Бездонные темные глаза, каких совсем не бывает у детей. И только тут Патер заметил, что в руках у Джима и Мауса были ключи. У девочки ключ был голубым, а у мальчика – черным.

Рудигер тряхнул головой и видение исчезло.
- Так твоя команда – это Джим и Мышка? Господи, какие же они там еще маленькие. И как давно это было!
- Да уж – усмехнулась Ларри. - У Джима уже усы режутся.

А Мышка - совсем невеста.
- Я заметил – отозвался Рудигер. – И даже песенку об этом написал.
- Споешь? – заинтересованно спросила Ларри.
- Конечно – ответил менестрель и потянулся за гитарой.
Но спеть песенку Патер не успел. Часы на стене пробили шесть. А в дверь громко застучали.
- Вот так всегда – вздохнула Ларри и пошла открывать.
Хозяин, ввалившийся в дверь вместе с метелью, с опаской оглядел зал и облегченно вздохнул. Рудигер, с чашкой кофе в руке смотрелся совершенно безобидно. Да и Ларри была тиха, как мышь. И только прогоревшие свечи намекали на то, что ночь была не совсем обычной.
- Что это ты примчался в такую рань? – проворчала Ларри, с трудом захлопнув дверь и отряхивая с себя залетевшие снежинки.
- Отчитаться – буркнул хозяин. – Дети у меня дома и спят, как убитые. Просили тебя не задерживаться.
- Понятно – сказала Ларри.
И повернулась к Рудигеру – собирайся, мастер Патер. Нам намекают, что пора выметаться.
- А как же наш разговор?
- Найдем для него другое место. Куда поедем?
- Там разберемся – сказал Рудигер, подавая Ларри куртку.
Потом привычно повесил на плечо гитару, и, открыв дверь, бесстрашно шагнул в метель.

По заснеженным улочкам Богом забытой Москвы, мы гуляем с тобою и ищем небесные знаки. Ну, а нам попадаются только коты да собаки, да и тем в нашу сторону лень повернуть головы. Притаилась Покровка и Чистые дремлют пруды, и грядущее наше, как прежде, в глубоком тумане. На качелях судьбы мы летим от беды до беды, но задорно бубенчик звенит в неглубоком кармане. И кружИтся над нами такой ослепительный снег! Ну, а прошлое смотрит глазами печали и боли. И прошу я у неба, чтоб время замедлило бег - нам бы вжиться сегодня успеть в наши новые роли! А по белым сугробам – лишь птичьи бегут письмена, словно адрес забытый рисуют на старом конверте. И уже мне не странно, что те же опять имена, нас с тобой окружают привычно и в жизни, и в смерти. И кружим мы над городом, словно большие птенцы, и слова новых песен настойчиво ищем повсюду. А в кармане заветном звенят и звенят бубенцы, обещая надежду душе, прикоснувшейся к чуду…

ГЛАВА 6. Какой сегодня странный снег кружится над столицей…

Они бежали к метро, на ходу обсуждая подробности прошлого Перехода. Снег, упавший на тротуары, мешал и тому, и другому:

когда медленно ползешь в цепочке пешеходов, трудно ускорить шаг - а уж разговаривать при этом просто невозможно. И они выдрались из общей массы и беспечно шагнули на дорогу, не обращая внимания на ползущие машины. Что им до них? Ведь они бессмертны! Им было не до этого – Ларри только что объяснила Рудигеру, что любую судьбу можно ПЕРЕПИСАТЬ. И они взахлеб обсуждали детали. А Москва высилась над ними своими домами-башнями да подслеповато щурилась окнами сквозь не прекращающуюся метель. Народ ломился в метро, спасаясь от ветра и снегопада.

Одинаково хмурые лица, глаза, уткнутые в пол. Даже на детских мордашках застыло выражение вечной обиды. Как будто это они прожили много - много лет. И теряли друзей, и хоронили родных. И на фоне этих серых скучных лиц полнейшим диссонансом смотрелись две радостные морды, отыскавшие для себя рецепт счастья. Ведь для него и нужны-то совершенные пустяки: рюкзак на плече и пачка сигарет в кармане. Да немного денег, которых хватит на вожделенный билет до Питера. Где очень ранним утром в привокзальном кафе можно достать из рюкзака чистый листок бумаги и расписать всю жизнь по ролям, которые ты придумаешь для своих любимых. Просто сесть и написать новый сценарий. Согласно которому все будут жить долго и счастливо.
- Москва для этого совершенно не годится – сказала Ларри, пряча поглубже в карманы замерзшие руки. - Она настолько погрузилась в свое грустное настоящее, что сказок со счастливым концом в ней представить себе уже невозможно.
- А что годится? – спросил Рудигер, протягивая ей свои перчатки.
- Питер, конечно! Ведь там за каждым поворотом все еще живет чье-то прошлое. И в него можно шагнуть, как в ближний сугроб, не задумываясь. Чтобы отыскать там свой параллельный мир, населенный знакомыми лицами и родственными душами.

Где слова «все, что в жизни не успеть, можно написать и спеть», действительно справедливы.
И руководствуясь этой мудрой фразой, два фантазера радостно строили грандиозные планы. Ведь, если мир - зеркало, то в их силах изменить все, что в нем отразится! И, если они легко гуляют по этим отражениям вдвоем, то и остальных туда тоже можно вытащить.
Зима когда-нибудь закончится, а все печали и радости превратятся в слова новых стихов и песен. И взлетят они над весенними лесами, зазвенят звонкими капелями да потекут веселыми ручьями.

И отправится по ним в счастливое плавание бумажный кораблик, сделанный из исписанной страницы. И встанет на нем у штурвала Капитан - сами знаете - кто. И склонится над картой Хранитель времени Ларри Мур, прокладывая новые маршруты в море житейских бед...
- И все в этом мире изменится в лучшую сторону? – спросил Рудигер.
- Конечно, дорогой! - И это не пустые слова – наши с тобой судьбы тоже однажды сделали крутой вираж. Представь, я всего лишь об этом помечтала и кое с кем ПОГОВОРИЛА. А литературный Бог уже улыбнулся мне и переложил грядущее на другой галс. Выходит, что и вправду - поэт правит миром...
- Ты же сказала, что душу мне вернул Капитан – призрак. Разве он поэт?
- Можно подумать, что тебе известно – кем он был до того, как стал призраком? Та злополучная таверна, где мы с тобой когда-то встретились, и провели сегодняшнюю ночь, не всегда называлась «Три пескаря». Раньше она была «Заводью поэтов». И в ней творилось настоящее колдовство. Тот, о ком сложится песня, обретал бессмертие. Догадываешься, кто был там главным?
- Так вы сложили обо мне песню??? Господи, Ларри! Мы с тобой столько столетий вместе, а я до сих пор не знаю, кто ты на самом деле…
- Да какая к чертям разница? – спросила она и подняла на него глаза. - Ты жив – и мне этого вполне достаточно.
- А что будет дальше? – в некотором замешательстве спросил Рудигер.
- Этого я и сама пока не знаю. Но, если ты располагаешь временем, мы можем метнуться в Питер. И там спокойно обо всем поговорить. И во всем разобраться. Кстати, не помнишь – ломбард на вокзале есть? Если успеем продать пяток дублонов, то доедем с комфортом! Что-то не хочется мне сегодня еще раз по Зеркалам прыгать…
- А внуки?
- Подождут. Они привыкли. И ключи возвращать я пока не собираюсь.

Когда на город спустится зима, и все метели выйдут на охоту, не вспоминай, что темные дома сразить не могут снежную пехоту. И, что они ни крепость, ни редут. И всем ветрам покорны, словно степи. И твердо знают – холода придут и всех замкнут в серебряные цепи. Ты о расплате с ними помолчи, и плащ накинь дырявый и не модный. Но сбереги тепло своей свечи тоскливой ночью в комнате холодной. Пусть огонек беспечно смотрит сны – про солнца луч и бабочку в полете. Чтобы потом - на краешке весны сказать нам всем, что вы «еще живете». Что все проходит – горе и беда. Война, болезнь и прочие напасти. И, что зима – всего лишь холода. И мир не навсегда у них во власти…

ГЛАВА 7. Мой дивный Петербург…

Они сидели в «Буквоеде» на Лиговке и пили кофе. Рудигер поставил очередную пустую чашку на стол и с сожалением сказал:
- Зря мы не прихватили бутылку с ромом – никак не могу согреться…
- Сейчас придумаем что-нибудь – ответила Ларри, выныривая из очередного недочитанного романа. Вынула из кармана телефон и, покопавшись в нем, набрала номер такси.
– Угол Невского и Большой Морской, пожалуйста!
Потом достала браслеты и протянула один из них Патеру - Спрячь! Наденешь, когда я скажу!
Рудигер вопросительно на нее посмотрел, но она только помахала рукой, давая понять, что все вопросы потом. А тем более ответы…
Они отпустили машину, обошли дом и нырнули в подворотню. Ларри уверенно пробралась сквозь засыпанный снегом двор и остановилась у неприметной маленькой двери, на которой висел огромный ржавый замок.

