Литературное наследие раби Нахмана

Авраам-Ицхак Грин

Личность раби Нахмана уже длительное время выполняет важное назначение в попытках современных мыслителей приблизиться к миру хасидизма. Начало этому процессу положили два события: издание в 1906 году выполненного Мартином Бубером перевода на немецкий язык историй раби Нахмана и публикация в 1910 году первых работ Гилеля Цейтлина о раби Нахмане. Надо сказать, что община браславских хасидов при всей ее относительной малочисленности часто вызывала подозрения у представителей других хасидских общин. Даже с точки зрения случайного наблюдателя браславский хасидизм представляется уникальным явлением, требующим объяснения. Тот удивительный факт, что браславские хасиды – единственные хасиды, которые никогда не избирали наследника своему первому раби, по всей видимости, является одной из причин особой таинственности, окружающей их. До начала XX века они были также известны скорбными процессиями, направляющимися к месту погребения раби Нахмана в Умани. Даже теперь, после того как это кладбище было разрушено и на его месте возник жилой район, во многих периодических изданиях браславских хасидов публикуются инструкции для тех, кто совершает тайные поездки в Советский Союз и стремится добраться официально или тайком на святую могилу. В последнее время вопрос о паломничестве на могилу раби Нахмана поднимался и на международных переговорах, и советские власти обещали разрешить посещать это место и молиться там. Возможно, то, что браславский хасидизм был с самого начала элитарной группой в мире хасидизма, и то обстоятельство, что он не находился в полном подчинении у династии цадиков, спасло его от разочарования и упадка, которые выпали на долю некоторых других направлений хасидизма.

Литература браславских хасидов усиливает особое впечатление таинственности, окружающей память о раби Нахмане и жизнь его учеников. Слова поучения раби Нахмана, равно как его символические рассказы, полны иллюзий на реальности, не поддающихся ясному выражению. Один из крупнейших исследователей браславской литературы назвал совокупность сочинений раби Нахмана "мифологической автобиографией", в которой автор пользуется и традиционными хасидскими поучениями, и, казалось бы, порождениями своего необузданного воображения, чтобы непрерывно исследовать, раскрывать и скрывать какую-нибудь дополнительную сторону своих сокровенных тайн. Иными словами, мы находим здесь крайне личностное использование еврейской традиции во всей ее цельности – в такой мере и в такой форме, какие прежде были неизвестны. Смятение чувств индивидуума и тайны теологии так тесно переплетаются здесь друг с другом, что всякая попытка различить между ними бессмысленна. Тот, кто относится к занятиям теологией как к личному делу исследователя и не смущается присутствием в результатах исследования человеческой личности со всей ее внутренней неразберихой и смятением, мог бы многому научиться у раби Нахмана из Браслава.

2. Существуют три источника для изучения жизни раби Нахмана: сочинения самого раби Нахмана; сочинения раби Натана из Немирова (1780-1845), виднейшего из его учеников, а впоследствии – его наследника в руководстве общиной; и, наконец, сочинения браславских хасидов, относящиеся к позднейшим периодам. В хасидской литературе, появившейся вне Браслава, раби Нахман удостоился лишь немногих упоминаний, а те, что встречаются, по большей части носят полемический характер.

Две основные книги раби Нахмана – сборник его поучений "Ликутэй Моаран" и сборник его рассказов "Сипурэй маасиет". Книга "Ликутэй Моаран" состоит из двух частей: первая вышла в свет при жизни раби Нахмана, а вторую издал раби Натан через год после смерти своего учителя. Они содержат конспективные записи поучений раби Нахмана в кругу учеников, собиравшихся за его столом в субботы и праздники. Беседа велась всегда на языке идиш, и все-таки считалось подобающим, как это было принято в то время, письменно излагать сказанное на священном языке. Речи раби Нахмана в их письменном изложении сочетают в себе гениальную мысль учителя и чудесный древнееврейский литературный язык ученика – редкое достоинство среди хасидских авторов. Сборник рассказов впервые был опубликован раби Натаном в 5576 году по еврейскому летосчислению (1815). Эти истории, предназначавшиеся также и для простых женщин и мужчин, а не только для просвещенного читателя, приводятся на двух языках: на древнееврейском и идише, параллельный текст хасиды сохраняют и в большей части позднейших изданий этой книги.

