Часть вторая: Обмелевшие небеса 1 page

В том зазеркальном мире, где расставанье — счастье,

Где тени осязаемы, а мы не спим всю ночь,

Где обмелело небо, а море стало бездной

В том мире ты любовь ко мне не сможешь превозмочь.

Элизабет Бишоп

Крутя в пальцах серебряную фляжку с противоядием, Гермиона сидела на кровати в спальне Виктора и Флёр. Ей удалось растормошитьДрако и заставить его выпить лекарство, после чего тот снова впал в беспамятство. Виктора, который перенёс его в спальню и положил на кровать, Флёр вышвырнула вон, прошипев: " Это всё ты виноват! "

Спальня была залита мягким медовым светом, навевающим Гермионе мысли об осенних вечерах и мурлычущих котах. Розовый свет факелов на стенах, красный балдахин над кроватью придавали бледному лицу Драко обманчиво здоровый вид.

— Лучше ему не будет, — мрачно пробормотала Гермиона. — Я думала, противоядие затормозит процесс, но этого не произошло. Я ума не приложу что делать.

Рядом с ней над Драко склонилась Флёр, её длинные волосы струились по плечам, занавешивая лицо юноши белым шёлком. Когда она взглянула на Гермиону, её синие глаза потемнели.

— Ты сказала — яд?

— Яд, — подтвердила Гермиона.

С сосредоточенным выражением лица Флёр коснулась пульсирующей жилки на шее Драко. Гермиона не могла отвести глаз от этой картины: похожие, как две капли воды, с бликами, что зажгли на их волосах факелы. Сошедшие с картины светловолосые фламандские ангелы.

В последнее время Гермиона часто видела спящего Драко, но никогда выражение его лица не заставляло сердце трепетать: оно изменилось — злобная насмешливость, изящество и осторожность исчезли, словно никогда и не были, и перед ней сейчас лежал, чуть дыша, юноша с запавшими от усталости глазами. И слабое дыхание слегка шевелило волосы, спутанными светлыми прядями упавшие ему на щёку.

— Всё в порядке? — испугавшись сосредоточенности лица Флёр, спросила Гермиона. Та промолчала, её пальцы скользнули ниже, нырнули за воротник, вызвав у Гермионы резкое желание пресечь это безобразие. Флёр вытянула Эпициклическое Заклятье.

— Так вот оно где, — задумчиво протянула она. — Я спросила у Гарри, куда оно делось, но тот бредил…

— Он вернул его Драко, — кивнула Гермиона.

— Как будто такой подарок можно легко вернуть обратно, — и заклятье выскользнуло из пальцев. Флёр рассеянно поправила одеяло на юноше, немало удивив Гермиону, впервые видящую её столь нежной. Но зато теперь ей стали куда понятней яростные материнские чувства француженки по отношению к Габриэль. — Ещё вчера я так же сидела рядом с Гарри.

— Спасибо, что позаботилась о нём. И рассказала, что он был здесь. Знаю, Виктор не хотел, чтобы ты…

— Честность Виктора переходит границы разумного. Но он не сидел около Гарри, не слышал, как тот метался в бреду, как звал тебя… — обращённые на Гермиону глаза Флёр были почти чёрными. — Я сделала это не из сострадания. Просто Гарри — наш единственный шанс против Тёмного Лорда. — Он этого не понимает, но я… японимаю.

— Так и есть. Я тоже люблю его, и благодарна тебе за заботу, вне зависимости от того, какими побуждениями ты руководствовалась. Мы с тобой никогда не сходились во мнениях и взглядах…

— Точно, — дружелюбно кивнула Флёр. — Ты ревновала своих мальчишек к любым девушкам.

— Именно, и потом, в то время ты находилась на стороне зла, — немного грубовато напомнила ей Гермиона.

Флёр чуть смутилась.

— Ах, да…

— И пыталась покорить мир, — добавила Гермиона. — И Гарри в результате остался жив каким-то чудом.

Флёр вздохнула.