Рудигер присвистнул.
- Спокуха на лицах! – сказала Ларри.
И, тронув ржавую железяку рукой, произнесла какую-то странную фразу на незнакомом языке. Замок тихо звякнул и упал в снег.

Дверь со скрипом отворилась, и перед ними открылась винтовая лестница. Судя по всему, ею давно уже никто не пользовался.

Они почти на ощупь поднялись на верхний этаж и остановились на площадке перед проемом, заложенным красным кирпичом. Когда-то тут тоже была дверь.
- Дьявольщина! – выругалась Ларри. – Сколько же можно этот дом перестраивать???
Снова приложила ладони к стене и опять повторила волшебную фразу. Кирпичи тихо осыпались.
- Браслет надел? – оглянулась она на Рудигера.
Менестрель утвердительно кивнул.
– Тогда пошли.
И они шагнули в дверной проем.
- Где это мы? – спросил Патер шепотом.

И покосился на видеокамеру, притаившуюся в углу.
- В гостинице – ответила ему Ларри. – Не дергайся! Во-первых, тут сейчас никого нет: старый хозяин умер, а новые все никак ее не поделят. И заведение простаивает. А во-вторых, ты теперь тень и тебя никто не видит и не слышит. Как и меня, впрочем.
- Браслеты? – спросил Рудигер уже обычным голосом.
- Они самые. Что-то типа шапки – невидимки. Но удобнее в обращении.
- Откуда Джу узнала, что они нам пригодятся? Ах, ну да – вы же два часа о чем-то сплетничали без меня. Или обо мне?
- Не гони волну! – цыкнула Ларри. И пошла дальше. Рудигер уже догадался, что и там будет какая-то дверь.
Старая пиратка подошла к дальней стене, и снова пошепталась с ней на очередной тарабарщине. А потом нежно погладила рукой появившуюся дверь. Затем достала из кармана витой ключ и вставила в замочную скважину.
Они прошли по узкому коридору до пыльного окна, и зашли в комнату. Лунный свет, лившийся откуда-то сверху, выхватил из темноты очертания старинных книжных шкафов, камина и стола, заваленного книгами и нотными листами.
- Боже правый! – изумился Рудигер. – Мой кабинет!
- Узнал? – довольно хмыкнула Ларри. И устало опустилась в кресло. Продолжая вертеть в руках витой ключ.
Рудигер в оцепенении стоял на пороге и только переводил глаза с одного предмета на другой. В какой-то момент его взгляд зацепился за портрет над письменным столом. Он открыл рот. Потом закрыл. И поднес к глазам собственную руку. Обручального кольца на пальце не было…
- Чего захотел! – проворчала Ларри. – Да его с тебя, убитого, еще сто лет назад сняли! Вернее, почти сто. Лучше скажи мне – что ты хочешь? Чтобы мы просто погрелись тут до утра - или вернуться?
- Вернуться – выдохнул Рудигер.
- Даже, если за нами снова придут?
- Даже, если придут…
- Тогда подойди ко мне и дотронься до Ключей Времени.
Ларри встала, сняла куртку и вытащила из-под рубашки цепочку с ключами. Рудигер подошел и в полном смятении заглянул ей в глаза.
- Ну, что же ты задумался? Смелее… Саша!
- Что я должен сделать?
- Дотронься до Ключей. Назови год и месяц. И скажи – Время не властно!
- Тысяча девятьсот четырнадцатый. Январь. Время не властно!

Я смотрела в очи далеких лун и ловила сетью волшебных рыб. Вспоминала снова, что ты не юн, на песке рисуя души изгиб. Не Мане я, явно, и не Матисс. И уж точно – не Сальвадор Дали. Поднимался голос и падал вниз. Чтоб опять исчезнуть в ночной дали. Потеряли дни свой привычный след. И закрыли тучи твою звезду. Но сквозь толщу зим, баррикады лет я тобой дышу и к тебе иду. Побежали стрелки часов назад, словно волны синие по реке.

Я опять с тобой. Я ловлю твой взгляд. И твоя рука у меня в руке…

ГЛАВА 8. По городам ходил, разглядывал лица. По облакам ходил, разглядывал звёзды…

Ларри сидела у камина и читала книгу. Вернее сказать, пыталась это делать. То, выныривая из Прошлого, то погружаясь в него обратно. Исподтишка наблюдая, как Саша, т.е., пардон! – Руди копается в ящиках письменного стола. Доставая то старые письма, то ноты, то фотографии.

Она старалась сидеть тихо и не вмешиваться в процесс узнавания. Но платье ей явно мешало. Ларри чувствовала себя в нем весьма неуютно. Предыдущие четыреста лет, проведенные на капитанском мостике «Хроно», приучили ее к совершенно другой одежде.

Рудигер покосился на нее из-под очков, сидящих на кончике носа, и спросил: - мешает?
- Угу – вздохнула Ларри. - Можно, я джинсы надену? И браслет заодно. Тогда, даже если кто-то к тебе зайдет, то меня в этом прикиде не увидит.
- Но тогда я тоже не увижу. А тебя без присмотра оставлять опасно. Он помолчал и добавил. – Дорогая моя …. Настасья Федоровна.
- Вспомнил все-таки – удовлетворенно хмыкнула Ларри.

И потянулась за сигаретой. Но пачка была пуста.
- Тысяча чертей! Как же я упустила из виду, что «Винстона» об эту пору здесь не найти?
- Я же тебе папиросы принес. Дамские – улыбнулся Саша. - Раньше они тебе нравились.
- Когда это было! – фыркнула Ларри. – Сто лет пройти успело. За это время чего только не произошло и не поменялось!
- Кроме одного – ты по-прежнему меня любишь…
Ларри помолчала. Потом подошла к Саше, обняла его за плечи и поцеловала в макушку. Он положил ладонь на ее руку и тихонько ее погладил.
- Знаешь, мне часто снился этот дом. И твой голос. Вот только лица я ни разу вспомнить не смог. Хотя честно пытался. И никак не мог понять – почему меня все время тянуло в Питер? Я бродил по его проспектам, касаясь руками домов, и заглядывая в окна. Пытаясь отыскать твое отражение в старинных зеркалах. Сидел возле Невы и вслушивался в шепот волн – мне все казалось, что кто-то окликает меня по имени. Но ветер уносил слова – и я не мог понять, как меня зовут. И кто меня зовет…
- Зато я теперь понимаю, почему ты в этой жизни стал музыкантом – улыбнулась Ларри. - Гитара открывает двери в любой дом. И ты надеялся однажды зайти в тот, который был когда-то нашим.

Но его давно уже нет. Да и нас – тоже нет. Тех, прежних. Сашу и Настеньку расстреляли в Крыму в конце двадцатого года. Почти столетие назад. Остался только ключ…
- Как он у тебя оказался?
- В тот страшный день я держала его в руках. От нашего с тобой прошлого у меня тогда остался только этот ключ. И мальчик, который у нас так и не родился.
- Откуда ты знаешь, что у нас был бы именно сын?
- Я иногда встречаю в Отражениях маленького мальчика, похожего на твою детскую фотографию. Но не успеваю к нему подойти…
- Бедная моя Ларри – сказал Рудигер.

И попытался ее поцеловать. Но Ларри вывернулась из его объятий и отошла к пыльному окну.
- Не надо, любимый. Ты же знаешь, что когда мы вернемся обратно, у тебя будет совсем другая жизнь. И другая женщина. Не стоит все усложнять. Это я виновата – не успела вовремя тебя найти…
Рудигер вздохнул. И вернулся на свое место.
- А письма и фотографии я смогу с собой взять?
- Нет, дорогой. Но я могу подарить тебе этот ключ. И научить парочке заклинаний. Чтобы ты мог иногда сюда возвращаться.
- Зачем мне возвращаться сюда без тебя? Я же вижу, что ты что-то задумала. Ведь все эти прогулки по Отражениям случились не просто так?
- Я просто хотела, чтобы ты вспомнил: кем мы были в прошлой жизни – ответил ему Настин голос.
Рудигер обернулся и увидел, что платье аккуратно лежит на спинке кресла.

А в комнате кроме него никого нет. Только снег по-прежнему кружит за окном. То, прижимаясь к стеклу, то улетая прочь. Да поленья в камине горят ровным пламенем, освещая комнату теплым светом.
- Ну, уж нет! – вскрикнул Рудигер.
И потянулся за браслетом. Но на том месте, где он лежал еще минуту назад, ничего не было. А на листке бумаги, приколотом к обоям над письменным столом, сами собой появились буквы: НЕ ШАЛИ!!!

