Арсеньевы в Гдовском уезде

Официальное Лермонтоведение никак не соотносит гдовских Арсеньевых с Гдовским уездом С.-Петербургской губернии. Мало того, их в некоторых случаях нет даже в Лермонтовской энциклопедии. Нет в ней, напр., Евфимии Никитичны Вревской, а так же нет сестры ее Елены Никитичны Шмит со всем нисходящим ее потомством. – Отец же их, Никита Васильевич Арсеньев, двоюродный дед поэта, напротив, в энциклопедии есть. Есть так же сын его – Емельян Никитич Арсеньев.

В Лермонтовской энциклопедии представлена «выборочная родословная схема», на которой отмечены из петербургских Арсеньевых опять только Н.В. Арсеньев с сыном:

«Арсеньевы, ближайшие родственники Л. по материнской линии: Михаил Васильевич (1768 – 1810), дед Л.; елецкий помещик, капитан л.-гв. Преображенского полка, предводитель дворянства в Чембарском у., положит. характеристика к-рого дана Е. Вышеславцевым в письме, опубл. в «ВЕ» (1809, июль, № 14, с. 122 – 24). В память о нем внук получил свое имя. 17 янв. 1836 бабушка писала о внуке: «нрав его и свойства совершенно Михаила Васильевича»

…

Никита Васильевич (1775 – 1847), брат Михаила Васильевича и Григория Васильевича; ген.-майор. Летом 1832 по приезде в Петербург поэт с бабушкой остановились в его доме (в Коломне, за Никольским мостом). В годы учения в Школе юнкеров Л. постоянно бывал у него. Будучи корнетом л.-гв. Гусар. полка, стоявшего в Царском Селе (1834 – 36), Л., приезжая в столицу, занимал комнаты нижнего этажа в этом доме. В марте 1836 поэт читал здесь М.Н. Лонгинову отрывки из драмы «Маскарад». Евдокия (Авдотья) Емельяновна, урожд. Чоглокова(1785 – 1856), жена Никиты Васильевича. Емельян Никитич (1810 – 77), сын Никиты Васильевича и Евдокии Емельяновны, двоюродный дядя Л.; капитан л.-гв. Литов. полка (в 1835). О Евдокии Емельяновне и Емельяне Никитиче упоминается в письме Е.А. Арсеньевой к Л. от 18 окт. 1836 (VI, 471)»[1].

Арсеньевы в Гдовском уезде не имели древней хронологии.

Первой землевладелицей из Арсеньевых здесь, очевидно, была Д.Н. Хвостова, троюродная тетка поэта, которая вышла замуж за гдовского помещика В.С. Хвостова не позже 1809 г. В этом году у нее родился сын А.В. Хвостов, дипломат, который являлся поэту четвероюродным братом. Его прадед и дед были предводителями дворянства в Гдовском уезде.

На свадьбе А.В. Хвостова с Е.А. Сушковой в 1838 г. присутствовали Лермонтов, бабушка поэта – Елизавета Алексеевна, Н.В. Арсеньев и, видимо, А.П. Шан-Гирей, троюродный брат поэта.

Известно так же, что Н.В. Арсеньев, двоюродный дед поэта, купил с аукциона в Гдовском уезде некоторые деревни своего тестя Е.А. Чеблокова после его смерти в 1814 г. Это произошло приблизительно в нач. 20-х гг. XIX в.

Гдовское его имение впоследствии было разделено между его дочерьми Е.Н. Вревской и Е.Н. Шмит. Соответственно, в официальных документах иногда землевладельцами указывались они сами, а иногда их мужья.

В 1845 г. четвероюродная сестра поэта Д.Ф. Ахвердова (†1852) вышла замуж за гдовского помещика А.В. Харламова и стала вследствие этого совладелицей имений Сижно и Заудобо. Она стала автором воспоминаний «Еще насколько слов о Грибоедове» (1901), которые сегодня хранятся в Государственном центральном театральном музее им. А.А. Бахрушина[2].

Для нашего повествования, впрочем, принципиальными являются так же материалы о матери ее, П.Н. Ахвердовой (урожд. Арсеньевой), которая была троюродной теткой поэта.

Зять Д.Ф. Халамовой, Никита Конрадович Шмит, происходил по матери из того же рода Арсеньевых. Жена его, Мария Николаевна Шмит (урожд. Харламова) являлась четвероюродной племянницей поэту, а он сам Лермонтову являлся троюродным братом. Никита Конрадович таким образом женился на своей четвероюродной племяннице.

Д.Н. Хвостова

Самая «ранняя» линия Арсеньевых в Гдовском уезде персонифицируется с именем Дарьи Николаевны Хвостовой (урожд. Асеньевой).

Она была, собственно, третьей женой владельца имения Кежово – Василия Семеновича Хвостова, первого Томского губернатора, литератора, сенатора и масона.

О ней известно до крайности мало. – Пока не обнаружено о Хвостовой практически никаких исторических свидетельств, кроме некоторых изысков Родовода[3]. Не известно так же, как она относилась к своему племяннику, считала ли его «фамильной гордостью», иль не считала вообще.

