Геноцид русских в Чечне с 1990 года

Геноцид. – Действия, направленные на полное или частичное уничтожение национальной, этнической, расовой или религиозной группы как таковой путем убийства членов этой группы, причинения тяжкого вреда их здоровью, насильственного воспрепятствования деторождению, принудительной передачи детей, насильственного переселения либо иного создания жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение членов этой группы (ст. 357 УК РФ)

Как известно, и нициативная группа бывших русских жителей Грозного направила недавно президенту Путину открытое письмо с требованием официально признать факт массовых этнических чисток в Чечне в период с 1991 по 1994 год.

Авторы обращения называют режим Дудаева фашистским, обвиняют российские власти в попытке скрыть факт геноцида, а также требуют уравнять русских в правах с чеченцами при выплате компенсаций за утраченное в Чечне жилье и имущество («Известия» 28.01.05).

Подобное обращение к президенту состоялось не впервые. Дело в том, что в июле 2000 года в журнале «Пари-Матч» было напечатано интервью президента Путина, в котором он заявил, что в Чечне-де был «настоящий геноцид» русского народа. Об этом факте оповестила нас российская пресса.

Немедленно состоялось совместное заседание Лиги защиты национального достояния и Союза общественных объединений по защите чести и достоинства русского народа, на котором было принято обращение к президенту, в котором излагалась идея создания Чрезвычайной Государственной комиссии по расследованию факта геноцида русского народа в Чечне и преодолению его последствий.

Нас – меня и В.В. Селиванова – пригласили в Кремль на беседу с замначальника отдела по взаимодействию с общественными организациями Сергеем Александровичем Леоновым, который прежде всего попытался нас отговорить и переубедить: дескать, если и был геноцид, то не только русских, но и, к примеру, ногайцев, и самих чеченцев, да еще и неясно с чьей стороны, от русских бомб и снарядов тоже погибло немало и т.д.

Леонов – доктор медицинских наук, скорее всего, психиатр, смотрел на нас профессиональным гипнотическим взглядом, но не на тех напал. Мы стояли твёрдо: президент сказал – был геноцид русских, значит, давайте разбираться. Создадим ЧГК, а она пусть рассудит, был или не был геноцид. «Ладно, – сдался, наконец, Леонов, – напишите проект президентского Указа и Пояснительную записку к нему». Через несколько дней мы передали ему требуемое.

На том дело и заглохло без всяких последствий. Ничего, кроме пустых отговорок мы по поводу нашей инциативы не получили, а наш юридический опыт был еще маловат, чтобы добиться хотя бы письменного ответа.

Между тем, материалов, подтверждающих факт геноцида русских со стороны чеченцев, начиная с 1990 года, более чем достаточно. Кое-что опубликовано в открытых источниках, например в книге «Комиссия Говорухина», в которой изложены выводы Комиссии Государственной Думы РФ, возглавлявшейся С.С. Говорухиным. Там черным по белому написано, что в Чечне, начиная с 1990-1991 гг., проводилась политика геноцида по отношению к русскому населению. Тот же вывод подтверждает и т.н. «Белая книга ФСБ», посвященная чеченской войне. И т.д.

Есть множество разрозненных свидетельств в периодической печати. Масса показаний накоплено различными правозащитными организациями, которые по понятным причинам их замалчивают. Огромное количество сведений хранят (а точнее – хоронят) правоохранительные органы: МВД и Прокуратура, а также Федераль­ное Собрание Российской Федерации, Администрация президента России и другие ведомства, имеющие касательство к Чеченской Республике. Но гораздо больше осталось невысказанного, нерасказанного. Необозримое море русской крови, русских слез, пролитое с 1990 года в Чечне, ждет еще своего исследователя. А точнее, ждет именно того, чего мы в свое время потребовали от Кремля: ждет именно государственного тщательного и подробного расследования со всеми выводами, предусмотренными российскими законами. Благо и статья соответствующая – «геноцид» – в новом УК РФ появилась.

Некоторые цифровые данные помогут уяснить масштаб произошедшей трагедии.

По данным Всесоюзной переписи населения, в 1989 году на территории Че­чено-Ингушской АССР проживало свыше 293700 русских (23,1% населения рес­публики), из них лишь около 30 тысяч человек в тех районах, которые потом во­шли в состав Республики Ингушетия. Общая численность невайнахского населения составляла 370 тысяч, проживало оно в основном в городах. На сегодняшний день из них в республике остались единицы – в основном старики, жены чеченцев и рабы.

С августа 1991 года, когда чеченские сепаратисты захватили власть в Гроз­ном, была фактически узаконена ярко выраженная антирусская политика, приводящая к систематическим на­рушениям прав человека, моральному и физическому террору, направленному про­тив русского населения.

В связи с официальным правом чеченцев в самопровозглашенной Че­ченской Республике Ичкерия иметь в личном поль­зовании какое угодно количество боевого оружия, русскоязычное население оказа­лось беззащитным перед разгулом преступности. Распространенным явлением в республике стало насилие в отношении русских: избиения, убийства, грабежи, из­насилования, захват заложников, взломы и насильственное выселение из квартир домов.

Большинство наблюдателей сходятся на том, что за период с 1991 по декабрь 1994 г. (то есть до ввода федеральных войск) в Чечне погибли более 21 тыс. русских и 250 тыс. человек покинули республику, спасаясь от этнических чисток. И это не считая погибших во время военных дей­ствий! По сведениям различных источников, в первую очередь отдела Кавказа бывшего Министерства по делам национальностей (завотделом М.П. Бурлаков, сам беженец из Грозного), с 1991 по 1999 гг. на территории Чечни было захвачено более 100 тыс. квартир и домов, принадле­жащих «некоренным» жителям Чечни, более 46 тыс. человек было обращено в рабство либо использовано на принудительных работах (от сбора дикорастущей черемши до строительства дороги в Грузию через Итум-Кале и Таз-бичи).

