Времяпрепровождение (pastime)

Основные социальные связи сводятся к добровольно взятым на себя обязательствам. Это особенно справедливо относительно психотерапевтических групп, где деятельность, как и интимность, запрещена или заторможена. Добровольные обязательства (или ангажемент) могут быть двух типов: пастайм и игры. Первое определяется как ангажемент, до наступления каникул, отпуска; до того, как окажут помощь; до того, как придет смерть. С точки зрения экзистенциальной пастайм — средство избавиться от чувства вины и безнадежности, уловка и хитрость, подсказанные природой или культурой, чтобы облегчить скорбь и тоску.

Говоря более оптимистично, это средство получить лучшее из того, что может принести удовольствие, и худшее, чтобы избавиться от одного и предаться другому. То есть каждый участник устраивается наилучшим для себя образом.

В психотерапевтических группах времяпрепровождение обычно Родительское или Взрослое, так как их цель исключить проблему, которая вращается вокруг Ребенка. Чаще всего в группах организуются варианты «Ассоциации родителей учащихся» и «Психиатрии». Первая, внешняя, форма «Ассоциации» носит, естественно. Родительский характер, и ее темой являются правонарушения в" самом общем смысле этого слова: детская преступность, мужья-правонарушители, жены-правонарушительницы, торговцы-правонарушители, власти-правонарушители, знаменитости-правонарушители. Но есть вариант внутренней формы «Ассоциации», она имеет взрослый характер; каждый участник излагает собственные ошибки: «Почему бы мне не стать хорошей матерью, хорошим отцом, хорошим начальником, хорошим работником, хорошим товарищем?» В первом случае девизом служит: «Это ужасно!», а во втором: «Я тоже!»

«Психиатрия» — это времяпрепровождение Взрослое или псевдо-Взрослое. Во внешней форме девиз формулируется так: «Посмотрите, что вы делаете!», а во внутреннем варианте: «Почему я это делаю?» В группах трансакционного анализа интеллектуалы играют иногда в вариант «Какая часть моего Я это сказала?», но в подготовленных группах этим не увлекаются, так как фаза усвоения структурного анализа уже пройдена.

Некоторые группы ведут себя осмотрительно и придерживаются таких тем, как «Автосалон», «Кто выиграл?» (мужские группы), «Бакалея», «Кухня», «Тряпки» (женские группы); существуют еще такие темы, как: «Каким образом?» (сделать что-то), «Сколько?», «Посещали ли вы?» (о путешествиях), «Знаете ли вы?», «Что с ним стало?» (бедняга такой-то), «На другое утро» (ну и рожа), «Коктейль» (я знаю прекрасный рецепт). Эти темы характерны для терапевтической группы на первом этапе функционирования, и если врач не будет должным образом направлять ход дискуссии, то группа не сдвинется с первого этапа. Опытные участники группы четко понимают значение пастайма и то, что бесконечный повтор тем возможен в трех случаях: когда появляются новые участники, когда группа от чего-то уклоняется и когда отсутствует лидер или руководитель группы.

В этом случае, если группа продолжает собираться под руководством ассистента, по возвращении руководителя слышны фразы: «Без вас мы только и делали, что играли в «Ассоциацию родителей» да в «Психиатрию», а это уже даром потерянное время».

Однако настоящая цель пастайма на первом этапе работы группы — под самым безобидным предлогом получить информацию о Ребенке. Предварительные ни к чему не обязывающие разговоры раскрепощают человека, а врач получает необходимые исходные данные. Очень многие одобряют этот период запуска пробного шара, потому что Ребенок, вовлеченный в игру по правилам, должен принимать и последствия. Некоторые же группы минуют фазу пастайма и погружаются прямо в игры. Это происходит особенно быстро в группах, где имеется хотя бы один очень нетерпеливый участник, который устремляется в игру, не понаблюдав предварительно за другими. Такая стремительность обуславливается не агрессивностью, она может быть вызвана импульсивным Ребенком, ослабленным Взрослым, дефектным Родителем. Это прежде всего признак отсутствия адаптации; другие члены группы могут быть более агрессивными, но и более флегматичными, рассудительными или дисциплинированными.

Пастаймы могут развлечь группу в момент стресса, но не играют важной роли с аналитической точки зрения. Они могут помочь врачу объяснить пациентам свойства Родителя и Взрослого, но основной задачей врача является прекратить их как можно скорее, чтобы больные могли приступить к играм. На рисунках 9,а и 9,б приведены две парадигмы, которые демонстрируют банальность времяпрепровождении.

I. «Ассоциация родителей учащихся».

Форма внешняя Холли. Не было бы такого количества преступлений, если бы не было этих разбитых очагов (неблагополучных семей).

Магнолия. Но и не только из-за этого. В наши дни даже в хороших семьях больше не учат детей хорошим манерам, как прежде.

II. «Психиатрия».

Форма внутренняя Дэзи. Для меня живопись должна символизировать мазню.

Ирис. Что касается меня, то живопись была попыткой понравиться моему отцу.

Игры

Самая распространенная игра между супругами называется «Без тебя», она и послужит нам для основных характеристик игр вообще.

Госпожа Додакис жаловалась, что муж запрещает ей заниматься общественной работой и даже спортом. Видя улучшение в ее состоянии после лечения, муж снял свои запреты, и это позволило пациентке расширить свой круг деятельности. Она всегда мечтала заниматься плаванием и танцами и записалась и туда, и сюда. Каково же было ее удивление, когда обнаружилось, что она до ужаса боится бассейна и танцевальной площадки! Ей просто пришлось отказаться от своих планов.

Такое открытие частично обнаружило структуру ее брака. Муж обеспечивал ей максимум преимуществ, первичных и вторичных. Известно, что Фрейд описывает три типа преимуществ, которые больной может извлечь из своей болезни: паранозик экстерн; (первичный), паранозик интерн (первичный) и эпинозик (вторичный). Эту концепцию можно распространить на преимущества, извлекаемые из человеческих взаимоотношений. Госпожа Додакис выбрала в мужья тирана, и первичное внешнее преимущество состояло в том, что он помогал ей избегать всякий фобий; первичное внутреннее преимущество состояло в том, что она всегда могла сказать ему: «Без тебя я могла бы…» Вторичные преимущества заключались в материальной выгоде, которую она извлекала из своего положения; кроме того, она контролировала сексуальную сторону супружества, а также получала подарки от мужа, который таким образом смягчал ее суровость.

Но что особенно интересно здесь, так это социальная психиатрия, и в этом разделе имеется отличное от других видов преимуществ преимущество социальное. Оно описывается с помощью ответа на вопрос: «Как ситуация позволяет индивиду структурировать свое время?»

Госпожа Додакис строила свою игру, приводя мужа к необходимости делать запреты которые давали ей описанные выше преимущества, а также наполняли резервуар ее злобы. Каждый раз, когда ей не хватало активности, она могла сказать мужу: «А вот без тебя я бы…» Вот почему госпожа Додакис любила игру «Без него», которая давала ей большое удовлетворение. Таким образом, она получала покровительство, контроль и подарки, а также возможность играть в игры «Без него» и «Без тебя». Даже в воспитании детей она часто практиковала эту игру.

