Как все сошло на нет

Я все ждал, когда же исполнятся обещания, которые содержались в переданных фразах. Но в апреле 1994 года что-то начало меняться. Во-первых, создавалось впечатление, что голоса теперь пробиваются ко мне с большим трудом. Лёгкость, с которой люди раньше помимо воли подключались к информационному каналу, стала уменьшаться, и сами случаи медиумизма сделались реже. По сути, они резко и неожиданно пошли на спад.

А потом они и вовсе прекратились. Если не считать Фреда, ни медиумов, ни голосов больше не осталось.

Я еще раньше порой задумывался над тем, не розыгрыш ли все это. Может, моя секретарша методом тыка выбирает кого-нибудь из пациентов и говорит:

— Читайте, вот ваши реплики. Только, чур, доктору сценарий не показывать!

Но теперь, когда голоса исчезли, я понял, что это действительно не было шуткой. Все это было совершенно реально — реальнее некуда. Меня охватило ощущение пустоты.- Ведь эти странные события, в конце концов, стали центром моей жизни! Как же могло случиться, что их больше нет?

К моменту, когда голоса прекратились, мне уже было передано шесть ключевых фраз. Я слышал их более чем от пятидесяти человек, которые передавали их независимо друг от друга. Следует вспомнить, что, за исключением Фреда, никто из этих людей раньше не был медиумом; а некоторых происшедшее настолько перепугало, что они даже перестали ко мне ходить. Я задумался над этим фактом, а также над тем, что описания тех существ, которые, по словам пациентов, им являлись во время сеансов, поразительно совпадали друг с другом. И мне стало ясно, что во время лечения в кабинете кроме меня и пациента находился кто-то еще. Этот другой человек (или «существо») говорил со мной через телесную оболочку больного, лежащего на столе. Не знаю/служили ли мои «медиумы» чем-то вроде радиоприемника, который улавливает сигналы, доходящие до него со всех концов Вселенной, или же им всем приходил один и тот же сигнал из одного центрального источника. Думаю, это и не важно. Главное, что послание достигало цели, звуча громко и ясно.

Возможно, это объясняет, почему послания в конце концов прервались: причина была в том, что самое главное я уже узнал. Никто, даже я сам, никоим образом не мог отрицать, что здесь происходит что-то реальное и значительное. Хотя сам я все еще жаждал, чтобы послания возобновились с прежней силой, их «отправитель» решил, что я уже получил все, что мне необходимо. Вместо того чтобы стремиться к чему-то большему, пришла пора разобраться в том, что я уже получил.

Когда переживаешь подобные вещи, то знаешь, что вступил в контакт с чем-то нездешним, — просто знаешь, и все тут. Я быстро отбросил гипотезу розыгрыша и принялся ждать. Но поскольку таинственная «информация», которую я предположительно должен был получить, все не поступала, ощущение пустоты усилилось. Что же я такого сделал, что голоса меня покинули?

Тем не менее я по-прежнему чувствовал в руках все те же ощущения и продолжал работать с пациентами так же, как раньше. Исцеления продолжались. На самом деле именно в тот период ко мне пришел Гэри, и произошло то, что я считаю своим первым «значительным» исцелением. В общем, хоть я и впадал в отчаяние из-за того, что не получаю обещанной информации, я продолжал работать с пациентами и водил над ними руками в точности так же, как делал прежде. Время от времени у пациентов начинали двигаться лицевые мышцы (особенно вокруг рта), но до настоящей речи так и не доходило.

Такие пациенты по окончании сеанса рассказывали мне, что «видели» разные вещи. Часто их сообщения были похожи: речь шла об определенных формах, определенных красках... и определенных людях. Можете назвать их ангелами, проводниками, сущностями, духами — что вам больше нравится. Однако, кем бы они ни были, по описаниям, которые я слышал, они обычно выглядели в точности как реальные люди.

Озарения и лавры

Примерно в то время, когда меня «озарило», что мне ниспослан некий необыкновенный дар, и когда я решил сей дар принять, мне позвонили продюсеры телешоу «Другая сторона». Это шоу посвящено разного рода паранормальным явлениям. Телевизионщики прослышали обо мне и захотели, чтобы я выступил в их программе. Я согласился и взял с собой Гэри, чтобы он рассказал, что с ним произошло.

