ГЛАВА 10. Путешествие в старый Катай 3 page

Подводя итог, Бакс писал: «Как буддист он представлял собой живую и могущественную личность; как обыкновенный человек, скромно живущий в Лондоне, он представлял собой физически больное, преждевременно состарившееся существо». Его квартира, которую посетил Бакс, «была тесной и в плохом состоянии. Его мебель — и его так называемое имущество состояли из двух плетёных стульев, таза для мытья, складной кровати, нескольких книг и журналов, аккуратно сложенных на полу, и статуи Будды из Бирмы, который царил над комнатой, стоя на каминной доске. Моль, как я заметил, жадно поедала тонкое стёганое покрывало моего друга». С его пальто, по наблюдениям Бакса, моль слетала каждый раз, когда он его надевал: как истинный буддист, Беннет никогда не причинял моли никакого вреда и говорил о красоте этого насекомого. Умер Беннет в 1923 году в Лавендер-хилле вКлэпхеме.

Возможно, вдохновлённый льстивой статьёй Фуллера, Кроули был убеждён, что находится в данный момент на вершине своего поэтического дарования. В автобиографии он заявлял, что как поэт он встал наконец в полный рост. Моя техника стала совершенной; она стряхнула со своих сандалий последнюю пыль, оставшуюся на них от хождения путями старых мастеров. Я сочинял лирические и драматические произведения, свидетельствующие об изумительном мастерстве в области ритма и рифмы, демонстрирующие разнообразные изобразительные средства, не имеющие себе равных в истории языка, и столь сильные идеи, что они въедались в душу читателя, как купорос. Я мог бы без труда занять в глазах общественности полагающееся мне достойное место среди моих великих предшественников, если бы не одно роковое обстоятельство. Моя точка зрения настолько оригинальна, мои мысли настолько глубоки, а намёки настолько тонки, что поверхностные читатели, увлечённые лёгкой музыкой слов, впадали, так сказать, в состояние опьянения и неспособны были воспринять суть. Читатели не осознавали, что мои яркие сравнения обладают тонким смыслом, понятным лишь для знающих людей... Те, кто любит мою поэзию, не считая довольствующихся лишь звуком того, что они принимают за смысл, утверждают, что никакая другая поэзия им не нужна.

В столь высокой самооценке он дошёл даже до того, что объявил себя выше «Фрэнсиса Томпсона, У.-Б. Йейтса, Редьярда Киплинга, а затем и Джона Мэйсфилда, Руперта Брука и другой мелкой сошки, чьи лучшие достижения ограничены узостью их устремлений».

Из кого состояла читательская аудитория Кроули, остаётся загадкой. Стопы его книг по-прежнему лежали нераспроданными, и он знал, что число его читателей ничтожно. Тем не менее он продолжал издаваться не столько для того, чтобы войти в литературный мир — Кроули ощущал себя выше любых объединений и школ, —сколько для того, чтобы сделать себе рекламу и завоевать то признание, которого, по его мнению, заслуживал его талант. «В ответ на широко распространённое отсутствие интереса к моим литературным трудам, — писал он во введении к книге "Серая амбра", вышедшей в 1910 году, — я позволил себе издать небольшой и непредставительный сборник оных... Выбор стихотворений был произведён комиссией из семи компетентных персон без согласования друг с другом. В сборник включены лишь те стихотворения, которые получили наибольшее число голосов. Итак, теперь это издание, почти нарочито демократическое, предлагается вниманию британской публики в полном убеждении с моей стороны, что оно получит то количество внимания и одобрения, к которому я уже привык». В этих словах ясно просвечивает разочарование Кроули по поводу того, что он всё ещё непризнан как литератор.

У Кроули была та же проблема, которая всегда терзала поэтов. Даже Джон Ките и «мелкая сошка» Руперт Брук мучались ею. Это было тщеславие и, как следствие, неспособность к самокритике. Ещё одним писателем, который испытывал к Кроули дружеские чувства и поддерживал с ним близкие отношения до самой его смерти, был Луис Амфравиль Уилкинсон. Уилкинсон признавался в упомянутом пороке в своей книге «Семеро друзей», вышедшей под псевдонимом Льюис Марлоу, и старался как-то умерить писательскую плодовитость Кроули, однако, разумеется, безуспешно. Уилкинсон был один из немно-гих истинно талантливых писателей в кругу знакомых Кроули. У них было много общего. Уилкинсон был сыном священника и тоже взбунтовался против того воспитания, которое дали ему родители, посвятив себя борьбе против лицемерной позиции общества в отношении нравственности и секса. Будучи студентом колледжа Рэдли, он переписывался с Оскаром Уайльдом, когда тот отбывал срок за «совершение неприличных поступков», а также поступил в Оксфордский университет только для того, чтобы быть исключённым за богохульство.

