Мы наш, мы новый мир построим?

Начало двадцатого века характеризовалось расцветом новых политических теорий: прежде всего социализма в разнообразных проявлениях. Учение Маркса призвано было объяснить с новых позиций весь ход истории и человеческих отношений. Молодое поколение татарской интеллигенции, впитавшее в себя многие идеи джадидизма увидело в марксизме способ решения своих национальных проблем, однако, отравленные идеями “прогресса”, ”свободы”, “равенства”, “братства”, молодые татарские интеллектуалы, обольстили идеями социальной революции и, используя лозунги автономизма и борьбы с отсталостью и дискриминацией, направили массы татар за большевиками в 1917 году. Еще Ленин говорил: “Невозможно справиться с русским империализмом руками русских”. И “Наша цель –не создание отдельного государства для нацменьшинств, а внедрение советского режима в национальных окраинах”.

В течение первых лет после свершения Октябрьской революции и установления Cоветской власти большевики активно заигрывали с исламом. Здесь в частности примечательно высказывание С.М.Кирова на учредительном съезде Советов Горской АССР на котором он выступил с речью “О шариате”. Киров, в частности, сказал: “Можно молиться, верить и надеяться на что хочешь, но когда вопрос идет о шариате, то тут затрагивается не одна религиозная сторона, но так же и область общего управления. Мы укрепляем шариат для укрепления власти трудящихся. Как это вы делаете –этот вопрос нас ни с какой стороны нас не интересует. Это ваше дело…Если же, благодаря автономии, шариатскому суду и прочему, попытается развязать руки контрреволюция, мы тогда скажем: этот шариат нам не годится”.

В начале революции большевики, стараясь привлечь на свою сторону как можно большие массы населения объявили “о праве наций на самоопределение, вплоть до отделения от России”. Однако отпускать нации, проживавшие внутри России они не собирались. Председатель Башкирского ревкома Заки Валиди выдвинул идею тюркской федерации –объединения татар Казанской губернии, Башкурдистана (Башкирии) и Казахстана в тюркскую федерацию. Большевики во главе со Сталиным, который в то время был наркомом по делам национальностей и которому подчинялись подкомисариаты по делам мусульман выступили против этого, так как намеревались управлять всеми национальными окраинами из центра. Но тогдашняя недостаточная укорененность коммунистов на местах и необходимость борьбы с другими партиями и контрреволюцией, а так же радикальность требований мусульманских народов, заставили большевиков пойти на уступки этим требованиям. Большевики вынуждены были создать национальные республики, а комиссариат по делам национальностей, заменить советом национальностей. Однако для того чтобы разделить организационно тюркские народы были образованы Оренбургская и Уральская губернии, которые были выделены из состава создававшихся национальных республик. Такие национальные республики создавались большевиками начиная с 1920 года, путем разделения тюрок на "национальности", по числу тюркских народов. Большевики действовали исходя из принципа "разделяй и властвуй". Было объявлено, что татары связаны не с Туркестаном, а с русской Европой.

Татарский коммунист Мирсаид Султангалиев предложил свой проект татаро-башкирской федерации, но в последствии согласился и на объединение с Казахстаном. (Впоследствии он был обвинен в антипартийной и антисоветской деятельности, исключен в 1923 году из партии и расстрелян в 1939 году). Однако с помощью большевиков русское население захватывало земли, принадлежащие национальным меньшинствам. Заки Валидов обвинил Ленина в нарушении договоров с угнетенными народами Востока. На что Ленин ответил ему: “Договор, подписанный с вами никого ни к чему не обязывает. Это просто клочок бумаги”. Политику Ленина по этому вопросу лучше всего характеризует его старый партийный товарищ - председатель Украинского ЦИК Г.И. Петровский: “По пути к главной цели –установлению коммунизма во всем мире он искренне вненационален, но когда речь идет о народах, живущих в России, с их историей, географией, экономикой, то говорить о его интернационализме –всего лишь фальшь…Ленин защищает интересы великороссов больше чем Петр Великий; он мечтает освободив великорусский народ от капитализма, построить большое социалистическое общество, которое будет идеалом для других народов, поэтому интересы великороссов для него важнее, чем интересы народов, входящих в Россию, то есть не являясь поклонником великороссов он ведет великорусскую политику…Ленин не может думать о нерусских народах иначе как под властью России…Когда-то в работе “Против течения” Ленин выступил могучим защитником малых народов. Но время теорий прошло…” В начале 20-х годов специалисты созданного большевиками Восточного университета под контролем Восточного отдела ЦК начали работу по созданию алфавитов и литературных языков мусульманских народов с учетом фонетических различий в местных наречиях. Это вызвало широкую дискуссию даже среди коммунистов. Так в одном из номеров журнала “Кызыл Шарк”, выпускавшегося сотрудниками Восточного университета в статье главы Центрального бюро Всероссийского союза мусульманских учителей Умара Алиева говорится, что если для тюркских языков будет избрана кириллица, то это приведет к их христианизации, поэтому он призывал к использованию латинского алфавита по примеру Азербайджана. Против этого яростно выступали русские коммунисты. В частности профессор Поливанов заявлял первому наркому просвещения Азербайджана Мустафе Кулиеву о том, что если и будет сейчас принят латинский алфавит, все равно он со временем уступит место кириллице, а каждый из более сорока тюркских диалектов будет иметь свой алфавит. На это ему ответил товарищ Кулиева Шахтахтинский, заявивший, что неизменная цель русских –не допустить создания тюркского литературного языка. Заки Валиди выразил эту мысль в своем письме Ленину 20 февраля 1920 года: “Совершенно ясно, что раз уж вы, великорусские товарищи, беретесь за язык и орфографию какого-то народа, вы не оставите его в покое пока он совсем не обрусеет…Товарищ Артем говорил в Башкирии некоторым нашим коммунистам, что во всех странах Азии, кроме Китая и Индии будет господствовать советская культура; по его словам не стоило даже обращать внимания на местные языки и культуры…Нет никаких сомнений, что эта политика будет продолжаться и дальше, а в результате Советская Россия станет врагом номер один каждого народа, который пожелает жить по собственной воле, но останется у вас в плену”. Сам Валиди после написания этого письма в знак протеста против национальной политики коммунистов бежал в Среднюю Азию, где стал одним из руководителей басмаческого движения.