Рудигер вдруг вспомнил, как за какие-то шалости его, пятилетнего, однажды не взяли в театр. И снова почувствовав себя обманутым, лег на диван и заплакал.
- Ну, что за детский сад? – недовольно пробурчала Ларри. И тихо добавила – Прости, пожалуйста. Я не хотела тебя обидеть.
Она возникла из сумрака и теперь сидела на диване рядом с Сашей. В джинсах и своей любимой клетчатой рубашке. В карман которой она только что убрала оба браслета.
- Верни игрушку – попросил он тихим голосом.
- Зачем?
- Затем, что я хочу тебя видеть. И не хочу, чтобы нас видели другие. Сама сказала – вдруг, кто зайдет?
- Ну, хорошо – вздохнула Ларри.

И застегнула на его руке браслет. А потом надела свой.

И поинтересовалась – а чем это таким мы тут займемся, что никому этого видеть не надо?
- А ты не догадываешься? – улыбнулся Рудигер.
И, притянув ее к себе, крепко обнял и шепнул на ухо:

- Год на дворе, конечно, четырнадцатый. Но все-таки – тысяча девятьсот.

И ты мне здесь пока еще жена. ВРЕМЯ НЕ ВЛАСТНО, ведь верно?
- Стой!!! – закричала Ларри, пытаясь вырваться из его объятий. – КЛЮЧИ!!!!

ГЛАВА 9. Отплывает корабль, надрывается криком труба…

Отплывает корабль, надрывается криком труба. Отплывает корабль и матросами подняты сходни. Отплывает корабль – и вернуться ему не судьба. Но его пассажиры об этом не знают сегодня. Отплывает корабль, оставляя растерзанный Крым. Отплывает корабль, увозя чью-то боль и обиду. Отплывает корабль, и слежу я с тоскою за ним до последней минуты его, не теряя из виду. Отплывает корабль к равнодушным чужим берегам. Отплывает корабль – и в прощании вскинуты руки. Отплывает корабль, оставляя Россию врагам. И себя, и страну обрекая на страшные муки. Провожая корабль, я на пирсе останусь стоять. И дождусь своей пули – я знаю, как это бывает. И на этой земле я однажды воскресну опять, чтоб как в старом кино вновь увидеть, что он отплывает…

Они стояли на причале и смотрели вслед уходящему кораблю. «Генерал Корнилов» развернулся, дал прощальный гудок и вышел в открытое море.

Встревоженные чайки с криками взметнулись в свинцовое небо. Волны с шумом набежали на берег…

- Мы опять не успели – вздохнул Саша и виновато посмотрел на Настю.
- Ну что ты натворил, горе мое ненаглядное! Это ж надо было умудриться! ВРЕМЯ НЕ ВЛАСТНО! Надо же голову включать, когда произносишь такие слова! О чем ты подумал???
- О том, что в прошлый раз мы перепутали причал…
- И дотронулся до Ключа?
Саша грустно кивнул. - Я нечаянно.
- Господи! Неужели не ясно, что рядом с женщиной нужно думать только о ней!!! И как мы теперь будем отсюда выбираться???
- У нас же есть Ключи.
- Ключам, дорогой, тоже нужен отдых – хотя бы день. А лучше – два. А через два дня здесь будет Первая Конная. Напомнить, что потом?
- Не надо – мрачно сказал Саша. - Я не забыл. Вздохнул и добавил – мне просто показалось, что в нашей истории еще можно что-то изменить…
Настя посмотрела на него глазами, полными слез. Отвернулась и пошла прочь с причала. Саша догнал ее у самой воды.
- Прости, пожалуйста! Ну что я могу для тебя сделать, Настя? Разве что опять умереть рядом?
Она задумчиво бросила в воду камешек. Потом повернулась и сказала:
- Для начала забыть, что я Настя. Я – Ларри. И умирать здесь еще раз я не собираюсь!
- А браслеты? – робко напомнил Саша. – Ты же сказала, что в них нас никто не видит!
- Здесь это не поможет: эти сволочи чуют все, особенно золото. Так что отсидеться не получится. Не будем рисковать.
Ларри оглянулась. В кромешной темноте, упавшей на город, не было видно ни единого огонька. Только на причале раскачивало ветром жестяной фонарь. Да луна изредка выглядывала из-за туч. И тогда вокруг фонаря начинали ползать зловещие тени. Где-то неподалеку раздались выстрелы.
- Пора! – сказала она – Сматываемся отсюда! Быстро!
Они долго шли по берегу, спотыкаясь и обшаривая каждые кусты. Пока, наконец, не нашли лодку. Весла были обмотаны цепью, на которой висел большой замок. Но, когда ее это останавливало??? Саша греб, как сумасшедший, срывая с ладоней кожу. И почти не смотрел на Ларри.

Она сидела на корме, завернувшись в его шинель и думая о чем-то своем. Не замечая ни ветра, ни волн, ни мечущихся над ними чаек.

Очертания берега, наконец, сменились. Наверху, за деревьями притаилась серая громада Ливадийского дворца.
- Причаливай! – скомандовала Ларри. - Будем искать Зеркало.
Она с трудом поднялась до половины лестницы, постояла, прижав ладонь к сердцу, и с тоской посмотрела на оставшиеся ступеньки. Саша подхватил ее на руки и понес наверх. Ларри обняла его за шею и притихла. Когда они, наконец, поднялись, сил у него почти не осталось.
- Все! Дальше я сама.
Он поставил ее на ноги и оглянулся. Дворец обреченно молчал. Деревья тревожно перешептывались, протягивая к ним голые ветки. А в небольшом фонтане отражались редкие звезды. Ларри вглядывалась в окна, стараясь понять, в какую дверь надо зайти, чтобы не плутать зря и не терять время.
- Идем – сказала она коротко.
И быстро зашагала наверх. Они поднялись на второй этаж, и пошли по коридору, завешанному портретами, фотографиями и какими-то морскими прибамбасами. Ларри задумчиво останавливалась у каждой двери, прислушивалась к своим ощущениям и шла дальше. Пока не добралась до углового покоя.
- Что здесь? – шепотом спросил Саша.
- Кабинет императрицы. Здесь самое старое Зеркало – ответила Ларри, тихо поворачивая ручку двери.

Они зашли в темную комнату и в изнеможении рухнули в два ближних кресла.
- Давай посидим хоть пять минут – взмолился Саша, пытаясь отдышаться и пристроить куда-нибудь саднящие ладони.
- Угу – согласилась Ларри. – Посидим. Что-то мне нехорошо. И мрачно добавила - а будет еще хуже.
Саша вопросительно поднял на нее глаза.
- В этом Зеркале нет песочных часов. Так что проламываться сквозь Время придется самостоятельно. А это не слишком приятно. И даже больно иногда.

Впрочем, не больнее, чем получить пулю в голову – задумчиво сказала она, потрогав старый шрам у виска.
Саша оглянулся по сторонам, пробежался взглядом по окружавшим его предметам и передернул плечами.

Чужое прошлое внезапно глянуло на него в упор.
- Теперь ты понимаешь, что наша судьба – не худший вариант? – спросила Ларри и посмотрела на фотографию, висевшую над столом. - Мы с тобой потеряли только одного ребенка. Причем – не рожденного. А они – всех пятерых.
Он ничего ей не ответил. Вздохнул, помолчал, и попытался найти в кармане сигареты. Но понял, что их там нет, и махнул рукой.

Потом повернулся к Ларри и спросил: – что дальше?
- Дальнейшее – молчанье – пробормотала она и подошла к зеркалу.
Внизу под окнами послышались чьи-то голоса. Саша замер в кресле, потом вскочил и выскользнул за дверь. Ларри успела только проводить взглядом его отражение.

Когда он вернулся, она по-прежнему стояла, приложив руки к деревянной раме.
- Что там? – спросила Ларри, не оборачиваясь.
- Патруль – коротко ответил Саша. И добавил – они нашли лодку.
- Значит, пора выбираться.
- Что я должен делать?
- Подойди к Зеркалу и постарайся представить комнату, из которой мы исчезли. Возьми меня за руку и приготовься. Что бы ты не почувствовал, и кого бы ты в Отражениях не увидел – молчи! Если, что–то пойдет не так, говорить буду я!

ГЛАВА 10. У моих неотправленных писем судьба не рожденных детей…

Ларри положила в камин последнее полено и поняла, что дрова прогорят раньше, чем наступит утро. Тащиться за ними вниз смертельно не хотелось.
- И не пойду! - тихо сказала она и покосилась на Рудигера, пытавшегося пристроить на подушке больную голову.
– Я и так еще ни один месяц буду вздрагивать при слове «лестница».
Потом встала, подошла к книжному шкафу и достала пачку журналов. Повертела в руках толстый том Некрасова и поставила его на полку.
- Жечь книги в Питере начнут года через три. Не будем создавать прецедент.
Вернулась к камину и принялась развязывать веревку, стягивающую пачку «Нивы». Потом достала из ящика стола старые письма и тоже бросила их в камин. Огонь радостно лизнул сухие листочки, быстро превращая их в пепел. Легкие бабочки, бывшие когда-то словами, радостно взметнулись вверх, а потом унеслись в дымоход.