Шоу вышло в эфир в середине 1995 года. После этого ко мне в офис стали приезжать люди со всей страны. Среди них была одна женщина из Сисайда (штат Орегон) по имени Мишель. Пока она лежала на столе, я водил над ней руками и наблюдал за непроизвольными мышечными реакциями, которыми ее тело отвечало на поток энергии. Кроме них, я ничего, в обшем-то, не заметил. Но когда я закончил, она открыла глаза и сказала: «Я видела какую-то женщину. Наверное, это ангел-хранитель. И она сказала» что мне станет лучше, что я вылечусь».

История Мишель

Врачи поставили Мишель диагноз «синдром хронической усталости и фибромиальгия». Симптомы были так сильны, что врачи, которые осматривали ее, приходили к мысли, что у пациентки есть и другие осложнения. В результате ей назначали множество болеутоляющих и других препаратов. Вся ее жизнь представляла собой непрерывное чередование боли и изнеможения. Такие мелочи, как мытье тарелок, приготовление обеда, а иногда и подъем по утрам с постели, стали для нее серьезной задачей, которая иногда бывала ей не по силам. Чтобы уменьшить боль, мужу приходилось до четырех раз за ночь носить ее в ванную и подставлять под горячий душ. Мишель не могла есть, и вес ее снизился до 87 фунтов (около 40 кг).

Однажды ночью, когда в доме все спали, Мишель проглотила несколько горстей болеутоляющих, бессистемно смешивая их. Когда препараты начали действовать, она поймала себя на том, что молится: «Пожалуйста, Господи, помоги мне. Я больше не могу так жить, но не хочу оставлять своих мальчиков». Она чувствовала, что просто не может больше болеть, но не знала, где искать помощи.

Вероятно, она заснула прямо на полу, потому что следующее, что она помнит, — это как ее разбудило утреннее солнце, которое светило в окно ванной. Чувствуя тошноту и сильную слабость, Мишель дотащилась до дивана. Она улеглась и включила телевизор. По телевизору шло ток-шоу. На экране в составе группы врачей выступал я. Дискуссия вращалась вокруг моих пациентов; мы говорили о том, сколько их излечилось от разных необычных недугов. Мишель увидела момент, когда я объяснял, что исцеления, очевидно, совершает некая «Высшая Сила», которая каким-то образом действует через меня. Мишель позвонила на телестудию и попросила дать ей мой номер.

Наш первый сеанс начался в тихой комнате с приглушенным светом, в успокаивающей атмосфере. Я осторожно приложил палец к сердцу пациентки, и она тут же впала в неглубокий сон. Тогда я подержал руки у нее над головой и дальше, за макушкой. Ее тело наполнилось и окуталось теплом. Теперь в комнате ощущалась очень мощная напряженная энергетика. Глаза у Мишель начали двигаться из стороны в сторону, пальцы зашевелились почти как у марионетки. Одновременно с этим у нее постоянно непроизвольно дергалось правое колено.

В какой-то момент я на секунду оставил ее одну. Когда же я вернулся, Мишель сказала, что у нее возникло сильнейшее ощущение, что в комнате есть кто-то еще. Она услышала ласковый женский голос. Женщина пыталась назвать свое имя. Ей было трудно четко выговорить его, потому что ее голос можно было назвать таковым лишь условно. Это был, так сказать, «почти» голос. Сначала Мишель показалось, что женщина относится к ней немного враждебно, но затем стало ясно, что та просто расстроена тем, что Мишель никак не может ее понять.

Женщина сказала Мишель, что является ее ангелом-хранителем и что зовут ее то ли Парсли, то ли Парсел. В конце концов Мишель расслышала имя «Парсиллия». Затем ангел произнес очень странную вещь. Парсиллия сказала Мишель: «Ты исцелишься. И тебя покажут по телевидению, чтобы ты об этом рассказала». По моим тогдашним представлениям, это было не совсем то, что положено говорить ангелам. Тем не менее это был не тот случай, когда уместно придираться к чужому стилю. Медики сделали для Мишель все, что было в их силах, но присутствие Парсиллии стало для нее знаком того, что жизнь теперь начинается заново.

После этого сеанса к Мишель вернулся аппетит.