— Что бы ты хотела от меня услышать, а? Конечно, я могла бы ответить тебе в стиле Драко, могла бы сказать, что, дескать, я была неправа и теперь постараюсь всё исправить. Но это бы не вернуло тебе ни одного из тех, кто потерялся во снах, прорицаниях и смерти… От этого твоя боль не станет меньше, а дорога в Румынию — безопаснее…

— Румынию? — перебила Гермиона и ахнула. — Конечно! Румынская монета, которую он стащил из Имения! Какая же я идиотка!

— Не то слово, — сухо согласилась Флёр и снова повернулась к Драко. — Впрочем, о местоположении Гарри Виктор знает куда больше меня.

— Как только Драко очнётся…

— Ступай сейчас, — покачала головой Флёр. — Я хотела бы посидеть с твоим Драко. Одна.

— Он не мой, — покривив душой, возразила Гермиона. Ей не хотелось оставлять Флёр с Драко наедине, но та спасла Гарри, Виктор тоже помог ему. Она была им очень обязана.

— Думаю, Виктор в кухне, — подводя итог, произнесла Флёр. — Он обычно идёт туда, когда дуется.

Гермиона снова взглянула на Драко.

— Если ты что-нибудь с ним сделаешь, причинишь ему боль, я тебя убью.

И она вышла, плотно закрыв за собой дверь.

Флёр взглянула ей вслед, потом снова повернулась к юноше, лежащему на кровати.

— Причинить тебе боль? Куда уж больше…

Она склонилась над ним, их сияющие светлые волосы перепутались. Он не шелохнулся. Она чувствовала его тихое ровное дыхание, биение сердца, спешащую по венам кровь…

Я всё сделала не так, и должна всё исправить… — шепнула она ему куда-то в щёку и начала расстёгивать на нём рубашку.

* * *

Лицо Вольдеморта не осветилось ликованием и радостью — эти чувства были ему неведомы, но он издал удовлетворённый вздох.

— Значит, Чаша у неё… Ты уверен?

— Я на половину гоблин, — кивнул Мортенсон, — и умею распознавать истинно ценные вещи.

— Я должен завладеть этой Чашей, — задумчивый взгляд Вольдеморта скользнул к Рону. — Люциус убеждал, что добудет её для меня, но, может быть, есть иной вариант?..

— Мой Господин, — торопливо встрял Червехвост, — я был бы счастлив… — Но Вольдеморт заткнул его одним взмахом руки:

— Где они? Куда они направились — сын Люциуса и эта девушка?

— Они беседовали с кем-то по имени Виктор, — несколько неуверенно сообщил Мортенсон, — и с какой-то девушкой. И там что-то было про квартиру в Праге…

— О, так это Виктор Крум, — заметила Рисенн. — Болгарский ловец.

— Да, у него квартира в центре города, — добавил Гэбриэл. — Мы присматриваем за ним. Похоже, он в движении сопротивления, хотя ни разу не был пойман с поличным…

Глаза Вольдеморта, обращённые к вампиру, вспыхнули.

— Солнце скоро зайдёт. Собирай своих… людей. Когда ты будешь в Праге?

— Расстояние немаленькое, — с неудовольствием заметил вампир, — да и рановато для трапезы…

— Denn die Todten reiten schnell, — с неприятной улыбочкой произнёс Тёмный Лорд. — Или что-то в этом роде.

Скинув с колен Рисенн, Гэбриэл поднялся. Она метнула на него сердитый взгляд и раздражённо плюхнулась в соседнее кресло.

— И что же я должен буду там сделать?

— Найти её. Найти девушку и…

— Нет! — Рон, не помня себя, стукнул кулаком по столу, поразив всех до глубины души. И себя — в первую очередь. Ополовиненный кубок Гэбриэла опрокинулся, и на столе расползлись дорожки тёмно-красной жидкости. — Оставь её в покое! — рявкнул он. — Попробуй только тронуть её, и ты больше не услышишь от меня ни единого предсказания!

В зале воцарилась гробовая тишина.

Червехвост смотрел на Рона с растущим ужасом в глазах, Рисенн помрачнела, а Мортенсон отвернулся. Только Вольдеморту, похоже, стало смешно:

— Да, милый мальчик, мне нужна Чаша. А она — у девушки.

