле есть – руки берут руки и пальцы вцепляются в пальцы, музыкальный центр зелёный огонёк красивые медленные движения. Потом Влад проводит кончиком языка по спине Аллы, заставляя её почувствовать каждый позвонок как кусочек масла, как косточку фруктовую косточку в мягком пироге. Алла приподнимает бёдра. Она смотрит поверх плеча Влада – там ничего нет, там стена, но по стене что-то плывёт, что-то расцветает прямо на обоях, живые цветы, пластиковые и оттого ещё более яркие магазинные рыбки.

Она счастливо вздыхает и сразу слабеет шея. Влад целует её грудь, она маленькая, сразу твёрдая и маленькая и поворачивается словно сама, Влад ловит губами изгибы тела Аллы, пьёт пространство живого человека как морскую негорькую волну. Каждую секунду этого времени происходит чудо – они воспринимают это, они живут в ощущениях как в пространстве.

Влад гладит руками её бока. Она гладит руками его руки. Снег и кофейные зёрна. Лето на новом ковре (осознание того, сколько он стоит, лучше того, что на нём происходит). Влад трёт Аллу. Он умирает и бьётся в судорогах, Алла чувствует его смерть, она просовывает руку между ног и помогает ему, сдавливая член и втирая его в себя, прямо в щель, между ног. Влад хватает Аллу за волосы и отламывает её голову назад и вбок. Он кусает её в шею. Он раздавливает её грудь в кулаке. Она впускает когти ему в спину. Он выгибается, прижимая свои бёдра к её, поворачивает ими, крутит, ввинчивает, почти выходит из неё и пульсирует у самого клитора.

Алла раскрывает рот. Он целует её. Ей не хватает воздуха. Она мотает головой, волосы сыплются куда попало, Влад трясёт головой и начинает бить членом в пизду. Бить и бить, пока Алла не начинает счастливо задыхаться и что-то шептать – в ритм, попадая в слова, которые может и были бы сказаны, но вряд ли. Потому что Влад неожиданно вынимает член из Аллы и опускается ей между ног и всасывает клитор и лижет как одержимый (в самом деле очень хочется пить), Алла гладит ему затылок и широко открытыми глазами пытается увидеть снова как там всё плавало красивые цвета, но Влад кончиком языка толкает небольшой солёный бугорок и Алла стонет, и звук разрушает цвета, и в комнате темнеет и снова стало как когда маленькая себе потрогала тайком, а неожиданно так захлестнуло так ноги заслабли, руки тряслись потом немножко, и никому не сказала, а он прямо по всей щёлке, по всему, что под язык попадается, а это уже и неважно совсем, потому что теперь что хочешь как хочешь, что хочешь, как хочешь, и Влад снова вставляет ей член и трахает трудными, резиновыми движениями, как будто он стал длиннее раза в два, но не больше, а именно длиннее, потому что то же самое только дооольше, и Алла кончает, судорожно сжимая двумя пальцами член, а потом Влад засовывает палец ей в рот и она облизывает и он облизывает, и ямочку между писькой и попой Влад дважды дёргается (он придержал член у самого верхнего края и раздавил клитор, когда горячо дёрнулся, когда вылилось всё внутрь) и кончает и всё течёт внутрь Аллы, Влад чувствует, как там комки и жидкость перекатываются всё дальше, как бы растворяются внутри, и перед тем, как выльется всё, он вынимает член и прижимает его к Алле, к животу и ведёт вниз, и последний толчок прямо в клитор, и Алла кончает снова.

АЛЛА. Ты куда?

ВЛАД. Хочешь пить?

АЛЛА. Очень. Можно мне со льдом? По фигу чего, но со льдом… хорошо?

ВЛАД. Конечно.(Останавливается в дверях). Аллочка?

АЛЛА. А?

ВЛАД. Ни дверей. Ни окон. Ни страны. Ни земли. Ни-че-го. Просто – Мир. Весь. Для нас. Для всех. Для тебя. Для всех-всех… А?