Наш второй сеанс, который состоялся на следующий день, оказался столь же необычайным и насыщенным. Ангел-хранитель явилась вновь. Мишель опять ощутила сильное тепло на; нескольких участках тела. Затем она расслабилась, и ей стало жарко. Ей стало настолько жарко, что даже ноги у нее сделались ярко-розовыми. И снова Парсиллия несколько раз сказала Мищель, что та уже выздоравливает. И правда, после второго сеанса Мишель ощутила такую энергию, что решила отправиться с матерью по магазинам. Пока они вместе ходили по городу, мать даже просила Мишель идти помедленнее. Их обеих это приятно поразило.

На третьем и четвертом сеансе ангел говорила Мишель, что она исцеляется, что постепенно она начнет замечать в себе и другие перемены. Мишель видела цветы такой окраски, каких никогда раньше не встречала, и чувствовала, что со всех сторон окутана счастьем. Она в одно мгновение поняла, что у каждого — свое предназначение. А еще ей велели проводить больше времени с сыновьями.

Мишель возвратилась к нормальной жизни. Она снова на брала вес, начала ежедневно заниматься спортом и работать полный день на своей собственной фирме.

Немного знания

Еще до того, как в моем офисе появилась Мишель, несколько пациентов говорили, что видели ангелов или «существ», которые являлись им в человеческом облике. Тем не менее я еще ни от кого не слышал такого подробного и законченного рассказа, как от Мишель. «Ну что ж, — сказал я себе, — а чего ты, собственно, ожидал? Ты только посмотри, чем ты занимаешься! Ты просто обречен притягивать к себе людей, которым мерещатся ангелы».

Через месяц-другой после выздоровления Мишель мой мед центр посетил один человек из Беверли-Хилз. Он не был болен; он просто слышал о том, что у меня происходит, и хотел это: испытать на себе.

Когда сеанс закончился, он открыл глаза и сказал: «Я видел эту женщину, и она велела сказать вам, что она здесь, чтобы вы знали, кто она. Она казалась несколько недружелюбной, но, скорее всего, она была просто расстроена тем, что я никак не мог разобрать ее имя. Оно звучит похоже на «Парсли». Потом она спросила у меня: «Если ты исцелишься, ты обещаешь пойти на телевидение и рассказать об этом?»

Я был ошеломлен. Что за существо эта Парсли? Ангел по связям с общественностью? Нет, она — подтверждение.

Больше я никогда не видел того пациента. Он не был знаком ни с кем из других моих больных и, тем не менее, знал про ангела со смешным именем.

Но дальше было еще интереснее.

Одна женщина прилетела ко мне из Нью-Джерси вместе с дочкой — одиннадцатилетней девочкой, которая страдала сколиозом (искривлением позвоночника). После сеанса девочка открыла глаза с несколько удивленным видом. По уже сложившейся традиции я спросил:

—Что здесь было? Что ты заметила?

—Ну, — начала девочка, — я видела такого крохотного пестрого попугайчика, и он сказал мне, что его зовут Джордж. Только он на самом деле совсем не попугай; он даже вообще не форма жизни.

«Форма жизни» — так она сказала. Это ее собственное выражение. А ведь этой девочке было всего одиннадцать лет!

—А потом, — добавила маленькая пациентка, — мы с ним сразу же подружились.

Вскоре после этого ко мне на сеанс пришел один мужчина — совершеннолетний, взрослый человек. Когда процедура закончилась, он сказал:

Я оказался на берегу пруда, перед какой-то статуей, мраморной скульптурой, установленной под открытым небом. Все происходило много веков назад, где-то в Древней Греции или в Древнем Риме. А когда я посмотрел на свою правую руку, то увидел на ней крохотного пестрого попугайчика. Он сказал, что его зовут Джордж. И тут оказалось, что он вовсе не попугайчик; а потом мы с ним просто подружились.

Исключая упоминание о «форме жизни», история с попугайчиком полностью совпадала с рассказом девочки. Слово в слово!

Я решил поведать своей кузине, чьим мнением очень дорожил, о том, что творится сейчас в моей жизни. В этот момент я чувствовал себя еще более уязвимым, чем обычно. Я сделал глубокий вдох и постарался сохранять самообладание, пока изо рта у меня с застенчиво-грубоватыми интонациями вылетали фразы типа: «Мои ладони покрылись волдырями», «В другой раз они стали кровоточить», «Мои пациенты теряют сознание и говорят чужими голосами».

