Не, там же другое, - запротестовал парень.

Там та же тренировка организма, только ее цель состоит в ином. Медитативные практики, растирания, горячие и холодные ванны - все это существовало лишь для того, чтобы научить мое тело, точнее физиологию моего тела, правильно реагировать на окружающую среду и ничего больше. С расщеплением алкоголя, да и вообще с управлением своим собственным метаболизмом, та же история. Это тренировки, медитативные практики, комплексы различных упражнений. И никакой, заметь, генетической терапии, на которую ты так прозрачно намекаешь.

Мезенцев тяжело вздохнул, почувствовав себя не в своей тарелке.

Извини, - буркнул парень, с головой уходя в мангальные дела. – Я не должен был такое спрашивать.

Отчего же?- хитро улыбнулся Кондратьев.

- Ну…

Мы с тобой – команда, а члены команды должны знать друг о друге все. Это ты своей Оксане можешь рассказывать необходимый для отношений минимум, но мне ты обязан докладывать обо всем, потому что от того, насколько хорошо мы друг друга чувствуем, ощущаем, как мы друг другу доверяем, зависят наши жизни.

Понимаю, - согласно кивнул Мезенцев. - Вот только с Ломановой так не получается.

Отчего это? - поинтересовался Кондратьеве не без доли ехидства.

Григорий долго не отвечал, словно боясь признаться другу в чем-то запретном.

Наконец он молвил:

Она все из меня вытащила, и я ничего не смог с собой поделать.

Плечи парня опустились. Вся его фигура как-то сразу осунулась, сделалась более приземистой, словно ее чем-то придавило сверху.

Значит мне придется ее ликвидировать, - буднично, абсолютно спокойно заявил Михаил.

Мезенцев, не веря своим ушам, обернулся на боевого товарища. Тот продолжал поглощать пиво и глядел на псионика ничего не выражающим взглядом.

У Мезенцева перехватило в груди.

Ты... Ты сейчас... серьезно сказал?