Глава 13. Сквозь тусклое стекло 3 page

Драко поднял глаза и с трепетом, близким к отвращению, увидел свое собственное отражение в глазах Слитерина. Повелитель Змей удерживал его в этом положении некоторое время, разглядывая его лицо. Драко отвел глаза в сторону, страстно желая взглянуть на что-нибудь другое, и его взгляд обежал стол Слитерина. Там лежали кучи чистого пергамента, стопки книг по Темной Магии, и рядом с книгами…

Волна отвращения окатила его. Между двумя стопками книг лежал меч. Или часть меча. Если быть точным, то это было лезвие. Длинное и мерцающее, цвета лунной дорожки на воде, такое же длинное, как лезвие у меча Драко, и с таким же желобком посередине. Вот только этот меч не оканчивался рукоятью. На его конце находился кровавый обрубок, в котором угадывалась часть человеческой кисти руки.

Помимо его желания, из горла вырвался звук, будто он подавился.

Слитерин обернулся и посмотрел поверх его плеча. Его глаза блеснули при виде меча, и он улыбнулся.

— Ты понял, что это, — сказал он.

Драко неохотно кивнул.

— Последний раз, когда я видел это, это было… частью Червехвоста.

— Как оказалось, Живой Клинок более полезен, чем слуга, с которым он соединялся, — проговорил Слитерин, протягивая руку, чтобы погладить лезвие.

Он приподнял его, наблюдая, как свет струится по поверхности, подобно воде, затем положил его назад.

— Ты знаешь, Драко, как делают Живой Клинок?

Драко покачал головой.

— Нет, но мне кажется, что ты собираешься рассказать это мне.

— Даже я не знаю всех секретов изготовления такой вещи. Но я знаю, что клинки, после того, как они остынут, трижды омывают — в слезах феникса, человеческой крови и крови единорога.

Драко вздрогнул так сильно, что он был почти уверен, что его сердце остановится. Взгляд Слитерина снова остановился на нем.

— Тебе это не нравится, — сказал он. — Что именно? Кровь единорога? Эта кровь очень полезна. Она может продлить жизнь и даже спасти ее.

— Что же ты не дашь немного для Флёр? — сквозь зубы спросил Драко.

— Скоро придет время, когда я не буду нуждаться в ней, — ответил Слитерин.

— А придет ли время, когда ты не будешь нуждаться во мне?

— Это зависит от тебя. Драко, чем ты был занят последнее время? Хандрил в своей комнате и пил столько, что хватило бы на целый полк, по крайней мере, по словам твоего слуги. Вижу, что ты не пьянеешь от выпитого, что, конечно же, ценно, но это не то, что я искал в тебе, когда я назначил тебя генералом моих войск.

— Что именно ты искал? У меня нет никакого опыта, о котором стоит говорить. У меня даже нет опыта, о котором не стоит говорить.

Какое-то время Слитерин просто пристально смотрел на него. Кажется, он не рассердился, что было не в его характере.

— Когда я был в твоем возрасте, я стремился участвовать в сражении. Я полагаю, тебе тоже ужасно хотелось бы увидеть, как ведутся войны.

Драко удержался от ответа в том духе, что он не может вообразить, чтобы война велась так же ужасно, как в те времена, когда Олаф Волосатый, король викингов, по ошибке заказал партию из 20000 новых боевых шлемов с рогами внутрь. Кроме того, это было не совсем так. У Слитерина была грозная армия.

Он так и сказал.

Слитерин кивнул:

— Я думал, тебя это заинтересует.

— Это так, но…

— Но что?

— Мир не такой, каким он был, когда ты… жил в первый раз. Теперь другое оружие, другие законы, даже магия усовершенствовалась и изменилась…, — он прервался, сам не понимая, чего ради он говорит это Слитерину.

— Я рассчитываю на это, — кивнул Слитерин. — Они забыли обо мне. Я только легенда, ненастоящий, не угроза. Когда я обрушусь на них с моей армией, им нечем будет сопротивляться мне. По сравнению с нынешними, мои прежние достижения станут бледной тенью. Такие, как ты и я, живущие вечно, станут памятником моим трудам. И тысячи убитых для того, чтобы купить это бессмертие, станут мерилом этих трудов.