Сохранился, между тем, выдающийся по силе психологизма ее портрет кисти О.А. Кипренского, который был парным с портретом ее супруга. – Оба портрета были написаны художником в 1814 г. Об этой картине на сайте Третьяковской галереи сообщается:

«Кипренский Орест Адамович

Портрет Д.Н. Хвостовой

1814. Холст, масло. 71 х 57,8.

Хвостова Дарья Николаевна (1783 –?), супруга сенатора, Томского губернатора в отставке В.С. Хвостова, троюродная сестра М.М. Арсеньевой, матери поэта М.Ю. Лермонтова.

О.А. Кипренский.

Портрет Д.Н. Хвостовой.

1814. Х., м. 71 х 57,8. ГТГ.

Плавный, волнообразный ритм линий, мягкая моделировка лица с неправильными чертами, теплый неяркий колорит, «ренессансный» жест руки – все делает образ необыкновенно задушевным, доверительно интимным. Романтизм предполагает в женщине не столько силу чувств, сколько эмоциональную утонченность, повышенную восприимчивость. Кажется, взгляд модели направлен на зрителя, на самом деле – сквозь него, в бесконечность.

Лаврушинский переулок, 10, зал 8»[4].

29.12.1856 г. один из гдовских помещиков Ф.Л. Трефурт[5] сообщает А.В. Дружинину о торжестве в Сижно, где упоминается о дне рождении дочери Хвостовой – Елизаветы Васильевны Хвостовой.

Характерная деталь та, что Хвостовы почему-то празднуют день рождения в дальнем имении у своих родственников[6]. Видимо, в Кежово к тому не было подходящих условий:

«…27-го числа был вечер у Д.Ф.Харламовой, праздновали рождение Е.В. Хвостовой (двоюродной сестры Дарьи Федоровны, дочери ее тетки Д.Н. Хвостовой. – Н.А.[7])»[8].

Д.Н. Хвостова после смерти мужа В.С. Хвостова (†1832) владела в Гдовском уезде совместно с другими наследниками имением Кежово. Кто были эти наследники, можно предполагать.

Известно, что у Хвостова, кроме 3-х детей Дарьи Николаевны, был еще сын и дочка от брака с первой женой Марией Борисовной Хвостовой (урожд. Меллер; †1795). Возможно, что именно они входили в число т.н. «наследников».

Между тем, сегодня нет никаких сведений о двух братьях сенатора, о Петре и Павле Хвостовых. Возможно, что и они, и их дети, если они были живы, имели в отношении Кежово какие-то имущественные интересы.

Брат Александр Семенович, литератор, в свое время по свидетельству Василия Семеновича, вроде бы, от имущественных претензий в отношении Кежово отказался. – Он занимал высокооплачиваемые должности в качестве дипломата, а потом – в качестве управляющего Государственного заемного банка.

Имение входило в приход Св.-Никольского храма с. Крапивно, где у В.С. Хвостова были похоронены первая и вторая жены. Возможно, что и он сам был похоронен там же в пределах храмовой площадки. Где были похоронены родители Хвостова, остается предполагать.

[В.С. Хвостов] «Сын небогатого гдовского помещика Семена Васильевича Хвостова (†1770) и Дарьи Ивановны Головцыной(†1770). Материальное положение семейства было подорвано в 1764 г., когда С.В. Хвостов секунд-майор Тобольского полка, попал под суд за растрату казенных денег»[9].

В Родословном сборнике русских дворянских фамилий о В.С. Хвостове, о семье его и о потомстве сообщено:

«170. Василий Семенович, тайный советник, сенатор, р. 24 декабря 1754, † до 1835. Жена 1) с февраля 1784, Мария Борисовна Меллер, †1795; 2) Екатерина Александровна Колюбакина, † 1797; 3) Дарья Николаевна Арсеньева. От 1-го брака 1 сын и 1 дочь, от 3-го брака 2 сына и 1 дочь.

171. Яков Семенович, отставной шахтмейстер, †1793. Жена Воронова».

С. 587.

182. Николай Васильевич, коллежский советник, родился 9 мая 1793, †1837. Жена с августа 1822, Екатерина Никифоровна Пушкина.

София Васильевна, родилась в декабре 1784, †1785.

183. Александр Васильевич, статский советник, камер-юнкер, родился 21 февраля 1809, †1861. Жена Екатерина Александровна Сушкова, родилась 18 марта 1812, † 10 октября 1868»[10].

В.С. Хвостов не был чужд литературы. Будучи рачительным губернатором в Томске, он подготовил и напечатал в Сибири большую книгу «О Томской губернии и о населении большой Сибирской дороги до Иркутской границы»[11].