— Мне наплевать! — Рону сдавило грудь. — Тронь её, и я больше ничего тебе не предскажу, я лучше умру.

Тёмный Лорд сложил свои длинные пальцы под подбородком.

— Великолепно. Если не хочешь, чтобы с ней что-то случилось…

— То что? — выдохнул Рон.

Вольдеморт повернулся к Гэбриэлу. Вампир прислонился к столу, тёмные волосы скрывали его лицо.

— Приведи мне её живой. И с Чашей.

— Как пожелаете, господин, — кивнул вампир.

Вольдеморт поднялся, и они с Роном какой-то миг рассматривали друг друга — две, разделённые столом, неподвижные, высокие и бледные фигуры, похожие на статуи, вырезанные из кости. Рон почувствовал, что руки у него дрожат, и тут же сунул их в карманы. По обращённому на него пристальному взгляду Рисенн он понял, что та просит его что-то сделать, но никак не мог взять в толк, что именно.

Наконец, Вольдеморт снова заговорил — ровным голосом, лишённым интонаций:

— Пусть так: я приведу её сюда, малыш-прорицатель. Ведь ты хотел бы увидеть её снова?

Рон не ответил, только прикусил губу.

— Ты мог бы увидеть конец света, мой мальчик, — голос Вольдеморта был тих. Рон не сомневался, что все до единого услышали эти слова, обращённые, как ему казалось, к нему одному. — Но можешь ли ты увидеть то, что хочется именно тебе? А ведь это не так невозможно, как ты думаешь…

Рон кашлянул. В груди было так тесно, что он едва мог перевести дух.

— Только не трогай её.

— Что ж… — Вольдеморт повернулся к Гэбриэлу, — ты слышал мальчика. Приведи мне её целой и невредимой. А теперь, — махнул он в сторону стола, за которым гоблины встревожено переговаривались, поднимаясь на ноги, — все вон с глаз моих. Тебя это тоже касается, Червехвост. Рисенн, ты можешь остаться. Но в своей клетке. Что ж, мой малыш-прорицатель. Я хочу сыграть в шахматы. Ты готов?

— Готов, — откликнулся Рон.

* * *

На кухне Гермиона обнаружила Виктора, восседающего во главе длинного деревянного стола. Единственная свеча с трудом рассеивала мрак, бросая сумасшедшие кривые тени на стены и шкафы. Услышав звук хлопнувшей двери, он не поднял взгляда, а лишь откинул назад всклокоченные волосы и спросил:

— Ou sont les cigarettes?

— Виктор, это я, — почувствовав неловкость, откликнулась Гермиона.

Он хмуро взглянул на неё исподлобья.

— А где остальные?

— Флёр присматривает за Драко, сказала, что подойдёт через минуту, — выдвинув стул, Гермиона присела напротив Виктора. — Я хотела бы поблагодарить тебя за помощь…

— Я тебе не помогал, — перебил Виктор. — Мне не по душе ваше появление здесь и то, что Флёр всё разболтала про Гарри. У меня такое чувство, что он доверился мне, а я его предал.

— Я просто хочу, чтобы с ним всё было хорошо, — запротестовала Гермиона.

— И ты уверена, что совершенно точно знаешь, что именно ему нужно? — в голосе Виктора вдруг зазвучала горечь. — Ты всегда думала, что всё знаешь, Гермиона. Да, ты невероятно умна — в этом нет сомнения. Но никто не может сказать, что ему известно всё. Даже ты.

— Ему не справиться в одиночку, — прошептала Гермиона.

— Он, вообще, с этим не справится, это задание есть невозможно! — темперамент взял своё, и Виктор взорвался, теряя остатки навыков английского. — Но он любит тебя, он влюблён в тебя — могла бы, хотя бы, уважать его желания!

Не успела Гермиона перебить его, как распахнулась дверь, и в сопровождении Флёр вошёл Драко. Во мраке были видны лишь очертания их фигур. Флёр взмахнула рукой, и разом полыхнули все факелы, осветив не очень большую уютную кухню: стопки чистой посуды в буфете, кладовочка за занавеской.