— Убийца. Ты говоришь так, будто это пустяк.

— Магглы. Грязнокровки. Те, кто сопротивляются. Только они умрут.

— Сопротивляться будут все до единого. Сейчас не так, как в старые времена. Никто в волшебном мире не желает, чтобы им правили. Этого больше нет.

— Если каждый будет сопротивляться, то и умрет каждый.

— Почему бы тебе просто не убить меня? — спросил Драко, вскинув голову. — Для чего я тебе нужен, что ты сохраняешь мне жизнь, зная, что…

— Что тебе нельзя доверять? Ты не можешь бороться со мной. Это невозможно.

— Зачем я тебе нужен?

— Пророчество гласит, что я восстану к власти с моим потомком на моей стороне, и что вместе мы принесем разрушение и хаос в волшебный мир. Однако, пророчества не неизменны. Я знаю это. Но когда я создал цепь, приведшую к твоему рождению, смешав мою кровь и кровь существ, которых я сотворил из элементов темной магии, я создал нечто уникальное. Я всегда подразумевал этот момент. Когда я открою Сферу, когда сделка будет завершена, тогда я сделаю тебя моим Источником. И когда это произойдет, я овладею такими силами, я совершу такое, что я стану ужасом земли.

Глаза Слитерина горели сверхъестественным черным светом. Драко был едва в силах смотреть на него.

— Ты не боишься? — спросил Драко срывающимся голосом.

— Боюсь чего?

— Я не знаю, — Драко разглядывал свои туфли. — Возмездия.

— Нет, — ответил Слитерин. — Я ничего не боюсь.

— Нет никого, кто не боялся бы ничего. Что-то, должно быть…, — возразил Драко, почувствовав ужас.

Отсутствие страха до такой степени воспринималось им, как свойство совершенно нечеловеческое, подобно отсутствию способности удивляться или удивлять.

— Нет. Страх рождается из беспокойства. Я ни о чем не беспокоюсь.

— Ты никогда не любил?

— Нет. Я никогда никого и ничего не любил — ни человека, ни место, ни предмет. Даже Ровена была лишь частью меня самого.

Он посмотрел на Драко. Его глаза светились в темноте, как у кошки.

— Любовь — это болезнь. Исцели себя, или это сделаю я.

Драко опустил глаза к полу, холодные мурашки пробежали по его спине. Любовь — это болезнь. Он сам думал так, лежа без сна по ночам в подземелье Слитеринского колледжа в те последние школьные недели, уставясь в потолок, чувствуя, будто тяжелый груз давит ему на грудь. Размышляя, возможно ли чувствовать себя настолько ужасно и продолжать жить. Чувствуя вину от того, что мысли о потере Эрмионы по сути вытеснили мысли о том, что его отец за решеткой, что именно об этом он должен был думать, но не мог. Зная, что он поступал глупо, по-детски, что люди влюблялись на протяжении своих жизней снова и снова, что их сердца разбивались и восстанавливались, и все, равно боясь, что он станет исключением, что из всех людей именно он встретит в итоге нечто, что он не сможет купить, или игнорировать, или высмеять, что что-то уже на самом деле случилось с ним, и он никогда не оправится от этого. И они не исчезли, эти ощущения. То, что он знал теперь, что отчасти это связано с возвышением Слитерина, что эмоции, которые загорались и гасли внутри него, рождены в кровавой истории, случившейся тысячу лет назад, почти не имело значения. Боль остается болью, каким бы загадочным ни было ее происхождение.

Действительность вернулась к нему толчком, и он вздрогнул, встревоженный тем, что Слитерин сказал что-то, что отозвалось в его душе. Он сглотнул комок в горле и поднял глаза. И увидел, что дверь в комнату была открыта, и слуга стоял там, разговаривая со Слитерином. По-видимому, он находился там, по меньшей мере, несколько минут, поскольку они, похоже, были в середине беседы.