В.С. Хвостов оставил после себя биографические Записки, которые были написаны им в 1832 г., и опубликованы его невесткой Е.А. Хвостовой (урожд. Сушковой) в 1870 г. в журнале «Русский архив»[12]. Об этом было особо отмечено в публикации. – Они вышли после ее смерти и предварялись следующим образом:

«Описание жизни тайного советника, сенатора и кавалера Василия Хвостова; писано в 1832 году, самим им для детей своих»[13];

[Записки] «Печатаются с подлинной [В.С. Хвостова] собственноручной тетради, которая была сообщена в Русский Архив невесткою автора (супругою его сына) Екатериною Александровной Хвостовой».

В Записках Хвостова, кстати, есть несколько фрагментов, которые касаются описания его детства в Гдовском уезде. Они касаются так же приездов его в имение Нежово (совр. Кежово), и хозяйственных преобразований, предпринятых им в то время, когда он решил осесть в деревне.

Продолжением биографических Записок стала так же «Записка Хвостова о Сибири», которая была политико-экономическим сочинением и своеобразным проектом бывшего губернатора[14].

Хвостов принимался в свое время за писание «чистой» литературы, в свете чего им был опубликовано сочинение «Сарафан, или Происшествие к чести купца русского, случившееся в начале XVIII столетия»[15].

Е.А. Хвостова

С творческой биографией М.Ю. Лермонтова неразрывно связана и творческая биография Екатерины Александровны Хвостовой (урожд. Сушковой), известной русской мемуаристки, невестки Д.Н. Хвостовой.

Это была – великая мемуаристка, которая сумела в ярких образах Записок, передать мятущийся гений молодого Лермонтова.

Исследование ее Записок – может составить целую книгу, и не одну, в которой будет захватывающая интрига и неожиданный финал. Для того, чтобы хоть как-то представить ситуацию, сложившуюся в отношениях Екатерины Александровны и Михаила Юрьевича, надо хотя бы раз прочитать ее Записки, а так же изучить неоконченное творение поэта – «Княгиня Лиговская».

При этом надо просмотреть хотя бы бегло половину книг о Лермонтове, которые сегодня по счастью уже есть в интернете.

Гдовское лермонтоведение – это, прежде всего, «проблема Сушковой», которую по факту многие лермонтоведы не любят. Нам же объективно надо идти от обратного.

Между тем, история ее отношений с Лермонтовым, это «история гордости, любви и предательства». Сама она по этому поводу писала: «Я вверяю мое будущее первому порыву сердца, впечатлению минуты»[16].

В отношении Сушковой надо учитывать элементарный «человеческий фактор», и помнить, что она не была профессиональным исследователем и литератором, и еще надо помнить, что книга ее, т.н. «Записки», является выдающимся памятником русской мемуаристики, на котором, что ни говори, основывается немалая часть лермонтоведения.

Тут неуместны упреки, относящиеся к ней, упреки в некой вражде к поэту, а так же упреки в том, что она, якобы, желала попасть с помощью Лермонтова в «великую историю».

Между тем, среди писем бабки поэта есть одно, в котором она поминает свою Гдовскую родню, с которой Елизавета Алексеевна виделась часто. Настолько часто, что в 1838 г. была посаженной матерью на свадьбе у внучатного племянника А.В. Хвостова.

Ей как бы ассистировали в нелегком деле посаженной матери поручители со стороны жениха – генерал-майор Никита Васильевич Арсеньев, а «со стороны невесты – состоящий в Министерстве внутренних дел действительный тайный советник Николай Васильевич Сушков и действительный статский советник Николай Сергеевич Беклешов»[17].

Н.В. Арсеньев

«Согласно делу 1819 г. о бывшем поместье Чеблокова[18], тестя Н.В. Арсеньева, в состав имущества, подлежащего продаже в счет погашения казенных и частных долгов Е.А. Чеблокова, входили деревни Супор (77 душ) и Передкино (24 души), на общую сумму около 25 000 рублей»[19].

О Никите Васильевиче Арсеньеве, гдовском землевладельце, есть записи в книге «Род дворян Арсеньевых»[20]:

«Колено 14.

442. Никита Васильевич. 367

Елецкий помещик. Родился 11 января 1775. Директор военно сиротских дома и училищ и Мариинского Института 1815 г.; получил от Императрицы Марии Федоровны табакерку. Генерал-майор 1816 г.; кавалер орденов Св. Георгия 4 степени, Св. Анны 1 степени 1821 г., и Св. Владимира 2 степени 1841 г.; получил корону к ордену Св. Анны 1 степени 1838 г.; вышел в отставку 1838 г. Получил высочайшие благодарности и благоволения 15 раз 1810 – 1839 г. Почетный опекун С.-Петербургского Присутствия и управляющий Воспитательным домом и больницею Всех Скорбящих 1839 г. Неоднократно был удостоиваем Рескриптами от Государыни Императрицы. Тайный советник 1843 г. Умер 7 августа 1847 г.

101 Жена Евдокия Емельяновна, рожд. Чоглокова»[21].

О детях его тот же источник сообщает:

«516. Емельян Никитич. 442.