Если бы это рассказывал не ты, а кто-нибудь другой, — сказала сестра, когда я закончил, — я бы ему не поверила. Но я знаю, что ты бы не стал такое придумывать. Я знаю тебя с самого твоего рождения. Ты человек слишком приземленный. Услышав это от своей кузины, которая сидела со мной, когда я был маленьким, я вдруг понял, что понятия не имею, какое впечатление я произвожу на окружающих, чтo другие воспринимают меня совершенно иначе, чем я сам. Я и представить себе не мог, что столько людей будет говорить: «Мы вам верим, потому что это вы», «потому что вы такой приземленный человек», «потому что вы такой реалист», «потому что вы такой скептик».

Приземленный. Реалист. Скептик. Я знал, что мне присущ некоторый скептицизм, — да и то лишь потому, что, когда меня называли «приземленным», мне в это не очень верилось. Я хочу сказать, я и сам считал себя человеком приземленным (во всяком случае, в некоторых ситуациях), но не сознавал, конечно, что другие воспринимают меня именно так.

Несмотря на полученную поддержку, я не сразу решился рассказать родителям о том, что со мной происходит. Ответ отца я никогда не забуду.

— Никогда не переезжай из этого помещения! — воскликнул он, как будто ангелы, подобно призраку Мэлроуз-Плэйс, были каким-то образом привязаны к данному конкретному адресу.

К счастью, исцеления, включая и их эмпирический аспект — контакты с ангелами и визуализацию красок, — с тем же успехом удавались мне также во время поездок. Поэтому я знал: если эти таинственные сущности действительно «прикомандированы» к Мэлроуз-Плэйс, то они, по крайней мере, в силах ознакомиться с моим графиком и самостоятельно добраться к месту моего назначения.

Да мне и не то чтобы приходилось много ездить — ведь люди сами приезжали ко мне.

Смелость шагнуть вперед

Между тем исцеления становились все более удивительными. И все-таки, несмотря на самые стоящие результаты, результатов самих по себе мне было мало. Мне по-прежнему хотелось понять, почему происходят исцеления. Что означает этот феномен? В чем его источник? Я стремился к пониманию, и этим поискам конца не предвиделось.

Я решил принять участие в трехдневном семинаре, который проводил Дипак Чопра, доктор медицины. (Несомненно, доктор Чопра — одна из ключевых фигур в сфере современного синтеза медицины и духовных учений, включая комбинацию квантовой физики и древней мудрости.) На этом семинаре большую часть аудитории составляли врачи и другие профессионалы. Под впечатлением редкостной удачи, которая сопутствовала мне у Брайана Вайса, я полагал, что сумею улучить момент и потихоньку задать доктору Чопре небольшой вопросик, и в результате — понять, что со мной происходит и какова природа этих исцелений. Я заметил, что в зале кое-где стоят подставки с микрофонами; казалось, это сделано специально для того, чтобы слушатели тоже могли высказаться.

Семинар все шел и шел, но никто из персонала даже не заикался ни о микрофонах, ни о том, что слушатели могут поучаствовать в беседе. Время шло. Наконец, на второй день, как раз перед перерывом на ланч, я не смог больше сдерживать себя. Я поднял руку и спросил доктора Чопру, планирует ли он на каком-либо этапе семинара ответы на вопросы.

Тут доктор Чопра удивил меня тем, что сам спросил:

— А разве у вас есть какой-то вопрос? _г

— Да, есть, — сказал я.

Тогда подойдите к микрофону и задайте его.

И я отправился в путь к ближайшему микрофону — путь, который показался мне бесконечным. Я чувствовал, что эхо моих шагов становится все громче по контрасту с безмолвием, внезапно воцарившимся в зале. Эта напряженная тишина гудела от мыслей, вибрирующих на полную громкость:

«Кто этот человек?»

«Чего это ему вдруг вздумалось вопросы задавать?»

«Я тоже хотел кое-что спросить!»

«Если бы не этот тип, я бы сейчас уже обедал».

И, как говорится...

«Не было печали!.».

Когда я добрался до микрофона, доктор Чопра подбодрил меня: ׳

— Ну, так в чем заключается ваш вопрос?