Таким образом, факт геноцида русского народа, в полном соответствии с определением, данным УК РФ, следует считать установленным. Его надлежит расследовать подробно и принять все меры по преодолению его последствий. Что, в частности, имеется в виду?

Положение русских, вынужденно покинувших Чеченскую Республику, стало общенациональной трагедией. Она многократно усугублена отношением нашего антирусского государства к несчастным беженцам.

Тем русским людям, кто покинул Чечню до войны ради спасения своей жизни, вообще не положено никакой компенсации. Потому что в категорию подпадающих под действие Постановления Правительства Российской Федерации «О порядке выплаты компенсации за утра­ченное жилье и/или имущество гражданам, пострадавшим в результате разрешения кризиса в Чеченской Республике и покинувшим ее безвозвратно» № 510 от 30.04.97 г., включаются лишь граждане, выехавшие исключительно в период воору­женного конфликта с декабря 1994 г. по ноябрь 1996 г.

Бывало и так, что ничтожная компенсация в размере 200 с небольшим долларов оформлялась вынужденным переселенцам, как ссуда, а потом приходило уведомление, что эти деньги, оказывается, были им даны на покупку квартиры, а стало быть, они свое уже получили и их вычеркивают из очереди и лишают статуса. Таких историй, подтвержденных документами, многие сотни.

Не намного лучше положение тех, кто спасся из полыхающей Чечни после ввода войск 12 декабря 1994 года. Они имеют право на компенсацию на основании Постановления правительства №510 от 30 апреля 1997 года. За жилье – из расчета 18 кв.м на человека, но не более 120 тысяч рублей, при условии, что они выписываются из Чечни и отказываются от прав собственности на имевшуюся у них там недвижимость. Вдумайтесь: вы должны вернуться, рискуя головой, на пепелище, выписаться оттуда и вернуться, чтобы получить эти жалкие гроши. И что можно купить на такие деньги? Но даже их получать люди стали не сразу. В Постановлении содержался знаменитый своей абсурдностью пункт, согласно которому надо переселенцы должны были зарегистрироваться в органах Федеральной миграционной службы до 23 ноября 1996 года – то есть за полгода до принятия самого постановления! Это ли не издевательство! Это ли не изощренная государственная русофобия! Случайно ли был состряпан подобный абсурд?

Жало столь подлой политики обращено именно и только на русских, но не на инициаторов войны – чеченцев. Ведь согласно Постановлению правительства № 404 от 4 июля 2003 года тем, кто возвращается в Чечню на ПМЖ, – а это почти исключительно чеченцы – полагается 300 тысяч за потерю жилья и еще по 50 тысяч на каждого человека за потерю имущества. На этом основании чеченец запросто может приехать в Грозный, получить компенсацию и вернуться в Россию, слегка разбогатев. (Сегодня в одной только Москве, согласно признанию главы чеченской общины Шамиля Беноева, свыше 300 тысяч чеченцев.) Ну, а если чеченец остался на родине, то он и там не в накладе: как писала «НГ» (см. номер от 16.12.04), в феврале правительст­во Чечни приняло решение о вы­плате жертвам «политрепрессий» 1.685 млрд. руб., то есть по 10 тыс. руб. каждому пострадавше­му. Эти деньги получены из российского бюджета, то есть вынуты, в конечном счете, из кармана русских людей, представляющих 82% всех налогоплательщиков.

При этом Страсбургский суд защищает чеченцев, потерявших жилье в результате военных действий, даже не обращая внимания на то, что они еще не прошли все судебные инстанции в России, но не защищает русских, проявляя такую же изощренную русофобию, как и наша родная российская власть. Дело в том, что Россия подписала конвенцию, по которой признала над собой юрисдикцию этого суда только в 1998 году. А практически все русские покинули Чечню до этого срока.

Если же русские вынужденные переселенцы и добьются, чтобы их, как и чеченцев, признали жертвами политрепрессий, то и тут они будут дискриминированы, ибо в России действует не решение чеченского правительства, а лишь «Закон о реабилитации жертв политре­прессий», согласно которому за утерянное жилье вы­плачивается 100 процентов его стоимости, но не более 4 тысяч рублей. А за имущест­во – но только в случае его конфис­кации – в размере 50 процентов. Да и то только в индивидуаль­ном порядке, если в деле есть опись конфискованного и в це­нах того периода. Что же получат русские жители того же Грозного, у которых чеченцы отняли все без всяких описей?!

Судьба русских в Чечне служит грозным предостережением, она оказывает страшное моральное давление на все русское население Кавказа. И русские не ждут развития событий по чеченскому варианту. Если в 1989 году они составляли 9% населения Дагестана, то теперь их осталось менее 2%; если в Ингушетии их было 2%, то теперь не осталось вовсе; бегут русские уже даже из традиционно дружественных Осетии и Кабардино-Балкарии…

Справедливое и беспристрастное расследование факта геноцида русских в Чечне и преодоление его последствий будет иметь колоссальное позитивное значение не только в правовом, но и в морально-политическом аспекте. Оно поможет русским людям обрести веру в себя, в свое будущее. Замалчивать преступления такого масштаба – едва ли не худшее преступление!

МНЕ могут заметить, что такое расследование может обострить положение в Чечне, настроить чеченцев против российской власти. На это глупейшее замечание надо возразить следующее. Недостаточно разобраться с прошлым, надо еще и обеспечить себе нормальное будущее. А для этого – разобраться в причинах происходящего. Устраните причину – пройдет и следствие, говорили еще в Древнем Риме.