— Пожалуй, так лучше, — улыбнулась Флёр. — Да, намного лучше. Драко, присядь. Я поищу, чем нам можно перекусить.

Драко подошёл к столу, и Гермиона ахнула, когда юноша сел и улыбнулся ей: с румянцем во всю щёку, он выглядел совершенно здоровым. Увидев потрясение на её лице, он улыбнулся шире и откинулся на спинку стула. Закопчённый и покрытый сажей свитер он сменил на полосатый красно-чёрный джемпер, принадлежащий, судя по размеру, Виктору: рукава были куда длиннее рук, а из ворота торчали костлявые ключицы, и виднелся краешек белой футболки.

— Гермиона, дорогая, у тебя такой вид, словно ты застукала Дамблдора в процессе порки провинившихся четверокурсниц. Чем ты так шокирована?

— Я не шокирована. Просто… Просто ты замечательно выглядишь.

— Тоже мне, новость. Я всегда замечательно выгляжу.

— Не прикидывайся дурачком. Я о том, что, судя по всему, ты себя гораздо лучше чувствуешь.

— Лучше — это такое относительное понятие… — негромко пробормотал Драко, пригибаясь, чтобы уклониться от призванной Флёр буханки, следовавшей за головкой солёного сыра, кувшином с молоком, тарелками и пачкой Lucky Snitch для Виктора. — Флёр, спасибо, конечно, но…

— Ешь молча, Драко, — перебила Флёр, присаживаясь рядом с Виктором. — Ешьте. Оба.

Стараясь не глотать куски целиком, Гермиона принялась за еду. Драко ел куда медленнее — пища, вообще, не относилась к вещам, которые его сильно занимали. Отрывая своими длинными пальцами корки от хлеба, он размачивал их в молоке и время от времени совал в рот. Или же крутил их в чашке, пока те не превращались в кашу. Гермиона находила это отвратительным, но молчала. Её ум занимало нечто куда более любопытное: что Флёр сделала с Драко? Нет, конечно, не могла же она…

— Я не занимался сексом с Флёр, если тебя это волнует, — произнёс Драко.

Гермиона стала пунцовой.

— Драко …

— Вообще-то, можно это, в некотором смысле, назвать раздеванием, — задумчиво продолжил он, — оно носило исключительно научный, а не развлекательный характер.

Судя по виду, Виктор взбесился. Флёр положила ему ладонь на руку.

— Временами ты бываешь удивительно груб, Драко, — нахмурившись, заметила она.

— Я могу всё время быть грубым. Просто держу себя в руках. Могла бы поблагодарить.

Виктор прорычал что-то на безумной смеси французского и болгарского, Флёр погладила его по руке и произнесла нечто успокоительное. Воспользовавшись мгновением, Драко вытащил из пачки Виктора сигарету и прикурил от свечки. Гермиона кинула на него быстрый взгляд:

— Ты раздевался перед ней? Зачем?

Драко сделал вид, что не слышал вопроса.

— Сексуальная магия не имеет никакого отношения к лечению, — сообщил он. — Мне казалось, что, с учётом того, сколько ты читаешь, ты должна об этом знать, — он затянулся и выпустил дым в её сторону. — Хотя, подозреваю, дело в том, что ты просто ревниво брюзжишь.

— Я НЕ ревную, — отрезала Гермиона. — Мне не нравится сама мысль о том, что она видела тебя голым.

— Угу, надо будет тебе подарить на Рождество словарик, — сухо отметил Драко.

— Никто никого голым не видел, — остановила их Флёр. — Я просто поделилась с Драко своей силой, — магиды на такое способны.

Драко и Гермиона уставились на неё.

— И что теперь: ты — мой Источник? Или я — твой?

— А что — ты не знал, что она сделала? — удивилась Гермиона.