На тюркологическом съезде в 1926 году в Баку официальный докладчик "ориенталист" Яковлев поделил тюрков России на 27 национальностей. На этом же съезде было принято постановление о замене арабского алфавита латинским. Подобные планы вынашивались еще царским правительством по инициативе русского миссионера Ильминского. С целью осуществления этих планов министерство народного просвещения в 1906 году издало так называемые обязательные правила от 31 марта 1906-го года. Но из-за того что эти планы встретили решительные протесты всех мусульман России, правительство вынуждено было отменить их. Однако после 1917 года этот вопрос приобрел дополнительное политическое значение: часть политизированной “мусульманской” интеллигенции считала, что латиница поможет приобщению мусульманских народов к идеям социализма и мировой революции. Инициаторами движения за перемену алфавита стали азербайджанцы. Ведь еще в конце 19 века известный вольнодумец, которого некоторые религиозные деятели считали безбожником, а некоторые масоном – Мирза Фатали Ахундов выступал за смену алфавита. Специфика ситуации заключалась в том, что основная часть грамотного населения, духовенство и местная буржуазия, были против смены алфавита. Их естественно записали в “контрреволюционеры”. Чтобы сломить их сопротивление, надо было привлечь на свою сторону низшие слои общества. Таким образом, успех "социалистического строительства" в национальных районах зависел от быстрой ликвидации безграмотности коренных жителей так как ее понимали большевики. Их не интересовал тот факт, что местное население было поголовно грамотным на своем языке. Создавая новый общественный строй, большевики были заинтересованы в стирании не только социальных, но и национальных различий. Препятствием на этом пути являлся арабский алфавит. Для успеха социальной революции должна была произойти революция в культуре, образе жизни, представлениях о мире, чему немало способствовало изменение алфавита. Низменения коснулись и русского алфавита, откуда были исключены "ять", "фита" и прочие остатки церковнославянизмов, не искоренненые Петром. Огромным массам людей, которые прежде не имели возможности обучиться грамоте был открыт доступ к образованию с той его спецификой, что это было социалистическое образование, которое должно было способствовать построению социализма. "На все реформы письменностей у народов СССР, - писал социалистический академик Е. Д. Поливанов в 1924 году, - начиная с русской орфографической реформы, следует смотреть как на процессы революционного происхождения и характера. Это часть революции, протекающая в узкой области духовной культуры; в области технических средств культурного общения. И связь этих "графических революций" с политическими лозунгами революции - несомненна".
Е. Д.Поливанов был непосредственным участником теоретических разработок языкового строительства в СССР и проводил в жизнь языковую политику Советской власти.
“Участь” старого алфавита осложнилась еще и тем фактом, что воинствующие атеисты-богоборцы видели в арабском алфавите “мулловский заговор” и оплот мусульманского духовенства, а к "арабистам" примкнули все недовольные Советской властью, расценивающие замену алфавита как "успех большевиков".
В 1923 г. Е. Д. Поливанов издал брошюру: "Проблема латинского шрифта в турецких письменностях", где ратовал о созыве съезда или конференции работников просвещения тюркских народов СССР по вопросам графики, "чтобы предупредить готовящееся "вавилонское столпотворение" от выполнения реформы вразброд".
В результате усилий Поливанова, тюрколога Самойловича и энтузиастов перехода на латинскую графику в 1924 году в Москве при Научном обществе востоковедения была создана Ассоциация латинского шрифта для тюркских письменностей (Аслат), которая и начала подготовку общетюркского съезда. Основную организационную работу по созыву съезда провело Общество изучения Азербайджана. И вот, в феврале 1926 года в Баку состоялся первый Всесоюзный тюркологический съезд. Присутствовали также делегаты от АН СССР, Научной Ассоциации востоковедения, Украинской Академии, Закавказской Ассоциации востоковедения, ученые из Турции, Германии и других стран. На нем обсуждались вопросы культуры и быта тюркоязычных народов и рассматривался вопрос о принятии латинской графики всеми народами Советского Союза, кроме славянских, армянского и грузинского.
Против латинизации выступили, как ни странно татарские коммунисты, прекрасно сознавашие к чему приведет такая “реформа”. Представитель Татарстана Алимджан Шарафов выступая на съезде заявил, что опыт Азербайджана неубедителен, не заслуживает распространения среди всех тюрков, а все усилия необходимо направить на реформу уже существующего алфавита. Неожиданным для великорусских товарищей стало выступление руководителя татарской делегации, знаменитого писателя и революционера, в годы Гражданской войны личного друга Сталина Галимджана Ибрагимова. Ибрагимов заявил, что, может быть, латиница в далекой перспективе будет полезной, но настоящее время она для Татарстана непригодна, и Татарстан никаких обязательств по введению латиницы не берет. Неиствовашие на съезде азербайджанцы и представители Северного Кавказа пытались "разоблачить" Ибрагимова довольно непристойными и провокационными методами, но у него в кармане было решение, подписанное первым секретарем Татарского обкома Менделем Хатаевичем, которое запрещало Ибрагимову брать обязательства по переходу Татарстана на латиницу. Однако с помощью товарищей из центра, заклеймивших татарских национал-коммунистов как “контрреволюционеров” было принято решение о целесообразности перехода всех тюркских народов на новый латинизированный алфавит. За это решение проголосовал 101 делегат, при семи против и шести воздержавшихся. Съезд заявил о “преимуществе и техническом превосходстве латинского алфавита над арабским” и определил, что введение латиницы – дело каждой республики и каждого народа.
Сторонниками отказа от "мулловского" алфавита были некоторые революционнно настроенные представители татарской интеллигенции такие как Шамиль Усманов, Фатых Сайфи и некоторые другие. Подавляющее же большинство татарской интеллигенции в лице ее крупнейших представителей - Галимджана Ибрагимова, Галиаскара Камала, Мухутдина Курбангалиева, Баки Урманче и других - были сторонниками реформирования и упрощения арабского алфавита. Наибольшее сопротивление латинистам было оказано в Татарии и Казахстане. В этих республиках было решено пойти по пути реформы арабской графики, которая была удачно приспособлена для звуковых особенностей казахского и татарского языков и освобождена от главных ее недостатков. В этом направлении были проделаны существенные шаги, а талантливый татарский инженер Аскар Шейх-Али даже создал пишущую машинку с арабским шрифтом, которая пользовалась большим спросом за рубежом. "Нет сомнения, - писал Поливанов, - что если бы вопрос о казахском письме... мог бы решаться "вне времени и пространства" - без необходимости считаться с графикой соседних народностей (а тем более вне задач графических приемов), то казахская школа вполне могла бы удовлетвориться "орфографией" 1924 года. Ясно и то, что без примера и призыва со стороны других национальностей (и прежде всего Азербайджана), в Казахстане не было достаточного импульса для замены своего письма латинским".
Поэтому, даже после тюркологического съезда в Казахстане сторонниками реформированного арабского письма оставались местные коммунисты. Один из руководителей казахской "оппозиции", ответственный работник Казахстана Садвокасов "был против латинизации, как меры, навязываемой русификаторами, т. е. по существу меры дальнейшей колонизации края, только колонизации "красной".
Однако к делу смены алфавита подключились Коммунистическая партия и Советская власть на местах. Под давлением тоталитарного государства началось внедрение новой азбуки во все сферы жизни нерусских народов. Финансирование всех мероприятий, связанных с внедрением нового алфавита осуществляется из государственного бюджета, советские и государственные органы в республиках и областях выделяют средства на агитацию, обучение, переобучение и распространение латинского алфавита. Создаются специальные печатные органы в центре и на местах.
В июне 1927 года состоялся первый пленум Всесоюзного Центрального Комитета ново-тюркского алфавита в Баку, Главным вопросом для обсуждения стала проблема унификации новых латинизированных алфавитов всех тюркских народов, которые продолжали вести разработку письма, не согласовывая свои проекты. Это вносило разнобой и сумятицу в настроения тюркоязычных народов, особенно на фоне успехов реформированного арабского алфавита, который был понятен всем тюркоязычным народам.
Не случайно на пленуме прозвучала такая оценка ситуации: “В интересах объективного освещения вопроса нужно категорически указать на определенное в известной степени превосходство реформированных арабских алфавитов тюркотатар СССР над латинским”.
Второй пленум ВЦК НТА состоялся в Ташкенте в 1928 году. Подводя его итоги, один из его участников писал: "Сейчас можно сказать, что вопрос о переходе на новый латинизированный алфавит у нас решен. Прошло время споров между сторонниками реформы арабского и сторонниками принятия нового алфавита. Теперь настала пора вышвырнуть арабский алфавит из школы, из печати и всюду внедрить новый алфавит".
Эти волюнтаристские меры породили новую проблему: неграмотность пришлось ликвидировать снова, так как те, кто недавно научился читать и писать с помощью арабского алфавита с переходом на новый шрифт оказались неграмотными. Центр успокаивал местных тем, что на латинский алфавит в конце концов перейдут все народы СССР и он станет единым алфавитом освобожденного пролетариата
В Татарстане латиница была введена декретом Совнаркома автономной республики от 3 июля 1927 года. Но жизнь, подгоняемая "успехом социалистического строительства на всех фронтах", в духе первых пятилеток, вносила свои коррективы. Так, в 1929 году Президиум ЦИК СССР и СНК СССР принимают постановление, в котором "признавая особое культурно-экономическое значение нового латинизированного алфавита", все государственные учреждения и предприятия общесоюзного значения отныне обязывались, применяя тюркские языки, пользоваться этим алфавитом и прекратить издание на старом арабском алфавите".
Однако когда стало ясно, что мировой революции не будет, а пролетариат капиталистических стран почему-то прохладно относится к борьбе за социализм, решено было строить этот социализм в одной, отдельно взятой стране. Для этого латинского алфавита было недостаточно. Высшее руководство страны, и в первую очередь Сталин, в первое десятилетие после революции относились к спорам вокруг алфавитов нейтрально. Однако по мере перевода алфавитов тюркских народов на латиницу стало ясно, что этот перевод не решает основную задачу –не обеспечивает идейного торжества коммунизма и недостаточно способствует вытеснению старых идей из сознания нерусских народов. Руководствуясь ленинской идеей создания наднационального социалистического общества, Сталин и его окружение начали претворять в жизнь идею создания нового человека.