Пятым типом преимущества является преимущество биологическое, вытекающееиз того факта, что стороны стимулируют друг друга в любом виде.

Можно только предполагать, какие преимущества извлекал из своего положения господин Додакис, мужчины обычно не ищут решения своих проблем в психиатрии. По примеру других пар, остается предположить, что первичное внутреннее преимущество было садистского характера; первичное внешнее было сходно с таким же преимуществом его жены: избежать сексуальной интимности и не терять самоуважения, провоцируя отказ; его вторичным преимуществом была свобода идти на охоту или в кафе; и социальным преимуществом был пастайм на тему: «Женщины — это тайна».

Трансакционный анализ игр очень поучителен для всех участников. Существует три типа трансакций: дополнительные, перекрещивающиеся и вторичные. Выше уже говорилось о дополнительных трансакциях хорошо построенных взаимоотношений и перекрещивающихся трансакциях плохо построенных отношений. В случае времяпрепровождения трансакции суть дополнительные при хорошо построенном взаимоотношении, сравнительно простом. В случае игр взаимоотношения также хорошо структурированы, без перекрещиваний, но трансакции являются вторичными и проходят на двух уровнях одновременно: на социальном и на психологическом.

Анализ «Без тебя» схематично представлен на рис. 9,в. На социальном уровне парадигма следующая.

М. Оставайся дома и займись хозяйством.

Ж. Без тебя я могла бы развлекаться.

Здесь Трансакционный стимул идет от Родителя к Ребенку и ответ от Ребенка к Родителю.

На психологическом уровне (повторное супружество) ситуация совсем другая.

М. Ты всегда должна быть дома, когда я возвращаюсь. Мне страшно быть брошенным.

Ж. Я всегда буду дома, если ты мне поможешь избежать ситуаций, вызывающих страх.

Здесь стимул, как и ответ, идет от Ребенка к Ребенку. Ни на каком уровне не наблюдается перекрещивания, поэтому игра может продолжаться бесконечно долго. Значит, игра может быть определена с трансакционной точки зрения как совокупность вторичных трансакций. С описательной точки зрения это совокупность периодических трансакций, даже повторяющихся, правдоподобных, со скрытой мотивацией,или серия приемов с «трюками».

а) «Ассоциация родителей учеников». Тип внешний; б) «Психиатрия». Тип внутренний

ПАСТАЙМ

Во всех видах групп, в том числе в группах психотерапевтических, наиболее распространена игра «Почему вы не?.. Да, но…».

Гиацинта. Все, что мой муж строит, качается.

Камелия. Почему бы ему не брать уроки столярного дела?

Гиацинта. Да, но у него нет времени.

Розита. Почему вы не купите ему хорошие инструменты?

Гиацинта. Да, но он не умеетими пользоваться.

Холли. Почему вы не поручите работу столяру?

Гиацинта. Да, но это обойдется дорого.

Ирис. Почему бы вам не оставить все как есть?

Гиацинта. Да, но все может рухнуть.

Игра «Почему вы не?.. Да, но…» может охватывать любое количество игроков. Один из них, называемый «кошкой», предлагает задачу, все ищут решение, начиная свое предложение словами: «Почему вы не?..» Хороший игрок способен противостоять бесконечно долго всей группе, пока от него не отстанут, тогда он выходит победителем. Гиацинта, например, отклоняла по двенадцать решений, пока Розита или врач не прекращали игру.

Так как все решения поставленной задачи, как правило, отвергались, очевидно, что у игры имелась какая-то другая цель, скрытая, и эта цель заключалась в том, чтобы дезавуировать Ребенка. На бумаге обмен репликами может показаться Взрослым, но в живой игре можно наблюдать, что «кошка» сама похожа на Ребенка, неспособного противостоять ситуации, что превращает всех других в Родителей. Анализ этой игры представлен на рис. 9, г. Игра продолжается потому, что на социальном уровне стимул и ответ идут от Взрослого к Взрослому и на психологическом уровне они суть дополнительные, так как стимул от Родителя к Ребенку «Почему вы не?..» вызывает ответ от Ребенка к Родителю: «Да, но…» Психологический аспект может быть у двух собеседников неосознанным. С учетом такой интерпретации полезно проследить игру Гиацинты до конца.

Гиацинта. Да, но все может рухнуть…

Врач (обращаясь к группе). Что вы думаете об этом?

Розита. Ну вот, игра начинается сначала, как будто теперь мы будем умнее.

Врач. Может кто-нибудь сказать то, что раньше не приходило ему в голову?

Гиацинта. Нет, никто. В действительности я пробовала все, что мне сейчас предлагали: купила мужу инструменты, он ходил на курсы.

Врач. Интересно заметить, что Гиацинта раньше говорила, что у него нет времени ходить на курсы.

Гиацинта. В разгаре дискуссии я не очень все учитывала, теперь я вижу, что мы продолжаем играть в «Почему вы не?..», и я старалась доказать, что никакой Родитель не сможет меня ничему научить.

Врач. Однако вы просили меня сделать сеанс гипноза.

Гиацинта. Вы — да. Но никто другой не будет указывать, что мне делать.

Социальная польза (структурирование времени) этой игры была сформулирована госпожой Тредик, страдавшей эротофобией, которая в игре могла исполнять любую роль: и «кошки», и мудреца. Вот ее индивидуальная беседа с врачом.

Доктор К. Почему вы играете, если знаете, что здесь есть подвох?

Госпожа Тредик. Когда я с кем-то разговариваю, у меня всегда должны быть слова для продолжения разговора, иначе я краснею, за исключением разговора в темноте.

Доктор К. Почему вы не краснеете в темноте?

Госпожа Тредик. Но в темноте же этого никто не видит.

Доктор К. Мы должны поговорить об этом отдельно. Если вы прекращаете играть в «Почему вы не?.. Да, но…», то это интересный опыт и мы могли бы чему-то научиться.

Госпожа Тредик. Я не выношу попусту тратить время. Я это знаю, и мой муж это знает, он это всегда говорит.

Доктор К. Вы хотите сказать, что если ваш Взрослый не занят делом, то ваш Ребенок высовывает нос и морочит вас?

Госпожа Тредик. Да, это так. Вот почему все идет хорошо, когда я вношу предложения или мне предлагают, тогда я в безопасности и то, что я краснею, меня мало беспокоит. Пока Взрослый сохраняет контроль, мне удается справиться со стеснением, а когда оно возникает, то не вызывает такой паники и замешательства, как раньше.

Здесь госпожа Тредик очень убедительно показывает, что боится неструктурированного времени. Сексуально озабоченный Ребенок не имеет возможности заявлять о себе до тех пор, пока Взрослый находится в какой-то социальной ситуации, и игра обеспечивает адекватную структуру для функционирования Взрослого. Но чтобы поддерживать живой интерес пациента, игра должна иметь подходящую мотивацию. Выбор игры определялся экономией; принцип экономии обеспечивал максимум внутренних и внешних выгод в связи с конфликтом ее Ребенка по отношению к физической пассивности. Госпожа Тредик могла играть роль хитрого Ребенка, зная, что настоящий Ребенок не может доминировать, или роль Родителя, зная что он никогда не одерживает победы в этой игре, потому что ее девиз: «Не стоит волноваться, Родитель никогда не выигрывает». В конечном итоге это возвращает к амбивалентному бисексуальному поведению по отношению к родителям в период раннего детства.