— Нет, я просто пошутил, — помотал он головой. Забытая сигарета дымилась у него между пальцами. — Флёр…

— Я не стану твоим Источником. Как и ты — моим. Я просто дала тебе чуть-чуть энергии, чтобы ты смог пополнить иссякающие силы. Не раз и навсегда, а всего лишь на короткое время, впрочем, достаточное для того, чтобы найти Гарри. Потом ты сможешь его попросить о том же, что сейчас для тебя сделала я…

— Я не буду ни о чём его просить, — отрезал Драко.

— Как хочешь, — Флёр подтолкнула к нему пепельницу.

— Сколько времени нам понадобится на то, чтобы найти Гарри? Ты собираешься сказать, где он? — глядя на Виктора, спросила Гермиона.

— Он в моей квартире в Праге, — ответил Крум. Лицо его скрывал дым, Гермиона видела только густые чёрные брови и высокий лоб, испещрённый морщинами. — Он уже там, я планировал встретиться с ним завтра. Я как раз собрался на обратном пути захватить несколько человек из сопротивления.

— Квартира в Праге? С размахом, — заметил Драко и ткнул, наконец-то, свою полуистлевшую сигарету в пепельницу.

— Там он в безопасности. Естественно, если не будет выходить из дома по ночам, — добавил Виктор, словно о чём-то вспомнив.

Драко и Гермиона вздрогнули.

— Что значит "если не будет выходить из дома по ночам"? — вопросил Драко.

Виктор прищурился.

— Э, да вы ничего не знаете, англичане, — последнее слово он ухитрился произнести как нечто оскорбительное. — Впрочем, что ещё можно ждать от сына Люциуса Малфоя, но вот ты, Гермиона… — Виктор умолк и пожал плечами. — Тут ведь иная ситуация, чем у вас, в Англии. Наше Министерство не защищает нас. За последние несколько месяцев влияние Тёмного Лорда выросло, его слуги свободно ходят ночами по улицам… как это по-английски… вампи … ну, бессмертные…

— Вампиры, — сообразила Гермиона

Драко приподнялся из-за стола.

— Ты послал Гарри туда, где по улицам бродят вампиры!?

— Это было самое безопасное место, какое я мог придумать, — ответил Виктор.

— Безопаснее, чем твой дом? — голос Драко дрожал. — Ты просто не хотел, чтобы он тут оставался, ведь это же такая ответственность, да? Ведь это бы привлекло к тебе внимание Тёмного Лорда…

— Я не мог его здесь оставить, потому что он хотел уйти.

— Готов поспорить, ты его просто выгнал!

— Ты сам его выгнал, ведь он же ушёл от тебя! А мог бы и задержать, — Виктор тяжело пожал своими широкими плечами. — Полагаю, на свете не так-то много людей, способных заставить Гарри Поттера делать то, что самому Гарри Поттеру делать не хочется.

Драко открыл рот, но первой успела заговорить Гермиона.

— А ну, прекратите! Оба. Драко, извинись перед Виктором, а ты, Виктор, прекрати изводить нас. Это жестоко.

Виктор снова хмуро пожал плечами. Драко смерил Гермиону ледяным взглядом и повернулся к Круму:

— Мне жаль, если мои дурные манеры обидели тебя, — ровным голосом произнёс он. — Я не хотел. То есть, — задумчиво добавил он, — как раз хотел. Но, так или иначе, хозяин здесь ты. Я раскаиваюсь в том, что посягнул на твою любезность, — изящно закончил он, здорово напомнив Гермионе Люциуса Малфоя. — Больше этого не повторится.

— Меня не волнуешь ни ты, ни твои дурные манеры, — отрезал Виктор. — У нас у всех есть куда более серьёзные поводы для размышлений. Я думал, что мы отправимся к Гарри завтра, все вместе, но теперь понимаю, что, вряд ли, ты согласишься ждать так долго, да и у меня нет ни малейшего желания спорить с упрямыми детьми, не знающими, куда девать силы. Мне нужно собрать коллег. А вы, делайте, что хотите.

— А что, если я дам им портключ, Виктор? — поднялась из-за стола Флёр.

— Не вижу для этого никаких препятствий, — кивнул он.

Вмиг облетев вокруг стола, Гермиона кинулась ему на шею:

— Благодарю тебя, Виктор!