Иногда приходится слышать, что, мол, русские и чеченцы – два коренных народа России, которых между собой коварно столкнула мировая закулиса. Такая постановка вопроса поражает своим идиотизмом. Конечно, действия чеченцев объективно льют воду на мельницу Сиона, играя роль детонатора в русско-мусульманском конфликте. Интерес сионистов здесь просматривается ясно и четко, а роль чеченских боевиков как марионеток Израиля видна, как на ладони. Но вызваны эти действия совершенно иными причинами. Чтобы понять их, надо обратиться к учению Л.Н. Гумилева о комплиментарных и некомплиментарных народах. Надо заглянуть в самую суть вещей, в сердцевину проблемы! Надо понять одно: совместимы ли русские с чеченцами?

История отвечает на этот вопрос: «Не надо питать иллюзий!» Нынешняя Русско-чеченская война, развязанная чеченцами в 1990-1991 гг., имеет долгую кровавую предысторию. Заглянем в нее.

Еще генерал Ермолов в свое время писал, что на Кавказе можно по-хорошему договориться почти со всеми народами, кроме чеченцев. Правда, в августе 1859 года имам Шамиль сдался кавказскому главкому Александру Барятинскому и после этого крупных вооруженных выступлений против российской власти не было, но чеченцы непрестанно копили оружие. Как только царизм рухнул, летом 1918 года они создали "Меджлис горских народов Северного Кавказа" и ударили в спину Добровольческой армии, не переставая громить и грабить ее тылы. Так выражали они свое отношение к наследникам русской идеи.

Но этим оно не ограничилось. Как известно, установление Советской власти на Северном Кавказе проходило в условиях централизованного уничтожения донского, терского и сунженского казачества, причем Советы использовали чеченцев и ингушей как союзников, а порой и как ударную силу. Целые казачьи станицы, предварительно обезоруженные Красной Армией, вырезались спустившимися с гор «джигитами». Все имущество при этом разграблялось. Таков был негласный договор, обеспечивавший обеим сторонам желанный результат. Как это было? Вот, например, сообщение некоего Перельмана, председателя Комиссии по выселению казаков (1920 г.): "Чеченцами аула Кеньюрт было забрано около 300 голов скота, и также бросились и грабили чеченцы других аулов. 31/X и 1/XI я был в ауле и под страхом расстрела запретил грабить скот и вернуть взятое, но в последнем мне отказано».

Когда Советская власть установилась твердо, чеченцы повернули оружие теперь уже против нее, поскольку та пыталась навести порядок в стране. Уже в 1921 командир и комиссар 2-го конного полка, действовавшего в районе Шали-Шатой–Ведено, доносили: «Надо считать противником и окружающие аулы, так как они для нас постольку приятели, поскольку мы имеем вооруженной силы для дачи им отпора. Доверия им быть не может». В мае 1921 года, после поражения восстания против Советской власти в нагорном Дагестане, именно на территории Чечни нашел убежище Нажмудин Гоцинский, провозглашенный в августе 1917 года имамом Дагестана и Чечни. Грабежи, угоны скота и взятие заложников продолжались. Чеченские аулы были переполнены оружием, практически каждый житель, начиная с подростков 12-13 лет, имел револьвер и винтовку. Второе место по криминогенности обстановки занимала Ингушская область.

В 1922-1924 гг. ОГПУ, совместно с частями Северо-Кавказского ВО предприняло несколько походов против повстанцев, но не достигло конечной цели. Отчеты советских командиров производят впечатление борьбы с гидрой, у которой непрерывно отрастают новые головы на месте отрубленных.

Из информационного обзора штаба 9-го стрелкового корпуса о развитии бандитизма в районах дислокации частей корпуса в июле-сентябре 1924 г.:

«3 октября 1924 г. Чеченская область. (...)

Чечня является букетом бандитизма. Количество главарей и непостоянных бандитских шаек, совершающих грабежи, главным образом, на соседних с Чеченской областью территориях, не поддается учету. Из них наиболее заслуживают быть отмеченными как основные группировки:

1) в Гудермесском районе – банда Саид Хаджи Кагирова (из аула Гойты) и Султан Хаджи, до 32 конных, при трех пулеметах "Льюиса", совершающая грабежи в Хасав-Юртовском, Кизлярском, Моздокском и Гудермесском округах. Отмечалось несколько случаев покушения банды на жел. дор. линию с целью крушения поездов и ограбления;

2) в Веденском округе – банда Абдул Меджи Эстемирова (из аула Гордели), до 38 человек, при двух легких пулеметах, совершает грабежи в Хасав-Юртовском и Веденском округах;

3) в Шатоевском округе – банда Иби Батагова (из аула Майстой), от 25 до 100 человек, производящая грабежи хевсур и пшово-тушинских грузин (Грузинская ССР). Чопа Аджоколаев и Мисост Алло – постоянные организаторы банд в Итум-Калинском и Хельдыхораевском обществах. Возглавляющим бандитизм в этом районе считается Атаби Умаев из аула Зумсой.

Все эти группировки чаще всего действуют мелкими шайками в 7-8 сабель во главе отдельных бандитов…

Бандиты с награбленным возвращаются в свои аулы и открыто продают награбленное на базарах…

По сведениям, к 20 июля в Веденском округе отмечались две бандитские группировки, имеющие политическую окраску, возглавляемые Гоцинским: первая – в ауле Бильты под руководством Кехурса Темир-Гиреева и Загалова, располагающая тремя пулеметами, вторая – в ауле Беной под руководством Чумакова и Султан Гиреева, располагающая одним пулеметом.

