I. Наследственность Гоголя

Изучение психики Гоголя начнем с его наследственности. Отец Гоголя—Василий Афанасьевич Гоголь, страдал, по-видимому, туберкулезом легких.

По словам матери Гоголя: “До женитьбы у него 2 года была лихорадка, от которой его вылечил известный в то время доктор Трахимовский (Шенрок, т. I, с. 53). По-видимому, это было не выздоровление, а улучшение, ибо после этого он хворал опять несколько лет и болезнь приняла прогрессивный характер ухудшения. “Муж мой (говорит М. А.—мать Гоголя) болел в продолжении 4 лет ж когда пошла, кровь горлом, он поехал в Кибинци, чтоб посоветоваться с доктором”.

Далее сам В. А. отец Гоголя, пишет в письме своем однажды: " Мне хорошо, но грудью страдаю ужасно и спать едва могу”.

Вскоре он в безнадежном состоянии уехал лечиться в Лубны, где и скончался на 44 году жизни. Все эти данные говорят в пользу того, что он страдал туберкулезом легких. В пользу этого говорит также большая смертность его детей.

Из 12 детей — осталось в живых 5 человек. Если еще принять во внимание, что сын его — знаменитый писатель, был ребенком золотушным, с течью из ушей, слабый, болезненный ребенок, впоследствии оставшийся на всю жизнь физически слабым человеком с узкими плечами, впалой грудью, худощавый и никогда не имевший здорового и свежего цвета лица, то все это тем более говорит в пользу туберкулеза отца.

Ермаков² считает болезнь отца Гоголя сифилисом. Какие у него основания для этого, мы не знаем, никаких данных в пользу этого предположения он не приводит.

В отношении психики — Гоголь-отец был человек чрезвычайно мнительный и особенно боялся болезней: также былоченьболезненно-раздражительный (В. Каллаш), что при его болезненности неудивительно.

Умер рано — 44 лет.

По линии материнской мы имеем следующие данные о наследственности.

Дед матери Гоголя, Танский, после ссылки резко изменился по характеру; из сурового, крутого человека, он стал набожным, всепрощающим, мистиком. В то же самое время,—был человеком склонным к юмору.

Отец матери был также склонен к крайнему мистицизму.

Среди ближайших родственников Гоголя имеются и душевнобольные. Среди них определенно выраженным писихозом страдал племянник его Трушковский и затем его мать была также душевнобольная. Таковою ее считал товарищ Гоголя Данилевский и близко знавший семью Гоголя Трахимовский. Трахимовский (“Русская Старина”, июль 1888 г.), говорит: “М.И.Гоголь была крайне впечатлительна и подозрительна. Бывали дни, недели, целые месяцы, когда впечатлительность М. И. Гоголь доходила до крайних пределов, достигала почти болезненного состояния”. Ее подозрительность принимала подчас характер бредовых идей. Затем мы можем констатировать у матери Гоголя болезненные и легкомысленные поступки в практических делах, о чем указывают ее дочери, что она, например, покупала совсем ненужные вещи (даже в кредит), которые приходилось отдавать обратно. Биографы отмечают, что она впадала в какое то “столбнячное состояние” (ступор-кататонический?) говорила нелепости и прочее. А. Шенрок—биограф Гоголя, говорит о ее “болезненной -мечтательности” и о странной задумчивости, продолжавшейся часами, причем выражение лица резко изменялось. Известно также, что мать Гоголя приписывала сыну весь технический прогресс своего времени: изобретения телеграфа, железных дорог и пр. и не было никакой возможности разубедить в этом. Наконец сам Гоголь считал ее также душевнобольной. Он пишет сестре своей Анне Васильевне (12 апреля 1839 г.)— “Слава богу, наша маменька физически совершенно здорова. Я разумел душевную умственную болезнь, о ней была речь”.

Не вдаваясь в анализ болезни мы можем из вышеприведенного констатировать, что мать Гоголя была душевнобольная. Из этих данных мы можем также заключить, что она впадала временами в кататоническое состояние заторможенности (ступор). "Столбнячное состояние”, в которое она впадала по временам, очень хорошо согласуется с наблюдением Шенрока, который говорит о ее “болезненной мечтательности” и “странной задумчивости”, которая продолжалась часами и во время которой изменялось резко выражение ее лица. Кроме того нелепые и несуразные поступки: покупка ненужных вещей, которые приходилось отдавать назад, крайняя болезненная подозрительность и впечатлительность, высказывание несуразных вещей вроде того, что все изобретения техники того времени—телеграф, железные дороги изобретены ее сыном (и в этом нельзя было ее разубедить),—все это в достаточной степени обрисовывает шизофреническую натуру матери.