Среди других игр можно назвать «Хитрость», «Алкоголик», «Деревянная нога», «Сцена», «Это ужасно», «Ты вовлек меня в это», «Я из этого не выпутаюсь», «Сражайтесь». Названия игр придуманы самими пациентами в зависимости от их воображения, способности очень нужной в техническом плане и эффективной в плане терапевтическом. В описательном плане каждая игра похожа на обычные регламентированные соревнования, как шахматы или футбол. По сигналу судьи белая пешка делает первый ход, или по свистку делается первый удар по мячу, игра начинается. Стимул Х получает стандартный ответ Y, на который Х дает стереотипную реплику.

После определенного количества ходов игра заканчивается развязкой, как в шахматах матом или в футболе счетом и победой. Таким образом, игра — это не манера поведения, не пастайм, но совокупность дополнительных трансакций, направленных на полезную цель. Игра «Хитрость» предоставляет прекрасный случай, правда опасный, увидеть, что происходит, когда игру прерывают. В этой игре «кошка» все разбивает, роняет, совершает всякое свинство и при этом каждый раз говорит: «Извините, я просто в отчаянии!» В типичной ситуации могут быть следующие «удары».

1. Белый опрокидывает стакан шампанского на вечернее платье хозяйки.

2. Черный сначала реагирует гневно, но чувствует (смутно), что, если покажет свой гнев, Белый одержит верх, поэтому усаживается на место, думая, что выиграл.

3. Белый говорит: «Извините, я в отчаянии».

4. Черный бормочет: «Ничего, пустяки»,и этоусиливает иллюзию выигрыша, победы.

После того как он прожег сигаретой скатерть, разорвал кружевную занавеску ножкой стула, вылил соус на палас, Ребенок Белого полон радости, что дал свободу анальной агрессивности и к тому же его извинения приняты, он прощен; в то же время Черный получил награду в виде контроля над своим бесконечным самообладанием. Таким образом, каждый извлек пользу из трудной ситуации, и Черный не выражает желания прервать дружбу. Надо отметить, что, как и в большинстве игр. Белый, который атакует, должен и хочет победить; если Черный покажет свой гнев. Белый выигрывает, если же Черный сдерживает себя, Белый может продолжать пользоваться случаем. В игре кто-то должен быть победителем.

В игре «Антихитрость» требуется игрок опытный и стремительный, который действует следующим образом.

1. Белый раздавил погремушку ребенка.

2. Черный, готовый ко всему, ждет, не говоря ни слова.

3. Белый, дезориентированный апломбом Черного, говорит: «Я в отчаянии».

4. Черный говорит: «Вы можете опрокидывать стакан на платье моей жены, жечь скатерть и рвать занавеску, выливать соус, как в прошлый раз, но я очень прошу вас не говорить при этом:„Я в отчаянии“».

Вот теперь анальная враждебность Белого обнажена публично, выгодам первичным внутренним, которые он извлекализ своих социально приемлемых проделок, и преимуществам первичным внешним от факта прощения — всему этому подрезаны ноги. Теперь интересно узнать, не признает ли он себя побежденным сразу же и не оставит ли поле битвы, просто хлопнув дверью? Или он сдержится и отложит реванш до другого раза? В том и в другом случае Черный теперь враг и преимущества Белого в опасности.

Эта ситуация показывает, что если игра и похожа на английский юмористический рассказ, в действительности она довольно серьезна. С динамической точки зрения задача игроков предохранить физическое равновесие, а если один побежден, это вызывает его гнев или такое состояние, которое в трансакционном анализе называют отчаянием (состояние, которое с клинической точки зрения отличается от депрессии и находит точки соприкосновения с экзистенциальным отчаянием).

«Алкоголик» — игра довольно сложная, так как в классической форме требует четырех участников, которые извлекают из нее преимущества и первого, и второго порядка. Большая игра требует преследователя, спасителя, «грушу» и «кошку». Преследователь обычно противоположного пола, обычно супруга, а спаситель того же пола, обычно врач. «Груша» — кто-то нейтральный, поставщик «довольствия», когда от него это требуют, который может быть пассивной мишенью агрессивных и неприличных упреков. Игра может ограничиться и меньшим количеством участников, но тогда они берут на себя по две роли. Многие учреждения публикуют правила этой игры и расписывают в ней роли. Чтобы быть «кошкой», надо принять утром стаканчик… А спаситель должен верить в Высшую Силу, ну и так далее.

Успех спасающих организаций зависит от того, что люди, которые предаются определенной игре, предположительно могут играть какие угодно роли. Такие организации могут успешно лечить людей от пьянства и не запрещать игру «Алкоголик». В данном случае происходит, кажется, замена роли «кошки» на роль спасителя.

Давно известно, что когда спасители делают ошибки, то «кошки» возвращаются в исходное состояние. Те люди, которые были алкоголиками, выполняют роль спасителей лучше, чем те, которые никогда не пили, потому что первые лучше знают правила игры и лучше умеют их применять. Игра называется «Алкоголик», а не «Алкоголизм» потому, что играется без бутылки.

Считается, что именно спасающие организации (в частности «Анонимные алкоголики») имеют наилучшие шансы на успех в лечении от токсикации, лучшие, чем другие методы, включая групповую психотерапию. Ясно, что алкоголики не собираются в родовые группы для психотерапии, и причину несложно обнаружить. Если основное назначение группы — помочь индивиду структурировать свое время с целью получения максимальной выгоды и интереса, то легко понять, что каждый человек ищет группу, которая в этой перспективе подходит ему наилучшим образом, которая с самого начала дает возможность развиться его воображению и шансам на успех. Если эти надежды не сбываются, человек уходит из группы. Случается, что люди остаются в психотерапевтической группе, если могут в ней играть любимую роль или видят возможность научиться лучшей роли.

Алкоголику нелегко вести свою специфическую игру в группе обычных невропатов или психопатов, и так как он не терпит, чтобы его надежды не сбывались, он быстро ретируется. Алкоголик может остаться в группе при соблюдении двух условий: если врач не осознает, что алкоголик успешно манипулирует группой (в этом случае он не достигает успехов в лечении), или если врач достаточно опытен и помогает алкоголику стерпеть обманутые надежды, пока не будут погашены сопутствующие конфликты. Ну а третье условие заключается в том, что алкоголик попадает в группу, где все играют в «Алкоголика».

Освоив метод социального контроля и перестав играть в игры, пациенты часто задают себе вопрос: «Что я стал бы делать на месте?», то есть «Как я стал бы структурировать свое время теперь?» Со временем vis medicatrix naturae берет на себя решение этой проблемы, позволяя Ребенку изобретать более естественную и конструктивную форму выражения, чем оригинальная игра, к удивлению и большому удовольствию пациента. Это не значит, что социальный контроль уже есть выздоровление, но в благоприятных обстоятельствах он приносит явное улучшение. Не может быть и речи, конечно, о том, чтобы врач придумывал все новые игры для пациентов «со стажем»; здесь он придерживается максимы Амбруаза Паре: «Я врачую. Бог исцеляет». Нетрудно объяснить, почему некоторые исцелившиеся алкоголики стараются ничем не выделяться в обществе,им очень сложно понять, что бы они «делали на месте…», потому что они не совсем освободились от прежней роли. Искать новые роли, сливаться с людьми, отличающимися от них, бывшим алкоголикам слишком трудно.