За нач. опер. части Закутный.

Военком Зубаровский».

Эскалация вооруженного конфликта продолжалась. Летом 1925 года командование Северо-Кавказского военного округа (СКВО) и местное ОГПУ предложили провести широкомасштабную операцию по зачистке территории Чечни от бандформирований и изъятию оружия у местного населения и, получив в июле санкцию Сталина, начали ее подготовку.

Сосредоточение войск производилось под видом их участия в маневрах. Чтобы не дать бандитам уйти в соседние республики и области, по всем границам Чечни были выставлены заслоны. В Ботлихском районе был сформирован специальный отряд для предотвращения возможного прорыва чеченских боевиков на территорию Дагестана. К охране терско-чеченской границы привлекли добровольцев из числа местных казаков. На грузино-чеченской границе был выставлен специальный заградительный отряд из состава частей Кавказской Краснознаменной Армии и местных сотрудников ОГПУ.

Одновременно органы ОГПУ провели чистку центрального аппарата власти Чеченской республики, в ходе которой были выявлены пособники главарей бандформирований. Среди них оказались довольно крупные фигуры из числа высшего руководящего состава ЧечЦИКа. Они заранее оповещали бандитов о готовящихся действиях частей Красной Армии, распространяли среди населения провокационные слухи, в том числе об объявлении войны иностранными державами Советскому Союзу из-за операции на Северном Кавказе и т. д. В ряде районов Чечни представители органов самоуправления активно поддерживали бандитов и оказывали им содействие.

Согласно плану, войска, разделенные на 5 групп, сосредоточившись на северной, восточной и западной границах Чечни, должны были одновременно двинуться к центру республики, разоружая население и осуществляя зачистку. Всего к операции привлекались силы численностью 4840 штыков и 2017 сабель при 130 станковых и 102 ручных пулеметах, 14 горных и 8 полевых орудиях. Кроме того, отряды ОГПУ имели в своем составе 341 человека из состава Кавказской Краснознаменной Армии и 307 человек из полевых войск и органов внутренних дел. Для поддержки с воздуха были выделены 3-й и 5-й авиационные отряды СКВО (12 самолетов). Общее руководство операцией осуществлял командующий войсками СКВО И. Уборевич, а по линии органов госбезопасности – полпред ОГПУ по Северо-Кавказскому краю Е. Евдокимов.

Операция в горах началась 23 августа 1925 года. Наиболее сложная задача – разоружение Шароевского района, где скрывался имам Гоцинский – была возложена на группу войск, возглавляемую командиром 5-й кавалерийской дивизии И. Апанасенко. Им противостоял род Атаби Шамилева, ближайшего сподвижника Гоцинского. Центром чеченской обороны был аул Зумсой. Готовясь к упорному сопротивлению, его жители были настроены столь решительно, что даже продавали свой скот для приобретения оружия и боеприпасов. Тем не менее, после бомбардировки с воздуха, Зумсой был взят штурмом. Атаби Шамилеву удалось скрыться. После этого комдив Апанасенко предъявил ультиматум населению Шароевского района с требованием выдать Гоцинского. Требование не было выполнено, однако Апанасенко знал, что местные жители понимают лишь язык грубой силы, и действовал соответственно. 40 чеченских старейшин были взяты в заложники. За два дня на район сбросили 22 пуда бомб. Результат не замедлил проявиться – 5 сентября 1925 г. Гоцинский был выдан и позднее расстрелян по приговору тройки ПП ОГПУ Северо-Кавказского края.

Выполнив свои задачи в горной Чечне, группы Апанасенко и Козицкого совместно осуществили зачистку ее равнинной части.

Район, примыкающий к грузинской границе, являлся зоной ответственности третьей группа войск – Владикавказского отряда под командованием Буриченко. В его состав входили Национальная кавалерийская школа, Владикавказская пехотная школа, Владикавказский дивизион ОГПУ и эскадрон 28-й дивизии (150 штыков и 308 сабель при 12 станковых пулеметах и двух горных орудиях). Войска отряда действовали в чрезвычайно трудных условиях. Достаточно сказать, что до начала операции советская власть в этом районе просто отсутствовала. Почти всюду красноармейские части встречали сопротивление жителей. Из-за трудных местных условий часто приходилось отказываться от ведения артиллерийского огня и обращаться за помощью к военной авиации.

Предгорную часть Чечни зачищала 4-я группа в составе 66-го стрелкового полка (807 штыков при 2 станковых пулеметах и 2 полевых орудиях). Операция началась с окружения аулов Ачхой-Мартан, Шалажи и Мереджой Берем. 8 сентября в селении Урус-Мартан были блокированы лидеры бандформирований равнинной части Чечни во главе с шейхом Бела Хаджи. И опять после артиллерийского обстрела и ударов с воздуха 9 сентября бандиты были выданы.

5-я группа, возглавляемая командиром 13-й стрелковой дивизии Шувановым в составе двух полков, одного эскадрона 5-й кавалерийской дивизии и легкой батареи (1145 штыков и 65 сабель при 17 станковых пулеметах, 4 горных и 6 полевых орудиях) должна была разоружить население в районе между рекой Аксай и границей Северного Дагестана. Эта территория контролировалась наибом Гоцинского Гебертиевым.

Группе удалось разоружить район восточнее реки Аксай, далее – весь район между Аксай и Хулкулая, а также аул Ведено. По представленным оперативным данным, лишь в одном только селении Гурдалы было изъято 3050 винтовок. 9 сентября в районе аула Ножай-Юрт были окончательно разгромлены остатки банды Гебертиева, имевшей в своем составе около 100 сабель. Сам Гебертиев сдался частям Красной Армии.