Все это сочеталось с иезуитской сталинской "диалектикой": "…надо дать национальным культурам развиться и развернуться, выявив все свои потенции, чтобы создать условия для слияния их в одну общую культуру с одним общим языком в период победы социализма во всем мире". В связи с этим в национальных языках иностранные, в первую очередь арабские и персидские слова начали изыматься из словесного оботрота, и началось их "обогащение" за счет заимствований из русского языка. Более того, получило одобрение явное издевательство над национальными языками, когда даже существующие слова заменялись русскими. Вот, например, книга издания Академии наук СССР 1932 года. В ней автор пишет: "В узбекском языке появилась масса новых слов, понятных каждому: на наших глазах происходит форменное скрещение языков, появляются русско-узбекские слова и обороты: "исдавай килдим - сделал", "галаваси ишламайди - голова не работает", "рубильник терпет этмайди-рубильник не терпит". Подобные процессы происходили и в татарском языке. Сегодня все это кажется абсурдным, но стоит обратить внимание на то, насколько укоренилась в народе привычка общаться на подобном сленге.
Слияние в единую общность происходило в темпе конных атак Гражданской войны: 13 марта 1938 года СНК СССР и ЦК ВКП(б) издают постановление: "Об обязательном изучении русского языка в школах национальных республик и областей". Следует отметить, что в газетах не нашлось места для опубликования этого постановления –все газетные полосы были заняты речью Вышинского обличавшего "антисоветский левотроцкистский блок".

Сколько важности придавалось этому процессу, можно судить по тому, что даже количество часов русского языка в национальных школах определялось специальным, дополнительным постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 19 июля 1938 года, за личной подписью Сталина и Молотова. Н. К. Крупская писала по этому поводу в письме Сталину: "Мы вводим обязательное обучение русскому языку во всем СССР. Это хорошо. Это поможет углублению дружбы народов. Но меня очень беспокоит, как мы это обучение будем проводить. Мне сдается иногда, что начинает показывать немного рожки великодержавный шовинизм".
Руководствуясь теорией отца народов о "неизбежном слиянии национальных языков", местные товарищи педалировали изучение русского языка в ущерб изучению национальных языков и национальной культуры, которая в значительной степени воспринималась как анахронизм. Предвидя последствия и осознавая цель этой иницативы некоторые национально ориентированные коммунисты на тюркологическом съезде в Казани в 1928 году, внесли предложение о разработке нового латинского алфавита –единого для всех тюркских народов. Но большевики это предложение объявили контрреволюционным, и отклонили его.

Тут и возникла мысль о переводе национальных алфавитов на кириллицу, которую некоторые исследователи склонны приписывать Сталину, который, обучаясь в духовной семинарии имел возможность ознакомиться с трудами Ильминского.

То, чего не могли сделать русские миссионеры, начали делать большевики
5 мая 1939 года указом Президиума Верховного Совета Татарской АССР уже без особых дискуссий была введена кириллица с дополнительными буквами, учитывающими фонетику татарского языка.

Все попытки культурной интеграции тюркоязычных народов были принесены в жертву политике, а подавляющее большинство ученых-языковедов было репрессировано знатоками революционной диалектики. Таким образом, с 1924 года по 1939 год, в течение пятнадцати лет, письменной культуре тюркских народов народа были нанесены один за другим два тяжелых удара.

Советский период в истории мусульман России (и шире –СССР) знаменовал собой уничтожение мусульманской интеллектуальной элиты. Были казнены все сколь- нибудь образованные и сведущие в исламе муллы, улемы, да и просто рядовые мусульмане. Ретивые сторонники большевиков (большей частью одураченные лживой пропагандой татары-бедняки) прошлись “частым гребешком” по всем людям, обладавшим хоть налетом знания. Арестовывали даже за хранение светской литературы на арабском языке. О разрушении и закрытии мечетей уж и говорить не приходится. В 1936 году хотели разогнать и Духовное управление в Уфе. Репрессии 30-50 годов нанесли непоправимый урон мусульманам. Если до революции мулла- выпускник университета Аль-Азхар был не редкостью даже в деревне, то теперь наличие самих мечетей стало под вопросом. Гонениям и ссылкам подверглись все, не согласные с политикой новой власти. Это не замедлило сказаться на уровне религиозного знания мусульман: если до революции татарам практически не требовался перевод Корана на татарский язык, (даже выпускники деревенских медресе могли читать и понимать Коран в оригинале) то теперь не каждый мулла мог понимать и толковать Священное Писание. О муллах разговор особый. Не секрет, что на должности духовных лиц невозможно было назначить никого без согласования с карательными органами. Естественно, что эти органы активно внедряли в ряды “духовенства” своих агентов и не только для того, чтобы они “стучали”, но и для того чтобы своим поведением дискредитировали ислам как религию. Именно тогда возникли анекдоты о муллах-пьяницах и охотниках до слабого пола. Иногда, впрочем, доходило до анекдотических ситуаций. Вспоминается один такой случай, о котором поведал мой знакомый старик-мусульманин. Дело было в 1937 году. Один мусульманин, брата которого местный мулла “сдал” органам решил отомстить. Зная пристрастие муллы к спиртным напиткам и женщинам, он приготовил богатый стол с выпивкой и закусками, а его жена, одетая в нарядное платье, прислуживала мулле. Сам же этот человек со свидетелями, которые должны были зафиксировать факт грехопадения муллы, прятался за занавеской. Когда мулла изрядно “нагрузился” спиртным, он полез с приставаниями к женщине. Тут-то и выскочил этот мусульманин со своими друзьями и начал муллу бить. Насилу мулла вырвался и без чапана и чалмы, зверски избитый, еле дополз до дому. После этого он долго не прожил. Видимо, сказались последствия избиения –и умер. Органы, однако, поделать ничего не могли, ибо их агент попался, что называется, с поличным.