Помимо этих двух больших сборников, нам доступны две книги меньшего размера, к которым тоже можно относиться как к первоисточникам. "Сэфэр – идот" ("Книга нравственных качеств") – книга расположенных в алфавитном порядке предписаний для нравственного образа жизни. Раби Нахман начал писать ее в юности и закончил за несколько лет до своей смерти. Еще большее значение для нас имеет другая небольшая книга – "Сихот а-Ран" ("Беседы раби Нахмана"), часть которой была опубликована впервые в качестве приложения к книге "Сипурэй маасиет" в 5575 году по еврейскому летосчислению (1815). В этой книге содержатся записанные раби Натаном и переведенные на древнееврейский язык беседы и отдельные высказывания, которые он слышал из уст своего учителя. Беседы приводились обычно в связи с каким-нибудь рассказом или поучением и благодаря этому книгу "Сихот а-Ран" используют в качестве источника дополнительных сведений и приложения к основным сборникам.

Раби Натан из Немирова был одним из плодовитейших хасидских авторов. Он прожил после смерти своего учителя тридцать пять лет и в течение всего этого периода по-видимому, не прекращал заниматься истолкованием идей раби Нахмана, воспоминаниями и подготовкой новых изданий, чтобы как можно больше популяризировать труды своего учителя. Его основное сочинение – "Ликутэй Алахот". Это многотомное произведение, которое устанавливает связь между поучениями раби Нахмана и предписаниями "Шулхан Аруха" раби Йосефа Каро* (* Каро Йосеф (1488-1575), последний и наиболее крупный кодификатор еврейского религиозного закона. Его кодекс "Шулхан Арух" ("Накрытый стол") был опубликован в 1565 году.). Сочинения раби Натана, суждения которого отличались глубиной и проницательностью, выходят за рамки просто комментария к книге раби Йосефа Каро. Они содержат разъяснения и глубокое толкование учения раби Нахмана и сами по себе достойны исчерпывающего исследования.

И все же мы больше заинтересованы здесь в биографических сочинениях раби Натана. В первые годы после кончины учителя он возложил на себя сложнейшую задачу – собрать материалы о том, что было известно о раби Нахмане, начиная с его юных лет, и в особенности детали его путешествия на Землю Израильскую в 5548 – 5549 гг. по еврейскому летосчислению (1798-99). Так как раби Натан сам не жил в Браславе до 5562 года (1802), эти сведения получены не из первых рук, но собраны из различных источников. Это то, что цадик рассказывал о себе, и воспоминания о нем, которые раби Натан слышал от старых хасидов и от членов семьи своего учителя. Первый сборник "Шивхэй а Ран" ("Прославление раби Нахмана") вышел в свет в 5576 году (1816). Раби Натан концентрирует свое внимание прежде всего на внутренней жизни молодого раби Нахмана и не упускает ни одной мелочи, касающейся душевных борений и мучений, которые пережил его учитель в годы своей молодости. Затем он приводит очень подробное описание поездки раби Нахмана на Святую Землю, описание довольно точное благодаря обилию подробностей, и вместе с тем захватывающее, как приключенческий роман. Некоторое время спустя раби Натан издал большой дополнительный материал о жизни своего учителя, но все-таки ему не удалось издать новую, более подробную биографию. Этот важный материал, включающий воспоминания, изречения раби Нахмана, истории, притчи и т.д., издан учеником раби Натана, раби Нахманом из Чигирина в книге "Хайей Моаран" ("Жизнеописание нашего учителя раби Нахмана"). Эта книга раби Натана служит единственным важнейшим источником сведений о жизни раби Нахмана после 5559 года (1799), включая центральный период его жизни. Хотя труд этот вышел в свет только через тридцать лет после смерти раби Натана, он – почти целиком – плод его авторства. Лишь немногие вводные замечания, осторожно сформулированные, были добавлены издателем. Точно так же он отнесся и к автобиографии раби Натана "Емэй Моарнат", которую тот написал на закате своей жизни (раби Натан скончался в 5615 году (1845); книга вышла в свет в Лемберге в 5646 году (1876).