Из других родственников Гоголя определенно душевнобольными были: помимо вышеупомянутого племянника Трушковского, также родственник Гоголя отец Варфоломей, над которым потешался Трощинский и его дворня (припечатывая, например, его бороду к столу и заставляя выдергивать ее по волоску или дразня его ассигнациями). Перейдем теперь к самому Гоголю-писателю.

В отношении физического строения тела Гоголь представляет из себя—тип астеника (Кречмер). Впалая грудь, узкая грудная клетка с узкими плечами, худощавый, болезненный, физически слабый, он никогда не имел здорового и свежего цвета лица. Лицо вытянутое, нос длинный. Из ушей у него текло. Ребенком он был золотушным, слабым и болезненным.

Уже из писем его из Нежинской гимназии вы постоянно слышите его жалобы на недомогания, на боли в груди и прочее.

Эти жалобы на болезненность Гоголя подтверждаются свидетельством Данилевского, который говорит (Шенрок Т. I, с.123) так: “Он был болезненный ребенок. Лицо его было какое-то прозрачное, он сильно страдал от золотухи; из ушей у него текло”.

И не удивительно: Гоголь - сын чахоточного отца, умершего рано от своей болезни.

В психическом отношении—это типичный дефективный ребенок. Еще до поступления в Нежинский Лицей, Гоголь в Полтаве, обучаясь и воспитываясь вместе со своими сестрами, отставал в ученьи настолько, что потребовались усиленные занятия с особо приглашенным для этой цели учителем.

Ч и ж ("Болезнь Гоголя" // Вопросы философии и психологии, кн. 67-70, 1903 г.) говорит: “Дурное состояние здоровья Гоголя в первые годы его жизни весьма сильно влияло и на его развитие и на его поведение." Следует согласиться с Шенроком (т. I., с. 126), так характеризующим Гоголя за этот период: “Гоголь долго держал себя ребенком, причем решительно не обращал в низших классах ничьего внимания: ему даже отводилось не слишком завидное место в свободных товарищеских отношениях; хотя он не отставал от сверстников на обыкновенных мальчишеских проказах в классах и дортуарах, вследствие чего, если и пользовался общею любовью школьников, то не внушал к себе уважения. Над ним часто смеялись и трунили, толкали его, получая от него соответствующее возмездие, в виде насмешливых прозвищ и кличек”.

Если на общее развитие Гоголя и на его поведение в первые годы жизни могли отразиться плохое состояние его физического здоровья, то тот же автор Чиж никоим образом не соглашается объяснить плохим физическим здоровьем его из рук вон плохие успехи ученья и ленность к ученью.

И совершенно справедливо. Его неуспешность в ученьи и его лень и неохоту к ученью нужно отнести к его психической дефективности, а не к физической, ибо, как совершенно верно замечает профессор Чиж, “слабые болезненные дети могут учиться очень хорошо, так как физические упражнения, шалости не по силам таким детям, детское самолюбие их часто страдает от их физической слабости, и они учатся с особым старанием, и, по мере способностей, старания их увенчиваются успехом." Что не слабое здоровье Гоголя было виной его плохих успехов в гимназии, доказывается и тем, что и в старших классах т. е. когда его здоровье было удовлетворительно, он учился также плохо, как и в младших классах. Точно также нельзя обвинять педагогов и гимназию, где Гоголь учился—как это часто делают совершенно несправедливо, ибо из той гимназии вышло немало образованных и замечательных деятелей.

Дело тут не в способе преподавания и не в его физическом нездоровье, а в особенной психической организации его умственной сферы, в особенном психомеханизме его психического аппарата, как мы это увидим далее.

Гоголь, благодаря своей психической дефективности, плохо учился и ничему не научился, оканчивая Нежинский Лицей; и не научился бы будучи в какой угодно гимназии. Наоборот, надо думать, что в гимназии с более строгими требованиями он совсем бы ее не окончил.

Возможно, что если бы не знакомство его семьи с начальником школы—Орлай, который очень заботился о Гоголе и принимал в нем участие и покровительствовал ему—он бы гимназии не окончил совсем. Гоголь не любил учиться и не мог учиться—и так остался на всю жизнь недоучкой—это факт, констатированный всеми исследователями.

Учитель его Кулжицкий писал о нем (Москвитянин, N 21, 1854 г.): “Он учился у меня 3 года и ничему не научился, как только переводить первый параграф из хрестоматии при латинской грамматике Кошанского”.

Между тем тупым ребенком он не был и не мог им быть; наоборот Гоголь был чуток, умен, наблюдателен, интеллигентен и даже практичен не по своему возрасту.

Как объяснить такое противоречие?

Тут вы наталкиваетесь на тот вопрос, который всегда ставил в тупик психологов, педагогов и других: как связать умственную дефективность с гениальной одаренностью гениальных детей?

На Гоголе мы ярче всего можем проиллюстрировать это несоответствие после того, как мы осветим особенности Гоголевской психики, к чему сейчас и перейдем.