Родился в 1810 г. Юнкер лейб-гвардии Литовского полка 1822 г., прапорщик 1823 г.; был в походах: Персидском 1826 – 1828 г., Турецком 1829 г., Польском 1830 г. Награжден орденом Св. Анны 3 степени с бантом, Св. Владимира 4 степени с бантом, знаком отличия за военные достоинства 4 степени. Капитан 1835 г. Переведен подполковником в Наследного Принца Прусского полк 1836 г.; уволен полковником 1842 г. Умер 7 января 1877 г.

130. Жена Ольга Семеновна, рожденная Панова.

134. Ефимья Никитишна. 442.

Замужем за бароном Степаном Александровичем Вревским.

135. Елена Никитишна. Замужем за гвардии поручиком Кондратием Карловичем Шмит. Умерла 2 марта 1883 г.»[22]

На этом родословие этой ветви Арсеньевых кончается.

Уникальные воспоминания о Н.В. Арсеньеве и о его доме оставил М.Н. Лонгинов (1823 – 1875), кузен Лермонтова и родственник самого хозяина дома. – Он был литератором, и 4 года до самой своей смерти был главным цензором России:

«Я узнал Лермонтова в 1830 или 1831 году, когда он был еще отроком, а я ребенком. Он привезен был тогда из Москвы в Петербург, кажется, чтобы поступить в университет, но вместо того вступил в 1832 году в юнкерскую школу лейб-гусарским юнкером, а в офицеры произведен в тот же полк в начале 1835 года. Мы находились в дальнем свойстве по Арсеньевым, к роду которых принадлежали мать Лермонтова и моя прабабушка. Старинные дружеские отношения в течение нескольких поколений тесно соединяли всех членов многочисленного рода, несмотря на то, что кровная связь их с каждым поколением ослабевала. В Петербурге жил тогда Никита Васильевич Арсеньев, родной брат деда Лермонтова и двоюродный дядя моей бабушки; Лермонтов был поручен его попечениям.

У Никиты Васильевича, большого хлебосола и весельчака, всеми любимого, собирались еженедельно по воскресеньям на обед и на вечер многочисленные родные, и там часто видал я Лермонтова, сперва в полуфраке, а потом юнкером. В 1836 году, на святой неделе, я был отпущен в Петербург из Царскосельского лицея, и, разумеется, на второй или третий день праздника я обедал у дедушки Никиты Васильевича (так его все родные называли). Тут обедал и Лермонтов, уже гусарский офицер, с которым я часто видался и в Царском Селе, где стоял его полк. Когда Лермонтов приезжал в Петербург, то занимал в то время комнаты в нижнем этаже обширного дома, принадлежавшего Никите Васильевичу (в Коломне, за Никольским мостом). После обеда Лермонтов позвал меня к себе вниз, угостил запрещенным тогда плодом – трубкой, сел за фортепиано и пел презабавные русские и французские куплеты (он был живописец и немного музыкант). Как-то я подошел к окну и увидел на нем тетрадь in-folio и очень толстую; на заглавном листе крупными буквами было написано: «Маскарад, драма». Я взял ее и спросил у Лермонтова: его ли это сочинение? Он обернулся и сказал: «Оставь, оставь; это секрет». Но потом подошел, взял рукопись и сказал, улыбаясь: «Впрочем, я тебе прочту что-нибудь; это сочинение одного молодого человека», и, действительно, прочел мне несколько стихов, но каких, этого за давностью лет вспомнить не могу»[23].

В литературе о Лермонтове присутствует благостное мнение о Никите Васильевиче. На самом деле все было не так:

«Об Н.В. Арсеньеве – директоре Военно-сиротского училища – А. Яцевич пишет: «Относясь с исключительной небрежностью к своим обязанностям, он появлялся в корпусе лишь в дни больших экзекуций. Для этого в рекреационной зале собирали всех кадет, с трепетом ожидавших появления Арсеньева. Входя в зал, он, не здороваясь, тотчас набрасывался с бранью на провинившихся и в ответ на мольбы о пощаде бил их тяжелой табакеркой по лицу»[24]. Подобная жестокость не мешала Арсеньеву быть хорошим семьянином и гостеприимным хозяином. М.Н. Лонгинов[25] видел в нем «большого хлебосола и весельчака, всеми любимого»[26].

Е.Н. Вревская

Дочь Никиты Васильевича Арсеньева Евфимия Никитична Вревская получила в наследство от отца половину его гдовского имения, куда входили дд. Чертово Нежилое, Детково и Апалево. В 60-е годы XIX в., в имении была выстроена так же д. Никитино. Д. Чертово Нежилое впоследствии будет так же называться в обиходе еще д. Евдоксино и даже д. Степаново.