Он обнял её в ответ с довольным видом. От него пахло так же, как и несколько лет назад, когда ему было восемнадцать: сигаретами, чёрным перцем и шерстяным свитером.

— Ладно, ладно тебе… — он похлопал Гермиону по спине.

Драко кашлянул.

— Гермиона. Давай как-нибудь в следующем веке, будь так добра.

Гермиона отстранилась и подошла к Драко, выглядевшему так, словно он пытался скрыть беспокойство, и к Флёр, приподнявшей серебристую бровь…

— Что — неужели была такая серьёзная необходимость липнуть к нему, как банный лист? — буркнул он. — Это не очень сочетается с требованием о том, что "нам надо уходить прямо сейчас". Мне кажется, тебе стоит время от времени сначала думать, а потом делать. Опрометчивость и легкомыслие — вот в чём твоя проблема.

Гермиона слегка улыбнулась.

— О, похоже, я не единственная, кому здесь требуется словарь.

— Умолкни, Грейнджер.

— Слово «лицемер» наверняка есть. На букву «л».

— Ничего не понимаю в ваших отношениях, — мрачно заметила Флёр, переводя взгляд с Гермионы на Драко и обратно.

— О, нас уже трое, — подхватил Драко, и Гермиона не стала ему возражать.

* * *

Портключ выбросил ребят в прихожую большой благоустроенной квартиры где-то в центре Праги. Белые стены с яркими картинами, множество дверей, ведущих в разные комнаты. Прихожая упиралась в кухню, судя по шахматному линолеуму на полу. Свет не горел — лишь несколько неярких ламп и свечка на столе у двери. А на вешалке у стола висел тёмно-красный джемпер с растянутыми и обтрёпанными рукавами. Драко даже не мог счесть, сколько раз он видел, как Гарри теребит и вытягивает рукава своих свитеров. Это была одна из его вредных привычек.

Гермиона коснулась рукой джемпера.

— Он здесь.

— Он здесь, — согласился Драко, — но он — не здесь.

— В каком смысле?

— Его нет в квартире, — на всякий случай Драко пошёл по коридору. Собственный спокойный голос удивлял его самого. Желудок завязался в узел, у юноши было ощущение, что его вот-вот вырвет. Он сейчас сам не знал, чего боится больше: того, что Гарри может оказаться здесь, или того, что его здесь не будет. — Я точно знаю.

— Он где-то рядом?

— Не знаю, — Драко остановился и заглянул в комнату, похожую на гостиную. Да, как ни трудно было это признать, у Виктора имелся вкус в отношении мебели. Ну, или у того, кто проектировал этот интерьер. Может, не обошлось без Флёр. Комната выглядела уютной и изящной: тихий огонь за решёткой маленького мраморного камина с резьбой в виде листьев. Стул с фигурной спинкой. Диваны, низенький столик. Если бы не огонь, это место показалось бы необитаемым.

Кухня и кабинеты тоже не выявили признаков жизни, но, толкнув дверь в спальню, Драко обнаружил раскиданные по всей комнате вещи Гарри. Его небрежность представала во всей красе: одежда, брошенная на кровать, рюкзак, висящий на крючке в шкафу, валяющиеся на ковре ботинки и горы оружия повсюду: кинжалы с длинными лезвиями, острые пики, мечи, даже арбалет.

— Ну-с, теперь мы знаем, что произошло с Гарри, — сухо констатировал Драко. — Он взорвался.

Но Гермионе было не до смеха.

— Но ведь Виктор говорил, что он не должен выходить после наступления темноты, — побледнела девушка.

— Ну, ещё не совсем темно, — Драко глянул в окно на сапфировое небо, на углы соседних крыш и фронтонное окошко с цветастыми занавесками. Совсем скоро вспыхнут Осветительные Заклинания, небо окончательно потемнеет, и Гарри вернётся в квартиру и, увидев Драко и Гермиону, раскроет от удивления рот. Или рассердится. Или, может, покорно съёжится, а может… если будет застигнут врасплох… — Драко оборвал себя и отвернулся от окна.