— …закончили проверку крови, что Вы дали нам, Повелитель, — говорило существо. — Она чиста от чар и заклятий, хотя наши результаты небезынтересны. Не хотите ли пойти и посмотреть?

Слитерин кивнул:

— Да, я хочу, — он повернулся к Драко. — Жди меня здесь.

Поскольку Слитерин удалился, Драко мог слегка расслабиться. Он принялся изучать полки с книгами, расставленными в определенном порядке, большинство из которых, похоже, имело отношение к Темным Искусствам. У Слитерина были копии «Эпициклического развития волшебства», «Некрономикон», «Как вызывать демонов и мертвых» и какая-то книжка, озаглавленная «Справочник для Верховных Властителей зла», которую, по-видимому, читали не очень часто. Наудачу, Драко выбрал книгу под названием «Драконье Зеркало», которая раскрылась на иллюстрации, изображающей красных драконов в полете. Он едва начал просматривать ее, как дверь позади него отворилась с мягким щелчком, и кто-то просунул голову в комнату.

Он обернулся и моргнул. В дверях стояла женщина, одна из тех, кого он запомнил во время смотра армий накануне. Длинные черные волосы, впечатляющая фигура и выдающие ее, закатившиеся вверх черные глаза баньши.

— Рэйвен, — медленно выговорил Драко, вытягивая ее имя из каких-то уголков памяти. — В чем дело?

Она выпрямилась, зашла в комнату, и следом за ней зашел высокий мужчина в черном дорожном плаще. Увидев его, Драко испытал потрясение, как от ожога. Он узнал Сириуса.

Он почти не слышал, что говорит Рэйвен, рассказывая, что этим утром прибыли двое Призванных, один из которых, оборотень, был помещен вместе с другими ликантропами, но вот другой оказался вампиром, и в результате места для него нет.

— У нас попросту нет других вампиров, — вздохнула она, глядя сердито. — По алфавиту я могла бы поместить его с вилами, но я не думаю, что это удачная идея, правда?

Драко попытался найти свой голос, который временно оставил его. Он продолжал смотреть на Сириуса, который, как он видел, был потрясен не меньше, чем он сам, хотя замечательно ухитрялся скрывать это. Годы тренировок на Аурора, вне всякого сомнения.

— Оставь его здесь, со мной, — наконец, выговорил он немного визгливым голосом.

Рэйвен заморгала:

— Прошу прощения?

— Я сказал, оставь его здесь. Я хочу спросить его кое-что.

— Но, Повелитель…

— Я сказал, оставь его!

Она подскочила от неожиданности, затем кивнула и вышла, тихо прикрыв за собой дверь. Чувствуя, как его сердце отбойным молотком колотится о ребра, Драко повернулся к Сириусу.

**************

Джинни смотрела, как Флёр медленно садится в кровати. Она была бледной, как бумага, и ее дыхание только-только начало успокаиваться, но она явно шла на поправку. Флёр бросила взгляд на то место, где стояла Джинни, закутанная в плащ-невидимку.

— Это очень невежливо — оставаться невидимой, когда людям известно, что ты здесь, — невозмутимо заметила она.

Джинни позволила плащу соскользнуть к ее ногам и сверкнула глазами.

— Это очень невежливо — притворяться, что ты не знаешь имени человека, когда ты прекрасно его знаешь, — резко парировала она.

Флёр неожиданно улыбнулась.

— Последний раз я видела тебя почти два года назад, — сказала она. — Ты изменилась. И очень сильно.

Джинни смутилась, не очень понимая, принимать это как комплимент или как оскорбление.

— Та Джинни Висли, которую я знала, никогда бы не отчитала Драко Малфоя в таких двусмысленных выражениях. Я была… поражена.

— Тебе просто завидно, — едко ответила Джинни.

— Вовсе нет. Я только опасалась, что в этом шоу мне доведется увидеть больше, чем мне хотелось бы. Я не вуайеристка.