Соседом Евфимии Никитичны и в Петербурге, и в Гдовском уезде был литературный критик, писатель А.В. Дружинин, который с молодых лет увлекался творчеством Лермонтова. В связи с этим, и, скорее всего, под воздействием ее рассказов, он в 1851 г. предпринимает далекий вояж на Кавказ, который явно преследовал изыскания по лермонтовской теме. Итогом поездки его стал очерк Дружинина «Творчество Лермонтова», который в то время в официальную печать не попал и пролежал в бумагах писателя до 50-х гг. ХХ в.:

«Ближайшей соседкой [Дружинина] в С.-Петербурге была баронесса Евфимия Никитична Вревская, одна из кузин Лермонтова, по мужу – родственница Пушкина. Ее дом на Васильевском острове находился на соседней линии, практически – рядом с домом Дружининых, и находился там таким образом, что Дружинины и Вревские часто навещали друг друга не только по дружбе, но и по делам.

…

Марьинский затворник пишет в 1850-е гг. о Евфимии Никитичне в журнале [Дневнике] характерные подробности, которые говорят о том, что они давным-давно жили по факту как брат и сестра. Их неразрывно связывала «тайна Лермонтова», о которой в то время нельзя было писать даже в Дневник. – Царь люто ненавидел поэта. Об этом говорит то, что он решительно вычеркнул его из наградного листа, а другой раз дал 48 часов, чтобы поэт срочно покинул С.-Петербург, где тот имел неосторожность попасться на глаза Великому князю. – Известные факты биографии опального поэта.

Императора раздражало так же, что Императрица зачитывалась стихами Лермонтова и имела положительное мнение о романе «Герой нашего времени». – Из-за Лермонтова фактически зрел скандал в венценосной семье. Это было сверх всякой меры.

Не успела Россия избавиться от одного смутьяна, Пушкина, как на другой день явился новый, еще больший смутьян – Лермонтов, о котором и в свете, и при дворе практически ничего не знали. Появление в стнях списков крамольного стиха «На смерть поэта» произвело эффект разорвавшейся бомбы. Император в итоге велел описать бумаги поэта и проверить у врача состояние его психики.

…

А.В. Дружинин встретил в Пятигорске Р.И. Дорохова, в отряде которого служил Лермонтов. Этот Дорохов, который несколько раз был разжалован за дуэли и буйное поведение, прекрасно знал творчество поэта и имел на руках альбом, в котором были его автографы и рисунки.

К сожалению, знакомый Лермонтова собирался в военную экспедицию, из которой уже не вернулся. – Его бесценный альбом со стихами бесследно исчез.

Р.И. Дорохов однажды писал М.Ю. Юзефовичу (17.11.1840): «(Лермонтов – В.Б.) Славный малый – честная, прямая душа – не сносить ему головы. Мы с ним подружились, и расстались со слезами на глазах. Какое-то черное предчувствие мне говорило, что он будет убит».

Сам Дружинин, восхитившийся новым своим знакомством, с большим уважением писал о Дорохове. – Как он был не похож на родственников поэта!.. В связи с этим критик отметил: «Д<орохо>в был человеком умным, занимательным и вполне достойным заслужить привязанность такого лица, как Лермонтов. Во все время пребывания поэта на Кавказе приятели видались очень часто, делали вместе экспедиции и вместе веселились на водах. С годами, – когда подробные рассказы о последних годах поэта будут возможны в печати, – мы передадим на память несколько особенных приключений, а также подробности о последних днях Лермонтова, в настоящее же время, по весьма понятной причине, мы можем лишь держаться общих отзывов и общих рассуждений о его характере»[27].

С.-Петербург. 8-я линия Васильевского острова, 37.

Дом Е.Н. и С.А. Вревских. 1950-е гг.

…

С 1849 г. в «Современнике» начинает работать и А.В. Дружинин, который после смерти Белинского в 1848 г. фактически принял в журнале функционал штатного критика. Поездка Дружинина на Кавказ, таким образом, была одним из первых масштабных его проектов в качестве нового автора в известном журнале.

Впрочем, не только сбор данных о Лермонтове позвал А.В. Дружинина в дорогу. Он ездил в далекий край за путевыми впечатлениями, и, кроме того, на Кавказе у него был сводный брат по матери, которого, видимо, надо было навестить. Брат умер в Пятигорске много позже указанного вояжа, и посещал ли его А.В. Дружинин, сегодня не известно. Видимо, он имел и настоятельную просьбу матери о свидании с братом.

В целом «литературная миссия» А.В. Дружинина на Кавказ была удачной и неудачной. – По итогам ее он создал цикл кавказских новелл, в котором специалисты усматривают влияние Лермонотова. Это: «Mademoiselle Jannette» (1852), «Легенда о кислых водах» (1854) и «Русский черкес» (1855).

Впоследствии А.В. Дружинин послал по какому-то случаю свою биографию писателю И.С. Ремезову. Как тот собирался ее использовать, неясно, но в ней есть важная строка, которую он писал с долей известного юмора: «В 1851 г. (я – В.Б.) шатался по Кавказу»[28].