Ларри представила, как где-то высоко серый пепел смешивается с белым снегом и улетает в бесконечность. И протянула руку за следующей порцией.
- Зачем ты это делаешь? – спросил Руди.
И сел на диване, обхватив голову руками.
- Болит? – поинтересовалась она, не ответив на его вопрос.
Рудигер утвердительно кивнул, и тут же пожалел об этом. В голове что-то брякнуло и перекатилось.
- Не удивительно. Пробивать башкой пространство – занятие не из приятных. Тем более, с непривычки.
- Теперь я понимаю, почему ты не любишь шататься по Отражениям.

Впрочем, выбора у нас не было.
- Ну да – вздохнула Ларри. И потянулась за очередной пачкой писем.
- Не жалко тебе? – снова спросил Рудигер.
- Жалко. Среди них много тех, что я писала тебе на фронт, но так и не успела отправить. Но я помню, как они валялись тут по всему полу после обыска.

Так что я просто переписываю их будущее. На всякий случай.
- Ты бы лучше голове моей будущее переписала – хотя бы на полчаса!
- Ну, голову-то мы сейчас быстро поправим. Посмотри, что я нашла за журналами!
И Ларри помахала фляжкой.
- С ума сойти!!! – выдохнул Рудигер. - Этому коньяку больше ста лет!
- Угу. И впереди у него две революция, четыре войны и три обыска! Надеюсь, что пить его все-таки можно. Впрочем, ничего другого от твоей головной боли я предложить все равно не могу.
Ларри с трудом открутила крышку и понюхала содержимое.
- Вроде живой. Рискуем?
- Дааа! – завопил Рудигер. И потянулся за фляжкой.
- Цыц! – рявкнула Ларри. – Руки прочь от царской России! Не будем уподобляться господам комиссарам и пить из горлА! Сейчас бокалы принесу!
Рудигер поставил бокал на край камина и взглянул на свои руки. В отличие от головы, ладони чувствовали себя прекрасно. Он поднял глаза и недоуменно посмотрел на Ларри.
- Я думал, что они никогда не пройдут.
- Ну что ты, дорогой! Время лечит любые раны. Ну, или почти любые.
И, отвернувшись, поправила прядь волос, пряча старый шрам на виске.
- Тем более, что мы с тобой вернулись в четырнадцатый год. Сбежав из двадцатого. А раз год другой – то и мы другие.
Рудигер опять внимательно посмотрел на свои руки, а потом перевел взгляд на Ларри.
– Ты сказала «почти все раны». Твой шрам я вижу. А со мной, что не так?
- Да все с тобой так. Просто на свой ты никогда не обращал внимания. Ведь он же был у тебя всегда – с самого детства. А спросить – как он появился, тебе было некого.
- Ты и это знаешь???
- Ну, я много чего про тебя знаю – я же долго тебя искала. Только все время слегка опаздывала. Впрочем, сейчас речь не об этом.Расстегни рубашку и подойди к зеркалу. Ты помнишь, как это было?
Он кивнул.
- Когда тебя увели, я бросился на охрану…
- И тебя ударили штыком – сказала Ларри. И осторожно коснулась рукой странного темного пятна напротив сердца.
- Бедный ты мой – прошептала она. Потом обняла Сашу и спросила – можно я тебя поцелую?
- А Ключи? – благоразумно напомнил он. И слегка отстранился.
Ларри улыбнулась:

- Не беспокойся! Ничего лишнего я не скажу! А если я и стану о чем-то думать, то только о том, что ты рядом. Причем здесь и сейчас.
- Верю! Но лучше бы ты их сняла. Кто же знает, что нам с тобой придет в голову? Тем более, после столетнего коньяка. И такой же разлуки. Побудь еще немного Настей. Пожалуйста…

Нам бы встретиться где-нибудь - между зим. И придумать лекарство от всех разлук. А мы только в пропасть с тобой скользим, и тебя удержать не хватает рук. Ах, зачем оковы свои, круша, и вокруг не видя уже ничего, так стремилась в Вечность твоя душа, что не помнит имени своего? Без тебя опустели и день, и дом. Без тебя не нужен мне в них уют. Без тебя вся планета покрыта льдом. И до неба руки не достают…

ГЛАВА 11. В Отраженья не ходи…

- Вообще-то я люблю тебя не меньше, но, если ты настаиваешь - вздохнула Ларри и попыталась расстегнуть цепочку.
Потом наклонила голову и попросила Сашу: - помоги!
Замочек щелкнул, и Ключи привычно скользнули в ее ладонь.
- И куда вас теперь? – задумчиво спросила она.

Потом подошла к дивану и попыталась засунуть их под подушку. Ключи тихо обо что-то звякнули, и лезть туда отказались.
- Что это у тебя там? – спросила Ларри, приподняла подушку и тихо выругалась
- mil demonios!!! que es? – от удивления она перешла на испанский.
Маленький черный браунинг притаился в смятых простынях.
- Патруль, значит? А сюда-то ты пистолет зачем приволок??? – спросила Ларри и укоризненно посмотрела на Сашу.
Он отвел глаза и вздохнул:

- Ну, мало ли, кто еще кроме нас умеет шляться по Отражениям. Однажды я уже не смог тебя защитить…
- Ага. А ты в курсе, что таскать за собой вещи из одного Мира в другой категорически запрещено? Нас же с тобой могло занести куда угодно! Счастье, что ничего плохого не случилось. И ты отделался только головной болью…
- Ну, ты же мне не говорила, чего не надо делать…
- А я могла предположить, что ты сцепишься с патрулем??? В общем, я так поняла, что целоваться нам сегодня не придется.
Будем изучать Отражения!
- Как скажешь – вздохнул Саша. – Я слушаю.
- Стало быть, так: проще всего изменять Время в том же самом месте, куда ты хочешь попасть. Достаточно только это самое Время четко обозначить. И кое-что сказать.

Поэтому мы и приехали в Питер на поезде. И пришли сюда – в этот дом. Хотя парочка заклинаний лишними не оказались – как ты помнишь.

Попасть в другое место тоже можно, но это уже сложнее. Ключам после Перехода требуется отдых, а что произойдет с их владельцем за эти пару дней – никому не известно. Но есть запасной вариант – Зеркало. Только оно должно быть очень старым. Современные зеркала для Перехода годятся плохо – поэтому в Грядущее лучше не лазить. А то там и останешься, если подходящего зеркала не найдешь. Возвращаться с тобой обратно мы будем тем же манером: на поезде до Москвы.

И с вокзала прямиком в «Единорог». Кабак на своем месте, по счастью, уже который век стоит. Ну, а дальше дело техники. Если забиться в самый темный угол, и снять браслет, то никто и не заметит, что парочкой посетителей стало больше.

Браслет, кстати, вещь весьма полезная. Потому, что пока он на руке, ты – тень. А тени не требуется ни еды, ни воды. Не всегда ведь в кармане оказывается парочка золотых для насущных проблем. Хотя курить почему-то хочется и в нем…
- А почему отсюда ничего нельзя брать?
- Потому, что вещь, принадлежащая одному Времени, при Переходе в другое искажает пространство. И можно улететь не туда…
- А ключ от дома – разве не принадлежит другому веку?
- Ключ ушел отсюда вместе со мной. И побывал на «Хроно» - так что он давно уже вне времени. И принадлежит только мне.
- А как мы с тобой оказались в России?
- Случайно. Однажды не очень удачно заглянули в гости на Тортугу.

И нарвались на карателей. А, когда уходили от них на «Жемчужине», то влетели в дыру времени.

Нас всех и разбросало. Внуки тогда были совсем мелкими, и штопать Время сами не умели. Хорошо еще, что Джу с Гектором успели их выловить. И вернуть на «Хроно» вместе с Ключами. А мы с тобой оказались здесь.
- А почему же мы не вернулись? С Зеркалами ведь тогда проблем не было?
- Так я и собиралась это сделать. Но на том балу, где мы с тобой встретились, ты внезапно позвал меня замуж…
- Почему же внезапно? Мне тогда сразу показалось, что мы знаем друг друга лет сто – не меньше.
- Даже больше – все триста. Но я не решилась тебе об этом сказать.
- Я бы, наверное, этому не поверил.
- Я так и подумала. И собиралась поговорить об этом позже.