Игра «Деревянная нога» интересна и важна для психотерапии, потому что очень велико ее соответствие культурной среде наших дней. Подобно психоанализу фобий, здесь трансакционный анализ пропагандирует активную терапию; рано или поздно наступает момент, когда пациент самостоятельно должен спуститься в метро, пройти через мост, воспользоваться лифтом, и трансакционный анализ предпочитает, чтобы это делалось раньше, а не позже. Иногда он одобряет принцип: «Начинайте делать необходимое, проанализируем проблему потом». Пациент может ответить психиатрическим вариантом: «Я не могу, я невропат», как ответил бы человек с деревянной ногой: «Чего же вы ждете от человека с деревянной ногой?».

В действительности врач просит пациента только использовать то, чему он научился, и тогда, когда он готов к этому. Очень многие невропаты питают иллюзию, что они должны ждать окончания лечения и получить справку, прежде чем жить в обществе, и одна из задач врача — победить эту инерцию, если это вопрос инерции. Люди, имеющие привычку читать статьи о психиатрии, играют вариант «Деревянной ноги», говоря о проблеме acting-out: «Хотя я и делаю это, я не могу это проанализировать». Часто требуется хорошее клиническое исследование, чтобы решить, действительно пациент не готов или играет в «Деревянную ногу». Так или иначе, но врач не должен выступать против «Деревянной ноги», разве что при некоторых условиях. Раз в три месяца он должен индивидуально беседовать с пациентом, используя Взрослого, а не Родителя. И даже если пациент видит что-то Родительское в предложениях врача, важно, чтобы сам врач и другие члены группы видели Взрослый характер предложений. Некоторые формы «Деревянной ноги» действительно вызывают Родительский перенос у внушаемых врачей: больной, ссылающийся на слабость интеллекта, взывает к их снобизму, ссылающийся на хрупкое здоровье — к их симпатии, а ссылающийся на принадлежность к этническому меньшинству — к их предрассудкам. Следующая маленькая история раскрывает нелогичность этой игры и ее социологическую противоречивость в наши дни.

Господин Секундо претендовал на то, что помог оправдать одного пациента, процитировав заключение психиатра. Пациента обвиняли в злоупотреблениях по службе, но адвокат и господин Секундо добились оправдания, вызвав жалость присяжных.

Господин Секундо далее рассказал, что возбудил дело против обманувшего его компаньона, у которого тоже были тяжелые семейные обстоятельства, больная жена, однако это не побудило господина Секундо прекратить дело.

В трансакционном анализе четким отличительным свойством Взрослого является способность держать свое слово, и нести ответственность за взятое на себя обязательство; поэтому пациента можно считать наделенным этим свойством в той мере, в какой его Взрослый соответственно функционирует в данной ситуации. Врач выступает против «Деревянной ноги», когда это необходимо, и пациенты это понимают, а автор неимел прецедента ухода из группы из-за противодействия «Деревянной ноге». Говоря терминами структурного анализа. Ребенок может извлекать уроки из приобретенного опыта, и, следовательно, следует поддерживать, ободрять человека, когда он устремляется в мир, и чем раньше, тем лучше. Еще один силлогизм заключается в том, что каждый человек определенного возраста, как бы он ни был затронут с функциональной точки зрения, содержит в себе хорошо развитого Взрослого, которому при соответствующих условиях могут быть возвращены его полномочия. Данный силлогизм более оптимистичен и плодотворен, чем большинство общепринятых концепций.

Среди других названных игр «Сцена», с криками, с хлопанием дверьми, является классической защитой от сексуальных угроз между мужем и женой или отцом и дочерью, например. Иногда это финальная стадия «Фригидной женщины» («Ты только об этом и думаешь»).

Игра «Это ужасно» очень печальна, в нее играют в основном одинокие люди, коллекционеры хирургических вмешательств.

В игру «Ты вовлек меня» играют вдвоем, и темой ее могут быть деньги, секс или преступление; в игре участвуют «наивный» (ты) и «кошка» (я). Тот, кто попался, победитель. Противоположна этой игре игра «Мне из этого не выпутаться».

Ясно, что игры можно классифицировать по нескольким критериям. С нозологической точки зрения игра «Ты вовлек меня» носит параноидальный характер, а «Я из этого не выпутаюсь» — депрессивный. С точки зрения зон «Алкоголик» — оральная, «Хитрость» — анальная, а «Сражайтесь!» — фаллическая. Можно классифицировать игры по основным механизмам защиты, числу игроков, используемой технике, употребляемой терминологии и т. д. Есть игры-операции, они принадлежат к области интимности. Игра, по определению, должна включать «Трюк», заставляя вмешиваться трансакцию второго порядка. Операция есть прямая трансакция, которую выполняют во взаимодействии с другими, как, например, поиски утешения и получение его. Игра получается в случае, если человек, желая реально получить помощь и утешение, делает вид, что хочет совсем другого, или требует утешения, потом отказывается, чтобы собеседник почувствовал неловкость.

Анализ игр не только выполняет рациональную функцию, он придает интерес и дает жизнь серьезному развитию психотерапии, как индивидуальной, так и коллективной. Игру не следует ни принижать, ни возвышать, просто опытный врач должен воспользоваться теми преимуществами, которые она дает.

Примечания

Меня часто просят дать список игр. Нужно довольно длительное наблюдение, чтобы усвоить основные моменты игры, ее мотивации, дать ей название. Изучение игр еще требует их классификации, в этом нет ничего окончательного. Две разные игры порой оказываются аналогичными, а сходные совсем разными. К тому же не решена проблема, какие игры должны сопутствовать тому или иному сценарию. До настоящего времени только один сценарий жизненного плана — «Красная шапочка» — изучен с этой точки зрения. Чтобы описать все игры, понадобилась бы отдельная книга. Вышеупомянутые игры можно дополнить: «Сделай же что-нибудь для меня», «Хлопоты», «Я безупречен», «Я же тебе говорил (а)…», «Игра в чулок» («Посмотри, поехал чулок…»), «Насилие» («Как это я тебя соблазнила? Это ты взял меня силой»), «Теперь-то я тебя держу, негодяй» (с разными степенями жестокости).

Статья С. С. Фельдмана «Покрывающая интерпретация» является блестящим описанием игры «Психиатрия», где то врач-аналитик, то пациент наносят первый удар. Согласно приемам трансакционного анализа, врач или пациент восстанавливают архаический элемент в реальных интерпретациях, а также интересуются генетическими корнями игры в период детства врача или пациента.

В чисто научном плане небезупречно называть социальным и психологическим два уровня вторичных трансакций, но эти термины являются самыми содержательными, ясными и не требуют прибегать к неологизмам.