Гермиона сидела на кровати и рассеянно теребила старую футболку Гарри — Паддлмер Юнайтед, он надевал её на ночь; на плече, чуть ниже воротника, красовалась дырка.

В голове юноши зазвучал отцовский, знакомый, отчётливый голос.

Малфои не хотят чего попало, Драко. В пределах твоей досягаемости не должно быть ничего, чего бы ты хотел, но не мог иметь. Желание — самый страшный тиран. Но ты — Малфой и не должен позволять себе быть покорённым кем-то или чем-то. Тем, что тебя недостойно.

Драко подозревал, что отец считает себя хозяином. Наверное, так оно и было.

— Я пошёл в другую комнату, — внезапно сообщил Драко, и, прежде чем удивлённо вскинувшая глаза Гермиона успела вымолвить хоть слово, вышел и с грохотом захлопнул за собой дверь.

* * *

— И что — всё это сделала Пенси?! Пенси Паркинсон?! — Джинни раздражённо подумала, что Сириус повторил это, наверное, уже в шестой раз. Она никак не могла взять в толк, почему в рассказ Блез все верят с таким трудом. Она Пенси всегда терпеть не могла и подозревала, что та — порядочная дрянь: пыталась убить Драко, ради каких-то гнусных целей соблазнила Рона… Да, это очень по-слизерински.

— Да, именно Пенси Паркинсон, — кивнула Блез, испуганное выражение на лице которой уступило место лёгкому нетерпению. Удобно устроившись в потёртом кресле (любимом кресле мистера Уизли) у кофейного столика, она робко поглядывала на сидевших напротив Люпина и Сириуса. Столик — как, впрочем, почти половина горизонтальных поверхностей в квартире, был завален книгами, бумагами и фантиками от шоколада, съеденного Люпиным. — Я всегда говорила, что нельзя доверять девушке, которая носит зелёный в сочетании с оранжевым.

— Приму к сведению, — сухо кивнул Люпин. — Кстати, вы не знаете, сколько ещё студентов в курсе её поступка?

— Возможно, Малькольм, — задумчиво ответила Блез, — они были близки. Может, и Миллисент тоже. Остальные, как мне кажется, просто подозревали, что происходит что-то неладное.

— И вам не пришло в голову оповестить об этом? — раздражённо поинтересовался Сириус.

Блез вздёрнула подбородок:

— С чего бы это? Вы обращаетесь с нами, слизеринцами, как с людьми второго сорта. Вы же считаете нас не заслуживающими доверия лгунами. Вы бы решили, что это просто интрига, Пенси бы свалила всю вину на меня, и меня бы исключили. А кто защитит моих родных, когда Пожиратели Смерти придут в наш дом, чтобы покарать? Ваш драгоценный Гарри Поттер? Его никто и ничто не беспокоит, кроме себя самого.

— Но ведь теперь вы нам рассказали… — мягко заметил Люпин.

Блез опустила глаза, но сказать ничего не успела: открылась дверь, и вошёл Чарли. Похоже, он мыл посуду: рукава были закатаны до локтей, а руки и рубашка на груди — мокрые.

— Джинни, ты мне нужна на кухне.

— Но, Чарли, не сейчас…

— СЕЙЧАС, Вирджиния.

Джинни надулась и следом за ним вышла из комнаты.

— Ну, неужели я не могу помыть посуду попозже?

— Думаешь, я звал тебя за этим? — фыркнул Чарли.

— Разве нет?

— Разве что, ты называешь "мытьём посуды" высокого белобрысого слизеринца. Того самого, к которому ты, кажется, питаешь странно нежные чувства.

— Драко? — остолбенела Джинни.

— О, нет, другой высокий противный белобрысый слизеринец… Ты просто невозможна! — вздохнул Чарли. — В кухне.

Метнувшись по коридору, Джинни замерла перед ведущей на кухню дверью и собралась с мыслями. Нет. Она не должна нестись, сломя голову, ради того, чтобы побеседовать с Драко Малфоем. Он этого не заслужил. К тому же он, как всегда, станет смеяться над ней, а у неё сейчас было не то настроение. Она толкнула дверь и проскользнула в кухню.

