Язык славенскои в нынешнем веке у нас очюнь темен и многие его наши читая не разумеют.

3. Язык славенскои ныне жесток (жёсток) моим ушам слышится. Эта причина идёт за самую важную. Эпитет «жёсткий» является семантической калькой французского слова со значением «грубый, неестественный» и противопоставляется эпитету «нежный». Живые языки определяются у Тредиаковского как нежные в противоположность мёртвым языкам (латынь, церковнославянский). Тредиаковский апеллирует к критерию эстетического вкуса.

Тредиаковский стал инициатором учреждения Российского собрания при Академии наук (1735 г.). Задачи собрания – составлять грамматику, словарь, заниматься переводами, исправлять язык.

Как реализована концепция раннего Тредиаковского в его произведениях? Соответствующий параграф у Б.А. Успенского называется «Трудности в практической реализации программы». Назовём основные трудности: 1) если писать, как говорят, то нужно знать, как следует говорить, а это вопрос нерешённый: кодификация разговорной речи отсутствовала; 2) навыки творческой деятельности (создание текстов) были под мощным влиянием книжно-славянской традиции. Язык произведений Тредиаковского не соответствует его же программе. Б.А. Ларин отмечает, что фрагменты разговорной речи подобны цитатам, словно почерпнуты из записной книжки, воспринимаются как чужое слово. Ещё одна языковая особенность произведений Тредиаковского – использование галлицизмов (элементов, усвоенных из французского языка), которые по-русски передаются более или менее удачно (например: через несколькое время страдал – в значении «в продолжение некоторого времени»). Интересным фактом является также то, что свои новообразования Тредиаковский создаёт с опорой на ресурсы церковнославянского языка (ср. глубокословная славенщизна). Практика показывает, что средства, связанные с книжно-славянской традицией, Тредиаковский активно использует и принимает их как необходимые для передачи возвышенной окраски.

Вторая половина 40-х гг. стала временем резкой смены концепции литературного языка. Б.А. Ларин отмечает две основные причины изменения взглядов: у Тредиаковского не было духовной близости с народом, следовательно, он не чувствовал дух языка; в этот период в России уже не приветствуются реформенные мечтания в духе Петровской эпохи; Тредиаковский испытал «тяжёлое положение человека, который идёт против течения». Б.А. Успенский делает акцент на концептуальном изменении: Тредиаковский понял специфику русской языковой ситуации, её принципиальное отличие от ситуации западноевропейской. Для позднего Тредиаковского очевидна дистанция между литературным языком и разговорной речью: «Ведомо, что во французском языке дружеский разговор есть правило красным сочинениям. Но у нас дружеский разговор есть употребление простонародное, а краснейшее сочинение есть иное, изряднейшее употребление, отменное от простого разговора и подобное больше книжному славенскому» (1755). Таким образом, В.К. Тредиаковский осознаёт русскую языковую ситуацию как диглоссию разговорной речи и литературного языка. Литературный язык должен ориентироваться на церковнославянское наследие, должен представлять собой гражданский вариант церковнославянского языка. Изменяется и номинация: не глубокословная славенщизна, а славенороссийский язык. В русском языке, по характеристике Тредиаковского, наблюдается «двоякое употребление», «двойственный диалект».