Дезинтеграция групп «Анонимных алкоголиков», когда в них нет алкоголиков, подлежащих лечению, явление, замеченное давно. Вопрос этот очень интересен и до конца неясен.

В историческом плане самой сложнойявляетсяигра «Придворный», блестящее описание которой приводит Стендаль в «Пармской обители».

Глава XI АНАЛИЗ СЦЕНАРИЕВ

Игры можно считать частью более широких и сложных трансакционных ансамблей, называемых сценариями. Сценарии относятся к области явлений переноса, то есть являются производными, точнее, адаптациями инфантильных реакций и опытов. Сценарий, однако, не ограничивается простой реакцией переноса или ситуацией переноса, но является попыткой повторить в форме производной драму переноса во всей совокупности, драму, разделенную, подобно театральным сценариям, на акты, которые являются артистическими производными оригинальных драм, детства, С операционной точки зрения сценарий представляет собой сложный ансамбль трансакций и по своей природе является циклическим, но не обязательно повторяющимся, потому что полное представление может растянуться на всю жизнь.

Современная форма трагического сценария построена на фантасме спасения женщины у которой несколько мужей подряд были алкоголиками. Потрясение от сценария такого типа приводит к отчаянию. Сценарий предусматривает волшебное выздоровление мужа-алкоголика, которого в жизни почти не случается развод и новую попытку замужества.

С другой стороны, реалистичный и конструктивный сценарий может быть источником большого счастья, если другие члены группы хорошо подобраны и правильно играют свои роли.

В практическом плане анализ сценариев требует, чтобы трансакционный и социальный материал был организован таким образом, что пациент ясно видит природу своего сценария. Сценарии невротиков и психопатов почти всегда трагические и с удивительным постоянством подчиняются правилам драматургии пролог, основное действие и развязка с пафосом и реальным или символическим отчаянием, которая заканчивается траурным песнопением. Следует соединить драму, происходящую в повседневной жизни, с ее историческими истоками так, чтобы контроль индивидуальной судьбы перешел от Ребенка к Взрослому, от состояния археопсихического неосознанного к состоянию неопсихическому осознанному. В группе вскоре становится видно, что каждый участник оценивает другие решая, смогут ли они стать прототипами в его сценарии; он как бы берет на себя обязанность режиссера, прежде чем сам станет одним из прототипов.

Чтобы осуществлять эффективный анализ сценариев, врач должен иметь концептуальный план, построенный лучше того, которым он пользуется в своих объяснениях с пациентом. Прежде всего, психоанализ не имеет никакого специального термина для обозначения оригинальных экспериментов, откуда вытекают реакции перенесения. В анализе сценариев называют прототипом семейную драму, которая разыгралась в первые годы жизни пациента и не привела к удовлетворительной развязке. В классическом случае это архаическая версия драмы Эдипа, продленная на долгие годы. Ее отголоски вновь проявляются в виде собственно сценария, величины, производной от протокола. Но в каждой социальной ситуации сценарий должен быть соотнесен с реальными возможностями. Это соотнесение носит техническое название адаптации, и вот этот адаптированный сценарий пациент пытается воспроизводить в реальной жизни, манипулируя людьми, которые его окружают. На практике термин «сценарий» покрывает сценарий и адаптацию. Из этих трех слов «сценарий» следует употреблять в группе, как наиболее отвечающий поставленной цели и содержательный по смыслу.

Выбирая исполнителей своего сценария, пациент наблюдает и оценивает других участников группы, используя интуицию и проницательность, то есть обычно правильно подбирает актеров на роли матери, отца, брата и других персонажей. Когда распределение ролей закончено, он требует от своих собеседников предусмотренных сценарием и ролью ответов. Если в группе недостаток участников, то один человек играет две роли, если избыток, то несколько человек могут играть одну роль или можно придумать новую роль, маленькую, второстепенную.

Поведение пациента мотивируется необходимостью возобновить или увеличить преимущества исходного опыта. Он может выбирать либо повторение классического конца, либо более счастливую развязку. И так как целью анализа сценариев является выбрать пьесу и поставить лучшую, то неважны альтернативы в этой области. Например, установили, что неинтересно знать, сумеет ли женщина, не добившаяся успеха в лечении отца-алкоголика, добиться лучших результатов в борьбе с алкоголизмом своих мужей, а важно освободить эту женщину от необходимости переживать вновь и вновь свою ситуацию и направить ее по другому пути. Это применимо ко всем сценариям, которые показали свою бесплодность.

Госпожа Каттерс иллюстрирует практические проблемы анализа сценариев. Длительные индивидуальные беседы ничего не дали: основным механизмом защиты была сильно контролируемая манера высказываться, что успешно изолировало ее Ребенка, поэтому просчитывались лишь незначительные данные, позволяющие устанавливать ее симптоматику. Но. как только пациентка вошла в психотерапевтическую группу, она почти сразу перешла к действию: активно участвовала в игре «Как вести себя с супругом-правонарушителем» (пастайм из серии «Ассоциация родителей»), систематически участвовала в игре «Сражайтесь!» и с любопытством следила за дискуссиями между мужчинами. А когда группа играла в «Это ужасно», она со смехом рассказывала о кровавых инцидентах, жертвами которых были ее друзья и знакомые. И таким образом за несколько недель в группе были собраны данные о ее заболевании, которые нельзя было получить за несколько месяцев индивидуального наблюдения. Но так как сценарии были сложными и носили личностный отпечаток участников группы, понадобилось все-таки прояснить материал в последующих беседах. Во время одной из них госпожа Каттерс пожаловалась, что не может защищаться от мужской агрессивности. Врач, опираясь на имеющиеся в его распоряжении данные, высказал мнение, что это вызвано, возможно, ее гневом против мужчин. Она ответила, что это какое-то недоразумение, что она никакого гнева против мужчин не испытывает. Она продолжала разговор, описывая фантасмы при смерти своего мужа, образцового волокиты. Однажды он попал в аварию или какую-то переделку из-за женщины и его принесли домой, окровавленного и смертельно раненного; так она стала для своих друзей романтическим персонажем, трагической вдовой. Потом она стала рассказывать о своем детстве, о том, как ее ранило предпочтение, которое родители оказывали ее маленькому брату. Ее гнев распространялся особенно на отца, и она думала: «Вот бы его убили, тогда мама не бегала бы за ним». Она воображала, что такая смерть поставила бы ее в особое положение среди маленьких товарищей. Картина смерти отца вызывала у нее особый радостный смех.

В самой простой форме ее протокол был следующим: мечты о смерти отца осуществились, хотя она здесь была ни при чем; у его смертного одра она испытала странное удовольствие, как и тогда, когда пришла сказать об этом матери и видела ее горе; она стала романтическим персонажем в глазах своих маленьких товарищей. Эта драма возобновилась в ее фантасмах по поводу мужа, но здесь отсутствовал один элемент: убитая горем мать. И когда врач спросил, не играла ли какую-то роль в ее фантасмах свекровь, она ответила, что это так, что после смерти мужа она видит себя идущей объявить роковую весть его матери, своей свекрови.