Уход из жизни раби Натана и других хасидов, близких к самому раби Нахману, не означает, что исчезли все не увидевшие свет источники сведений о первых его годах в Браславе. Хорошо сберегаемые рукописи и тщательно хранимые в памяти устные предания продолжали существовать до XX столетия, и нет сомнения в том, что они существуют и поныне. Традицию издания нового материала, написанного раби Нахманом и о нем, продолжил, в частности, раби Авраам Хазан, один из руководителей браславской общины в конце XIX века. Его преемником стал раби Шмуэль Горовиц, деятельность которого приходится на 30-е годы XX века. Правда, к книгам "Кохвэй Ор" ("Светила") и "Сипурим нифлаим" ("Чудесные рассказы"), которые впервые увидели свет в 30-е годы, надо относиться с некоторой осторожностью, несмотря на то, что они содержат удивительно богатый и достоверный материал. Позднейшие издания книг и брошюр, которые браславские хасиды публиковали во все больших тиражах, начиная с 1960 года, тоже содержат иногда неизвестные истории, носящие печать достоверности.

При рассмотрении биографических произведений и воспоминаний раби Натана мы оказываемся в поразительно удобной ситуации. Раби Натан не просто пересказывает хасидские истории. Он возложил на себя задачу собрать как можно более точные и полные сведения о жизни своего учителя. В отличие от всех остальных хасидских авторов, его современников, он удаляет из своих сочинений все истории о чудесах, за исключением нескольких рассказов о чудесном спасении потерпевших кораблекрушение во время морской поездки раби Нахмана на Святую Землю. Нет сомнения в том, что уже при жизни раби Натана существовало великое множество таких чудесных историй. Многие из них были собраны и опубликованы хасидами позднейшего поколения. И все-таки раби Натан не испытывает интереса к подобным рассказам. Тот, кто познакомится с его произведениями, и в особенности с его примечаниями к книге "Хайей Моаран", будет поражен, увидев, насколько он педантично точен и обстоятелен, – в меру своих возможностей он стремился датировать все поучения, приводимые им в книге "Ликутэй Моаран". Он также дополнил их всеми воспоминаниями о застольных беседах раби Нахмана, которые ему удалось собрать. Невозможно представить себе, чтобы он указал неправильные даты. Иногда он передает с достоверностью беседы, которые учитель вел с ним, а также описывает разногласия, возникавшие между ними.

В произведениях, по праву приписываемых раби Натану, в первую очередь в книге "Хайей Моаран", имеются обширные тексты, содержащие дословные цитаты из сказанного самим раби Нахманом и заключающие в себе многие размышления о нем и о его учении. В отрывках из биографии раби Нахмана, принадлежащих перу раби Натана, встречаются и описания сновидений, которые служат редким источником и представляют собой особую ценность для воссоздания внутреннего мира цадика. Приводя этот материал, раби Натан соблюдает ту же исключительную точность, что и в книге "Ликутэй Моаран". Он различает между тем, что слышал собственными ушами, и тем, что он узнал от других, а в случае необходимости указывает на пробелы в своих сведениях и т.п. В описаниях событий и бесед в этих произведениях бросаются в глаза многочисленные проявления безграничного уважения и почтения к раби Нахману. Достоверность в главном не вызывает здесь ни малейшего сомнения. Это относится и к его ученику, раби Нахману из Чигирина, который был редактором сочинений раби Натана, опубликованных после смерти автора. Невозможно спутать здесь замечания редактора с написанным раби Натаном, который уже тогда удостоился ореола святого. Увереность в том, что эти источники достоверны в своей основе, служит краеугольным камнем всякого современного исследования учения раби Нахмана.