АЛЛА. Что это?

ВЛАД. Это я придумал. Давно-давно. Когда маленький был. Так оно и было. Какое-то время. А знаешь, что потом?

АЛЛА. Что?

ВЛАД. Потом всё стало вдруг маленьким-маленьким… совсем маленьким. И всё стало не для всех. Всё стало только для некоторых. Для кого-то – вот это. Для кого-то – это. А для кого-то и этого не стало.

АЛЛА. Это и есть мечта?

ВЛАД. Сделать мир большим. Опять большим. Это же просто.

АЛЛА. Да? Как?

ВЛАД. Есть способ. Лежи, сейчас попить тебе принесу.

Влад, улыбаясь, уходит на кухню. Там уже всё собрано – гречка, сухая колбаса, сгущённое молоко, кофе. Он одевается, собирает рюкзак, смешивает Алле коктейль. Кладёт лёд. Возвращается и ставит его возле неё.

АЛЛА. А… Господи, ты куда? Влад, опять… Влад, ну что вот…

ВЛАД. шшш… тихо. Это не навсегда. Это только на время. Это надо, понимаешь, надо – все мечты сбываются. Так надо, чтобы сбывались. Обязательно надо – потому что добавляется тогда к миру… что-то добавляется. И мир становится больше. И пусть нас меньше. Да?

Уходит.

ВЛАД. Пусть нас меньше. Неважно. Пусть. Зато мира становится больше. Ещё кто-нибудь родится. Но мира станет больше на него на одного, пусть на него одного, но станет. Не денег станет больше. Не начальства. Не новостей. Не участников, не членов НАТО, не учителей, не бомжей, не наркоманов… никого. Просто – кого-то ещё. Больше. И мира – больше. Хотя бы чуть-чуть.

Пока Влад готовится к своей войне, Девушка дожидается Юрия из суда. Они сидят на лавочке. Юрий пьёт пиво. Девушка курит.

ДЕВУШКА. Сколько?

ПАРЕНЬ. Три условно. Как пацан и сказал. Нормально.

ДЕВУШКА. Я на приговор не осталась.

ПАРЕНЬ. Да ладно. Мне не в напряг.

ДЕВУШКА. Что делать будем?

ПАРЕНЬ. Давай к тебе?

ДЕВУШКА. А что у меня?

ПАРЕНЬ. У тебя – кровать.

ДЕВУШКА. Ну и что?

ПАРЕНЬ. Ну, классно. Кровать – это же удобно, не в подъезде же…

ДЕВУШКА. Дурак!..

Они целуются. Парень выбрасывает в урну недопитую бутылку, чтобы обнять девушку обеими руками.

ДЕВУШКА. А в Сибирь не передумал?

ПАРЕНЬ. Передумал. В жопу Сибирь. Здесь тоже Сибирь. Хату снимем, чтобы газовая плита была…

ДЕВУШКА. А зачем нам газовая плита?

ПАРЕНЬ. Электричество всё на хуй вырубим.

ДЕВУШКА. А музыку как слушать?

ПАРЕНЬ. На батарейках.

ДЕВУШКА. А… это где же мы столько батареек натарим?

ПАРЕНЬ. Винт будем варить. Сейчас самый сезон. Денег зашибём – пиздец, это искусство совсем уходит, почти никого не осталось. Одни на рынке – денег будет пиздец.

ДЕВУШКА. Я это… надо тебе одну штуку рассказать.

ПАРЕНЬ. Какую?

ДЕВУШКА. Да тут встретила не давно одного… ну, хотела ограбить, как ты учил, ну, со шприцом когда берёшь и там та телега, со СПИДом…

ПАРЕНЬ. Ну? И чего?

ДЕВУШКА. Он мне классно про деньги зачесал.

ПАРЕНЬ. Чего зачесал?

ДЕВУШКА. Деньги – от дьявола.

ПАРЕНЬ. Да это и так все знают.

ДЕВУШКА. А музыка – от Бога.

ПАРЕНЬ. Ну? И что?