Этот протокол содержал шесть главных ролей: она сама, отец, мать, соперник, нападающий, публика. Он мог содержать несколько сцен, например, ревность, нападение, у смертного одра, объявление о смерти, романтическое скорбное песнопение.

Сценарий также предусматривает шесть главных ролей: она сама, влюбленный мужчина, свекровь, соперница, нападающий и публика — и содержит те же сцены и действия. Ее выбор мужа должен был мотивировать ревность, что соответствовало сценарию. Польза и преимущества, извлекаемые из протокола и сценария, одинаковы. Первичное внутреннее преимущество касается жуткого смеха у смертного одра; первичное внешнее преимущество касается влюбленного объекта, который является источником сцены и беспокойства, а также реванша над личностью матери. Вторичные выгоды вытекают из наследства, а социальные преимущества — из трагической роли, которую она могла играть в своем окружении.

Ее адаптация к этому сценарию проявилась в поведении в рамках группы в трех играх: «Муж-правонарушитель» («Ассоциация родителей») (сцена 1 — ревность); «Сражайтесь!» (сцена 2 — нападение) и «Это ужасно» (сцена 3 — у смертного одра). Ретроспективное поведение госпожи Каттерс в индивидуальных беседах, манера делать заявления (сцена 4 — объявление), длинные тирады о чьем-то очаровании (сцена 5 — скорбная песнь) — все это выявляло и подчеркивало ее сценарную роль. Эти вопросы подолгу обсуждались (правда, не так строго и последовательно, как здесь), в результате чего пациентка имела довольно ясное понимание природы сценария, к тому же она видела, как прошла часть ее жизни, проигрывала свой спектакль. И если раньше ее действия направлялись неосознанными принудительными толчками, то теперь она могла осуществлять социальный контроль над своим поведением, касавшимся многих окружающих ее людей. И хотя ее Взрослый имел новый разумный подход к оценке ее действий и ее отношений с другими людьми, сами конфликты еще существовали. Ее положение все-таки улучшилось не только в социальном, но и в терапевтическом плане, так как теперь врач и пациентка значительно больше знали, с конфликтами какого типа они имеют дело. Сексуализация смерти, источник пристрастия пациентки к посещению кладбищ, не была теперь изолированным явлением, находя свое место в общей картине ее жизни; так же обстояло дело и с другими симптомами.

В этом сценарии нет ничего странного для невропата, хотя он может показаться патологическим людям, не привыкшим заниматься такими архаическими драмами.

То, что следует дальше, представляет реальный ход одного сценария, протокол которого полностью невозможно было прояснить из-за технических трудностей.

Господин Кинз, холостой, двадцати пяти лет, приехал в Нью-Йорк провести уик-энд и развлечься. Он приехал рано утром, немного усталый и нервный, и, решив взбодриться, зашел в бар. Там он завязал разговор с какими-то подозрительного вида мужчинами, которые, как он надеялся, помогут ему раздобыть девицу. Он сказал им, что у него только десять долларов, но они ответили, что этого достаточно. Они посадили его в свою машину и повезли в порт на берегу реки, где не было ни одной живой души. В разговоре он сказал, что у него с собой охотничий нож, они попросили его показать. Через несколько минут машина остановилась и сидевший на заднем сиденье мужчина обхватил сзади шею господина Кинза, в то время как другой приставил к его горлу отобранный нож. Они потребовали деньги, и он, с трудом вытащив из кармана бумажник, отдал его. Выпотрошив содержимое, бандиты уехали, помахав рукой. Господин Кинз вытер кровь и пошел искать полицейского. Но он рассказал свою историю так сбивчиво, а вид у него был такой жалкий, что полицейский не очень удивился случившемуся. Записав необходимые детали, он отпустил потерпевшего, пожав плечами.

Подав жалобу о краже, господин Кинз поел немного и, не дав себе труда почистить одежду, явился к дверям клуба своего отца. Швейцар не знал его и, вытаращив глаза, послал мальчика объявить о его приходе. Отец принял его в библиотеке, где он сидел с несколькими деловыми людьми, респектабельными и консервативными. Господин Кинз не торопился объясниться по поводу своего внешнего вида, а когда отец спросил, ответил, что ему чуть не перерезали горло. Отец пригласил его в кабинет на втором этаже привести себя в порядок. Господин Кинз умылся, переоделся, спустился к отцу, вежливо попрощался с ним и его друзьями и ушел на поиски новых развлечений.

Интересно отметить, что бандиты не боялись, что господин Кинз предпримет поиски или потеряет голову от гнева.

Рассказывая эту историю, господин Кинз отрицал, что провоцировал бандитов, и не хотел признать, что его действия были необычны. Но прежде всего господина Кинза интересовало своеобразное испытание, которому он подвергал своего отца, явившись в таком виде в клуб. Ему важно было узнать, выгонит его отец или нет, а если выгонит, то как именно.

Было очевидно, что господин Кинз хорошо подобрал своих «актеров»: не так просто найти в реальной жизни людей, которые расположены перерезать кому-то горло за десять долларов. Он дал им не только предлог, но и оружие.

Протокол этой части сценария неизвестен. А вот последний акт более доступен.

Господин Кинз был ребенком с ранним развитием, и вот однажды он прибежал в комнату, где находились отец и его друзья, показать им свой очередной подвиг. Но никто не удивился и не восхитился, и он не мог забыть своего отчаяния из-за этого. Во всяком случае, господин Кинз стал профессионалом в такого рода спецэффектах: он спровоцировал насилие над собой и явился к отцу. Он по своей воле попадал в самые опасные ситуации. А между тем, когда его Взрослый держал власть в своих руках, это был очень мягкий, любезный и скромный молодой человек.

Имея достаточный опыт, можно достигнуть хорошей диагностической проницательности при анализе сценариев.

Следующий пример иллюстрирует развитие целого сценария в течение нескольких секунд.

Госпожа Сейерс, тридцатилетняя мать семейства, сидела на диване, а госпожа Каттерс — между нею и столом, стоящим в углу, как показано на рис. 10. Это была группа начинающих, и Сейерс подробно рассказывала о своих проблемах с мужем. Внимание как раз было обращено на господина Труа. Посреди какого-то диалога между госпожой Каттерс и господином Труа госпожа Сейерс протянула руку перед госпожой Каттерс, чтобы взять стоявшую на столе пепельницу. Не рассчитав движения, она потеряла равновесие и чуть не упала с дивана, но вовремя удержалась, с коротким смешком пробормотала: «Извините» и закурила. В этот момент госпожа Каттерс прервала реплику и тоже сказала: «Извините».

С описательной и объективной точки зрения поведение госпожи Сейерс можно понять следующим образом, поделив на эпизоды.

1. Пока другие разговаривают, я покурю.

2. Чтобы не беспокоить соседку, я возьму пепельницу.

3. Я чуть не упала.

4. Я удержалась вовремя, смеюсь иизвиняюсь.

5. Кто-то тоже извиняется, но я не отвечаю.

6. Я усаживаюсь и погружаюсь в свои мысли. При более субъективной интерпретации в этом эпизоде просматриваются взаимоотношения как тайные, так и явные (последовательность трансакций).

1. Другие меня не знают, буду уступать.

2. Я показываю свою застенчивость.