Она даже не сразу поняла, что на кухне никого не было, и какое-то время стояла и удивлённо оглядывалась. Что — Чарли решил над ней подшутить? О, в таком случае, он за это заплатит! У неё в комнате была парочка пробных экземпляров Грызущих Журчалок. Что ж, коль скоро Чарли посчитал такую шуточку удачной, следующую неделю он проведёт, грызя мебель и строя дамбу из ножек от табуреток.

— Сюда, Уизли, — слегка раздосадованный голос Драко раздался откуда-то из-за спины. — Чарли что — не сказал тебе…

Джинни развернулась. Ох, ну, конечно: в неярком огне камина вырисовывался Драко. По пояс. У него оказалось задумчивое выражение лица, и одет он был в здоровенный чёрно-красный, полосатый свитер.

— Интересно, почему ты носишь болгарскую квиддичную форму? — стараясь, чтобы её голос прозвучал как можно независимей, поинтересовалась Джинни.

Он прищурился. Язычки пламени плясали вокруг его лица и волос, и казалось, что он обведён чернилами металлического оттенка. Золотой мальчик.

— Иди сюда. А то мне тебя не видно.

Она подошла и присела у решётки.

— Ты где?

— В Праге, — судя по голосу, он не собирался распространяться на эту тему.

— Нашли Гарри?

Он тряхнул головой, разбрасывая вокруг себя искры.

— Ещё нет, но мы уже близко.

— Ну — и что? Хотел просто поздороваться?

— Может быть, я хотел тебя увидеть.

— Так я и поверила. Тебе что-то нужно. Говори, что.

— Боже мой, какой ты стала циничной. Куда подевался твой прелестный оптимизм? Ты говоришь прямо, как я.

— Давай к делу. Я слишком устала, чтобы возвращаться к нашим препирательствам.

— Ладно, — Драко пожал плечами. — Я хотел узнать, нет ли новостей о Томе.

— О Томе? — Джинни покачала головой. — Нет. Видишь ли, у нас не те отношения, когда он посылает мне открыточки.

— Просто он бегает за тобой с таким сумасшедшим упорством, что мне показалось, он будет искать с тобой встречи.

Джинни вспыхнула.

— Он за мной не бегает.

— Ничего подобного. Можешь мне поверить, я знаю кое-что о безумной одержимости.

— Не сомневаюсь, — сухо согласилась Джинни. — В любом случае — я понятия не имею, что с ним произошло. И, если тебя интересует, волнует ли меня это, то…

— Я думаю, он захотел бы увидеть моего отца, — перебил её Драко.

— Что?!

— Сегодня я был в кабинете моего отца, и его секретарь расспрашивал меня вдвое больше обычного. Думаю, это случилось потому, что он принял меня за кого-то другого. Конечно, можно предположить, что прорва белокурых тинейджеров часами валандается у кабинета моего отца, но, подозреваю, что подобный сценарий маловероятен. Похоже, он принял меня за…

— Тома, — дрожащим голосом закончила Джинни. — Но почему ты решил, что он должен встретиться с твоим отцом?

— Они знакомы со школы. Были друзьями. Может, он рассчитывал на помощь. Может, ему нужен партнёр для гольфа. Откуда ж мне знать, — Драко пожал плечами. — А на письменном столея нашёл вот это, — из пламени показалась рука с зажатым между пальцами клочком пергамента. — Это почерк не моего отца.

Едва Джинни взяла и собралась развернуть его, как дверь в кухню распахнулась, и показалась Блез. Подбоченясь, она с самым скептическим видом стояла в дверях.

— Так-так… Блэк и Люпин послали меня взглянуть, что ты тут делаешь, Джинни. Мне даже в голову не пришло, что я прерываю очередную метаморфозу вашего прелюбопытнейшего любовного треугольника.

— Тогда уж, скорее, квадрата, — поразмышляв, уточнил Драко и ухмыльнулся Джинни. — Что — не согласна?

— Ну, что ж, у Гарри с Роном, и правда, порочная связь, — сообщила Джинни.