Уместно отметить здесь и то, что во всех печатных изданиях биографических сочинений раби Натана чувствуется тяжелая рука цензуры, но иногда это рука самого раби Натана. Всякий раз, когда он в своем описании слишком близок к раскрытию чего-либо в характере цадика, о чем лучше было бы умолчать, или когда слова самого раби могут быть расценены как еретические в некоторых хасидских кругах, изложение прерывается на слове "и так далее" и переключается на другую тему. Покров цензуры был снят с некоторых этих отрывков в 1933 году, когда в Иерусалиме вышла в свет небольшая книга "Емэй – лаот" ("Дни мучений"), в которой имелось приложение: "Купюры в книге "Хайей Моаран". Различные сочинения позднейшего периода, написанные браславскими хасидами, содержат другие отрывки, пропущенные ранее, и все еще существует надежда на то, что когда-нибудь мы сможем располагать полной, нецензурированной версией "Хайей Моаран". Третья группа источников – это издания, которые вышли в свет после смерти раби Натана, и в частности появившиеся в 30-е годы XX века. В них очень много приукрашиваний и преувеличений... Общий критерий оценки приемлемости источников этого рода – установление их связи с более достоверными источниками. Если, например, описание, приведенное в "Кохвэй Ор", противоречит в деталях или по духу описанию раби Натана, мы предпочитаем полагаться на авторитет раби Натана. И если позднейшие источники снабжают нас деталями, отсутствующими в источниках более ранних, и эти детали не фантастичны по своему содержанию и, по всей видимости, не служат позднейшим целям, мы склонны принять их в качестве несущественных элементов устной традиции. Достоверность некоторых кратких рассказов, приписываемых раби Нахману, тоже не вызывает сомнения, несмотря на то, что они не были изданы до "Сипурим нифлаим".

3. Для браславских хасидов раби Нахман – не один из многих цадиков. Он – неповторимая личность, личность, чей огонь "будет гореть, пока не придет Мессия". И его земная жизнь – тоже неповторимый период в истории человечества. Раби Нахман изображается как последний из пяти великих праведников в истории Израиля. Его предшественники – не кто иной, как наш учитель Моисей, раби Шимъон бар Йохай, раби Ицхак Лурия и прадед самого раби Нахмана – Исраэль Бааль Шем Тов. Только эти личности признаются в Браславе "цадиками поколений", духовными руководителями своих поколений. И все же священное служение раби Нахмана важнее служения всех его предшественников, потому что ему предначертано длиться до конца времен. Как мы увидим в дальнейшем, эти формулировки призваны слегка завуалировать веру в мессианское предназначение самого раби Нахмана. Раби Натан не перестает возносить благодарность Всевышнему за то, что удостоился жить в эти исторические дни и быть очевидцем и летописцем событий, потрясающих основы мироздания. Такое вознесение благодарности встречается и в описании самых незначительных деталей жизни раби Нахмана. О хасидах, которые хранили верность раби Нахману, несмотря на то, что он вызывал яростные споры, раби Натан пишет:

"Счастливы оставшиеся, которые выстояли, воспрянули духом, сокрушили все преграды и, прилепившись к нашему благословенной памяти учителю, удостоились благой участи для себя и потомков своих, и для всех сынов Израиля на веки веков".

В другом месте он сравнивает постоянные поездки своего учителя в разные местечки на Украине со странствием Израиля по пустыне и никогда не перестает возвращаться к словам:

"Счастлив тот, кто удостаивается узнать хоть что-нибудь из того, что происходило с нашим благословенной памяти учителем, ибо во всяком событии, происшедшем с ним, заключены многие приводящие в трепет, удивительные тайны".

Подобные слова о вечной действенности и о непреходящем значении, прославляющие жизнь и учение цадика, не встречаются у других авторов в хасидской литературе. Они не являются частью традиции, общей для всех хасидских общин. Неоднократное подчеркивание веры в то, что все поколения во веки вечные будут черпать духовную пищу из жизни и из учения какого-нибудь цадика, противоречит требованиям всех других течений в хасидизме. Не случайно, что среди браславских хасидов ни один человек не может выполнять функцию цадика после смерти основателя общины: раби Нахман должен оставаться цадиком на все времена, и невозможно себе представить, чтобы кто-то другой попытался занять его место...