3. Как всегда, все не очень удачно.

4. Выказав неловкость, я исправила дело и извинилась.

5. Моя неловкость так все портит, что другие чувствуют себя плохо.

6. Буду сидеть как можно тише.

Поразительно в этом случае отсутствие внешних эффектов при наличии сильных эмоций и психологических взаимодействий. Драматургию этой маленькой пьесы из шести эпизодов можно назвать трагической: несмотря на отсутствие пафоса, она заканчивается скорбным песнопением отчаяния и является символом всей жизни госпожи Сейерс. Ее история поддается четкому структрному анализу: Ребенок, полный затаенных желаний, подавлен Родителем; Взрослый, взвешивающий свои поступки, появляется ненадолго и в конце концов погружается в архаические фантасмы.

На базе трансакционного анализа, анализа игр и анализа сценариев можно выстроить динамическую теорию социальных связей, которая дополняет теорию биологическую и экзистенциальную, изложенную в главе VIII. В любом социальном объединении, состоящем хотя бы из двух человек, каждый индивид старается войти в такие взаимоотношения и связи, которые соответствуют его любимым играм; он старается играть в игры, которые связаны с его сценарием; он старается извлечь самое большое преимущество из каждого ангажемента. И наоборот, он выбирает или ищет те объединения, которые обещают ему самые большие преимущества; ищет тех людей, которые ему нужны или играют в те же игры; для интимных отношений подбирает тех людей, которые способны исполнять роли в его сценарии. Так как в социальных связях доминирует сценарий, производный от протокола, базирующегося на опыте индивида с учетом поведения его родителей и его детства, то именно этот опыт определяет в первую очередь каждый ангажемент и выбор каждого объединения. Это утверждение имеет более общий характер, чем привычная теория перенесения, которую оно напоминает, потому что оно применимо ко всем ангажементам во всех социальных объединениях без исключения, ко всем трансакциям, структура которых не зависит только от окружающей среды. Это может проверить любой квалифицированный наблюдатель, и такая проверка не требует ни длительного подготовительного периода, ни особых условий.

Каждое человеческое существо, вступившее в этот мир, является пленником своего сценария, но надежда и ценность человечества в том, что Взрослый может освободиться от этой зависимости, когда она ничего не стоит.

Примечания

Прототипами многих хорошо изученных сценариев являются образцы древнегреческой литературы, а вот сценарий «Красной шапочки» наилучшим образом отвечает современной жизни.

Центральные сцены сценария госпожи Сейерс иллюстрируют концепцию мазохизма, как ее определил Берлинер. Когда госпожа Сейерс вернулась, чтобы продолжить лечение, она сохраняла в памяти эту интерпретацию.

Наблюдатель, желающий проверить теорию социальных связей, должен иметь клинический опыт или образование. Отрицательное мнение, высказанное неквалифицированным наблюдателем, сходно с мнением человека, впервые подошедшего к телескопу и не увидевшего ничего нового. Чтобы использовать инструменты, надо учиться.

Чувство персональной значимости, которое не является ни фарисейством, ни моральным предрассудком, рассматривается как Взрослый, а не Родительский феномен в связи с его исторической и географической универсальностью, автономной эволюцией, вероятностными оценками поведения.

Среди трудов, касающихся невроза перенесения (трансферта), работы Глойера ближе всех касаются идеи сценария. (Например, описаннаяим история эволюции пациента, которая привела к развитию невроза инфантильности, была представлена в кабинете врача. Пациент играет роль импрессарио, используя, как ребенок в яслях, все подходящие для сцены предметы, которые его окружают в кабинете, и в первую очередь самого врача-аналитика. Глойер, однако, упоминает только то, что происходило в кабинете.)

Глава XII АНАЛИЗ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ

К анализу взаимоотношений прибегают особенно часто при изучении супружеских и других связей, В этих ситуациях он позволяет сделать некоторые предвидения, полезные и убедительные суждения. На практике, однако, этот анализ надо использовать с осторожностью, так как пациент может расценить его как неподобающее вторжение в свои личные решения. Но как домашнее задание для студента или врача он представляет собой прекрасное упражнение, позволяющее научиться четко различать три типа состояния Я.

В случае господина Кинза анализ отношений был предпринят как средство вмешательства, специально в тот момент, когда пациент был на пороге завязывания новых связей, грозивших ему гораздо худшими последствиями, чем предыдущие. Так как у пациента была тенденция вновь и вновь проигрывать свой опасный сценарий, было решено, что он завяжет отношения с врачом-психотерапевтом. Взаимоотношения между господином Кинзом и врачом были достаточно ясными, чтобы реальные внешние угрозы не смешивались с врачебными попытками предостеречь его от боли. Но в голове господина Кинза была другая игра, заставлявшая его пренебрегать врачебной озабоченностью.

Молодая женщина, госпожа Уллиф,по описаниюгосподина Кинза, была недалека от самоубийства; в клиническом плане это сопровождалось депрессией, чувством беспомощности, и можно было предвидеть, что намечающаяся связь будет нездоровой. Но это была «великая любовь», и господин Кинз решил добиться хотя бы частичного социального контроля над ситуацией на том уровне знания принципов структурного анализа, которым владел. Он уже отдавал себе отчет в том, что отношения между людьми имеют мотивацию и определенную структуру, которая определяет их эволюцию и функцию.

На рис. 11,а представлены две диаграммы, которые представляют Кинза и Уллиф. Точка зрения Кинза была следующая: куда бы она ни приходила, мужчины ухаживают за ней, но не по сексуальным мотивам, а чтобы заботиться о ней. Они ходили вместе в «Карнеги холл». Посреди концерта она объявила, что очень устала и не может дольше оставаться, а он только вошел в великую музыку, и ему трудно было ее понять. Ей все время нужны деньги, и она предпочла бы человека богатого, но не хочет слышать, как он добывает деньги. У нее помрачение рассудка, она была у психиатра, но бросила это, потому что он безразличен. Она хочет стать музыкантшей. Господин Кинз, как и его отец, больше интересуется делами и думает, что женщины тоже должны иметь практический ум. Она хочет рисовать.

Рис. 11. Анализ отношений

а) Две несвязанные личности; б) Идеальное отношение с теоретической точки зрения;

в) Безнадежные отношения; г) Исключительно стабильные отношения

Он видел ее работы и думает, что это выражение ее помрачения; он ей это сказал, и она обиделась. Она не выносит критики. Она настолько чувствительна, что иногда должна запираться в своей комнате на несколько дней и никого не видеть. Она надеется, что он ее поймет, а он сказал, что вряд ли все это вынесет.

С этими данными можно было начинать анализ, при необходимости задавая дополнительные вопросы. Диаграмма была дополнена рис. 11,б. Здесь представлены абстрактные, теоретически идеальные отношения, при которых каждый из партнеров находится в дополнительных отношениях с каждым из аспектов другого так, чтобы удовлетворительные трансакции могли иметь место вдоль девяти возможных векторов в двух направлениях. Если, например, Родитель господина Кинза посылает стимул в направлении Ребенка Уллиф, тот даст подходящий ответ, и наоборот. Это означает, что все трансакции между двумя партнерами будут дополнительными. Первый изученный вектор был «Родитель Кинз — Ребенок Уллиф». Что касается Родителя, Кинз был неточен, демонстрировал поведение, свойственное скорее Взрослому или Ребенку. И приходилось анализировать все состояние по каждой составляющей, иначе неточный анализ привел бы к искаженному пониманию отношений.