Таким образом, к 10 сентября, т. е. менее чем за три недели, операция по умиротворению Чечни была успешно завершена. Основные главари бандитов были захвачены, количество изъятых винтовок превысило 21 тысячу, револьверов – 3 тысячи.

Сегодня, после шести лет изнурительной войны в Чечне такой блестящий результат кажется просто фантастическим. Но он был в действительности.

Надо признать прямо – все вышеописанное может быть названо только одним словом: война. Это то самое единственно верное слово, которое характеризует русско-чеченские отношения на всем их протяжении. Попытки подменить это слово и понятие чем-то вроде «борьбы с терроризмом» или «наведения конституционного порядка» есть не что иное, как самое пошлое вранье и непристойное лицемерие. Вещи надо называть своими именами.

«Умиротворение» Чечни не было продожительным. С началом проведения коллективизации в Чечне в ноябре-декабре 1929 года здесь вспыхнуло новое крупное восстание. Как подчеркивалось в докладе командующего войсками СКВО И.П. Белова и члена РВС округа С.Н. Кожевникова, адресованном Северо-Кавказскому крайкому ВКП(б): "В Чечне, как и в Карачае, мы имели не отдельные бандитские, контрреволюционные выступления, а прямое восстание целых районов, в котором почти все население принимало участие в вооруженном выступлении".

В связи с этим командованием СКВО был сформирован отряд общей численностью около 2 тысяч человек при 75 пулеметах, 11 орудиях и 7 самолетах, который 10 декабря приступил к ликвидации восстания. Повстанцы скрылись в горах. В результате операции было изъято лишь 290 винтовок и значительное количество устаревшего огнестрельного и холодного оружия, которое ранее не изымалось. За операцию было арестовано бандитов 450 человек, убито и ранено до 60 человек.

Как было указано в докладе заместителя начальника штаба СКВО Семена Урицкого: «Идеологи восстания пытались установить связь с контрреволюционными элементами Терского казачества, соседними районами Грузии, Ингушетии, Дагестана. В соответствии с данной обстановкой Краевой комитет ВКП(б) признал необходимым проведение в Чечне чекистско-войсковой операции. 3 марта войскам был отдан приказ о выделении Оперативной группы войск для ликвидации бандитизма. В ночь на 14 марта части группы приступили к выполнению задания. За все время операции в Чечне с 16 марта по 10 апреля изъято 1500 единиц огнестрельного и 280 единиц холодного оружия. Людские потери – 122 человека бандэлемента, из них руководителей повстанческого движения – 9, заложников – 35». Однако задача "решительным ударом уничтожить банды, препятствуя их распылению", фактически не была выполнена.

Вскоре выяснилось, что «уцелевшие от первой операции главари движения учли в значительной степени уроки декабрьского восстания и к концу февраля 1930 г. развили энергичную деятельность по подготовке большого восстания». Чтобы предотвратить это, в марте 1930 года была проведена повторная войсковая операция, в которой участвовало 3920 военнослужащих при 16 орудиях.

Но и это дало лишь временный результат.

Спустя пятнадцать лет после Октябрьской революции, 23 марта 1932 года, в районе аула Беной в горной Чечне вновь началось вооруженное восстание. Повстанцы блокировали гарнизоны, находившиеся в ауле и на нефтяных промыслах Стеречь-Кертыч и неоднократно пытались захватить.

Войска ОПТУ попытались подавить восставших собственными силами, но затем были вынуждены обратиться к помощи Красной Армии. Как указывалось в докладе штаба СКВО 5 апреля 1932 года: "Замышлялось широкое совместное вооруженное выступление в расчете на поддержку всей Чечни, Дагестана, Ингушетии, соседних казачьих районов… В ряде восставших аулов были восстановлены шариатские суды, уклонявшихся силой заставляли вступать в ряды повстанцев… Ввод полевых (армейских) частей 29 марта завершает разгром повстанцев, которые стали рассеиваться мелкими группами. Отличительные черты вооруженного выступления: организованность, массовое участие населения, исключительная ожесточенность повстанцев в боях, религиозные песни при атаках, участие женщин в боях… (выделено нами. – Ред.)"

Следующее обострение обстановки в Чечено-Ингушетии происходит в 1937 году. По данным справки о результатах борьбы с террористическими группами в республике в период с октября 1937 по февраль 1939 г., на ее территории действовали 80 группировок общей численностью 400 человек, более 1000 человек находились на нелегальном положении.

Однако благодаря принятым мерам в 1939 году с их выступлениями в основном удалось покончить. В ходе операций были арестованы и осуждены 1032 участника бандитских групп и их пособников, 746 беглых кулаков, изъяты 5 пулеметов, 21 граната, 8175 винтовок, 3513 единиц прочего оружия. Стоит обратить внимание на количество изъятого оружия и сопоставить его с численностью обезвреженных боевиков.

Но как и в предыдущих случаях, затишье оказалось недолгим. Уже в следующем, 1940 году, бандитизм в республике вновь поднимает голову. При этом, как отмечал 20 декабря 1940 г. в докладе на имя Л. Берии начальник НКВД ЧИ АССР майор Рязанов, "Большинство участников групп пополнялись за счет беглого преступного элемента из мест заключений и дезертиров РККА". Таково было положение в Чечено-Ингушетии накануне Великой Отечественной войны.

Таким образом, Чечня – это незаживающая язва России, вечная угроза непрерывной войны.