А потом мне понравилось быть твоей женой. И я не стала торопиться с возвращением. И Время нам этого не простило…
- Это революция нам не простила. А Время тут совершенно не причем. Кстати о времени. Скажи, а что происходит здесь с возрастом? Сколько нам с тобой лет?
- Ровно столько, сколько нам в тех местах, куда мы попадаем.
Сейчас - двадцать пять. А в «Трех Пескарях» было слегка за сорок. В Москве станет немного больше. У тех, кто плавал на «Хроно» какого-то определенного возраста нет. Вон внуки только слегка подросли – хотя прошло целых четыреста лет. Все мы, бродящие в Отражениях всего лишь неприкаянные души. Одни из нас не нашли упокоения в своем настоящем. Другие – как мы с тобой, никак не обретут будущего. Научившись избегать Последнего перехода, мы окончательно запутали свое грядущее, постоянно переписывая предначертанное нам судьбой. Плохо это или хорошо – мне пока не понять. Впрочем, длинная история всегда предпочтительнее короткой…
- Ну да – согласился Рудигер. А потом спросил:
- Скажи, а те, кто бродят в Отражениях, могут оттуда выбраться?
- Скорее нет, чем да. У них же нет Ключей. И о Зеркалах они, наверное, тоже ничего не знают.
- Жаль. А то я бы познакомился с одним из них.
- Я даже знаю – с кем именно. Не спеши! Насчет ушедших в Отражения у меня есть одна идея. Потом мы ее с тобой обсудим.
- Хорошо. А целоваться с чужим мужем в Отражениях можно?
- Надеюсь, что да. Тем более, что год тут одна тысяча девятьсот четырнадцатый. А в нем ты мне совсем даже не чужой…

Все растащено, предано, продано – за идеи и миражи. Нам досталась такая Родина, на которой незачем жить. Опускается тьма кромешная. И летит к небесам душа – наше будущее замешано на гнилой воде Сиваша. Нету рядом ни дальних, ни близких, и висит над страной беда – попадая в расстрельные списки, все уходим мы в Никуда…

ГЛАВА 12. Война, разруха и зима стелили нам постель …

Она подошла к столу, подкрутила фитилек керосиновой лампы и долго смотрела на свой портрет. Потом вернулась и села рядом с Сашей.
- Хотя, с другой стороны, мы оба прекрасно знаем, что я здесь уже не Настя. Да и ты не совсем Саша. И оба не вполне представляем, как отнесется к этому Пространство…
- Что тебя останавливает? Мы же бессмертны! И, что бы с нами не случилось – встретимся снова. Тем более, что теперь я знаю – где тебя искать. В Приюте на стыке Двух Миров. Скажи уж правду – ты просто боишься вернуться к нашим прежним отношениям…
- Боюсь. И не хочу лишней боли: ни для тебя, ни для себя. Что, если мы в них увязнем? У каждого из нас давно своя жизнь.

Так что даже, если все обойдется – расставаться будет куда труднее.

А если не обойдется? Если нас опять в Багреевку зашвырнет?

- Тогда я, пожалуй, попытаюсь пристрелить там Агафонова. Может, хоть кого-то удастся этим спасти. Поэтому прежде, чем целоваться, верни-ка Ключи на место. И отдай мне браунинг…
Ларри заинтересованно посмотрела на Рудигера: - Ты хочешь вмешаться в течение Времени?
- А что в этом плохого? Ты же однажды вмешалась…
- Это разные вещи. Мной, дорогой мой, тогда двигала любовь. А тобой сейчас – желание отомстить.
- Я бы так не сказал. Просто считаю, что любое зло должно быть наказано. А Бог в данном случае умыл руки…
- Бог ни во что не вмешивается. К сожалению.
- Хочешь сказать, что тебя не вдохновляет моя идея?
- Отчего же? Очень даже вдохновляет! Но Агафонов приедет не один.
- Что-то мне подсказывает, что я тоже буду не один. Ты ведь без присмотра меня туда не отпустишь и свои драгоценные Ключи мне не доверишь?
- Боже упаси!!! Как можно? Ты даже гитару где-то вечно пытаешься потерять! Что тогда говорить про Ключи и голову?
- Ну да. Как там у Вертинского?

«Как легко вы теряете голову – ах, король, как рассеяны вы»…
- Патроны не забудь, морда королевская! Они в столе – в нижнем ящике. И поцелуй же меня, наконец, вдруг потом на это времени не будет?
- Погоди! – сказал Рудигер, задумчиво вертя в руках браунинг. – Надо же сначала придумать, что мы будем делать.

А то, если нас и вправду куда-то занесет, следует быть во всеоружии…
- У вас есть план, мистер Фикс? – улыбнулась Ларри.
- Ну, не совсем, чтобы план. Я подумал, может быть стоит пробежаться по домам, в которые потом придут? Вдруг, кто-то захочет нам помочь? Но для этого нужны расстрельные списки.

А в интернет нам здесь не залезть. Мы же с тобой оставили телефоны в «Буквоеде». Да и интернета тут еще долго не случится. Значит, нужно возвращаться…
- Не нужно. Списки я помню наизусть. Вплоть до адресов.
Рудигер вопросительно посмотрел на Ларри.
- Хочешь спросить – зачем я в них лазила? Ну, во-первых, пыталась выяснить – удалось ли тебе уцелеть? А во-вторых, надеялась прочитать о том, что Агафонова все-таки пристрелили за награбленное золотишко. Тогда же много чего до Москвы не доехало. Ну, а если не пристрелили, то где-нибудь отыскать его следы и поквитаться. Я только не додумалась, что шлепнуть его, гада, можно ДО, а не после.
- Фига себе! – выдохнул Рудигер. - Тебе, значит, позволительно в течение Времени вмешиваться, а мне – нет???
- Фу, мастер Патер! Что за словечки? Мы же не в 21м веке – и тебе давно уже не пятнадцать! А, если говорить серьезно, то мне можно все. Помнишь детскую загадку про скорую помощь? – «сама режет, сама давит, сама помощь раздает»? Так вот я, как та «скорая»- сначала дыр во Времени понаделаю. А потом сама же его и штопаю. Ты-то этого не умеешь.

А ведь собирался этой ночью Ключи из-под подушки уволочь! Вместе с браунингом. Скажешь, нет?
- Собирался – вздохнул Рудигер. – Только никак не пойму откуда ты про это знаешь?
- А я все про тебя знаю, шкатулочка моя музыкальная! Как-никак четыреста лет вместе! Лучше скажи, к кому мы пойдем? И что потом?
- Для начала к старой княгине. Потом найдем того штабс-капитана, с которым нас вместе взяли. Ну и к пацанам - гимназистам.
- Ага. И про Петю-артиста не забудь. Мало ли чего понадобится изобразить?
- «Изображать» что-то, скорее всего тебе придется. Надо же будет Агафонова как-то выманить. Я помню, как он на тебя глядел…
- Лишь бы он не припомнил, как я ему ключом в глаз засветила!
- Дьявольщина! - выругался Рудигер и виновато посмотрел на Ларри. До него только сейчас дошло, что ей придется вспомнить ВСЁ. А он так и не решился ее спросить – ЧТО там с ней было?
- Прости меня, дурака! Я ведь даже не поинтересовался – согласна ли ты туда вернуться? И так рисковать?
- Не парься – как говорят мои внуки. Я согласна. Ты помнишь, как он на меня смотрел, а я – как он в меня стрелял. Про остальное можешь не спрашивать. Ничего плохого со мной произойти не успело. Меня просто убили.
Она отвернулась, достала из-под подушки цепочку с Ключами и спросила: - ты готов?
- Да уж, плохого ничего – буркнул Рудигер. И добавил – готов, конечно. Осталось только проверить – как поживает Пространство?
Он потянулся к Ларри и нежно поцеловал едва заметный шрам на ее виске.
- Не так – сказала она. И подставила губы.
Снежный вихрь за окном ударил в стекло и распахнул форточку. По комнате прокатился ветер. И огонь в камине погас. Но больше ничего не случилось. Рудигер облегченно вздохнул:

– Ну, хотя бы с этим все в порядке. Мы продолжим, когда вернемся. А теперь – здравствуй, Ялта?
- Угу. Только день не перепутай, пожалуйста, и в 7 декабря не попади!!!
- Да уж постараюсь как-нибудь!..

Годы, как кони – бегут и бегут по кругу. Над горизонтом звезды - бледнее и ниже. Сколько столетий шли мы с тобой друг к другу, тщетно надеясь судьбу разглядеть поближе! Войны кончались. Потом начинались снова. Боги и Парки плели из дней паутину. А мы держали в ладонях осколки слова, и не пытались сложить из него картину. Волна набегала на берег и пахла кровью. Чужие корветы плыли в чужие дали. Слово когда-то было нашей Любовью, но дочитать нам его небеса не дали. Время стирало лица, листало даты. И заменяло нравы, мечты, одежду. В вечность ушли вожди, короли, пираты. И только мы навсегда потерялись между...