Когда эта трудность была преодолена, выяснилось, что Кинз видел в Уллиф своего рода обломок кораблекрушения, бродяжку, нуждавшуюся в его покровительстве. Родительское благородство господина Кинза было хорошо известно, у него было много неприятностей от этого. Уллиф же была чувствительна к таким проявлениям. Было сделано заключение, что вектор «Родитель Кинз — Ребенок Уллиф» соединительный. Имелось, однако, исключение. Когда Уллиф самоизолировалась, Родитель Кинза не мог заботиться о ней, то есть в векторе есть разрыв. На рис. 11,в представлен реальный анализ отношений (как на рис. 11, б, но с чертой). Материал для изучения вектора «Родитель Кинз — Взрослый Уллиф» касался в первую очередь желания Уллиф стать художницей. С Родительской точки зрения господин Кинз не был к этому расположен. Поэтому вектор «Родитель Кинз — Взрослый Уллиф» был вычеркнут из диаграммы отношений. Вектор «Родитель Кинз — Родитель Уллиф» I тоже ничего не обещал и был вычеркнут — два друга не имели тенденции морализировать вдвоем. Вектор «Взрослый Кинз — Ребенок Уллиф» VI концентрируется вокруг образа жизни госпожи Уллиф. В рациональном плане господин Кинз не одобрял ее хозяйственные способности, вредные привычки в отношении питания, добровольные заточения на несколько дней, неспособность переносить критику. Исключили вектор «Взрослый Кинз — Ребенок Уллиф». «Взрослый Кинз — Взрослый Уллиф» V не стоит лучшего. Она интересовалась искусством, он — деловой жизнью и авиацией, и они не могли подолгу с энтузиазмом обсуждать совместные планы. Вектор «Взрослый Кинз — Родитель Уллиф» был нейтральным, так как нельзя было выявить никакой Родительской активности с ее стороны: не было ни материнских советов, ни поддержки в деятельности партнера. «Ребенок Кинз — Родитель Уллиф» VII был исключен по той же причине. Она и не пыталась ни покровительствовать, ни заводить разумных разговоров, что исключало и вектор «Ребенок Кинз — Взрослый Уллиф» VIII. Осталось выяснить отношения «Ребенок Кинз — Ребенок Уллиф». Сценарий господина Кинза предусматривал, что он будет соблазнен женщиной и покинут самым неприятным образом, предусматривалось даже вмешательство третьего лица. С другой стороны, и в игре Уллиф фигурировали эксплуатация мужчиной, затем разрыв и самозаточение. Кто кого будет соблазнять и покидать, было не совсем ясно, поэтому вариант «Ребенок Кинз — Ребенок Уллиф» вряд ли состоятелен.

В конце анализа остается назвать вектор «Родитель Кинз— Ребенок Уллиф» III (рис. 11,в).Самгосподин Кинз решил, что он ничего не обещает, он решил порвать с госпожой Уллиф.

Отношения госпожи Каттерс с однойиз ее подруг были проанализированы по причинам, которые здесь нет необходимости называть. Здесь опять рис. 11,а и 11,б были выполнены произвольно, а конечный результат показан на рис. 11,в (векторы оцифрованы, как и раньше).

Женщины заботились друг о друге во время болезни, поддерживали друг друга при депрессиях, поэтому векторы «Родитель Каттерс — Ребенок Бэт» III и «Родитель Бэт — Ребенок Каттерс» VII были дополнительными и соединяющимися. Они не щадили себя при выполнении своих практических планов, что делало векторы «Родитель Каттерс — Взрослый Бэт» II и «Родитель Бэт — Взрослый Каттерс» IV прочными. Разумные дискуссии на эти темы были взаимно удовлетворительными для «Взрослого Каттерс — Взрослого Бэт» V. Бывая вдвоем в обществе, они вместе со всеми предавались пересудам и морализированию (соответственно «Родитель Каттерс — Родитель Бэт» I и «Ребенок Каттерс — Ребенок Бэт» IX). И наоборот, они спорили, когда одна из них совершала импульсивный поступок, что соответствовало «Взрослому Каттерс — Ребенку Бэт» VI и «Взрослому Бэт — Ребенку Каттерс» VIII, так как Родительская критика принималась ими как элемент их игры. И только рациональный подход вызывал трудности. Следовательно, исключением являлись «Взрослый Каттерс — Ребенок Бэт» VI и «Взрослый Бэт — Ребенок Каттерс» VII.

В данном случае отношения имели исключительно стабильную структуру, потому что семь из девяти векторов совпадают. Историю их длительной и счастливой дружбы подтверждают и результаты анализа.

Таким образом, были представлены примеры наиболее простого и распространенного анализа отношений, так как довольно редко требуется более сложный и углубленный анализ. Нетрудно понять, что имеются другие количественные и качественные оценки, которые должны быть изучены при углубленных подходах. С качественной точки зрения существуют четыре вида отношений: люди, хорошо понимающие друг друга; люди, которые не могут переносить друг друга; люди, любящие спорить и противоречить; и, наконец, люди, которым нечего сказать друг другу. Такие варианты могут быть соответственно определены как симпатия, антагонизм, антипатия и безразличие, и они широко используются в анализе игр.

Качественный анализ пользуется и техникой векторов. Пример приводится на рис. 12,а, где качества представлены условно: симпатия — широкой линией, антагонизм — зигзагом, антипатия — линией с черточкой, а равнодушие — очень тонкой линией.

Количественный аспект интересуется интенсивностью каждого вектора, что также можетбытьпредставлено в виде диаграммы. В данном случае лучше использовать двойные линии, так как дополнительные векторы могут иметь разную силу: например, «Родитель Каттерс — Ребенок Бэт». Когда Бэт заболела, ей требовалось меньше внимания, чем оказывала Каттерс (рис. 12,б).

Третье осложнение касается количества материала, которым располагают. Анализ отношений немолодой супружеской пары требует непрерывной бдительности, все возрастающей по мере того, как продвигается лечение.

Эти сложности, однако, имеют значение только с академической точки зрения. В таком ракурсе анализ отношений может показаться трудно определяемым и сомнительным. На практике же тип простого анализа, используемого в случае, например, господина Кинза и госпожи Каттерс, обеспечивает обилие удивительной информации и дает очень ценное средство предвидения и суждения, со степенью точности порядка 80—90 %. Эта процедура позволяет удивительно точно предвидеть ситуацию в разные моменты в течение отношений и финальный исход. И так как в реальной действительности не существует ничего похожего на взаимоотношения в статическом смысле, а есть только переменчивое преобладание возможных девяти векторов, просто необходимо делать анализ отношений, если требуется понять, что может произойти.

Рис. 12. Количественный и качественный анализ отношений

Господин Жимбел Госпожа Долид

а) Качественный анализ отношений;

Каттерс Бэт

б) Количественный анализ отношений