Если же говорить серьезно, то большевики сделали то, что не удавалось ни царским властям, ни христианским миссионерам. Они грубо уничтожили интеллектуальный слой мусульман, носителей информации о религии, тех, чьими духовными трудами ислам укреплялся в широких слоях народа. Народ же, лишенный своих учителей и духовных наставников, душевно ослеп. 70 лет советского режима явились яркой иллюстрацией того, что стало с народом, потерявшим свою духовную составляющую. В отличие от, например, узбеков или азербайджанцев, компактно проживающих на своих национальных окраинах татары, зажатые со всех сторон территориями населенными другими нациями и народностями, сначала подверглись небывалому распылению. Ведь в поисках лучшей жизни им пришлось разойтись по всей России и в целях социальной мимикрии, а, проще говоря, чтобы легче жилось, стать подобными тем, с кем рядом они жили –ассимилироваться.

Пожалуй, можно сейчас согласиться с высказыванием Жириновского, что татарам ислам не свойственен. Ислам для татар сейчас сравним с элементами народного творчества: бабушка сказала то-то и то-то, дедушка сказал то-то и то-то. Да, бабушкам и дедушкам нынешним, заставшим еще своих бабушек и дедушек, закончивших деревенские медресе, в которых преподавали выпускники из Аль-Азхара, еще было о чем сказать. А нынешние татары, когда станут бабушками и дедушками что смогут рассказать своим внукам об исламе?

Татары до вхождения в состав Российской империи не были знакомы в своей массе со спиртными напитками. Самыми крепкими из национальных татарских напитков были сыра (напиток из хмеля, солодовой муки и ржаного теста) и бал (медовуха). Их употребляли в основном в большие праздники и они не вызывали привыкания. В отличие от современного пива, там не было искусственных красителей, консервантов, оно хранилось в деревянной таре и подавалось тут же после приготовления. Однако после вхождения в состав Российской империи татары через другие народы –русских, чувашей, марийцев, удмуртов познакомились с крепкими спиртосодержащими напитками. Этот процесс особенно усилился после революции, когда все ограничители в виде религиозных запретов были сняты и на сегодняшний день по количеству выпиваемого татары сравнялись в другими народами. Проведенные современными учеными исследования дают основания разделить народы по способности перерабатывать в организме алкоголь на два типа: с медленным и быстрым обменом спирта и его производных. Тюркские народы, исповедующие ислам относятся к первому типу. Это происходит вследствие того, что наши предки исповедовали ислам и были непьющей нацией и их организм не приспособлен к усвоению спирта. Например, у татарина спирт в организме не выводится в течение 6-8 часов, а у норвежцев, которые издревле употребляют спиртное –1-2 часа. Генетический набор, полученный тюрками-мусульманами в результате долгого развития обеспечивает повышенную чувствительность к спирту и его производным и быстрому возникновению болезней печени и дегенеративным изменениям в головном мозге. Рефлексная зависимость от алкоголя (расслабление –удовольствие) развивается у татар быстрее и закрепляется в виде устойчивой ненормальной информационной матрицы, приводящей к изменению функций организма, приводящих к быстрому разрушению печени, почек и кровеносных сосудов. Ярким примером этого является участь чукчей, каряков, эскимосов и других народностей Севера, которых приучили к употреблению “огненной воды” в обмен на пушнину русские купцы. Средний срок жизни представителей народностей Крайнего Севера теперь составляет 40-45 лет. Ученые пришли к выводу, что в организме человека, потребляющего в сутки 60 граммов спирта (150 граммов водки, 1 бутылка крепленого вина, 2-3 бутылки пива) изменяются состав и свойства красных телец (эритроцитов) и нарушается процесс возобновления крови. Это особенно опасно на фоне агрессивной и навязчивой рекламы пива и других “слабоалкогольных” напитков, которые являются настоящим оружием массового поражения для татарского и других мусульманских народов. Следует отметить, что для татар “слабых” алкогольных напитков не бывает. Они разрушают организм на генетическом уровне, и человек погибает от постоянного отравления алкоголем.

Как выяснили ученые из Российского университета дружбы народов эта особенность вызывается так называемым "азиатским геном".

Попав в кровь, алкоголь вызывает явление, которое ученые называют "эйфоризирующим эффектом". Однако приятное действие спиртного прекращается, когда под воздействием ферментов он перерабатывается в сильнейший яд - ацетальдегид, а затем, уже под воздействием других ферментов - в безвредный, и даже иногда полезный ацетат.

Но "азиатский ген" программирует десятикратную активность первой группы ферментов. То есть человек с таким геном пьянеет в десять раз медленнее обычного, в результате - постоянное ощущение "недопития" и желание "добавить". А в крови в десять же раз быстрее образуется яд - виновник тяжкого похмелья, а в перспективе - цирроза печени и т.п. Между прочим, таким геном обладает до двух третей населения России.

Это открытие, по мнению ученых, объясняет феномен того, русские чаще европейцев умирают от спиртного. Впервые этот феномен был описан Бехтеревым в начале ХХ века. Однако тогда Россия считалась одной из самых “непьющих” стран Европы. Зато смертность от алкоголя превышала среднеевропейскую в 4-5 раз.

В наши дни по данным Московского НИИ психиатрии минздрава РФ, Россия стоит на одном из первых мест в мире по потреблению алкоголя. Причем более 80% россиян употребляют спиртные напитки крепостью в 40 градусов.

Как сообщил заведующий отделом Московского НИИ психиатрии Александр Немцов, более 30% смертей в России непосредственно или косвенно связаны с алкоголем.

Однако, по данным Госкомстата, эта цифра составляет лишь 3%. Александр Немцов объясняет это тем, что официальная статистика учитывает лишь явные случаи, когда человек, например, отравился некачественной водкой.

Но даже при такой системе подсчета официальные данные по мнению ученых сильно занижены в угоду "спиртному лобби".

Стоит заметить, что спирт на Русь завезли только в XIV веке, в то время, как история потребления крепких акогольных напитков в Европе насчитывает тысячелетия, за которые, как полагают ученые, люди с “азиатским геном” исчезли в результате естественного отбора.

“Новатором” во внедрении пьянства на Руси стал Иван Грозный, который повелел продавать водку, употреблявшуюся до этого только как лекарство в "царском кабаке". Затем Петр I стал пополнять казну за счет "откупов", и государственная монополия на производство крепких спитрных напитков стала серьезной доходной статьей российского бюджета и остается ей до сих пор.

В последнее время получило широкое распространение употребление пива. Оно считается менее вредным чем крепкие алкогольные напитки и утоляет жажду. Однако одна бутылка пива в среднем равна 50 граммам водки. Получается, что употребить три бутылки пива - это все равно, что выпить 150 граммов водки. Если продолжать это делать каждый день, то возникает так называемый пивной алкоголизм, который ничуть не безопаснее “обычного” алкоголизма. Пивная мафия всеми силами сопротивляется тому, чтобы пиво было объявлено алкогольным напитком. Тогда будет запрещена его реклама, и производители пива лишатся огромных прибылей. Стоит, кстати, обратить особое внимание на эту рекламу. В ней молодые люди и девушки поглощают его в огромных количествах. Более того, потребляющие пиво представляются как “продвинутые”, современные люди, “культурно” отдыхающие или в компании друзей или на природе. И тем, кто подражает рекламным героям невдомек, что они незаметно для себя подпадают под алкогольную зависимость, которая тем опасней, что она сначала практически не ощущается.

Падение же в алкогольный омут татар произошло в значительной степени из-за того, что нация в значительной степени утратила свою религиозную составляющую. Лишенная своей идеологической и, как следствие, интернациональной политики большевиков национальной составляющей, нация татар быстро ассимилировалась.