ГЛАВА 13. А в том, что я тебя люблю, не виноват никто…

- мы будем долго с тобой прощаться в том грустном сне?
- нет. просто медленно возвращаться к тебе и мне.
- как разобраться нам в самом важном - кем были мы?
- искать следы на листке бумажном среди зимы...
- так часто снился мне дом на Невском и лампы свет...
- в его молчании королевском сокрыт ответ.
- там время, тихо пройдя сквозь крыши, замедлит бег.
- а в темном зеркале вновь задышит минувший век.
- наш путь лежит сквозь года и вьюгу, меж серых туч?
- но, чтоб открыть там сердца друг другу не нужен ключ.
- зачем ночами так много снега летит с небес?
- наверно, полночь лишь для побега. и для чудес…

Они стояли у заиндевевшего окна и смотрели, как идет снег. Иногда по проспекту проносились одинокие пролетки и пробегали редкие прохожие.
- Как странно видеть их живыми – задумчиво произнес Рудигер.
- А нас? – спросила Ларри.
- А нас тем более – ответил он. И осторожно погладил ладонью почти зажившую ссадину на ее щеке.
- Зачем ты между нами сунулся, горе мое? – поинтересовалась Ларри, покосившись на его забинтованную руку.
- Затем, что ты – женщина. А я – боевой офицер.
- Ага! Ты еще моим пиратам расскажи, что я женщина! – хихикнула Ларри. И серьезно добавила – твоя война, дорогой мой, сто лет назад закончилась.

А в моих палестинах, вернее водах, это образ жизни. Я бы справилась.
- Да теперь-то я это понял. А там я просто за тебя испугался.
- Он испугался! Это я чуть с ума не сошла, пока мы тебя к Зеркалу тащили! Ты же четыре раза сознание терял…
- Но ведь все обошлось? И рука почти не болит. А в Москве я вообще про нее не вспомню. Зато штабс-капитан успел семью на последний пароход погрузить.
- Ага. И Петя увез княгиню в Алушту. Может там у них все сложится по-другому…
- Надеюсь. Давай поскорее забудем все это, как страшный сон.

Скажи лучше, чем мне тебя порадовать?
- Я бы послушала песенку. Про нас с тобой. Только как ты теперь ее сыграешь? С больной-то лапой?
- Это какая же песенка про нас? – спросил Рудигер и удивленно вскинул на нее глаза.
- А ты до сих пор не понял? – рассмеялась Ларри. - «Последний бал», конечно.
Рудигер замер.

- Господи! – выдохнул он – так вот почему Ушаков меня так зацепил!!!
- Еще бы! – фыркнула она. И спросила - помнишь?

Танцует прапорщик пехотный. Под Луцком будет он убит. И дева юная охотно ему о страсти говорит. Она твердит ему о страсти такой небесной, неземной. Настасья Федоровна, Настя, что делаете вы со мной?..

- Только меня убьют не под Луцком…

- И не в пятнадцатом году. Я потом отыскала в интернете это стихотворение. Правда, не знаю, откуда ты взял остальные строчки.
- Этого я уже не помню. Но как ты поняла, что я – это я?
- А по песенке и поняла – улыбнулась Ларри. - Когда нашелся ключ, я бросила корабль на Гектора, и умчалась искать тебя по Отражениям. Я же только тогда сообразила, что ты тоже бессмертен. И должен был уцелеть.
- Но нашего сына это не спасло.
- Он просто не успел родиться. Когда я очнулась на корабле, его уже не было. А Джу изрядно потрудилась над тем, чтобы я все забыла. Ну, или почти все. Больше восьмидесяти лет я спокойно плавала на «Хроно». И вместе с Джимом и Мышкой штопала время. А потом Джим вытащил откуда-то шкатулку, нашел в ней ключ и пришел спрашивать – от чего он?
- И ты все вспомнила?
- Да. И безумно захотела увидеть тебя снова.
- А я не знаю, что со мной было. Но все эти годы жил с ощущением, что занесло меня куда-то не туда.
- Но со страной ты все-таки не промахнулся. И я опять тебя нашла. Однажды кто-то затащил тебя в «Морской Единорог», а я заскочила туда по делам. Ты спел тогда Ушакова. И все сошлось…
- Господи! Я же «Бал» уже лет десять не пою. А в тот вечер он внезапно вспомнился…
- Ну, вот видишь, как все удачно получилось!
- Но я женат.
- Я помню. Поэтому и не хотела, чтобы между нами что-то произошло. Чтобы не усложнять тебе жизнь.
- Но мы целовались!
- И что??? Сто лет назад в нашем парадном ты целовался с соседской гимназисткой, будучи вполне женатым – напомнила Ларри.
- Господи! Ты все еще на меня за это обижаешься??? Там же ничего не было!!! Я просто хотел узнать – умеет ли она целоваться?
- Вот и у нас – ничего не было. Я тоже просто выясняла – насколько хорошо ты сейчас это делаешь?
Рудигер обиженно вздохнул и перевел разговор на другую тему:
- Что теперь с нами будет?
- С НАМИ – ничего. Ты вернешься в Москву. А я – на корабль. Джим уже достаточно взрослый, чтобы Гектор сделал из него капитана. За пару лет мы передадим ему все свои знания.
- А потом?
- Потом я займусь другим делом. Надо же построить Приют на Стыке Двух Миров. И там остаться. И сделать так, чтобы в нем можно было увидеться с теми, кто нас покинул.
- А как же моя душа? Ведь она в твоих руках?
- Твою душу я пристрою в хорошие лапы. Мышка Маус подойдет?
Рудигер вздохнул:

- Наверное. Отдаешь меня, как кота.
- Как любимого кота – обрати внимание! Не волнуйся! Вы прекрасно с ней поладите! А заодно и присмотрите друг за другом. К тому же ты всегда сможешь ко мне подняться. В лестнице всего-то пять тысяч ступенек.
- Ты уже подсчитала?
- А ты как думал?! Я же исходила эту чертову лестницу вверх и вниз тысячу раз, пока искала тебя в Двух Мирах! И нашла за радугой почти всех, кого я любила. Со многими из них я хотела бы встретиться снова. Надеюсь, что теперь ты понимаешь – КАК важно для меня – построить Приют! Да и для всех нас, наверное. И не станешь обижаться, и считать, что я тебя бросила.
- А до Приюта мы сможем видеться с тобой? Мне будет тебя не хватать…
- Сможем. Но не так, как здесь. И не так часто, как хотелось бы. Нам обоим надо придти в себя. Да и с должности капитана меня никто не снимал. А «Хроно» - это, на минуточку, сто двадцать человек команды. Джим, Мышка и дырявое Время в придачу.
- Выходит, что цена за мою душу все-таки великовата – вздохнул Рудигер. – Раз ты настолько привязана к кораблю. И мы не можем быть вместе. О твоих пиратских делах я вообще прежде никогда не задумывался. Когда мне случалось бывать на «Хроновороте» все вроде бы было ровно…
- Так я и приглашала тебя только тогда, когда все было «ровно» - улыбнулась Ларри. – не ходить же с тобой на абордаж?
У каждого свой путь, дорогой. Главное, что мы оба живы. И нашли друг друга. К тому же дороги наши все равно пересекаются.

А в том, что я тебя люблю, не виноват никто. И потом – мы были вместе в Прошлом. И, может быть, окажемся рядом в Будущем. Так что остается только перелистать Настоящее, как скучную главу в интересной книжке.
- Когда мы должны вернуться?
- Тогда, когда ты будешь готов со мной расстаться.
- А, если я не готов? Или не хочу?
- Ну, дорогой, это не разговор! Ты же прекрасно знаешь, что Ключи у меня. И что Время нельзя надолго оставлять без присмотра. А штопать его могут только младшие Муры. В обмен на твою душу, между прочим! Нет, видно плохая это была затея – привезти тебя сюда…
- Ты об этом жалеешь?
- Ну что ты! Я же была счастлива с тобой целых два дня.
- Даже в Крыму? – усмехнулся Рудигер.
- Все же закончилось хорошо? Значит - и там тоже. Меня ведь не так часто на руках носят! И видят во мне женщину, а не капитана – улыбнулась Ларри.

- Но теперь мне придется попросить у Джу напиток Забвения. Для тебя.
- Нет – твердо сказал Рудигер. - Я не хочу ничего забывать.
- Но мы должны вернуться!
- Мы и вернемся. Но не сегодня. Краем уха я слышал все, что ты говорила Смерти про цифру «три». А у нас с тобой было только два дня. Могу я рассчитывать еще на один?
- А «Бал» споешь?
- Честно постараюсь вспомнить!
- Ну, слова-то я тебе подскажу. И даже мелодию напою немножко. Если смеяться не будешь. Пою я все-таки хуже, чем стреляю…

Они спешат к стеклу прижаться и заглянуть на площадь вниз. Пока снежок над черным плацем как бы в беспамятстве повис. Шагают битюги. От пара Сенная площадь чуть видна. И снег танцует. Только пара как бы застыла у окна. Обоз идет. Бренчит бубенчик. Вихрь налетает, обнажив, холодный камень, бедный френчик. Целуй ее, пока ты жив!..