Именно этого я и не знал. Я его до сих пор не сформулировал. А еще хуже оказалось то, что я вдруг понял: пока доктор Чопра не узнает предысторию событий, которые разворачивались в моей жизни с августа 1993 года, я не смогу задать свой вопрос, даже если пойму, в чем он заключается. Поэтому я попытался быстро и как можно более сжато объяснить, что со мной происходило, упомянув и о голосах, и о волдырях, и о кровоточащих ладонях. Я надеялся, что, когда я подойду к концу вступления, то вопрос в отточенном виде сам собою возникнет у меня в голове.

Но когда я завершил свой обзорный рассказ, из моих уст раздалось:

— Вы, пожалуйста, не подумайте, будто я не понимаю, как это все звучит, — на самом деле я прекрасно понимаю. Но мне бы хотелось знать: может, вы мне что-нибудь объясните или посоветуете?

Строго говоря, это вообще не был вопрос. Я увидел, что доктор Чопра наклоняется вперед со своего места на сцене.

Затем он спросил:

— Как ваша фамилия?

Я испуганно отступил на полшага назад.

Перл! — выпалил я.

Он кивнул.

— Я о вас слышал, — тут доктор окинул взглядом зал. — И мне бы хотелось, чтобы все здесь присутствующие знали: все, что рассказал сейчас этот человек, — правда.

В присутствии всех, кто был в зале, он пригласил меня приехать в его Центр здоровья в JIa-Холье (около Сан-Диего), чтобы провести некоторые исследования.

Затем последовал совет: «Будьте как дети». Три слова, в которые заложен такой огромный смысл.

Я их никогда не забуду.

Начало исследований

Как мне и предсказали, все больше и больше телепродюсеров зазывали меня в свои шоу. «Фокс-ТВ» захотело взять у меня интервью во время крупного съезда, который планировалось провести в местах чуть севернее Сан-Франциско. Они собирались побеседовать и со мной, и с другими участниками, например с доктором Эндрю Вэйлем. Этот седобородый врач написал бестселлер «К идеальному здоровью через правильное питание» и публично развернул крестовый поход за объединение «традиционной» и «альтернативной» медицины.

Перед отъездом на семинар я получил e-mail от своих родителей. Это послание явилось для меня полной неожиданностью. Родители сообщили мне совершенно удивительную вещь: оказывается, и мой отец, и отец доктора Вэйла выставляли на выборах свои кандидатуры от одной и той же местной политической партии, а несколько лет назад вместе служили в различных комиссиях в моем родном городе. По сути, мои и его родители были друзьями. Почему-то раньше эта маленькая деталь никогда не всплывала.

Затем мама рассказала мне нечто очень трогательное о Дэне, отце доктора Вэйла. История заключалась в следующем: в начале 80-х моему отцу сделали операцию четверного шунтирования. Когда он восстанавливался после операции, Дэн Вэйл, человек душевный и сострадательный, послал письмо — но не ему, а моей матери. В письме говорилось, что в подобных трудных ситуациях большинство людей шлет открытки тому, кто лежит в больнице, забывая, что нередко в поддержке больше всего нуждается тот член семьи, который остался дома. Это письмо было исполнено доброты и поддержки. Такого мои родители забыть не могли. Тем временем Дэн Вэйл скончался, и родители решили, что его сыну, наверное, будет приятно узнать о том, кем был для них его отец. Они написали доктору Вэйлу письмо и попросили, чтобы я передал его адресату.

Эндрю Вэйл случайно оказался в, вестибюле гостиницы как раз в момент, когда я проходил регистрацию для участия в семинаре. Я представился ему и передал письмо. Он спросил, нельзя ли ему получить письмо, написанное его отцом, чтобы показать матери. Мы обменялись парой вежливых слов; тогда мне казалось, что нам с ним вряд ли еще когда-нибудь доведется встретиться.

В тот вечер мне позвонила одна дама, которая не только организовывала интервью для компании «Фокс», но и лично проводила их в качестве ведущей. На прошлой неделе она попала в автокатастрофу и сломала несколько ребер. В результате она сейчас ходила с тростью, а из-за перелома ребер могла делать лишь совсем неглубокие вдохи. Говорить ей было очень трудно. Не лучшее состояние для того, чтобы брать интервью! Журналистка спросила, не могу ли я в тот же вечер провести с ней сеанс. Я ответил, что сделаю это с удовольствием. Однако, как выяснилось позднее, тут крылось нечто большее. Оказалось, что это еще один кусочек синхронизированной головоломки.