«Серая амбра» представляла собой том избранных стихотворений. Другие издания этого периода были оригинальными произведениями. Первой в тот «год литературных чудес» стала книга «Облака без воды». Включая стихотворения, находящиеся по своему содержанию на грани непристойности, она якобы была написана неким преподобным К. Вери и «частным образом издана для внутреннего пользования Министерством по делам религии». Эта книга была вдохновлена женщинами, с которыми Кроули был знаком. С одной из них он познакомился в отеле «Эшдаун-Парк». Это была Вера («по английским меркам одна из самых красивых молодых девушек, когда-либо ступавших по земле»), однако она предпочитала называть себя Лолой. Новорождённая дочь Кроули была названа в честь неё. Ещё одной женщиной, оказавшей влияние на тексты этой книги, стала Кэтлин Брюс, с которой Кроули был знаком в Париже и которой посвятил «Родена в стихах». Ученица Родена, она познакомила Кроули с «пыточным наслаждением духовного садомазохизма». Впоследствии она и сама стала знаменитым скульптором и вышла замуж за капитана Роберта Скотта, полярника, исследователя Антарктики. Завершающая часть книги была вдохновлена Адой Леверсон, близким другом и сторонником Оскара Уайльда, с которой у Кроули был короткий, но бурный и страстный роман. По-настоящему красивая женщина, славившаяся своими белокурыми волосами и профилем, напоминавшим профиль Сары Бернар, она разошлась со своим мужем Эрнестом в 1902 году и теперь начинала делать карьеру в качестве популярной писательницы. Их с Кроули сближали свойственные обоим чувство юмора и цинизм.

В завершение этого достопамятного в литературном отношении года в феврале 1908-го Кроули написал «Мировую трагедию», своё первое автобиографическое произведение. Оценённое им самим как «несомненный предел силы моего воображения, моей метрической свободы, богатства моих выразительных средств и моего умения соединять самые несовместимые идеи в стремлении к совершенству», оно было написано всего за пять дней в Истбурне, куда Кроули приехал, чтобы навестить свою мать.

Существует много разных предположений по поводу отношений взрослого Кроули с матерью. И письменно, и в разговорах с друзьями он открыто заявлял о своём непреходящем чувстве ненависти к ней и к её убеждениям. Мысли о ней редко покидали его. 21 сентября 1906 года, во время подготовки к Операции Абрамели-на, он набросал в своём дневнике «прекрасную поэтическую идею (лучшую за последние несколько лет). Сын совершает самоубийство в присутствии своей матери как самое жестокое наказание, которое он только может для неё придумать». Однако, несмотря на проявившуюся здесь злобу, он поддерживал тесные отношения с матерью. И в самом деле, его дневник за 1906 год пестрит записями о пребывании в Истбурне, где его мать жила в одном доме с двумя пожилыми лицемерными «плимутскими сестрами» и несколькими «чешущимися от блошиных укусов кошками», где только «одно блюдо подавалось к завтраку, обеду и ужину; и этим блюдом был холодный варёный Христос». Глядя на двух старых склочниц, Кроули думал о том, что когда-то и они были счастливыми молодыми девушками, и решил, что именно на нём лежит ответственность «рассказать правду этой лицемерной Англии», чтобы больше никого не постигла подобная судьба. Бродя по гряде известковых холмов, навещая место своих первых альпинистских подвигов — скалу Бичи-Хед, медитируя и лёжа в траве с девушкой по имени Мэйбл, которую он, по-видимому, уважал меньше, чем дрессированную блоху, Кроули решил, что пора навести порядок в мире. Так родилась «Мировая трагедия». Он объявил, что это его подарок мальчикам и девочкам Англии, их «хартия свободы».