Иных свидетельств самого Александра Васильевича о поездке практически нет, если не считать краткую запись в Дневнике, в которой он ругает себя за лень:

(3.09.1853) «…я турист прескверный – был на Кавказе и не видал Закавказья, никогда не встречал восхода солнечного на горах, имея к тому всю возможность, и, проживши много дней около Машука и Бештау, не лазил ни на Машук, ни на Бештау». Исследователи, правда, нашли в бумагах писателя еще одну строчку разрозненного конспекта, которая что-то важное напоминала писателю: «Пятигорск и воспоминание о Лермонтове. Горная дорога между Ессентуками и Кисловодском» [29].

Е.Н. Шмит

Об имущественных делах сестры Е.Н. Вревской – Е.Н. Шмит известно немного. Источники поминают, единственно, что ее деревнями управлял ее муж К.К. Шмит.

Д.Ф. Харламова

Л.Б. Модзалевский, создатель Пушкинского дома в С.-Петербурге, писал в том духе, что Дарья Николаевна [Ахвердова] и Прасковья Николаевна [Хвостова], фигуранты письма Е.А. Арсеньевой к П.А. Крюковой, – «это лица неустановленные:

«По приезде в Петербург оживились отношения П.Н. Ахвердовой с ее двоюродным дедом Н.В.Арсеньевым и его детьми, из которых Емельян Никитич приходился ей троюродным братом, а Евфимия и Елена Никитичны – троюродными сестрами. Не менее тесными были отношения Прасковьи Николаевны с семьей другого ее двоюродного дяди – М.В. Арсеньева. 15.11.37 г. Е.А. Арсеньева пишет П.А. Крюковой: «Я часто видаюсь с Дарьей Николаевной и Прасковьей Николаевной, и всегда об вас говорим»[30]. Публикуя это письмо, Б.Л. Модзалевский заметил: «Дарья Николаевна и Прасковья Николаевна – лица неустановленные»[31]. Между тем, как верно указано И.Л. Андрониковым, в виду имелись П.Н. Ахвердова и ее сестра Д.Н. Хвостова, которых, правда, исследователь называет племянницами М.В. Арсеньева[32], хотя он был их двоюродным дядей»[33].

Ираклий Андроников установил родство П.Н. Ахвердовой с семьей поэта, но при этом у него нет никаких сведений о связи Прасковьи Николаевны с Гдовским уездом.

Здесь землевладелицей была, начиная с 1845 г., ее дочь – Дарья Федоровна Харламова, мемуаристка, которая совладела тут с мужем, а затем с дочерью и зятем усадьбами Сижно и Заудобо.

П.Н. Ахвердова.

Акварель. 1830-е гг.

Собственно, Андроников рассматривал имущественные и прочие дела Ахвердовой на основании мемории дочери, т.е. рассматривал только тифлисский их и петербургский, «на Кирочной», периоды.

Исследователь дал при этом полную картину взаимоотношений героев Записок сиженской землевладелицы[34]. Это эталонная для нас часть его исследований. Удивительный был человек.

Он, кстати, подробно рассмотрел сообщение Харламовой о том, что в 1829 г. их дом в Тифлисе посещал А.С. Пушкин. – За неимением места мы в данном очерке этот момент не рассматриваем:

С.-Петербург. Доходный дом на ул. Кирочной, в котором

жили по приезде с Кавказа мать и дочь

П.Н. и Д.Ф. Ахвердовы (угловой дом справа)[35].

М.Я. Виллие. Бум., акв. 1862.

«До самого последнего времени никому не было известно, что Лермонтов находился с Прасковьей Николаевной Ахвердовой в родстве. Между тем она – урожденная Арсеньева – доводилась троюродной сестрой покойной матери Лермонтова, а самому ему – троюродной теткой[36].

О том, что Лермонтов был знаком с ней, мы догадывались уже раньше, на основании записи, сделанной им в 1840 году в одном из альбомов: «Ахвердов[а] на Кирочн[ой]. Г[рафиня] Заводовск[ая] Леон Голицы[н] в доме Ростовцева»[37]. Уже эта запись среди адресов петербургских знакомых Лермонтова давала серьезные основания считать, что он встречался с Ахвердовой. Гипотеза эта была высказана мной еще в 1939 году[38].

Предположение подтвердилось. Ахвердова «жительствовала в С.-Петербурге Литейной части 5-го квартала в доме под № 14»[39]. Дом этот действительно находится на Кирочной – угол Потемкинской улицы, возле Таврического сада.

И сама улица называлась в ту пору еще не Потемкинской, а Таврической[40].

Отыскались сведения и поважнее. В 30-х годах, живя в Петербурге и в Царском Селе, Ахвердова постоянно встречалась и поддерживала родственные отношения с бабкой Лермонтова – Елизаветой Алексеевной Арсеньевой. Арсеньева пишет из Петербурга родственнице – тамбовской помещице Прасковье Александровне Крюковой: «Я часто видаюсь с Дарьей Николаевной и Прасковьей Николаевной и всегда об вас говорим»[41].

Дарья Николаевна и Прасковья Николаевна – это Дарья Николаевна Хвостова и Прасковья Николаевна Ахвердова – двоюродные сестры и А. Крюковой и племянницы покойного М.В. Арсеньева, мужа Е.А. Арсеньевой. Понятно, почему Арсеньева пишет Крюковой: «всегда об вас говорим». Личность их общей родственницы Прасковьи Александровны Крюковой, естественно, служила частой темой для разговоров.