Татары наивно поддались на ловко подкинутую им идею социальной революции и были основными проводниками идей Советской власти в Средней Азии. В частности, они, посредством хорошо спланированной провокации открыли 12 ворот Бухары перед наступавшей Красной Армией Фрунзе, были агитаторами и организаторами органов большевистской власти, боролись с “реакционными муллами и баями”. Конец татарских национал-большевиков и национал-демократов известен - первые почти полностью погибли в застенках бывшего наркома национальностей И.В.Сталина, выполнившего, впрочем, обещание данное им, и обеспечившего татарам автономию, ценой, правда, полной гибели в застенках ЧК татарской интеллектуальной элиты и духовенства, и “реформы” национального сознания вплоть до замены алфавита. Вторые же успели унести ноги и закончили свою жизнь под крылом “отца турок”, преподавая в университетах Анкары и Стамбула.

Следует, однако, обратить внимание на то, что все репрессивные меры в отношении инородцев и иноверцев принимались со стороны государства, его аппарата, его правящего класса. Простые русские люди, между тем, по праву считались терпимыми ко всему, так сказать, “нерусскому” и отличались готовностью к заимствованию того, что они считали ценным и полезным для себя и из культуры и из образа жизни своих соседей по государству. В частности русская народная одежда имеет множество деталей из восточных костюмов, вплоть до того, что женщина полностью скрывали волосы, оставляя открытым лишь лицо, русские песни полны восточными мотивами (в особенности китайскими и азиатскими гармоническими рядами, пришедшими по всей вероятности от татар), в русском языке имеется множество словарных заимствований. Даже такие распространенные слова как “деньги”, “сундук”, “башмак” –тюркские слова, попавшие в русский язык практически без изменения. Даже в быту и в русской кухне есть азиатский след: такой, например, распространенный продукт питания как кефир имеет тюркское происхождение, хотя теперь об этом мало кто знает. Взаимопроникновение наций и народностей достигло своего предела и изменить его безболезненно, более того, без катастрофических последствий для всех народов, населяющих Россию невозможно. Гибель Советского Союза это продемонстрировала достаточно ясно. Если до революции процент смешанных браков был ничтожен, то после революции, в советские годы их количество возрастало в геометрической прогрессии и сейчас по статистике 54-60 % татар живут в смешанных браках. Дети от таких браков, как правило, в подавляющем большинстве пишутся русскими, хотя по крови они не являются славянами на 100%.

Что же можно предпринять, чтобы сохранить единство и целостность страны и не только их, но решить проблему так, чтобы отношения между народами не были фактором ослабляющим и разрушающим ее, а, наоборот, скрепляли, цементировали государство?

Рецепт спасения заключается в том, что, имея значительное мусульманское меньшинство, Россия должна стать исламской страной, по крайней мере, для своих мусульманских подданных. Более того, государство, ранее искоренявшее религию ислама и всячески боровшееся с ним, должно теперь заняться его возрождением. Да-да, именно на государственном уровне. Например, если с благословения государства рушили мечети, то теперь государство должно восстановить разрушенное. (Так же как оно восстанавливает храм Христа-Спасителя, Лавру, и другие объекты). А то получается, что рушили у всех, а преимуществом в восстановлении пользуются лишь те, чья религия почему-то считается религией большинства. Так же государство, которое уничтожило интеллектуальную элиту, в том числе и у мусульманских народов должно начать теперь ее формирование. То есть принять на себя расходы по обучению молодежи, в том числе и в религиозных учебных заведениях. Должно быть проявлено и внимание к образу жизни мусульман, который значительно отличается от образа жизни других народов.

Власть должна предпринять усилия по внедрению к применению законов Шариата по отношению к мусульманам, хотя бы для начала в гражданском судопроизводстве (развод, наследство и т.д.). Почему царская администрация, объявляя Россию православной страной официально не боялась оставлять и, даже, (как в случае с Оренбургским духовным управлением) создавать шариатские суды и назначать казиев, а Советская власть для укрепления своих позиций –провозглашать законы шариата в интересах трудящихся? Если правящая элита России не переменит своего отношения к исламу, то негативные последствия не заставят себя ждать. Угроза придет не изнутри России (российские мусульмане в целом хранят лояльность), а из вне. Этому подтверждением те события которые происходят в Чечне и, в большей мере - в Средней Азии. И здесь необходимо вернуться к предложениям, высказанным выше: повернувшись лицом к своим мусульманским подданным Россия сможет использовать весь потенциал и своего мусульманского населения и тех возможностей, которые возникают в этой ситуации. Ведь в этом случае будет снят удобный для противников России лозунг борьбы с “кяфирским государством”, а посредничество дружеского мусульманам государства поможет разрешить многочисленные конфликты.

Невозможно охватить весь спектр проблем, стоящих перед Россией. Ясно одно - от позиции российского руководства зависит во многом - станут ли мусульманские этносы России созидающей силой или же, не причиняя в своей массе вреда, останутся лишь бесполезным балластом в структуре Российского государства.

Глава 4

“Имя прославляй свое борьбой…”
По мере того как борьба советских партизан в тылу врага усиливалась немцы стали увеличивать число охранных частей, создаваемых из местного населения и военнопленных. Так, в июне 1942 г. при штабах дивизий появились антипартизанские роты из числа русских добровольцев (“хиви”). Из мелких команд вспомогательной полиции, сформированной из местных предателей, создавались роты и батальоны, которыми командовали немецкие офицеры из охранных и полицейских частей. Они получали немецкое обмундирование и вооружение с трофейных складов, проходили военную подготовку под руководством немецких офицеров и превращались, таким образом, в боевые части, которым ставились самые разнообразные задачи — от охраны объектов до проведения карательных экспедиций в партизанских районах. За такими соединениями закрепилось название восточных батальонов и рот.

При штабах немецких частей и соединений создавались также ягдкоманды (от немецкого “ягер” -охотник) — небольшие, хорошо оснащенные автоматическим оружием группы, которые использовались для организации засад на партизанские отряды. В эти отряды отбирались наиболее зарекомандовавшие себя предатели.

К концу 1942 г. почти каждая из действовавших на Восточном фронте немецких дивизий имела одну, а иногда и две восточные роты, а корпус — роту или батальон. Кроме того, в распоряжении командования армейских тыловых районов имелось по нескольку восточных батальонов и ягдкоманд, а в составе охранных дивизий — восточные кавалерийские дивизионы и эскадроны. Были так же сформированы казачьи части из пленных казаков и белоэмигрантов, позже преобразованные в казачий корпус генерала фон Панвица.

Первоначально местные формирования старались использовать в относительно спокойных районах, но со временем усиление партизансокго движения на оккупированных территориях заставило германское командование активнее вовлекать эти формирования в борьбу с партизанами. При всех сложностях, которыми сопровождалась борьба с советскими партизанами, использование восточных частей в антипартизанской борьбе приносило оккупантам ощутимую помощь. Знание местности и языка давало этим частям больше преимуществ перед немецкими войсками, и фактически ни одна серьезная карательная операция не обходилась без их участия.

Увеличение потребности в этих формированиях требовало привлечения дополнительных контингентов. Предателей и добровольцев из числа местного населения уже не хватало, и немецкое командование решило более активно вербовать в восточные части советских военнопленных, огромное количество которых пребывало в концлагерях на всей оккупирвоанной территории. После того как план ведения молниеносной войны против СССР провалился германское командование решило начать формирование из попавших в плен советских солдат вспомогательных вооруженных подразделений. Для этой цели они, прежде всего, задействовали национальные эмигрантские организации, эксплуатируя лозунг национального освобождения разных народов и отделили пленных других национальностей от русских. Причем “русские” формирования подчинялись командованию СС, а национальные формирования - министерству по делам оккупированных областей.