В эти годы Кроули был занят ещё одним литературным трудом. В конце 1906 года он снова заболел. Дневниковая запись за 1 января 1907 года уныло сообщает: «В Бурнемуте, лечусь от болезни горла». По настоянию своего врача Кроули приехал сюда 11 декабря, чтобы подышать солёным морским воздухом, который считался целебным. Четырьмя днями позже Кроули начал писать произведение, которое получило известность под заголовком «Книга 777», отрываясь от работы только для того, чтобы прогуляться по берегу моря или провести денёк в Лондоне, у кого-нибудь из друзей. Бурнемут казался ему скучным. В дневниковой записи за 29 января чувствуется облегчение: «Уехал из Бурнемута, надеюсь, что навсегда».

Кроули называл «Книгу 777» «полным словарём сочетаний всех магических элементов, представляющим собой единственный в своём роде полный справочник в данной области. По отношению к языку оккультизма эта книга — то же, что "Уэбстер" или "Мюррей" для английского языка». Заявленная как каббалистический словарь, эта книга главным образом представляла собой сравнительную таблицу религиозных символов и образов. В ней было мало страниц, но она стала первой книгой подобного рода, и в течение последующих лет Кроули совершенствовал и пополнял её. Говоря по правде, эта книга не была целиком его собственным произведением. Работа над справочником была начата Алланом Беннетом и Мазерсом. Заметки Беннета содержались в его записных книжках, которые он отдал Кроули перед отъездом на Цейлон в 1900 году. Надо отдать должное Кроули: в 1909 году книга вышла анонимно, Кроули не объявил себя её автором.

Не удовлетворившись занятиями поэзией, каббалистическими изысканиями, а также спасением британской молодёжи, Кроули взялся осваивать профессию эссеиста. Несомненно, у него были для этого все предпосылки.

Он был хорошо образован, невероятно начитан, самоуверен, эрудирован (хотя нередко чересчур многословен), остроумен. На редкость педантичный, он, тем не менее, писал, ориентируясь на наиболее образованную публику; и точно так же, как в случае с усложнённым символизмом его поэзии, значительная часть того, что он писал, не доходила до сознания большинства его читателей.

Также, как это было с его художественными произведениями, Кроули получал мало дохода от своих эссе, если вообще что-нибудь получал. Вплоть до того времени, когда Кроули было уже за тридцать, источником его доходов служило исключительно наследство. За всю свою жизнь Кроули ни разу не состоял на службе. Если бы управление его капиталом велось тщательно, он мог бы с комфортом прожить всю свою жизнь тол ько на доходы, приносимые этим капиталом, и при этом даже потакать некоторым своим слабостям, хотя, возможно, и не столь грандиозным, как попытка покорить Гималаи. Он, несомненно, имел бы возможность следовать своим магическим наклонностям. Однако это было не в характере Кроули. Он был человеком, который жил настоящим моментом и притом жил в полную силу. Он был маниакально одержим самой жизнью. Чем бы он ни занимался, пока на этом были сосредоточены его внимание и интерес, он занимался этим с предельной отдачей. Он вёл подробные дневники (как мирские, так и магические, часто делая записи на английском, древнееврейском, стенографическим способом и на арабском). Он писал с жадностью, читал скорее от жажды знаний, чем для развлечения, вёл обширную переписку со всевозможными людьми и даже занимался изобретением игр и головоломок. Например, 7 апреля 1907 года он занёс в свой дневник разработку игры-головоломки под названием «Отряд неуклюжих бунтовщиков». В течение следующих недель он придумал «паззл на трубе» и приспособление для игры в гольф в помещении.

Для проведения времени вне дома во время жизни в Лондоне у Кроули имелось несколько излюбленных мест. Некоторыми из них были рестораны или пабы. Другим таким местом была аптека на Стэффорд-стрит, неподалёку от Пиккадилли, которую содержал человек по имени Э.-П. Уинрэй. Мрачный ланкаширецслысой головой, нависшими бровями, острым взглядом и циничным смехом, он был, по словам Кроули, очень разумным человеком, разбирался в мельчайших аспектах человеческих слабостей и знал «все лондонские секреты». Возможно, Уинрэй был таким и в самом деле, поскольку являлся поставщиком наркотиков и других снадобий богатым и состоятельным людям. Следует отметить, что продажа многих из этих препаратов была легальной. Однако люди с положением в обществе, разумеется, хотели, чтобы их пристрастия хранились в тайне. Почти не вызывает сомнений тот факт, что этот человек был поставщиком наркотиков и для Кроули, поскольку он доставал (или изготавливал) для Кроули такие вещества, как «кифи», древнее египетское благовоние, а также ритуальные благовония и масла для Операции Абрамелина. Поскольку Кроули в 1906 году много экспериментировал с гашишем, более чем вероятно, что он пополнял свои запасы при помощи Уинрэя, который был арестован через несколько лет, когда вступил в силу «Закон о вреде наркотиков», за несоблюдение запрета на торговлю ими.