ГЛАВА 14. Дано не каждому понять…

Когда Рудигер проснулся, за окном было серое питерское утро. Он сел на диване и внезапно понял, что в комнате он один.
- Настя! – позвал он. Но никто не откликнулся.
Только в коридоре что-то упало. Едва одетый он выскочил в полутемный коридор, даже не проверив, есть ли на его руке браслет. И увидел Настю, стоящую в обнимку со старой вешалкой.
- Господи! Как ты меня напугала! Что ты тут делаешь?
- Да вот, ушла сюда поплакать, и уронила эту чертову деревяшку.

Не хотела тебя будить – и все-таки разбудила.
- Мне показалось, что ты исчезла и не вернешься.
- Куда я могу исчезнуть? Хотя была такая мысль – все-таки метнуться к Джу за напитком. Но потом подумала – вдруг что-то пойдет не так?

И у меня не получится вернуться обратно. И ты навсегда останешься здесь. Один…
- Я уже сказал тебе, что не хочу ничего забывать. Но, может быть, нам и правда остаться здесь? Вдвоем.
- А как же Время? А Джим и Мышка?

Мы и так с тобой здесь не слабо похозяйничали. Страшно подумать – сколько дыр им теперь штопать! Да и потом, от того, что мы останемся – ничего не изменится. Даже, если мы сумеем обмануть Гражданскую войну, тебя все равно расстреляют в тридцать седьмом. Малыш погибнет на фронте, а я – не переживу блокаду.
- А если уехать? Куда-нибудь в Париж? Пока есть деньги и время. Ведь даже Первая Мировая еще не началась.
- Зато потом будет Вторая. И оккупация. Вы уйдете в Сопротивление. И не вернетесь. Сашенька! Я же уже все параллельные миры пролазила и проверила! И не нашла там вариантов!
- А как же судьба, которую можно переписать?
- Однажды я её уже исправила. Больше не получается. Я попыталась.
- Ты об этом плачешь?
- Не только. Мне ужасно не хочется с тобой расставаться.
- Тогда давай вернемся вместе!
- Куда??? К тебе? И что ты скажешь дома? Познакомься, дорогая, это моя жена из прошлой жизни? – и я хочу к ней вернуться???

А у меня в Москве дома нет. Мы просто появляемся в «Морском Единороге» - или у друзей, когда это необходимо. А потом опять возвращаемся на «Хроно».

Ты не сможешь уехать туда с нами. Чтобы на нем плавать, надо на нем вырасти. Или просто родиться пиратом. А ты родился менестрелем. Что случится с этим миром, если в нем не станет твоих песен?

Лучше я буду иногда появляться в этих снегах и просторах. У нас есть еще пара лет, чтобы как-то уладить все дела. А потом ты будешь подниматься ко мне наверх. И, может быть, кто-то однажды заменит меня на моем посту. Чтобы отпустить сюда – на угол Невского и Большой Морской. У этого дома странная судьба – вдруг и нам когда-нибудь снова найдется в нем уголок?

И вообще мне кажется, что ты и сам скоро переедешь в Питер. Потому, что не сможешь вернуться к прежней московской жизни. Я как-то не подумала о том, что прошлое иногда сильнее настоящего. Прости, пожалуйста. Ну, дуро, горе маме!
- Не расстраивайся! Такое прошлое я, пожалуй, не поменяю ни на какое настоящее. Вот ведь какой парадокс - иногда приходится уйти, чтобы остаться. Остаться собой. И остаться с теми, кого любишь.
- Значит, ты на меня не сердишься?
- Ни капельки! А чтобы ты мне поверила, могу тебя поцеловать!
- Ох, нет, дорогой! Целоваться мы больше не будем.

Иначе так и застрянем здесь аж до семнадцатого года! А это уже лишнее – штурм Зимнего мы с тобой один раз уже посмотрели.

Все! Гасим свечи, меняем облик – и собираемся обратно.

И, пожалуйста, не рассказывай никому, что я умею плакать! Руди, ты меня слышишь?
- Руди тебя слышит. А Саша – нет. Иногда так хочется опять побыть молодым. И счастливым…
- Не капризничай! А то заберу на «Хроно» и стану гонять по реям вместе с Джимом! Но, если ты быстро в себя вернешься, то мы успеем еще прогуляться до вокзала пешком.
- А, если быстро не получится?
- Тогда придется использовать Ключи. И упасть кому-нибудь на голову в «Морском Единороге». Что для тебя предпочтительнее?
- Предпочтительнее, прогуляться. А ты оставишь мне ключ от дома?
- Ну, конечно, дорогой. Я же тебе обещала. Быстренько убирай гитару и не вздумай прихватить с собой чего-нибудь еще! Да, и про браслет не забудь. Раз уж мы идем пешком. Не стоит народ пугать - сто лет назад джинсы тут все-таки не носили.
- Скажи, пожалуйста, каким же образом мы гитару-то по Отражениям таскаем без последствий? – спросил Рудигер, натягивая куртку.
- А какие могут быть последствия, если гитара – это часть твоей души? – улыбнулась Ларри.
- Причем, лучшая ее часть – пробормотал Рудигер. Пожал плечами, потянулся к инструменту – и остановился, как вкопанный.
- Что-то не так? – спросила Ларри.
- Более, чем так – ответил он. - Посмотри, что здесь написано.
Ларри взглянула на фирменную наклейку и расхохоталась.
– ЛариВи! Да уж, солнце мое, похоже, что это судьба! Раз даже гитара носит мое имя! «Жизнь» и «Лари» - выходит, что ты тоже держишь мою жизнь в своих руках…
На этот раз они воспользовались обычной лестницей. И пока Рудигер запирал дверь и прятал ключ в самый глубокий карман, Ларри ускакала вниз, перепрыгивая через три ступеньки. Дверь парадного закрылась так тихо, что сонный швейцар ничего не заметил. А потом они медленно шли по Невскому и считали шаги.
- Пять тысяч – сказал Рудигер, коснувшись вокзальной двери.
- Вот видишь – улыбнулась Ларри. - Не так уж это и много. Значит, по лестнице надо будет пройти ровно столько же, сколько от нашего дома до Николаевского вокзала.
- Если бы это было возможно, я так и шел бы с тобой от него до самой Москвы…
- Тоже мне – Путешествие из Петербурга в Москву! Пешком и по сугробам! - фыркнула Ларри. - Нетушки! лучше паровозом!
Помолчала и добавила:

- Не грусти! Успеем еще побыть вдвоем - старые поезда едут долго. И обязательно прогуляемся куда-нибудь. Чтобы все было как в твоей песенке…

Для счастья, видит Бог, нужна всего лишь малость - чтоб рядом кто-то шел, нас искренне любя. Давай же просто жить, а сколько нам осталось - волнует ли меня, волнует ли тебя? И что нам этот век - с взведенною чекою, отнявший навсегда и веру, и покой? Пока надежда есть, коснись ее рукою. И к ней прижмись щекой, и к ней прижмись щекой! И даже, если мир вокруг перевернется, и небо упадет, и друг тебя предаст - пока душа жива, покуда сердце бьется, нас любящий спасет и смерти не отдаст. А те, кто говорят, что сердцем жить не надо и годы напролет торгуются с судьбой, не знают, что любовь - высокая награда. И нас бедней с тобой, и нас бедней с тобой...

ЭПИЛОГ

Пройдет два года. Джим уйдет в свое первое самостоятельное плавание.

Джу выкупит «Морской Единорог» и станет хозяйничать там вместе с Гектором. Рудигер уедет в Питер и поселится в гостинице на углу Невского и Большой Морской, а Ларри построит Приют на Стыке Двух Миров, надежно спрятав Ключи Времени в волшебном сейфе. Несколько раз в год Патер будет исчезать из Настоящего, чтобы пройти свой путь в пять тысяч ступеней. И встретиться с Ларри. И не только с ней. Мышка Маус станет навещать их всех по очереди. А потом вернется на «Хроно». И пока его штурвал будет в надежных руках младших Муров, с этим миром не случится ничего плохого.

ЧАСТЬ 2. Приют.