Еще в октябре 1941 г. германская разведка начала работу по созданию из военнопленных двух батальонов специального назначения, призванных содействовать продвижению немецких войск на Кавказ и в Среднюю Азию. Помимо выполнения специальных задач - борьбы с партизанами, разведывательно-диверсионных, личный состав батальонов готовился к пропагандистской работе по привлечению на немецкую сторону перебежчиков из числа представителей различных народов и к организации антисоветских восстаний на территории национальных республик. Процесс организации тюркских и кавказских частей шел с размахом - в январе-феврале 1942 года на территории Польши германское командование создало учебные лагеря Туркестанского (в Легионове), Кавказско-магометанского (в Едлине), Грузинского (в Крушне) и Армянского (в Пулаве) легионов. Общее руководство их формированием и обучением осуществлял штаб командования восточными легионами, который первоначально располагался в Рембертове, а летом 1942 г. был переведен в Радом. Посетившие гитлеровскую ставку турецкие генералы Эрден и Эркилет посоветовали фюреру сформировать из представителей тюркских национальностей из числа военнослужащих РККА, оказавшихся в немецком плену национальные формирования, к созданию которых подключились белоэмигранты, во главе с Шафи-Алмазом, под руководством котрого был сформирован комитет “Идель-Урал”.

Прибывавшие из лагерей военнопленных будущие легионеры уже в подготовительных лагерях разбивались по ротам, взводам и отделениям и приступали к обучению, включавшему на первом этапе общефизическую и строевую подготовку, а также усвоение немецких команд и уставов.По завершении начального курса обучения новобранцы переводились в батальоны, где получали обмундирование, снаряжение и оружие и начинали занятия по тактической подготовке.

Ведущую роль в идеологической подготовке легионеров играли эмигранты — члены национальных комитетов, образованных под эгидой министерства оккупированных территорий.

Каждый полевой батальон имел в своем составе 3 стрелковые, пулеметную и штабную роты по 130—200 человек в каждой; в стрелковой роте — 3 стрелковых и пулеметный взводы, в штабной — взводы противо­танковый, минометный, саперный и связи. Общая численность батальона составляла 800—1000 солдат и офицеров, в том числе до 60 человек германского кадрового пер­сонала (Rahmenpersonal): 4 офицера, 1 чи­новник, 32 унтер-офицера и 23 рядовых. У немецких командиров батальонов и рот были заместители из числа представителей той или иной национальности. Командный состав ниже ротного звена был исключительно национальным. Оружие в избытке предоставлялось со складов трофейного советского вооружения.

Весной 1942 года, когда на территории Польши уже полным ходом шло формирование частей восточных легионов, организационный отдел Генерального штаба сухопутных войск отдал приказ: направлять в распоряжение штаба формирования в Радоме всех пленных туркестанцев, татар и кавказцев, захваченных войсками групп армий “Север” и “Центр”, а также находившихся в лагерях на территории польского генерал-губернаторства и рейхскомиссариатов “Остланд” и “Украина”. Осенью 1942 года, когда развернулось германское наступление на Сталинград, на территории оккупированной Польши, в районе местечка Едлино близ Радома началось формирование так называемого Волжско-татарского легиона.

Уже в июле там было собрано 2550 человек, а 6 сентября легиону вручили “знамя”. Другим сборным пунктом был “шталаг” 307 в Демблине, где на 1 сентября 1942 года находилось 1800 пленных татар. Германское командование планировало провести курс боевой учебы и идеологическое “перевоспитание” татарских легионеров в период с 1 октября 1942 по 1 января 1943 г.

Командование легионом было возложено на майора Оскара Зеккендорфа, родившегося в 1875 году в Москве и свободно говорившего по-русски. (В мае 1944 года ушел в отставку,видимо потому, что ему так и не удалось наладить идеологическое перевоспитание пленных –татарские легионы были самими ненадежными из всех восточных легионов и использовались главным образом на строительных работах да и то во Франции).

По замыслу германского командования батальоны Волжско-татарского легиона должны были формироваться по графику. 825 батальон предполагалось подготовить к 1 декабря 1942 г., 826 батальон - к 15 декабря 1942 года (фактически к 15 января 1943 г.), 327 батальон - к 1 января 1943 года (фактически к 10 февраля 1943 г.). По такому же графику планировали и введение батальонов в действие. К февралю 1943 года, после сталинградской катастрофы, в преддверииожидавшегося летом 1943 года реванша за првоал зимней кампании германское командование решило навести порядок у себя в тылах, так как деятельность партизан начала сказываться на снабжении фронта, а германское командование вынуждено было держать большие силы в тылу для борьбы с ними. Тогда возник план ликвидации партизанского движения в Белоруссии. Германское командование разработало план под кодовым названием “Кугельблитц” (“Шаровая молния”) который предусматривал уничтожение, окруженных в районе Витебска партизанских отрядов силами четырех полков 201 дивизии под командованием генерал-майора Якоби и генерал-майора фон Вартенбурга. Именно здесь решено было использовать 825 батальон татарского легиона.

Перед убытием к месту боев легионерам выдали немецкую форму. После этого была устроена церемония принятия присяги. А затем было объявлено, что легионеры с этого момента являются германскими гражданами.

В документах, сохранившихся в немецких архивах говорится, что еще в декабре 1942 года германские власти выявили в легионе подпольную группу, которая вела работу по разложению военносужащих легиона, чтобы они включились в борьбу против нацистов. Таким образом, у германского командования были основания сомневаться в благонадежности батальона. Однако 13 февраля 1943 года, через 10 дней после капитуляции армии Паулюса под Сталинградом, батальон получил приказ погрузиться в железнодорожный эшелон и двигаться к Витебску.

Перед отправкой на восток перед легионерами выступил немецкий профессор, который призвал к борьбе против большевиков, обещая, что под эгидой фюрера будет создано “независимое татрское государство”.

18 февраля батальон в составе 1000 человек с вооружением прибыл в Витебск. От Витебска батальон направился походной колонной по Суражскому шоссе до деревни Гралево, расположенной в 12 километрах от города. Здесь батальон сменил казаков, которая под командованием немцев действовали против партизан. К 1943 году положение партизан на Украине и в Белоруссии сильно осложнилось. Немецкое командование было настроено ликвидировать партизанские соединения итак называемые партизанские зоны, власть в которых принадлежала партизанам. Был проведен ряд успешных операций против знаменитого партизанского батьки Ковпака, отряды которого полностью лишились обозов и артиллерии ибыли загнаны в непроходимые отроги Карпатских гор.

Зимой 1943 года партизанские отряды в Белоруссии также находились в сложной ситуации. В особенно трудном положении оказались отряды, действовавшие в районе Витебск - Сураж - Городок. В секретном отчете, предоставленном в Центральный штаб партизанского движения ситуация февраля 1943 года на Сурожском направлении характеризуется так: “6000 партизан были окружены в этом районе (около г. Витебска) отрядами противника общей численностью до 28000 человек, имевших артиллерию, танки и авиацию”. (“Итоги борьбы партизанских отрядов Белоруссии с немецкими захватчиками в 1943 году”, том II, 1944 г., стр. 265-266).

Первая витебская партизанская бригада под командованием Михаила Федоровича Бирюлина насчитывала всего около 500 человек. Комиссаром бригады был Владимир Андреевич Хабаров, начальником штаба - Лев Павлович Корнеев.