Именно через этого аптекаря Кроули познакомился с человеком, которого в автобиографии он называет Графом Коука и Крэнкама. Настоящее же его имя было Джордж Монтэгю Беннет, 7-й графТанкервиля, адъютант герцога Мальборо, в бытность последнего вице-королём Ирландии. Первая их встреча произошла 21 февраля 1907 года, когда граф сообщил Кроули, что его мать, леди Оливия, старшая дочь 6-го герцога Манчестерского, намеревалась (при поддержке ещё одной женщины) убить его с помощью колдовской силы. Кроули было очевидно, что граф страдает паранойей, возможно, по причине своего пристрастия к кокаину. Тем не менее Кроули согласился попытаться противодействовать колдовской силе, а заодно вылечить мучающую графа паранойю. Это делалось не из филантропических побуждений. Кроули получал материальное вознаграждение за свою работу, кроме того, оплачивались все его издержки.

После серьёзного анализа проблемы Кроули объявил, что единственным выходом для Танкервиля является развитие собственных магических сил, с тем чтобы противостоять чарам матери и её сообщницы. В течение нескольких недель они часто встречались или переписывались. Кроули посылал Танкервилю книги для изучения и регулярно раскладывал карты Таро, каждый раз обнаруживая, что те сулят Танкервилю недоброе. Для того чтобы иметь возможность оставаться наедине, Кроули заставил Танкервиля снять яхту, которая во время их занятий стояла на якоре выше по течению от Баклерс, в тихом месте реки Больё, что в Хэмпшире. На борту этой яхты Кроули обучал Танкервиля формировать своё астральное тело. Примерно через неделю Кроули объявил, что им необходимо вместе отправиться в магическое путешествие в чужие края. Расходы оплачивал Танкервиль.

Таким образом, они отправились в путь и прибыли в Париж 29 июня проездом через Марсель. Первого мая путешественники стали пассажирами лайнера компании Р & Q «Монголия», шедшего в Гибралтар, откуда они направились в Танжер и оказались на месте 6 июля. Кроули, справедливо убеждённый втом, что кокаин вызывает привыкание в большей степени психологического, нежели физиологического, характера, надеялся, что свежий воздух путешествий по неизведанным местам излечит Танкервиля от его вредной привычки. Когда Кроули и Танкервиль прибыли в Танжер, им сообщили, что они не смогут выехать из города, потому что в Марокко имеют место общественные беспорядки. Тогда Кроули оделся в бурнус и отправился на рынок, «в поисках любых приключений, какие только могут встретиться на пути». Он «потрясающе провёл время», в том числе и с молодыми мужчинами, как можно предположить, зная его пристрастие к ним и учитывая широкое предложение подобного рода услуг в Танжере. Танкервиль не присоединился к нему в этих развлечениях. Надо сказать, что с графом было нелегко. Он не переставал упрекать Кроули в неуважительном отношении к себе. Со своей стороны Кроули действительно не уважал своего работодателя. Во-первых, тот бил свою жену, что для Кроули, если не считать единственного раза, когда он отшлёпал Роуз, было неприемлемо. Дважды из-за побоев Танкервиля у его жены случались выкидыши. В припадке паранойи граф обвинял свою мать в кровосмесительной связи с 6-м герцогом Манчестерским, а также в прелюбодеянии, лесбийских связях и колдовстве. По мнению Кроули, разговаривать с раздражительным графом было всё равно, что «сидеть в одной клетке с диким зверем. С него нельзя было спускать глаз. Стоило допустить в его адрес одно неосторожное слово раздражения или возмущения, и, я уверен, он впал бы в буйное помешательство».