На следующее утро я явился на интервью и обнаружил, что по времени доктор Вэйл стоит в плане сразу после меня. Случилось так, что все мы собрались вместе: он, дама-интервьюер и я. Когда вошел доктор Вэйл, ведущая как раз благодарила меня за проведенный с ней сеанс, рассказывала о том, что трость ей больше не нужна, что теперь она может дышать глубоко и достаточно свободно, чтобы вести интервью.

Доктор Вэйл поинтересовался, что именно я сделал. Когда я дал ему те немногие объяснения, какие мог, он пригласил меня приехать в Аризонский университет и выступить перед коллегами, участвующими в его Программе Интегральной Медицины (ПИМ). Это приглашение было честью для меня, и я его с радостью принял. Благодаря этому я встретился с Гэри Э. Р. Шварцем, доктором философии, руководителем кафедры биоэнергетических систем человека Аризонского университета. В соавторстве со своей женой, доктором философии Линдой Г. С. Рассек, он написал книгу «Живая энергетическая Вселенная». Там высказывается мысль, что все сущее является живым на всех уровнях бытия, развивается и обладает памятью. Эта книга — попытка объяснить не только ряд величайших загадок традиционной науки, но и такие таинственные явления, как гомеопатия, жизнь после смерти и экстрасенсорные способности.

Доктор Шварц пригласил меня еще раз приехать в университет, чтобы заняться изучением исцелений. Я принял и его предложение.

Перекрестки

События развивались с нарастающей скоростью. В моем положении было бы весьма соблазнительно просто поплыть по течению. Но могли я в действительности это себе позволить? Тут надо было учесть и другие обстоятельства. Немалую часть жизни я потратил на то, чтобы создать процветающий медицинский центр, и он не получат ни малейшей пользы от моей работы с «исцеляющей энергией» и общения с духами через медиумов. И вот, как я уже упоминал, некоторых пациентов, которые выступили в роли «передатчика», пережатое так потрясло, что они от меня просто сбежали. Но и это было еще не самое худшее. Представьте себе: вот пришли вы к своему мануальному терапевту и слышите, что из соседнего кабинета доносятся какие-то чудные, неестественные голоса. Это может вызвать некоторое недоумение...

Я уже не раз говорил себе по разным поводам: «Да ты совсем рехнулся! Тебе присылают счета по закладным, счета за машину, и у тебя большая практика, которую надо держать в порядке, чтобы сводить концы с концами. Будь верен мануальной терапии, и все тут».

Но не того хотели от меня существа, которые говорили: «Мы явились сюда, чтобы сказать тебе, чтобы ты продолжал делать то, что делаешь». Я это понимал. Поэтому я продолжал заниматься своим новым «делом». Даже когда исцеления временно прекращались или шли на спад, я все равно продолжал работать с энергией. Я продолжал делать то, что делал.

«Почему именно я?» Я не мог не задумываться над этим. Мне говорили, что этот вопрос исходит от эго. Но знаете, когда все в жизни переворачивается вверх дном, а основные принципы реальности, в которые вы верили с рождения, больше не действуют, такой вопрос трудно не задать.

Я ловил себя на том, что снова и снова обдумываю переданные фразы. «Ты занимаешься тем, что несешь на эту планету свет и информацию». Здесь явно имелось в виду, что происходит нечто большее, чем просто «исцеления» — по крайней мере «исцеления» в обычном смысле этого слова. И фраза «Ты должен знать, что ты — мастер» тоже имела весьма весомый подтекст. Но проблема заключалась в том, что я никак не мог счесть себя особо подходящим кандидатом на статус пророка. Я любил выпить, я любил поесть, поразвлечься, мне нравилось гулять ночи напролет. Конечно, мое пристрастие к такому времяпрепровождению (переходящее порою в одержимость) сильно ослабело со знаменательного дня на Венис-Бич. Еще больше оно уменьшилось с того дня, когда я увидел из окна своего офиса, как Гэри с трудом взбирается вверх по лестнице. Но другие все равно казались мне гораздо «достойнее», чем я, так что я не видел особого смысла в том, что выбор пал на меня.