ДЕВУШКА. Давай чтобы только на батарейки, и на пожрать что-нибудь. Да?

ПАРЕНЬ. Конечно.

ДЕВУШКА. Да?

ПАРЕНЬ. Конечно.

ДЕВУШКА. Супер.

ПАРЕНЬ. Теперь про себя расскажи.

ДЕВУШКА. А чего про меня… а, чуть не отъехала, блин, один раз… вообще… реально возращение живых трупов…

Улица. Лето. Дворник аккуратно вынимает мусор из травы.

Победа.

Капли крови на столе. Несколько человек держат руки над свечой.

- Как мы собираемся побеждать?

Не силой. Их невозможно победить силой. Мы будем побеждать числом.

- Разве нас больше, чем их?

Нет. Нас меньше. Нас настолько мало, что нас не принимают всерьёз. В этом – наша сила.

- И что же мы будем делать?

Мы напишем книги.

- Зачем?

Затем, чтоб читали.

- А если они не будут читать?

Тогда они умрут. И всё. Они умрут. И ничего не останется после них. После каждого из них не останется ничего – и это будет записано в наших книгах. И они прочитают это.

Их прослушивают.

- Что мы будем делать ещё?

Мы будем рисовать.

- Зачем?

Чтобы они увидели, что происходит. Мы нарисуем что угодно, и они это увидят. И расскажут другим.

- А если они не захотят смотреть на это?

Тогда умрёт каждый из них. И никого не останется. Никого. Пустая земля. Голая земля. Никого. Это будет нарисовано. Они это увидят.

- А ещё? Что ещё мы будем делать?

Мы будем жить. И показывать всем остальным, что жить нужно именно так.

- Как же мы будем жить?

Писать книги.

Рисовать.

Снимать кино.

Писать сериалы.

Придумывать лекарства.

Открывать новые физические величины.

Наблюдать за склоняющимся к старому забору солнцем.

Удить рыбу.

Ходить на костылях.

Смеяться в тамбуре.

Летать во сне.

Дом окружают.

Пить шампанское 30 декабря 2004 года.

Целоваться с подсолнухами.

Кататься на попутных машинах.

Варить уху.

Завтракать.

Петь.

Греть.

Стоять.

Ждать.

Изменять.

Колотить кулаками по стенам.

Сквозь зубы.

До горизонта.

Любить и мечтать.

Просто говорить простые слова.

Вставать утром и радоваться, что не одни.

Мёд.

Пчела.

Черешня.

Шурупы в горсти.

Следы на мокром, только что вымытом полу.

Дурацкие маленькие цветочки – надо же, сразу и не заметишь!

И нам будет тепло от тех маленьких светлых полосок, которые сквозь тучи, знаете, после дождя уже – правда, здорово?..

- А если они не захотят жить так же, как мы?

ТОГДА МЫ УБЪЁМ ИХ К ЧЁРТОВОЙ МАТЕРИ!!!

КАЖДОГО!!!

БЕЗ СОЖАЛЕНИЯ!!!

Спецназ забегает в развалины старого, кирпичного дома. Никого. Все заросло громадными кустами конопли. Очень тепло. Солнце садится. Дом стоит на пустыре, в лишённые рам окна видны несколько абсолютно разных горизонтов. Узкие пятипалые листья независимо колыхаются на слабом ветру, тихо поющем в трещинах камня.

Разбитая квартира. Повсюду пулемётные ленты, пятна смазки, неразорвавшиеся гранаты, PLAYBOY, бинты, кровь, кто-то вытирал козюли о стену, портрет Президента, мёртвые, мёртвые… Кто-то спит на куче старых одеял. На стене висит белая соломенная шляпа, на ней сидит стрекоза. Влад просыпается. Он доползает до радиоприёмника. Прикуривает косяк. Вытирает микрофон от крови.

