Борьба со страданием

Необходимость прозрения конечной цели – Единого – диктуется не только задачей преодоления страданий, но и уподоблением букв молитвы цветам, с которыми буквы сливаются воедино в многоцветном саду. Ибо молитва "расстилает" человеческое страдание перед Б-гом, а страданию не найти места в саду цветов-букв, если не верить в благость конечной цели Благого и Благотворящего.

Единоборство праведника со страданием раби Нахман описывает в метафизических терминах, отмечая следующие стадии:

1. Человек страдает от адских мук.

2. Человек "смыкает глаза", растворяется в Б-ге, и ему открывается конечное назначение страданий как всеобъемлющее благо. Он не знает содержания и смысла конечной цели, но верит в ее существование и посвящает Единому и Благому все свои мысли и чувства. В этом состоянии близости, "прилепленности" к Б-гу, именуемом двэкут, страдания упраздняются, и безмерная внутренняя радость затопляет сердце человека.

3. Когда состояние двэкут достигает такой силы, что душа готова покинуть бренное тело, человек вынужден ослабить силу своего приобщения к Б-гу, и тогда его атакуют "вершители казней" – бесы, и мучения возобновляются с новой силой.

4. И вдруг человек испытывает озарение, Торазаново открывается ему. Причина же в том, что в предшествующем состоянии двэкут он удостоился внутренней радости, которая есть сосуд откровений Торы. Рэшимо, "отпечаток" этой радости, возносит человека к высшим источникам Торы, не замутненным грехом сотворения золотого тельца. Из этих праисточников черпает человек обновленную, животворящую душу Тору и удостаивается венцов Торы Синайского откровения. Обновление Торы не устраняет страдание, но оно "охлаждает" его. И человеку придется примириться с сосуществованием страданий и обновлений Торы – до конца своих дней. Хозяин поля, и он тоже, ничего не может с этим сосуществованием поделать, ибо его работа по исправлению душ неотъемлема от него на бытийственном уровне. Без сосуществования страдания и обновления Торы хозяина поля одолело бы страдание, а наличие такого сосуществования ведет к тому, что адские муки превращаются в "муки любви" (Брахот, 5:1), которые развязывают силы созидания.

Обновления Торы проистекают из "разума" (коренящегося в высших сфирот: хохма, бина, даат), а "слова молитвы" исходят из души – "дочери разума". Как Святой, да будет Он благословен, вдунул в человека дыхание жизни и наделил его крупицей Б-жественного (Стих Торы: "И вдунул в ноздри его дыхание жизни, и стал человек душою живою" (Бытие, 2:7), – толкуется "Зоаром" так: "Тот, Кто вдунул, вдунул из глубин Своих"), – так творит душа слова молитвы, прислушиваясь к их молве и мольбе. Тикун разума (посредством обновлений Торы) влечет за собой тикун души ("дочери разума") и озарение молитвы светом конечной цели мироздания (тахлит).

Глаза хозяина поля, которые сомкнулись и просветлились, глядят теперь с "поля дозорных", и он способен "видеть" молитвы своих людей и помогать их совершенствованию.

Поучение раби Нахмана о хозяине поля завершается цитатой из трактата Таанит, где предстает перед нами чудесное видение хоровода праведников. Трактат этот посвящен теме преодоления страданий посредством поста и покаяния. Возможно, это видение хоровода представляет собой ответ на проблемы страдания. Перст праведников, указывающий на Всевышнего, не напоминает ли он о персте Всевышнего, начертавшем заповеди на скрижалях? Ибо человек, который меряется силами со страданием и преодолевает его... способен начертать своим перстом и на сапфировом камне скрижалей.