Уже через три дня после прибытия татарского батальона на место дислокации штабу партизанской бригады стало известно, что на помощь немецким частям, проводящим карательную операцию против партизан, в качестве пополнения прибыл батальон легиона “Идель-Урал”, сформированный из пленных татар, башкир и чувашей, и что штаб батальона состоит из немецких офицеров. Эта информация была передана партизанским связным руководителями подпольной группы в татарском батальоне, которые по прибытии на место стали искать связи с командованием партизанского отряда. Подразделения 825 батальона были размещены в деревне Сеньково, а также в деревнях Гралево и Сувары. Партизанские связные немедленно сообщили в штаб бригады, что легионеры ищут контакта с партизанами.

Партизанская связная Нина Буйниченко сообщила командованию отряда, что военврач батальона по фамилии Жуков просил ее помочь в установлении связи с партизанами. По совету командира отряда Сысоева она предложила Жукову направить четырех парламентеров для переговоров с партизанами. Проводником стал житель деревни Сеньково Степан Михальченко. Парламентеры, в числе которых был человек по фамилии Фахрутдинов, заявили сразу, что действуют от имени и по заданию подпольной организации, созданной еще на месте формирования батальона в Едлино.

На совещании в штабе бригады рассматривались различные варианты перехода: командиры партизан понимали, что вся операция очень рискованная ввиду того, что намерения легионеров до конца не известны. Так же не исключалось, что это часть какого-нибудь хитроумного немецкого плана. В итоге было принято решение выдвинуть перед легионерами определенные условия. Во-первых, партизаны потребовали, чтобы батальон перед переходом уничтожил не только немецких офицеров, но и немецкие гарнизоны в деревнях Сеньково, Гралево и Сувары, где располагались подразделения легиона. Во-вторых, легионеры должны были начать переход погарнизонно и в определенной последовательности. В-третьих, после перехода они должны были сложить оружие и сдать боеприпасы. Парламентеры приняли условия и отправились в свои части, оставив в заложниках двух человек. По документам это были легионеры Лутфулин и Трубкин.

Сигналом к переходу должно было стать уничтожение штаба батальона и пуск трех сигнальных ракет. Начало перехода было назначено на 24.00 22-го февраля. Переход батальона был проведен по согласованному плану с некоторым опозданием. Дело в том, что непосредственно перед началом операции, возможно, по доносу, немцами были схвачены руководители подпольной группы Рашит Таджиев, Григорий Жуков и Рахимов. По словам участников перехода арестованных немедленно отправили в Витебск и там расстреляли.

Командир батальона немецкий майор Цёк возможно, будучи предупрежден кем-то из легионеров бежал.

Как только стало известно об аресте руководителей подпольной группы, командование переходом к партизанам взял на себя командир штабной роты Хусаин Мухамедов. Он отдал приказ командиру взвода Гари Галееву уничтожить штаб батальона. Одновременно Мухамедов отдал приказ ротам немедленно, в 22 часа, выйти из населеных пунктов и начать переход к партизанам. Приказ был получен и легионеры начали организованный отход.

В отчете командования партизанских бригад указано: “Уничтожив немецкое командование, 23.2.43 в 14.00 весь батальон перешел на сторону партизан в составе 930 человек, имевших на вооружении: 3 сорокапятимиллиметровые пушки, 100 ручных и 1 станковый пулемет, 550 винтовок, комплекты боеприпасов и в полном составе батальонный обоз. Перешедшие на сторону партизан были распределены между бригадами Захарова и Бирюлина. Впоследствии солдаты этого батальона участвовали в боях по прорыву вражеской блокады, где проявили мужество и геройство в борьбе с немецкими захватчиками” (с. 268 “Отчета”).

Перешедший к партизанам батальон был разбит на несколько групп, которые были включены в различные бригады. Это делалось из предострожности, таккак нужно было еще проверить бывших легионеров в бою. Многие из них уже 28 февраля приняли участие в боях против немцев и погибли, доказав искренность своих намерений.

Долгое время единственным документом, отразившим это событие оставалось “Сообщение ответорганизатора Витебского обкома ВКП(б) К. И. Шемялиса секретарю Витебского обкома ВКП(б) И. А. Стулову “О переходе на сторону партизан 825-го батальона волжско-татарских легионеров 23 февраля 1943 года”, опубликованное в 70-х годах в Минске в сборнике документов под названием “Всенародное партизанское движение в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны” (т. 2, кн. 1 (ноябрь 1942 - июнь 1943 г.) Минск, 1973, с. 230-231). В этом документе, составленном, очевидно, со слов участников перехода, события представлены так как они дейтсвительно происходили и это определило все последующие выводы, в том числе и решения органов НКВД.

Документ, озаглавленный “Итоги борьбы партизанских отрядов Белоруссии с немецкими захватчиками в 1943 году”, находящийся в Национальном архиве Республики Беларусь, не только подтверждает факт добровольного перехода, но и проецирует это событие на общую стратегическую ситуацию в Белоруссии в 1943 году. Бывшие легионеры, перешедшие с оружием и боеприпасами к партизанам стали для них существенным подкреплением. Уже через пять дней после их перехода 28 февраля партизаны предприняли прорыв из немецкого окружения.

Переход татарского батальона на сторону партизан спутал планы германского командования –в кольце окружения образовалась брешь, которую пришлось спешно “заделывать”. Генерал Якоби -командир пехотной дивизии вермахта, участвовашей в операции по уничтожению партизан записал в дневнике боевых действий 12 марта 1943 года: “Наступление 601 полка было осложнено и ослаблено переходом части Волго-татарского батальона на его правом фланге на сторону бандитов непосредственно перед началом наступления”. Он доложил, что энергичными действиями и “броском” он минимизировал ущерб от этой акции: татарский батальон был “исключен из боевых действий”. Однако восстание и переход 825 батальона не могло не насторожить германское командование. Абвер (армейская разведка) провел расследование и пришел к выводу, что “батальон после полугодовой подготовки впервые вступил в бой. В составе его было около 900 человек, из них около 60 немцев. Он был очень хорошо вооружен - три противотанковые пушки, пулеметы, легкие и тяжелые минометы. Командир батальона майор Цёк высказал в разговоре мнение, что идейное воспитание легионеров в результате недостатка времени оказалось слабым. Когда отряды прибыли на опорные пункты, расположенные далеко друг от друга, и оказались лицом к лицу с сильным противником, они стали легкой добычей советской пропаганды. Насколько известно, отдельные интеллигентные татары были руководителями мятежа, который начался с ночного нападения на немецкий персонал”.

По данным германской полевой полиции, к партизанам перешли 557 легионеров. Немцы знали, что легионеров встретили с недоверием и что их разделили на группы по 20-30 человек, и распределили по разным отрядам, прежде всего в бригаде Бирюлина. Германская разведка проследила путь отряда, ушедшего в район озера около Козловичи. В отчете по операции “Кугельблитц” отмечены потери партизан: 253 человека, из них - несколько легионеров в немецкой форме.

Таким образом, немцы, отметив “недостатки идейного воспитания” в легионе расценили переход батальона к партизанам как существенный ущерб для операции. Батальон, насчитывавший более 900 человек, был “исключен из боевых действий”. Непригодными для боевых действий оказались и те легионеры, которые не успели получить сигнал к переходу. Они были возвращены в германский тыл ввиду “ненадежности”.

Переход 825 батальона Волжско-татарского легиона на сторону партизан насторожил германское командование. Ни до этого, ни после этого не было зафиксировано подобных случаев, когда целая воинская часть, уничтожив немецких офицеров, перешла бы на строну партизан. Наоборот, например, калмыцкие, армянские и грузинские части, казаки зарекомендовали себя как хорошие бойцы, “достойные носить немецкую форму”. Переход татарского батальона подтолкнул военнослужащих других восточных частей к переходу к партизанам. Восточные легионы стали терять боеспособность и разлагаться под влиянием партизанской пропаганды. После этого было решено перебросить легионы на оборонительные рубежи на западе, где они участвовали в боях с югославскими и французскими партизанами, а так же в боях с союзниками, высадившимися в 1944 году в Нормандии. Из самых отпетых предателей были сформированы противотанковые отряды, занимавшиеся уничтожением наступавших советских танков.