Общественные беспорядки в Марокко закончились свержением султана. Народ ликовал. За пределами города стало более безопасно, но поскольку Танкервилю всё ещё не удавалось проникнуть в духовную суть вещей, Кроули предпринял несколько «одиноких прогулок в поисках приключений». Во время одной из таких прогулок он натолкнулся на группу дервишей, исполнявших священный танец. Кроули прошептал мантру, которая сделала его «невидимым», и вошёл в круг танцующих. В автобиографии он описывает это зрелище:

Среди танцующих были женщины, но они не играли никакой активной роли, а лишь дополняли круг. Сам круг составлял около тридцати футов в диаметре. На краю его на корточках, как обычно, сидели музыканты и, как обычно, играли изо всех сил, в то время как несколько мужчин, вооружённые очень маленькими, лёгкими, искусно сделанными топориками, танцевали и издавали возгласы. Они определённо не являлись обыкновенными орудиями, предназначенными для повседневной жизни, но были сделаны специально для этой церемонии. При помощи этого оружия мужчины ранили себя в голову (изредка — в другие части тела), пока кровь не начинала течь со всех сторон. Разумеется, они не ощущали никакой боли, и даже те из них, кто был по-настоящему ослеплён потоками крови, тем не менее могли видеть.

При виде этого зрелища Кроули охватило волнение, но, удержавшись от соблазна дальнейшего участия в церемонии, он незаметно удалился.

Танкервиль, чьё отношение к Кроули достаточно ясно выразилось в следующей его жалобе 7 июля: «Я устал от того, что вы меня учите, учите, учите, как будто вы Бог Всемогущий, а я несчастный кусок дерьма на дороге!», вскоре выместил на нём свои параноидальные наклонности: он решил, что Кроули является участником заговора его матери. Кроули, понимая, что здесь едва ли можно что-либо исправить, и больше не надеясь извлечь из общения с графом финансовую выгоду, счёл дело законченным. Из Марокко они отправились в Испанию и Гранаду. Альгамбра показалась Кроули знакомой, и он решил, что уже был там в прошлой жизни. Побывав в цыганском таборе, расположившемся неподалёку от города в пещерах, он назначил свидание цыганке, с которой «испытал стихийный и неудержимый всплеск любви, возможный

лишь тогда, когда красота человеческого тела находится в естественной гармонии с красотой природы». Занятия любовью вдохновили его на стихотворение под названием «La Gitana», которое он считал лучшим из своих лирических произведений.

Вернувшись в Британию и сняв с себя бремя в лице графа, Кроули написал несколько магических текстов. Происхождение этих текстов загадочно. Они не были продиктованы ему подобно «Книге Закона». Неверно и то, что Кроули записал их автоматически, хотя он утверждает, что пребывал в сознании не всё время их написания. Первые две книги назывались «Liber Cordis Cincti Serpente» и «Liber Liberi vel Lapidis Lazuli». Вдобавок к ним он написал несколько магических эссе и твёрдо решил сочинить ряд гимнов в честь Блаженной Девы Марии с католических позиций. Наиболее точно это действие можно охарактеризовать как поэтический тест: Кроули, как величайший поэт своей эпохи, был способен смотреть на мир глазами других людей, даже если предметом рассмотрения была ненавистная ему религия.

Именно летом 1907 года у Кроули появились первые ученики, желающие обучаться магии. После его опыта с графом Танкервилем Кроули, кажется, осознал, что его магические способности могут быть хорошим товаром. В самом деле так оно и было. Общество испытывало интерес к оккультизму. Реакция против викторианской сдержанности и зажатости набирала силу. Быстро развивался спиритизм, а медиумы были настолько частым явлением, что их рекламой пестрели окна газетных киосков. Рост уровня образования и ощущение научного прогресса подхлёстывали новые интересы людей.

Точно известно, что к 1912 году у Кроули был стабильный, если не сказать очень высокий доход, получаемый им от учеников, большинство которых составляли богатые люди, которые не только оказывали ему финансовую помощь, но и могли дать ему рекомендацию в светском обществе. Когда его собственное благосостояние уменьшилось, исключив его из числа богатых людей, его репутация в некотором смысле заменила деньги, и связи Кроу-ли в определённых кругах сохранились. Художница Нина Хэмнетт в автобиографии «Смеющийся торс» вспоминала, как однажды она приходила к Кроули, о котором была предупреждена как о хитром и безнравственном человеке, но который на поверку оказался очень умным, хотя она всегда относилась к нему настороженно. Он поручил ей нарисовать несколько панно с видами стихий: одно из них, изображающее огонь, было настолько удачным, что казалось, будто оно освещает кабинет Кроули. У Кроули Хэмнетт встретила глухого, но «богатого владельца кондитерской фабрики, который намеревался изучать магию». Кроули дал ему наркотик, вызывающий яркие цветовые видения. Ученик вяло сидел у камина. Кроули время от времени давал ему лист бумаги, прося записать то, что он видит. Хэмнетт вспоминает, какая досада охватила Кроули, когда он получил ответ: «Я вижу цветные узоры, похожие на изразцы в Музее Виктории и Альберта».