Возможно, причиной отчасти стал мой длинный язык. Мне нравится выходить на люди и говорить о всякой всячине. А может, дело еще и в том, что у меня есть дар наводить мосты. Я легко устраняю преграды и умею производить впечатление вполне вменяемого субъекта, оказываясь в больницах и университетах, куда меня часто приглашают, чтобы я выступил перед врачами, преподавателями и исследователями с докладом на тему, мягко говоря, «нетрадиционную». При всем этом общение с людьми, которые публично именуют себя метафизическими спиритуалистами, для меня тоже не проблема. Как правило, две эти группы, находящиеся на противоположных концах мировоззренческого спектра, в основном или занимаются взаимным поношением, или стараются просто не замечать одна другую. Я же, судя по всему, нахожу общий язык с ними обеими и умею наладить между ними контакт, показывая, что они могут быть друг другу взаимно полезны.

А может, меня на самом деле избрали задолго до того, как я приобрел способность об этом размышлять? Может, меня избрали в ночь, когда я родился, а моя мать получила вторую жизнь? В ночь, когда величественный Свет сказал ей, что у нее есть важное дело: растить меня? Может быть, мою будущую работу мне поручили уже тогда. И вполне возможно, что то, чем я занимаюсь сейчас, и означает, что я непосредственно подключаюсь к этой работе.

«Врачу, научися сам...»*

___* Парафраз известного изречения «Врачу, исцелися сам...», которое восходит к Евангелию от Луки (4:23), где сказано: «Он сказал им: конечно, вы скажете Мне присловие: врач! исцели Самого Себя; сделай и здесь, в Твоем отечестве, то, что, мы слышали, было в Капернауме». — Прим. ред.

Исцеление Гэри и выступление на телевидении, которое за этим последовало, стали поворотными точками моей жизни. Неожиданно я обнаружил, что меня окружают два типа людей: те, кто хочет исцелиться, и те, кто хочет, чтобы я научил их, как нужно исцелять. Со временем с той же просьбой ко мне стали обращаться и разного рода учебные организации.

— Этому нельзя научить, — отвечал я. Как это возможно, я хочу сказать? Меня-то ведь никто не учил. Все просто... пришло само.

Ну почему же, научить можно, — следовал неизбежный ответ в духе «дорогу осилит идущий». — Многие обучают целительству. Во всех магазинах подаются книги и кассеты по этой тематике.

Затем собеседник обычно вываливал на меня кучу имен и названий, многие из которых вам, вероятно, знакомы. Но, почитав книги и послушав кассеты, я обнаружил, что все рекомендации, по существу, сводятся примерно к следующему: «Положите клиента на спину (или посадите на стул). Встаньте с нужной стороны от клиента [в книге вам с удовольствием сообщат, с какой стороны лучше вставать], держите правую руку там-то, а левую там-то, потом переместите правую туда, где находится левая, а левую — дальше по направлению к голове больного...» (Не волнуйтесь! В книге будет написано не только о том, где держать руки на каждом этапе, но и в каком направлении повернуться лицом и в каком направлении обходить вокруг больного. Если этого окажется недостаточно, автор даже сообщит вам, что именно следует думать, когда все это делаешь.)

Я понял, что это не целительство, а танго какое-то. И вряд ли Вселенной нужно, чтобы в ней появился еще один танцкласс.

Мало что давали и бесчисленные семинары по целительству, будь то большие, малые, недорогие, дорогие или запредельно дорогие. Чтобы стать целителем, не требуется платить 40 ООО долларов за четырехлетний курс обучения, где штудируют опыт целителей и гипнотизеров всех времен. Перефразируя доктора Реджинальда Голда, мануального терапевта и современного философа, скажу, что в таких местах вас сделают не целителем — вас сделают историком. Иными словами, в большинстве школ целительства целительство вообще не преподают; там преподают лишь историю конкретных целителей. Преподаватели расскажут, что именно думал тот или иной целитель, а если вам совсем уж не повезет, вы даже узнаете, что положено думать лично вам.