Однако еще до перевода татарских батальонов на Запад в районе Станислава и Драгобыча десятки татарских легионеров ушли к партизанам. И даже во Франции легионеры уходили к партизанам-маки.

Это доказывает, что подпольная организация, созданная в лагере в Едлино, оказалась эффективной. Татарские батальоны оказались самыми ненадежными, и их было сформировано значительно меньше чем других восточных частей.

(Всего было сформировано 14 туркестанских, 8 азербайджанских, 7 северокавказских, 8 грузинских, 8 армянских, 7 волжско-татарских батальнонов и ни в одном из них, кроме волжско-татарских не было столь мощных групп антифашистского сопротивления).

В нашей историографии судьба военнопленных долгое время не получала достаточно полного освещения и это понятно. В годы войны в фашистском плену оказалось 5 миллионов человек. Историографы социализма, повествуя о массовом героизме советских людей не могли объяснить почему Красная Армия потеряла столько солдат пленными. Судьба побывавших в плену складывалась по-разному. Одни из них сгинули в фашистской неволе, другие стали предателями. По разным архивным данным на стороне фашистов сражалось от 800 000 до 1 200 тысяч бывших советских граждан разных национальностей. Другие, кто оказался в плену под давлением обстоятельств, стремились реабилитироваться в глазах Советской власти и народа. Они, как правило, использовали временный переход в стан врага как средство попасть к своим. Конечно, к ним относились с недоверием и подозревали в них немецких шпионов, выявлением которых занималось НКВД. Во всяком случае, все, кто был в плену, проходили проверку в спецорганах. Не стали исключением и бывшие татарские легионеры.

Вскоре после перехода татарского батальона на сторону партизан НКВД предприняло расследование по этому делу. Делом занималась военная контрразведка СМЕРШ, сотрудников которой интересовало добровольно или под давлением обстоятельств батальон перешел к партизанам. Ключевым был вопрос: действовала ли подпольная группа уже при формировании легиона или это была импровизация на месте.

Из документов НКВД становится известно, что на основании рапортов командиров партизан в ходе расследования в особом отделе лагеря спецназначения НКВД СССР органы пришли к выводу, что переход был добровольным и заранее подготовленным. Получили подтверждение и сведения об организаторах перехода, готовивших его еще до отправки в район боевых действий. В конце июня 1943 г. заместитель начальника отдела контрразведки “СМЕРШ” спецлагеря № 174 (г. Подольск) майор Кирсанов и начальник отделения контрразведки “СМЕРШ” того же спецлагеря капитан А. Сизов направили в штаб партизанского движения Белоруссии, находившийся в Москве, отчет о расследовании перехода батальона Волжско-татарского легиона на сторону партизан. На документе есть штамп: “Белорусский штаб партизанского движения”, вписан входящий номер 1742 и четко поставлена дата: 28.6.1943 г. Здесь изложена версия перехода, совпадающая с первоначальной, которая дана в сообщении К. И. Шемялиса 23 февраля 1943 г. В документе так же содержится информация о том, что “в Подольском лагере спецназначения содержится группа бывших военнослужащих Красной Армии, по национальности татары, которая, находясь в плену у противника, перешла на службу в созданный немцами “Волго-Татарский легион”, предназначенный для ведения борьбы с партизанами”.

Дополнительным подтверждением оправдательной информации является письмо Белорусского штаба от 2 июля 1943 г. Это серьезное свидетельство, позволяющее полностью реабилитировать бывших легионеров. “После перехода батальона к партизанам личный состав его действительно был рассредоточен по партизанским бригадам, принимал участие в боевых действиях против немецких оккупантов, показал себя с положительной стороны. Некоторая часть личного состава батальона и до настоящего времени находится в партизанских бригадах”, - говорится в этом письме.

Таким образом можно сделать вывод о том, что более 60 лет назад, после разгрома немецких войск под Сталинградом, на территории Белоруссии произошло событие, которое, может быть повлияло на судьбу всего татарского народа. На сторону партизан, окруженных крупной группировкой германских войск в районе Витебска, перешел 825-й батальон Волжско-татарского легиона, сформированного германским командованием из советских военнопленных специально для борьбы против партизан. Во всяком случае в татарском народе до сих пор жива легенда о том, что татары избежали высылки в Казахстан и Среднюю Азию вместе сдругими народами, представители которых сражались на стороне немцев только благодаря тому, что имел место этот переход и тому, что татарские батальоны, разагитированные членами подпольной организации татарского легиона были самими ненадежными из всех восточных батальонов.

Главная заслуга в том, что пленные татары стремились загладить свою вину перед Родиной принадлежит группе сопротивления, организованной молодым офицером Красной Армии Гайнаном Курмашевым, оказавшимся в плену со специальным заданием советского командования.

В Берлине из попавших в плен представителей татарской интеллигенции при участии и по рекомендации эмигрантских националистических кругов была создана рота пропаганды для агитационной работы среди военнопленных и легионеров и для работы в редакции радиопропаганды, в газете “Идель-Урал”, в которую были вовлечены писатели и журналисты Абдулла Алиш, Ахмет Симаев и в которую именно в это время, в феврале 1943 года, был включен и известный татарский поэт Муса Джалиль, дольше других остававшийся в лагере для пленных.

З алилов Муса Мустафович (Муса Джалиль) родился 15 (2 - по старому стилю) февраля 1906 года в селе Мустафино Шарлыкского района Оренбургской области в семье крестьянина-бедняка. Учился в Оребургском медресе "Хусайния", которое после Октябрьской революции было преобразовано в Татарский институт народного образования - ТИНО. В 1919 году вступил в комсомол. Участник Гражданской войны. В это время появились его первые стихи, призывающие рабочую молодёжь на борьбу с врагами революции. В стихах тогдашнего подростка сочетались мотивы национальной классики и лозунги времен гражданской войны, цитаты из Маркса и детские строки о коршуне, о цветах.
После гражданской войны он учился на рабфаке в Казани. Там начался расцвет его творчества, проходивший в общении с корифеями современной татарской литературы – Галиаскаром Камалом, Галимджаном Ибрагимовым, Шарифом Камалом.

Бюро Татаро-Башкирской секции ЦК комсомола направляет его на учебу в Москву. Он поступает на филологический факультет МГУ. Его стихи, которые он писал на родном языке, читались в переводах на университетских вечерах и пользовались большим успехом. По окончании университета в 1931 году он отправляется в Казань, где посвящяет себя творческой работе и общественной деятельности. В 1939 году его избирают председателем Союза писателей Татарской АССР. Он пишет песни, стихи, поэмы, пьесы, публицистику, собирает материал для романа о комсомоле. На основе его поэм “Алтын Чэч” и “Иль дар” композитор Н.Жиганов написал оперы.

Когда началсь война Джалиль написал заявление с просьбой отправить его на фронт. В июле 1941 года был призван в Красную Армию. По окончании шестимесячных курсов политработников в звании старшего политрука онбыл направлен на Волховский фронт. До июля 1942 года работал военным корреспондентом армейской газеты “Отвага”.

Джалиль все время находился на передовой, там, где было трудно. Боевые друзья, воевавшие с ним, вспоминают, что он отважно сражался.

В 1942 году при попытке прорыва блокады Ленинг