Осудить Кроули за то, что он набирал учеников, легко. Те, кто считал его шарлатаном, рассматривали это учительство как надувательство доверчивых людей, тогда как те, кто разделял его магические убеждения, критиковали его за торговлю своей магической честью, не говоря уже о магических тайнах. Однако Кроули относился к своей деятельности всерьёз. Он был убеждён, что должен учить, что это один из смыслов его жизни. Подобно своему отцу, с которым он, вполне вероятно, идентифицировал себя в этом отношении, Кроули полагал, что живет на земле для того, чтобы распространять весть о спасении, хотя и не ту, которая исходит от Христа. Произведения для епископов литературы для чтения, выдаваемые им ученикам, были эклектичны и требовали значительных интеллектуальных способностей — Кроули же прочёл каждую из книг, значившихся в этих списках. Помимо преподавания магии, Кроули читал своим ученикам очень детальный и очень продуманный курс гуманитарных наук. И даже если он брал за это деньги, он всё же выполнял приказ Тайных Учителей, распространяя их учение.

Двадцать пятого марта Кроули снял апартаменты на четвёртом этаже дома номер 60 по Джермин-стрит, всего в нескольких минутах ходьбы от аптеки Уинрэя. Но не соседство торговца наркотиками заставило его переехать. Кроули нуждался в отдельном месте для жизни. Состояние Роуз ухудшалось, и в течение лета количество употребляемого ею алкоголя увеличилось настолько, что наконец она стала выпивать в день больше бутылки спиртного, как правило, джина или виски. Наконец осенью она согласилась отправиться в клинику в Лестере, чтобы лечиться от алкоголизма. Казалось, у неё получалось воздерживаться от алкоголя, и после двух недель прогулок по горам и совместного с Кроули скалолазания она вернулась в Лондон здоровой. Однако через десять дней Роуз снова была пьяна. «Я сделал всё, что было в человеческих силах, — сказал Кроули, — но ситуация была безнадёжной». это правда, он сделал для Роуз многое, но мог бы сделать ёщё больше, оставшись с ней, вместо того, чтобы ехать куда-то с Танкервилем, однако Танкервиль платил деньги. К концу весны 1908 года Роуз была уже в очень плохом состоянии. Алкоголизм заставлял её идти на хитрости, и однажды Кроули случайно застиг Роуз с бутылкой. Они жили в доме 21 по Уорвик-роуд, когда Кроули однажды вечером последовал за Роуз в гостиную, которая находилась в цокольном этаже дома. Роуз спустилась туда под предлогом, что хочет закрыть двери дома на ночь. Кроули видел, как за считанные секунды она успела подойти к буфету, достать бутылку шотландского виски, сделать большой глоток, выпить довольно значительную часть содержимого и поставить бутылку на место. Её движения были настолько быстрыми, что Кроули назвал их «актом престидижитации».

Кроули обсудил ситуацию с Джеральдом Келли, Оскаром Экенштайном и семейным доктором. Все трое пришли к общему выводу. Было бы неплохо, если бы Кроули на время ушёл от Роуз с условием, что вернётся лишь тогда, когда она перестанет пить. Кроули по-прежнему утверждал, что любит Роуз, и, возможно, был искренен. В своей пусть эгоцентрической манере он действительно любил её. 28 апреля Кроули уехал в Париж, где поселился в «Отель де Блуа» на улице Вавен, 50 в Латинском квартале. Здесь он будет останавливаться в течение ряда следующих лет, приезжая в Париж.

В тот год это был не единственный его отъезд из Лондона. Кроули вёл странствующий образ жизни. Обосновавшись в Лондоне, он, тем не менее, постоянно перемещался из одного места в другое, то наведываясь в Болес-кин, то отправляясь в Истбурн, а то уезжая в Париж.