После начала Великой Отечественной войны чеченские повстанцы отнюдь не сложили оружие. Как пишет доктор исторических наук Н. Ф. Бугай: "На июль 1941 г. в республике были зарегистрированы 20 террористических группировок. На их счету убийства оперуполномоченного РО НКВД Грязнова, прокурора Гадиева, оперуполномоченного Мерхелева, директора МТС Очеретлова, милиционера Лаухтина, народного судьи Албогачиева, участкового уполномоченного РО НКВД Додова, депутата Верховного Совета Чечено-Ингушской республики Джангураева, селькора М. Сатаева, председателя Беноевского сельсовета Бекбулатова, начальника бригадмилиции Т. Хуптаева, активистов А. Манцаева, А. Есиева и др. ".

Наиболее полно причины, приведшие к депортации чеченцев и ингушей, изложены в докладной записке на имя Л. Берии "О положении в районах Чечено-Ингушской АССР", составленной заместителем наркома госбезопасности, комиссаром госбезопасности 2-го ранга Б. Кобуловым по результатам его поездки в октябре 1943 года в Чечено-Ингушетию и датированной 9 ноября 1943 года:

«Населенных пунктов в республике насчитывается 2288. Население за время войны сократилось на 25886 человек и насчитывает 705814 человек. Чеченцы и ингуши в целом по республике составляют около 450000 человек.

В республике 38 сект, насчитывающих свыше 20 тысяч человек. Они ведут активную антисоветскую работу, укрывают бандитов, немецких парашютистов.

При приближении линии фронта в августе-сентябре 1942 г. бросили работу и бежали 80 человек членов ВКП(б), в т.ч. 16 руководителей райкомов ВКП(б), 8 руководящих работников райисполкомов и 14 председателей колхозов.

Антисоветские авторитеты, связавшись с немецкими парашютистами, по указаниям немецкой разведки организовали в октябре 1942 года вооруженное выступление в Шатоевском, Чеберлоевском, Итум-Калинском, Веденском и Галанчожском р-нах.

Отношение чеченцев и ингушей к Советской власти наглядно выразилось в дезертирстве и уклонении от призыва в ряды Красной Армии.

При первой мобилизации в августе 1941 г. из 8000 человек, подлежащих призыву, дезертировало 719 человек.

В октябре 1941 г. из 4733 человек 362 уклонилось от призыва.

В январе 1942 г. при комплектовании национальной дивизии удалось призвать лишь 50 процентов личного состава.

В марте 1942 г. из 14576 человек дезертировало и уклонилось от службы 13560 человек, которые перешли на нелегальное положение, ушли в горы и присоединились к бандам.

В 1943 году из 3000 добровольцев число дезертиров составило 1870 человек.

Группа чеченцев под руководством Алаутдина Хамчиева и Абдурахмана Бельтоева укрыла парашютный десант офицера германской разведслужбы Ланге и переправила его через линию фронта. Преступники были награждены рыцарскими орденами и переброшены в ЧИ АССР для организации вооруженного выступления.

По данным НКВД и НКГБ ЧИ АССР на оперативном учете было 8535 человек, в том числе 27 немецких парашютистов; 457 человек, подозреваемых в связях с немецкой разведкой; 1410 членов фашистских организаций; 619 мулл и активных сектантов; 2126 дезертиров.

За сентябрь-октябрь 1943 года ликвидировано и легализовано 243 человека. На 1 ноября в республике оперируют 35 бандгрупп с общей численностью 245 человек и 43 бандита-одиночки.

Свыше 4000 человек – участников вооруженных выступлений 1941-42 гг. прекратили активную деятельность, но оружие – пистолеты, пулеметы, автоматические винтовки – не сдают, укрывая его для нового вооруженного выступления, которое будет приурочено ко второму наступлению немцев на Кавказ».

28 января 1942 г. в г. Орджоникидзе (ныне Владикавказ) состоялось нелегальное учредительное собрание "Особой партии кавказских братьев", выпустившей обращение, в котором говорилось:

«Главные цели ОПКБ:

а) объединить все антисоветские организации и группировки в единую братскую партию ОПКБ и расширить эту партию по всему Кавказу;

б) обеспечить полную дезорганизацию тыла, остатки советской военщины на Кавказе,.. и действовать во имя поражения России в войне с Германией;

в) создать на Кавказе свободную братскую Федеративную республику – государств братских народов Кавказа по мандату Германской империи;

г) обеспечить за кавказскими братьями неограниченные права для политико-административного и хозяйственно-экономического управления Кавказа со всеми его ископаемыми и прочими богатствами и руководствоваться лозунгом ОПКБ "Кавказ – Кавказцам!"…

е) выселить из Кавказа русских и евреев, обеспечить немедленное возвращение сосланных и выселенных большевиками братьев из коренных жителей на родину – на Кавказ…».

Хотя, по мысли создателей ОПКБ, эта организация должна была объединить антисоветские силы всех народов Кавказа, реально в ней преобладали чеченцы. Главным секретарем Исполкома ОПКБ стал, как принято сейчас выражаться, "полевой командир" Хасан Исраилов (Терлоев), брат Хусейна Исраилова. Согласно докладным материалам наркома внутренних дел Грузии Г. Каранадзе на имя Л. Берии от 18 сентября 1943 г., присягу ОПКБ приняли 5000 жителей Чечено-Ингушетии. Эта оценка представляется вполне правдоподобной, если сопоставить ее с тем фактом, что среди документов Хасана Исраилова, захваченных оперативной группой в ночь 14 на 15 февраля 1944 г., были обнаружены списки членов ОПКБ по 20 аулам, общей численностью 540 человек, хранящиеся ныне в архиве.

