Я знаю, что вам хорошо досталось за статью “Как бороться с терроризмом без спецназа”.

— Да, такая статья была в “Известиях”[46]. А что досталось — мне не привыкать, и это нормально, если текст обсуждается.

Каков Ваш взгляд на чеченскую проблему, если вкратце? Потому что один православный журналист в своем сетевом дневнике уже назвал тех, кто штурмовал здание театра на Дубровке, убийцами спящих женщин. Это, наверное, очень политкорректно...

— Нет, это уже не политкорректность. Я знаю, о ком Вы говорите. Это его неукротимое желание сказать гадость, только и всего.

Если же говорить о моем отношении к проблеме... Есть давний, еще средневековый спор номиналистов и реалистов, в который, с известными поправками, можно уложить и современный спор либералов и консерваторов Номиналист считает, что «общее» – это только имена, абстракции. Реалисты же считали общие «идеи» реально существующими. Либералы считают, что каждый человек сам по себе: если он совершил преступление, то то «общее», к которому преступник принадлежит, не несет никакой ответственности за его преступление. Это частный выбор частного человека.

Мне же ближе «реалисты»: В каждом человеке есть нечто, что он наследует, а не выбирает. Есть предрассудки, общие для больших групп людей. Это пред-рассудки в самом буквальном смысле: нечто вошедшее в меня до пробуждения моего рассудка, переданное мне моей семьей, школой, культурой в качестве стандарта поведения. «Все мужчины делают это!». Но в разных культурах довольно разные представления о том, какое именно «это» должен делать «настоящий мужчина». Захватывать женщин в плен – позор с точки зрения одной культуры и доблесть по понятиям культуры другой. Преступники есть в любом народе. Различие народов в том, что поступок, считающийся преступным в одной культуре, считается нормой или доблестью в другой.

Интересно, что после той статьи в «Известиях» меня вызвали для отчитки в прямой эфир радио «Эхо Москвы» и подставили под критически-возмущенный удар двух знатных чеченцев. Генерал юстиции Абдулла Хамзаев и бывший прокурор Чечни Вахид Абубакаров за час разговора в прямом эфире вопреки моим неоднократным прямым призывам так ни разу и не дали нравственно-правовую оценку рабовладению в современной Чечне…[47]

Здесь разница в «предрассудках» скотоводов и земледельцев. Мирная деревня землепашцев для кочевника – часть его законного хозяйственного ареала; он считает себя вправе регулярно делать на нее набеги и уводить оттуда рабов и рабынь. Вы ничего кочевникам не докажете — тут цивилизационная несовместимость. Земледельцы не могут сказать соседям–кочевникам: «вы живите по своим уставам, а мы по своим». Как бы это дико это ни звучало с точки зрения нынешней «политкорректности», выход только один: давление Империи земледельцев, объединившихся для совместного отпора «дикой степи», на скотоводов с целью мутирования их культуры. Это путь долгой, упорной колонизации. Обучение, хитрая политика внутри кочующих племен, подкуп, выбор и поощрение самых сообразительных и цивилизованных вождей, развитие медицины, ремесел, помощь деньгами или, напротив, блокада... в общем, - весь набор мероприятий, описанных в прогрессорской трилогии Стругацких.

Но от российско-чеченского конфликта веет безнадежностью. У современной России нет ресурсов для прогрессорской работы в Чечне. Но и просто уйти оттуда Россия уже пробовала. И что же? – Чечня пришла к нам. Предложение наших пацифистов — установить границу по Тереку – вряд ли сработает: для земледельцев Терек это граница, а для кочевого сознания Терек — просто легкое препятствие на пути к славе и добыче. Я готов допустить, что Россия может и должна уйти из Чечни, раз ничего больше не может с ней сделать. Но вот готова ли Чечня оставить Россию в покое?

Вокруг Чечни очень много лжи с обеих сторон. Я против лицемерия. Я считаю трусливой пропагандой модное ныне бережное отделение чеченских боевиков от остального населения («у террористов нет национальности и веры»). Если бы не поддержка этого населения, давно бы не было никаких боевиков. Не надо закрывать глаза на то, что перед нами именно конфликт мировоззрений, образов жизни и, если угодно, действительно, цивилизаций.