В Париже Кроули начал писать новеллы. В основном это были мрачные рассказы, но причина их мрачности заключалась не в настроении Кроули. Эксцентричные, жуткие, леденящие кровь истории были в те времена популярным жанром, так что, возможно, Кроули интересовало, сможет ли он, при том что поэзия не приносила ему ни гроша, заработать что-нибудь беллетристикой. Популярные журналы платили неплохие деньги за такой литературный материал. Судя по всему, Кроули не очень широко распространял свои новые произведения или, если это не так, они были недостаточно хороши, чтобы победить в конкурентной борьбе. Хотя, разумеется, они читались редакторами журналов. Между тем известность Кроули в определённых кругах Лондона росла. Благодаря тому что он набирал учеников, его имя начинало звучать повсюду. Так же быстро росла его репутация «безнравственного» человека, несомненно усиленная славой дамского угодника. Для известности были и другие причины: он обладал харизмой, был (когда хотел) обаятельным человеком, прекрасным собеседником и, помимо всего прочего, относился к столь любимым британцами эксцентричным натурам.

Рассказы Кроули соответствовали законам жанра. Новелла «Охотник за душами» повествовала о безумном враче, который отравил своего пациента, засвидетельствовал его смерть, замуровал его тело в парижскую мостовую и препарировал его мозг, чтобы обнаружить душу. Кроули отмечал, что это была «хорошая рождественская идея». В рассказе «Рак» знаменитый художник думает, что болен раком горла. Его доктор ставит ему диагноз «неврастения» и советует отправиться в автомобильное путешествие по Пиренеям. Когда же они вдвоём едут в горы, доктор прямо там перерезает пациенту горло. В рассказе «Сон Цирцеи» главный герой спасает молодую девушку оттирании, которой она подвергается со стороны своей матери: здесь очевидна параллель со «спасением» Роуз посредством женитьбы на ней.

Париж вскоре наскучил Кроули, и он отправился в Венецию. Венеция тоже не доставила ему радости, и он вернулся в Париж, не переставая всё это время писать рассказы. В Париже он получил письмо от его преподобия мистера Келли, в котором сообщалось, что теперь он может вернуться в Англию. Кроули вернулся, и они с Роуз на две недели отправились в Сэндвич. Было очевидно, что дела Роуз стали ещё хуже. Она исчезала на рассвете и к завтраку являлась совершенно пьяной.

Положение Роуз было безнадёжным, и в первую неделю июля Кроули снова отбыл в Париж. Он ехал в сопровождении своего очередного, только что появившегося ученика. В будущем им предстояло в течение многих лет оказывать влияние друг на друга.

В ноябре 1906 года умер Уильям Стюарт Росс (он же Саладин), главный редактор Agnostic Journal. На его похоронах Фуллер повстречался с двадцатитрёхлетним молодым человеком еврейского происхождения по имени Виктор Бенджамин Нойбург, который только что поступил в кембриджский Тринити-колледж с целью изучения языков и читал кое-что из поэзии Кроули. Они разговорились и познакомились.

Подобно Кроули, Нойбург бунтовал против своих родителей и в детстве страдал от их притеснений. Мать обожала его, и, хотя ребёнком он был горячо любим, тем не менее считал своих родителей лишёнными воображения и в интеллектуальном смысле приземлёнными людьми. Кроме того, они были очень религиозными и верили, что не следует стремиться к счастью, потому что это неугодно Богу, которого они представляли мстительным тираном. Когда Нойбург оказался в Кембридже и обнаружил, что в мире есть и другие люди, мыслившие так же, как он, он почувствовал себя свободным. Поскольку Нойбург сочинял стихи, он начал рассылать их по редакциям периодических изданий. Росс напечатал одно из стихотворений в своем журнале в сопровождении критической статьи. Потом ещё одно появилось в Freethinker. Начало j литературной карьере Нойбурга было положено.

Фуллер рассказал о Нойбурге Кроули. Согласно дневниковым записям Кроули, его первая встреча с Нойбургом произошла в Кембридже 27 февраля 1907 года, когда Кроули, по своему обыкновению без предупреждения, явился домой к Нойбургу в Тринити-колледж, объявив ему, что случайно прочёл какие-то из стихотворений Нойбурга, с очевидностью свидетельствующие, по его мнению, о том, что их автор имеет опыт астральных путешествий.

Поездка в Кембридж была предпринята не специально для того, чтобы познакомиться с Нойбургом. В Кембридже Кроули бывал часто. Ему нравилась атмосфера этого города, здесь он ощущал некоторую ностальгию и, приезжая, прочёсывал улицы и колледжи в поисках магических учеников и последователей. Возможно, он также не упускал возможности завести себе на время одного-двух любовников среди студентов или девушек, работавших в барах и магазинах.