ПОСЛЕ того, как летом 1942 года линия фронта непосредственно приблизилась к Чечено-Ингушетии, немцы начали забрасывать на территорию республики диверсионные группы, благожелательно встречаемые местным населением. Как правило, десантники объединялись с бандами, действовавшими на местах.

Как писал об этих событиях в докладной записке на имя замнаркома внутренних дел СССР В. В. Чернышова, датированной 1944 годом, заместитель начальника отдела спецпоселений НКВД СССР П. И. Мальцев, "В период приближения немецких войск к территории Чечене-Ингушетии были заброшены из Крыма 4 группы немецких диверсантов во главе с агентом немецкой разведки полковником Губе Османом. При поддержке реакционно настроенных чеченцев и ингушей были созданы несколько бандповстанческих отрядов, которые активно действовали против частей Красной Армии и партизанских отрядов. Была создана сеть немецкой агентуры, велась подготовка к вооруженному восстанию".

В Чечне военных лет мы видим непрерывное массовое дезертирство, массовое пособничество немецким диверсантам. В республиканских органах внутренних дел раскинулась разветвленная сеть предателей. Довершали картину тысячи "легализовавшихся" участников бандформирований, спрятавших оружие и ждавших удобного момента, чтобы ударить в спину Красной Армии.

Терпеть и дальше такое положение было нельзя. На массовые преступления чеченцев и ингушей решено было ответить адекватно – их массовым выселением.

Операция по выселению 450 тыс. чеченцев прошла успешно.

Моральная и политическая правота этого мероприятия совершенно неоспорима.

За годы пребывания в казахстанской ссылке чеченцы втрое выросли числом. Вернувшись в родные места, они очень скоро взялись за старое.

Но уроки прошлого, похоже, учла только одна сторона. Кремль как бы в упор не желает видеть и знать историю русско-чеченских взаимоотношений и постоянно строит их на песке, скрепленном нашей, русской кровью.

К сожалению, выселением чеченцев из Чечни не была поставлена точка в истории отношений русского и чеченского народов. Она не оставляет места для сомнений и надежд. Бросим на нее короткий взгляд. Я процитирую статью Олега Матвеева «Русский бунт в Грозном» («Независимая газета» 30.08.2000 г.)

После XX съезда КПСС началась реабилитация и отдельных граждан, и целых народов. Многое здесь делалось необдуманно, ошибочно. Одна из самых больших ошибок состояла в том, что девятого января 1957 г. председатель Президиума ВС СССР Климент Ворошилов подписал Указ «О восстановлении Чечено-Ингуш­ской АССР в составе РСФСР». «В целях создания необходимых усло­вий для национального развития че­ченского и ингушского народов» представителям этих народов разре­шалось вернуться на прежнее место жительства. Что из этого вышло? Я процитирую статью Олега Матвеева «Русский бунт в Грозном» («Независимая газета» 30.08.00 г., в сокращении).

«Процесс переселения вскоре вышел из-под контроля. Только за 1957 год в автономную республику прибыло свыше 200 тыс. чел., что существен­но превышало цифры, предусмот­ренные четырехлетним планом пе­реселения. Это создавало серьезные проблемы с трудоустройством и обеспечением жильем. К тому же – массовое приобретение оружия, круговая порука, убийства на почве кровной мести, изнасилования, на­падения на жителей республики, представляющих другие националь­ности.

Прибывшие шейхи, муллы и тейповые авторитеты, воздействуя на молодежь в националистическом и религиозном духе, стремились ожи­вить идеи мюридизма и повинове­ния законам шариата. Это повлекло за собой резкий рост уголовных преступлений среди молодежи. За 9 месяцев 1957 года (!!! – как далеко еще было до Дудаева, но тенденция уже была ясна непредвзятому уму. – А.С.) в Грозном было совершено 22 убийства. Органами милиции привлечено к уголовной ответственности 285 человек. В пер­вой половине 1958 года по сравне­нию с аналогичным периодом 1957 года в целом по ЧИ АССР количе­ство убийств увеличилось в 2 раза, а случаев разбоя и хулиганства, по­влекших за собой тяжкие телесные повреждения, в 3 раза. По всей рес­публике стали обыденным явлени­ем ссоры из-за домов и приусадеб­ных участков, скандалы и группо­вые драки с применением холодно­го и огнестрельного оружия. Так, например, в конце 1957 года в Гроз­ном распространялись антирусские листовки, были зафиксированы и нападения чеченской молодежи на учащихся ремесленных училищ и офицеров Советской Армии.

«Дела совсем плохие, – писала одна из русских жительниц Чечни своей родственнице в Россию, – приезжают чеченцы, творят что только вздумается, бьют русских, режут, убивают, ночью поджигают дома. Народ в панике. Многие уеха­ли, а остальные собираются».

И действительно, в результате за­пугивания, при полном попусти­тельстве республиканских властей в течение 1957 года (!!!) за пределы ЧИ АССР выехали 113 тысяч русских, осетин, аварцев, украинцев и граж­дан других национальностей.

Справедливое возмущение насе­ления бесчинствами хулиганских элементов из числа чеченцев, а так­же неспособность власти реально защитить некоренных жителей спровоцировали русское население Грозного на массовые беспорядки.

Вечером 23 августа 1958 года в пригороде Грозного, поселке Черноречье, где преимущественно про­живали рабочие и служащие Гроз­ненского химического завода, чече­нец Лулу Мальсагов, находясь в не­трезвом состоянии, устроил драку с русским парнем Владимиром Коротчевым и нанес ему ножевые ра­нения в живот. Чуть позже Мальса­гов вместе с другими чеченцами встретили только что демобилизо­ванного из армии рабочего завода Евгения Степашина и несколько раз ударили его ножом. Ранения Степашина оказались смертельны­ми, а Коротчева удалось спасти.