Но окончательно вопрос о знакомстве Лермонтова с Ахвердовой решает его письмо к бабке, найденное мной в г. Актюбинске в 1948 году. Хотя ни число, ни год на этом письме не выставлены, по содержанию оно легко датируется второй половиной апреля 1836 года, когда Лермонтов служил в Царском Селе и постоянно наезжал в столицу.

«Милая бабушка, – пишет он. – Так как время вашего приезда подходит, то я уже ищу квартиру, и карету видел, да высока; Прасковья Николаевна Ахвердова в мае сдает свой дом, кажется, что будет для нас годиться, только все далеко…»[42].

На основании этих строк можно считать доказанным, что Арсеньева и Лермонтов встречались с Ахвердовой.

…

Возможно, что о Грузии рассказывала Лермонтову П.Н. Ахвердова, – во всяком случае, отметим здесь его интерес к грузинским делам именно в это время.

Годы 1834 – 1836 в биографии Лермонтова изучены слабо, в биографии Чавчавадзе и вовсе еще не изучены. Поэтому нельзя ответить на вопрос – состоялось ли знакомство их в этот период. Для этого нет покуда никаких данных. Хотя теперь, когда мы узнали о том, что Лермонтов как раз в это время постоянно видел П.Н. Ахвердову, встреча его с Чавчавадзе становится вполне вероятной. Но уже во всяком случае – это можно считать несомненным, – в 1837 году, когда Лермонтов пострадал за стихи на смерть Пушкина, оказался в опале и уезжал в ссылку в полк, стоявший недалеко от Тифлиса, а еще ближе от Цинандали, где Ахвердова еще так недавно гостила на правах члена семьи – заботливый друг Грибоедова, Кюхельбекера и Чавчавадзе, она должна была принять участие в судьбе своего племянника, Лермонтова.

Отправляя поэта в Грузию, бабушка, разумеется, заручилась рекомендательными письмами к влиятельным на Кавказе людям: к командиру Отдельного Кавказского корпуса барону Г.В. Розену, с сыном которого Лермонтов служил в лейб-гусарах, к начальнику штаба В.Д. Вольховскому, к А.А. Вельяминову (командовавшему войсками на Линии), с которым вместе воевал в Отечественную войну 1812 года ее брат Афанасий Столыпин. Об одном из таких писем мы узнали недавно. Родственник бабушки, генерал А.И. Философов, оказывается, обращался с просьбой о Лермонтове к генералу Вольховскому[43].

Поэтому не подлежит сомнению и то, что Лермонтов уезжал в Грузию, снабженный письмами Ахвердовой к ее тифлисским друзьям – и прежде всего, конечно, к ее воспитаннице. (Сам Александр Гарсеванович Чавчавадзе вернулся в Грузию летом 1837 года.) Таким образом, Лермонтов в дом Чавчавадзе должен был попасть непременно – не только как поэт, прославившийся стихами на смерть Пушкина, но и как родственник женщины, связанной с домом Чавчавадзе долгой и прочной дружбой. И трудно допустить, чтобы он дважды пренебрег возможностью встретиться с прославленным грузинским поэтом, но захотел познакомиться с вдовой Грибоедова.

Знакомство, по всем признакам, состоялось[44].

[1]Панфилова С.А. Арсеньевы // Лермонтовская энциклопедия.

[2] Д. Х.[арламова]. Еще несколько слов о Грибоедове. Рукопись. Государственный театральный музей имени А.А. Бахрушина. Шифр ТМ 163494.

[3] Специальных розысков о Д.Н. Хвостовой в архивах пока не проводилось.

[4] http://www.tretyakovgallery.ru/ru/collection/_show/image/_id/149

[5] Ф.Л. Трефурт – владелец имения Леонтьевское.

[6] Между Кежово и Сижно по очень плохой дороге и сегодня ок. 30 км.

[7] Н.А. – Н.Б. Алдонина, профессор-дружиновед, Самара.

[8] Письма Трефурта Ф.Л. к Дружинину А.В. 1854, 1856. 16 л. // РГАЛИ. Ф. 167. Оп. 3. Ед. хр. 239.

[9] Родовод.

[10] Руммель В.В., Голубцов В.В. Родословный сборник русских дворянских фамилий. Т. II. СПБ. 1887.

[11] Хвостов В.С. О Томской губернии и о населении большой Сибирской дороги, до Иркутской границы. СПБ. 1809.

[12] Русский архив. Историко-литературный журнал, издававшийся в Москве с января 1863 по 1917 гг., сначала ежемесячно, с 1880 по 1884 г. раз в два месяца, затем снова ежемесячно. Основан П.И. Бартеневым по замыслу А.С. Хомякова для всестороннего освещения истории России.