Каждый раз, подступаясь к новому системному источнику информации, будь то книга, кассета или семинар, я ощущал надежду и ожидание. И каждый раз я обнаруживал, что мне снова подали все ту же подогретую миску духовной овсянки. Варево, которое мне предлагалось, так долго простояло при комнатной температуре, что сверху даже образовалась корочка. Тем не менее на семинарах пятьдесят процентов слушателей сидели как зачарованные, словно перед ними рассыпали перлы неведомого доселе знания. Другие пятьдесят процентов все время улыбались и кивали в знак согласия. Но это были не спокойные, легкие кивки, какие мы обычно делаем, когда читаем книгу или слушаем радио, находясь наедине с собой. Нет, то были крупные, демонстративные, многозначительные кивки с целью продемонстрировать окружающим: мы, дескать, и так знаем все, что говорит преподаватель; подобное согласие, видимо, должно было каким-то образом закрепить их особый статус в глазах всех остальных присутствующих. (Вспомним, что стремление к духовному развитию не всегда препятствует игре в собственное превосходство.)

Исходя из все большего числа подтверждений, которые я получил, пытаясь хоть чему-то научиться подобным образом, я еще больше убедился в правильности своего прежнего утверждения: «Целительству научить нельзя». И знаете что? Я до сих пор так считаю.

Так почему же я написал эту книгу? А вот почему. Я углубился в изучение проблемы: можно ли вообще научить целительству и как это сделать? Но при этом я упустил из виду одно явление, которое происходило прямо у меня в офисе и повторялось все чаще и чаще. Все больше моих пациентов звонили мне (как правило, после самого первого сеанса) и сообщали, что у них дома стали сами собой включаться и выключаться телевизоры, стереосистемы, светильники и холодильники (словом, разные электроприборы), причем по многу раз.

Впрочем, какие-то уж очень долгосрочные перебои в работе аппаратуры случались нечасто. Но не удивляйтесь, поскольку в принципе приборы могут отключиться или выйти из эксплуатации на время от нескольких минут до нескольких дней. Обычно, чем крупнее агрегат, тем дольше бывает простой. Вообще, складывалось впечатление, что электроприборы зажили собственной жизнью. У большинства людей возникало чувство, что таким способом с ними кто-то общается. Мне кажется, все так и есть. Я придерживаюсь того мнения, что кто-то таким путем пытается нам сказать: «Привет, я действительно здесь. Мы действительно существуем».

Затем те же самые люди сообщали, что, по их ощущениям, у них что-то происходит с руками. Они чувствовали в руках что-то странное — тепло и наэлектризованность либо прохладу и прикосновение ветерка. Пациенты также рассказывали мне, что, стоит им подержать руки рядом с человеком, который испытывает недомогание, и его симптомы очень часто уменьшаются или полностью исчезают. Так исчезал псориаз, проходила астма, заживали застарелые раны. Результаты нередко приходили на следующий день или прямо на месте, сразу после лечения. Время шло, а пациенты все продолжали звонить и рассказывать о подобных вещах. Именно так я понял: хотя целительству действительно нельзя «научить», людей каким-то образом можно «заразить» целительскими способностями. А вот чему действительно можно научить впоследствии, так это умению их распознавать и совершенствовать. (Именно с этой целью я и пишу свою книгу.)

В конце концов я позвонил в одну из организаций, которые меня обхаживали, и согласился провести занятие. Я велел им набрать людей, и процесс пошел.

И вот наступил вечер, на который было назначено занятие. Выруливая по улицам Лос-Анджелеса сквозь пробки, которым славится час пик в этом городе, я почему-то вдруг пришел к решению не пользоваться никакими записями. Когда я вошел в зал, все уже сидели по местам. Двадцать пять человек! Столь многолюдного сборища я не ожидал. Я прошел в переднюю часть зала, убрал с дороги табурет и дирижерский пульт, сбросил туфли и по-турецки уселся на складном столике, который зачем-то поставили впереди (при этом мне хватило ловкости не свалиться).

— Я знаю: все вы пришли сюда, чтобы услышать, что же я расскажу сегодня вечером, — заявил я, — и сам я тоже горю желанием это узнать.

Сначала я рассказал о том, что случилось со мною в августе 1993 года, ответил на вопросы, а потом «активизировал» руки каждого из присутствующих. Я научил их, как играть с новыми энергочастотами (или работать, если вам так больше нравится), велел звонить мне, если случится что-нибудь интересное, и выпустил группу свежеиспеченных «целителей» на нашу ничего не подозревающую планету.

После этого от телефонных звонков не было отбоя. Ну так кто ж знал?