ВЛАД. Нас много. Нас много, послушайте меня. Нас много, нас много… мы все разные. Нас много, мы все разные, но мы живём все здесь. Мы правильно живём. Мы правильно живём, мы слушаем музыку, мы кино смотрим. Мы покупаем всё. Нас много, мы даже сами не знаем сколько нас. Но мы знаем, что нам нужно. Нам нужна река, звёзды. Космос чтобы по ночам. Когда голову задерёшь… высоко… там так высоко. И мы знаем, что там – счастье. Там – бог. Мы к нему придём. Потом. Потом. Потому что он – главный. Он оттуда смотрит, и там всё видно. Он нас каждого знает по имени. Поэтому каждый из нас – от бога. А начальство – от дьявола. Потому что начальству наплевать на космос. А нас много. И начальство знает, что нас много. Мы все умрём. Все. И бог нас любит, потому что мы просто живём. Как надо.

Граната со слезоточивым газом. Зачем? Он и так плачет.

ВЛАД. Оставайтесь такими же. Ничего не делайте. Просто оставайтесь такими же. Вы же классные. Вы же офигительно классные все. Если бы не начальство… Вот только оно от дьявола, а остальное всё от Бога, даже наркотики. Потому что никто не убивает, если ему не скажут. И никто не воюет, если его не заставят. А МТV вообще даже не от дьявола, а просто говно. И сотовые телефоны – говно. А нас – нас всё равно много. И мы все будем жить, потому что Бог любит каждого, кроме дьявола. Поэтому начальников просто закапывают в землю, а мы потом бухать на их могилах придём… с вами…

Дверь срывают с петель. Влада волокут из квартиры, он почти не сопротивляется, сжимая в руке маленький динамик радиоприёмника.

ВЛАД. Потому что мы с вами никогда не умрём. Только начальники умирают. Потому что именно они и придумали смерть. Только начальники умирают. Поэтому они научили и нас умирать. Потому что если мы не будем умирать – мы не станем на них работать. Мы не станем им зарабатывать деньги. На самом деле никто не умирает. НИ ОДИН ЧЕЛОВЕК НЕ УМИРАЕТ. Мы сделаны по-другому. Каждый из нас. Каждый, кто хочет. Каждый, кто собирается. Каждый, кто смотрит на закат, кто курит на балконе, кто чистит зубы, кто раскладывает бумажки и каждый, каждый, каждый. Только если нас убьют. Только если нас посадят на иглу. Только, если у нас всё отнимут. Они умеют отнимать. Они всё отнимают. У всех. Но их тоже можно убить.

В это время Влад идёт по коридору.

Шаги по коридору.

Влад идёт по коридору. Он курит. На нём серая одежда без пуговиц, ботинки без шнурков. Коридор длинный и тусклый. Невозможно определить, где кончаются стены, и начинается пол – всё сделано из одного и того же материала. Отворотов дверей в коридоре нет. В конце коридора, неизмеримо далеко, мигает старая люминесцентная лампа. Влада трогают за рукав. Он смотрит вниз. Это мальчик, он останавливается и внимательно на него смотрит. У мальчика в руках пакет с живой рыбой.

МАЛЬЧИК. А я её домой несу.

ВЛАД. Здорово. Стань вот сюда, чтобы дым на тебя не шёл.

МАЛЬЧИК. А вы куда?

Влад показывает.

ВЛАД. Вон туда.

МАЛЬЧИК. А я знаю то место. Там большие дома красивые. Дорогие.

ВЛАД. Да не очень.

МАЛЬЧИК. Дороже нашего?

ВЛАД. Ненамного. А ты куда?

МАЛЬЧИК. Туда.

ВЛАД. Там тоже ничего.

МАЛЬЧИК. Там горка плохая и площадка. Неинтересно гулять. Я ещё в первый раз всё просмотрел, и теперь знаю, что неинтересно.

ВЛАД. А тогда зачем?

МАЛЬЧИК. Они меня ждут.

Умереть нельзя

.

Юрий Strike Клавдиев

06.06.05-07.11.05 г.

[1] Центряк, централ, центр – большие вены на руках.

[2] Мусорская – отделение милиции.