[13] Хвостов В.С. Записки Василия Семеновича Хвостова. Описание жизни тайного советника, сенатора и кавалера Василия Хвостова; писано в 1832 году, самим им для детей своих // Русский архив. М. 1870. Т. 8. Кн. 1. Вып. 3. Сс. 551 – 601.

[14] Хвостов В.С. Записка Хвостова о Сибири // Русский архив. М. 1870. Т. 8. Кн. 1. Вып. 3. Сс 601 – 610.

[15] Хвостов В.С. Сарафан, или Происшествие к чести купца русского, случившееся в начале XVIII столетия. СПБ. 1824.

[16] Сушкова Е.А. Дневник за 1833 год. Л. 1928. С. 236.

[17] Кузнецова Л. Жизнь после Лермонтова // С.-Петрбургские ведомости. 08.06.2012.

[18] РГИА. Ф. 560. Оп. 38. № 106.

[19] Усадьба Е.А. Вревской. http://www.gdovuezd.ru/ippolit-aleksandrovich-vrevskii.html

[20] Род дворян Арсеньевых. 1389 – 1901. Составил Василий Сергеевич Арсеньев. Издание Михаила Тихоновича Яблочкова. Тула. Типография Губернского Правления. 1903. Сс. 40 – 41.

[21] Там же. Сс. 53 – 54.

[22] Там же. Сс. 68 – 67.

[23] Лонгинов М.Н. М.Ю. Лермонтов. Заметки о Лермонтове и о некоторых его современниках» // Русская старина. 1873. Т. 7. № 3. Сс. 380 – 392.

Лонгинов M.Н. Заметки о Лермонтове // М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. М. 1989. С. 189.

Лонгинов М.Н. Русский Вестник» 1857. № 11. Сс. 237 – 238.

[24] Яцевич А. Пушкинский Петербург. СПБ. 1993. С. 179.

В связи с этим надо напомнить, что табакерку ему подарила Императрица.

[25] Лонгинов М.Н.Заметки о Лермонтове. // М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. М. 1964. С. 157.

[26] Алдонина Н.Б. А.В. Дружинин (1824 – 1864). Малоизученные проблемы жизни и творчества. Монография. Самара. 2005. С. 137.

[27] Дружинин А.В. Сочинения Лермонтова // Интернет.

[28] Дружинин. А.В. Автобиография // Повести. Дневник. М. 1986. С. 420.

[29] Дружинин А.В. Повести. Дневник. М. 1986.

Будько В.И. А.В. Дружинин в Гдовском уезде. Рукопись. 2013 – 2016.

[30] Там же. Сс. 650 – 651.

[31] Там же. С. 655.

[32] Андронников И.Л. Исследования и находки. М. 1977. С. 296.

[33] Алдонина Н.Б. А.В. Дружинин (1824 – 1864). Малоизученные проблемы жизни и творчества. Монография. Самара. 2005. С. 530.

[34] Д. Х.[арламова]. Еще несколько слов о Грибоедове. Рукопись. Государственный театральный музей имени А.А. Бахрушина. Шифр ТМ 163494.

Ираклий Андроников. Лермонтов в Грузии в 1837 году. М. 1955. С. 312.

[35] https://ru.wikipedia.org/wiki/Кирочная_улица_(Санкт-Петербург)

[36] См. В. Арсеньев. Род дворян Арсеньевых (1389 – 1901). Тула, Изд-во М.Т. Яблочкова. 1903. Сс. 65 и 68. Примеч. И.Л. Андроникова.

[37] Альбом Лермонтова, на 29-ти листах, хранится в Рукописном отделении Государственной Публичной библиотеки имени М.Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде (Л. 1). Примеч. И.Л. Андроникова.

[38] См. «Красная новь». 1939. № 10 – 11. С. 251. Примеч. И.Л. Андроникова.

[39] «Дело о дворянстве Ахвердовой». ЦГИА СССР в Ленинграде. Ср. 1343. Оп. 16. Ед. хр. 3223. Примеч. И.Л. Андроникова.

[40]«Атлас тринадцати частей С.-Петербурга». Сост. Н. Цылов. СПБ. 1849. С. 201 (дома по Кирочной улице) и 202 (дома по Таврической улице). По нынешней нумерации это дом № 48/13. Примеч. И.Л. Андроникова.

[41] Б.Л. Модзалевский. Письма Е.А. Арсеньевой о Лермонтове. «Литературное наследство». Тт. 45 – 46. Сс. 650 – 651 и 655 (примечание, где сказано, что «Дарья Николаевна и Прасковья Николаевна – лица неустановленные»). Примеч. И.Л. Андроникова.

[42] «Огонек». 1949. № 42. Сс. 15 – 16. Примеч. И.Л. Андроникова.

[43] См. А.Н. Михайлова. Лермонтов и его родня по документам архива А.И. Философова. «Литературное наследство». Тт. 45 – 46. Сс. 678 – 680. Примеч. И.Л. Андроникова.

[44] Андроников И.Л. Лермонтов. Исследования и находки. М. 1977. Сс. 320 – 323.