"Нужно укутывать горло, чтобы не простудиться, и смотреть под ноги, чтобы не упасть. Но как уберечься от сказки с печальным концом?" Е. Шварц "Тень"

Звездой Полынью упаду с небес и ход привычный времени нарушу. И на мгновенье приоткрою душу минувшим дням и тем, кто в них исчез. Ночь. Улица. Аптека. Сад. Музей. Неясен путь и наважденье длится. И, словно тени проплывают лица, былых поэтов, умерших друзей. Как я хотела ближе подойти, и молча головой к плечу прижаться! Но чьи-то души листьями кружатся, и заметают в прошлое пути…

ГЛАВА 1. Каждый Охотник Желает Знать…

Ларри сидела на парапете, курила трубку и смотрела на проплывающие внизу облака. Дверь за ее спиной открылась и закрылась, на мгновение, выхватив звук знакомых голосов. И снова наступила тишина.
- Привет! - сказала Ларри. Даже не оглянувшись на стук шагов.
- Медитируешь? – спросил Командор. И обнял ее за плечи.
- Тоскую – ответила Ларри. И прижалась головой к его широкой груди.
– Правда, облака похожи на волны? Не думала, что мне настолько будет не хватать морских просторов…
- Если все так грустно, то, может быть, тебе стоит вернуться?
- И на кого я все это оставлю? Я сама выбрала свой путь и не жалею об этом. Просто скучаю иногда. Память – штука коварная. Ты же знаешь…
Командор согласно кивнул и оглянулся. Лунная дорожка почти добралась до края Черной лестницы.
- Опаздывают, однако – сказал он.
- Причем все – вздохнула Ларри.
В ответ на ее слова откуда-то сверху вниз по ступенькам с грохотом проехались два старинных пистолета, шпага и парочка кинжалов. Потом плавно спланировала шляпа. А следом с хохотом скатились двое мальчишек. Один почти взрослый, с намеком на грядущую бороду, и темными волосами, забранными в хвост. А второй мелкий, рыжий и синеглазый.
- И как насчет тумаков? – спросила Ларри, покосившись на это безобразие из командорских объятий.
- А чо такого-то? – буркнул старший, пытаясь привести в порядок свой растрепанный костюм. – Ну, задержались слегка…
- Совсем чуть-чуть – сказал младший, подавая ему шляпу и пистолеты.
- Это уже не чуть-чуть – вздохнула Ларри. - За то время, пока Луна здесь пересекает границу Белого и Черного, на Земле проходит день. Очень важный для того, кто ждет возвращения в Нижний Мир. А где у нас нынче Луна? Убью кого-то!!!
- Ну, Ба! – сказал старший. – Не ругайся!
- Ну, Маа! – протянул младший и с надеждой посмотрел на Командора.
Тот только улыбнулся мальчишкам и покрепче сжал руки. Не позволяя Ларри вырваться и надавать им по шее.
- Я не спешу. Да и Рудигер еще не появился. А хотелось бы повидаться.
- Вот-вот! И этого где-то черти носят!
- Нигде меня не носит – сказал менестрель, появляясь из белого тумана и с трудом поднимаясь по последним ступенькам.

– Просто пять тысяч шагов вверх уже не мой формат. Это раньше я был молодой и борзый. А теперь организм, зараза, вспомнил, что я у него есть.
- А что бы ты хотел? – хмыкнула Ларри. – четыреста лет – это уже возраст.
- Даже больше, чем четыреста – вздохнул Рудигер. – Как вы тут?
- Да вот, опять она в драку лезет – сказал Командор и, наконец, выпустил Ларри из своих объятий.
- Что не так на этот раз? – спросил менестрель, пожимая ему руку и подмигнув мальчишкам.
- Вы опоздали. Причем все. А Командора внизу ждут, между прочим!
Джим, горе мое, собирай свои манатки – и отправляйтесь! И Ключ возьми. На самолет Командор уже не попадает. Так что придется прогуляться по Отражениям. Ну, чего стоим? Кого ждем?
Джим оглянулся на малыша, потом посмотрел по очереди на Ларри, Рудигера и Командора и спросил:

- А можно я возьму Питера с собой?
- Куда??? К пиратам в гости? – не рановато ли? – изумилась Ларри.
- Ну, когда я попал на «Хроно» мне было куда меньше, чем ему. А пиратов, на минуточку, и здесь хватает. Это, во-первых.

А во-вторых, на корабль мы пока не пойдем. Я просто хочу показать ему Питер…
- Показать Питеру Питер – рассмеялся Командор. – В этом что-то есть!

И повернулся к Ларри - Отпусти пацана!
- Это не по правилам! – раздался сверху скрипучий голос. – Пятый пункт разрешает обменять только одного!
- Твою ж дивизию! – выругался Командор. - И тут пятый пункт. Ну, давайте я останусь.
- Тебя ждут – напомнила Ларри.
- Там привыкли. К тому же я могу поговорить и отсюда.
Командор подошел к парапету, посмотрел на звезды, что-то прикинул и начал насвистывать мелодию. Сначала тихую, как шум дождя. А потом звучащую все громче и громче.

И, словно отвечая на ее призыв, над площадкой появилось цветное облако.
- Красный – сказал Джим.
- Оранжевый – добавил Питер.
- Желтый – улыбнулся Рудигер.
- Зеленый – проскрипели сверху.
- Голубой - вздохнула Ларри.
- Синий – выкрикнул Питер.
- Фиолетовый – подвел итог Командор.
И между лестницами – Белой и Черной повисла радуга.
- И как ты это делаешь? – спросили все хором.
- Мне тоже интересно – вякнули сверху.
- Сам удивляюсь! – ответил Командор. – Отзывается, наверное.
Улыбнулся в седую бороду и промурлыкал: - «Меня уже и нет, но есть мои слова».

И повернулся к менестрелю - Ты с телефоном?
Рудигер утвердительно кивнул и полез в карман.
- Подожди! – сказала Ларри. – Не надо ей звонить. Я поднимусь наверх вместо тебя. А Рудигер – вместо Питера.
- А Приют ты на кого оставишь???
- Ну, я же могу периодически спускаться вниз и в него заглядывать. Если не переходить на белую половину, то никаких пунктов я не нарушу. Не так ли?
- Ладно, пускай идут – проскрипели сверху.
- Пусть идут – повторил менестрель.
- Патер, ты его отпускаешь? С Джимом и Ключом???
- С Командором. Надо же Питеру познакомиться с городом, с которым связана наша история!
- Лишь бы они в этой истории хором не наследили – вздохнула Ларри. - Хорошо. Я согласна. Идите уже, Время не ждет!
- Уррра! – завопил Питер и кинулся к Рудигеру на шею.
- Задушишь, сумасшедший – сказал менестрель, смеясь и уворачиваясь.
- Слушайся там Джима и Командора. Джим, ты за него отвечаешь!
- Не волнуйся! Все будет хорошо. Я верну его через недельку. Ну, что пошли?
И три злодея – лохматый, хвостатый и бородатый радостно ускакали вниз.
- Они забыли радугу – улыбнулся Рудигер. И поцеловал Ларри.
- Они нам ее оставили – ответила Ларри. И на мгновенье замерла в его объятьях. Потом посмотрела в сторону Черной лестницы и спросила: - Не боишься туда подняться?
- С тобой я ничего не боюсь. К тому же ты сама говорила: умирать страшно только первый раз…
- А потом привыкаешь – усмехнулась Ларри. – Тогда идем…

По лесной дорожке вновь гуляет ветер. И костер сияет нам на берегу. А того, что больше нет тебя на свете, я принять на сердце так и не смогу. Протяни мне руку, мой лесной братишка! Нам судьба простила прошлые грехи. Дочиталась жизни тоненькая книжка, но остались память, песни и стихи…

ГЛАВА 2. Протяни мне руку, мой лесной братишка…

Они медленно шли по тропинке между соснами, а лунная дорожка бежала перед ними.
- Ничего не напоминает? – спросила Ларри.
- Кажется, похожий лес я уже видел. Только позабыл, как называется то место. Там еще была белая лошадь?
Ларри утвердительно кивнула.
- А вон и она! Значит и костер где-то недалеко.
Луна внезапно спряталась в облака.

И в наступившей темноте мелькнул огонек.

– Вот он! – сказала Ларри и прибавила шаг. – Идем скорее.
Два человека, сидевшие у костра дружно повернули головы на хруст ветки, подвернувшейся под ноги менестрелю.
- Привет, Пиратка! С кем это ты сегодня?
- Менестрель Рудигер Патер – собственной персоной! Правда, в ваше время его звали несколько иначе. Впрочем, это не важно.Разберетесь!
- Нас всех звали несколько иначе – улыбнулся тот, что помоложе.
И протянув руку, представился: - Вальтер.
- Генрих – отозвался тот, что постарше. – Присаживайтесь! Чаю – или чего покрепче?
- Покрепче пока не надо. Патеру бы еще в себя придти. Это у него первая «перемена блюд». Он тут вроде, как на экскурсии.
- Вместо кого?
- Вместо Питера. Петра Александровича Джим уволок смотреть Питер.
Мужики переглянулись и дружно засмеялись.
- Питер отбыл в Питер? Прикольно!
- Угу. Вот и Командору понравилось это словосочетание…
- Он уговорил тебя отпустить сына???
- Он – поржал. Отпустил его один ненормальный папаша.
И Ларри кивнула на менестреля.
- Упс! – сказал Вальтер. И спрятал улыбку в бороде.
- Не удивляйся! – это было в прошлой жизни.
- И практически в другом государстве – добавил Рудигер, забирая кружку с ароматным чаем.
- Переживаешь? – спросил Генрих, подсовывая Ларри бокал с «успокоительным».
- Не то слово! – ответила она.
И залпом выпила содержимое, не вникая - что там в бокале?
- Зря ты беспокоишься! Джим достаточно взрослый, чтобы присмотреть за ребе