25-26 августа проститься с по­гибшим в поселок Черноречье при­было много людей, требовавших публичной казни убийц Степашина. Свыше трех тысяч человек, подняв на руки гроб с телом погибшего, направились в центр Грозного. Однако толпе вместе с гробом убитого удалось достичь своей цели. Примкнувшие к жителям Черноречья большие группы грозненской молодежи опрокинули несколько автомашин, выставленных в качест­ве заграждения, и демонстрация хлынула на площадь Ленина, где на­чался траурный митинг.

Для успокоения собравшихся на площадь вышли секретари обкома партии. Однако вместо обстоятельно­го разговора о волнующих людей проблемах они выступили с призы­вом прекратить беспорядки. В ответ из толпы послышались возгласы: «Вон чеченцев из Грозного!», «Пусть к нам приедет Н.С. Хрущев, мы с ним поговорим», «Да здравствует Грозненская область!» и т.п.

Толпа все прибывала и прибыва­ла. К 23 часам к месту митинга при­было еще несколько машин с солда­тами местного гарнизона, которым вместе с милицией удалось рассеять толпу и задержать 41 активного уча­стника беспорядков.

На следующий день к полудню на площади Ленина скопилось около 10 тысяч человек. Выступающие настойчиво повторя­ли свои требования – освободить товарищей, арестованных накануне. Над головами людей из динамиков слышались призывы: «Освободите арестованную молодежь!», «Вышли­те чечен из Грозного!»

Около 15 часов группа демонст­рантов, отделившись от основной массы, направилась в сторону Гроз­ненского горкома КПСС. Взломав дверь, люди ворвались в помещение и устроили погром. А спустя два ча­са митингующие взяли штурмом и здание обкома, где, захватив деся­ток пишущих машинок, несколько активистов стали печатать листовки и воззвания, которые тут же зачиты­вались с балкона собравшимся.

Была наспех написана и обра­щенная к властям резолюция ми­тинга. «Учитывая проявление со стороны чечено-ингушского насе­ления зверского отношения к наро­дам других национальностей, выра­жающегося в резне, убийствах, на­силии и издевательствах, – говори­лось в ней, – трудящиеся города Грозного от имени большинства на­селения республики предлагают:

1. С 27 августа 1958 года переиме­новать ЧИ АССР в Грозненскую об­ласть или же в Межнациональную советскую социалистическую рес­публику;

2. Чечено-ингушскому населе­нию разрешить проживать в Гроз­ненской области не более 10% от общего количества населения;

3. Переселить передовую про­грессивную комсомольскую моло­дежь различных национальностей из других республик для освоения богатств Грозненской области и для развития сельского хозяйства...»

В 23 часа группа демонстрантов с красным знаменем направилась на Грозненский вокзал и задержала от­правление поезда Ростов-Баку. Лю­ди ходили по вагонам и просили пассажиров рассказать жителям других городов, что «в Грозном че­ченцы убивают русских, а местные власти не принимают никаких мер». На внешней стороне вагонов появи­лись надписи: «Братцы! Чеченцы и ингуши убивают русских. Местная власть поддерживает их. Солдаты стреляют по русским!»

(Как это похоже на то, что происходит сейчас! Антирусская власть в нашей стране в очередной раз предает наш народ! – А.С.)

Около полуночи на станции по­явились войска, толпу удалось рассеять, а поезд отпра­вить по назначению. Одновременно войсковым подразделениям удалось навести порядок на площади у зда­ния обкома. На следующий день органами милиции и госбезопасности нача­лись интенсивные розыски актив­ных участников беспорядков. Каж­дый день происходили все новые и новые аресты, число которых пере­валило за сотню. В течение ближай­ших двух месяцев местный суд едва успевал оглашать приговоры: от го­да условно до 10 лет лишения сво­боды. Среди статей обвинения у 91 осужденного фигурировала статья 59-2 (массовые беспорядки). Так расправлялась власть с теми, кто посмел усомниться в правильности ее курса.

Коммунистические лидеры заморозили решение про­блем межнациональных отношений в Чечено-Ингушетии, что спустя десятилетия обернулось кровавой драмой.»

* * *

И снова сегодня повторяется все то же самое сызнова. Новые, уже посткоммунистические кремлевские лидеры по-прежнему не желают видеть этнополитической подкладки чеченских событий, вновь наступают на старые грабли, но расплачиваются за их ошибки новые поколения русского народа! Мы уже дождались взрывов в Москве и трагедии в Беслане. Чего же еще нам ждать?! Несмотря на весь предшествующий опыт, кричащий о нашей несовместимости (некомплиментарности, как говорил Гумилев), русских снова и снова заставляют жить бок о бок с ненавидящими их чеченцами.

Не удивлюсь, если и меня за этот правдивый рассказ кто-нибудь додумается обвинить во всех грехах, в разжигании вражды к чеченцам, например. Как будто эта вражда, эта война, ярким, негасимым пламенем пылающая не одно столетие, нуждается в разжигании!

Исходя из всего вышесказанного, нужно заявить: дело не только в том, что в Чечне, начиная с 1990 года была развязана война с русским народом, сопровождавшаяся геноцидом русских. Это лишь одна сторона вопроса, хотя и она должна быть рассмотрена, ради чего мы и выдвигаем требование о создании ЧГК.

Но мы должны ясно видеть, знать и понимать: попытки заставить совместно проживать русский и чеченский народы никогда не приводила, не приводит и не может привести ни к чему хорошему.

* * *