Джинни залилась краской.

— Я бы не… мы не стали бы…

Флёр откинулась на подушки и улыбнулась.

— Ты в этом точно уверена?

Джинни упрямо выставила подбородок.

— Он бы не стал. Его вовсе не влечет ко мне.

Флёр прыснула, совсем не как воспитанная леди.

— Это выглядело не совсем так.

— Он был пьян, — коротко ответила Джинни, ненавидя сама себя за ту уязвимость, которую она слышала в собственном голосе.

Ничего лучшего она и не заслуживала, подумалось ей, поскольку она была такой глупой, что вообще связалась с Драко. Не то, что они были, в буквальном смысле, связаны. Точнее, была настолько глупой, что позволила иметь какие-то чувства к нему. Конечно, чувствами нельзя управлять. Она попробовала вспомнить — был ли какой-то определенный момент, когда ее прежнее отвращение к нему исчезло, будто в огне, и из пепла родилось это новое чувство? Это чувство не было похоже на то, что она испытывала к Гарри — смесь искреннего восхищения и симпатии. Оно было более простым, даже примитивным, поскольку оно росло из самых потаенных глубин ее сердца, и его нельзя было ни контролировать, ни осмыслить, ни утешить в разочаровании. Она с ужасом почувствовала, как слезы подступают к глазам.

Флёр протянула руку и обняла Джинни за плечи.

— Плакать нет причины.

Джинни открыла глаза насколько могла широко, желая, чтобы слезы исчезли.

— Ты не понимаешь.

— Я-то понимаю, — ответила Флёр и похлопала ее по плечу. — Это же Драко. Он особенный.

Джинни фыркнула. Слезы отступили.

— И под «особенный» ты имеешь в виду «сексуальный», да?

Флёр пожала плечами.

— Так оно и есть. Этому мальчику никогда не придется беспокоиться по поводу одиночества. Вероятно, он получает анонимные предложения потискаться по почте. Он может выбрать любую девушку.

Джинни слабо улыбнулась и потыкала подушку носком туфли.

— Кроме той, кого он желает на самом деле, — сказала она, голосом более грустным, чем ей хотелось бы. — Она никогда не будет его.

Флёр пристально посмотрела на нее. Когда она заговорила снова, ее голос звучал ласково:

— Драко только шестнадцать лет, — сказала она. — Немножко рано, чтобы говорить «единственная» и «никогда», и все такое прочее.

— Не рано, если ты Драко Малфой, — твердо ответила Джинни. — Но ты, наверное, сама это знаешь.

Флёр откинулась на подушки.

— Мы только целовались и больше ничего.

Сердце Джинни бухнуло в груди, но выражение ее лица не изменилось.

— Ты хочешь сказать, что у вас не было… что ты не…

Флёр покачала головой.

— И когда это вы проявили такую сдержанность? — ехидно спросила Джинни.

— Было всего лишь два поцелуя, и я не думаю, что он этого хотел, — улыбнулась Флёр. Она сказала это легко, как девушка, которая знает, что на каждого Драко Малфоя, не хотевшего ее поцеловать, найдется десяток других, которые захотят.

— Он не так-то прост, этот мальчик. У него есть секреты, и в нем много темного, он мог бы стать кем-то очень особенным, но это не всегда к счастью.

Джинни задумалась. Мысленно она представляла Драко. Иногда, когда она закрывала глаза и вспоминала его образ, вместо него она видела Тома. Тома, которого она никогда не видела толком наяву, только в воображаемых страницах дневника, но лицо, которого впечаталось ей в память. Том, с черными волосами, как у Гарри, и серебряными глазами, как у Драко, красивее их обоих и потому более пугающий. Вся эта ужасающая красота, перерождающаяся во зло, этот ясный ум, перегнивающий в сточную яму — насколько это ужаснее всего, чем он мог быть.

Она опустила глаза.

— Флёр, — спросила она. — Почему ты была так ласкова со мной? Гарри рассказал мне, что ты сделала, но я не могу поверить. Он не ошибся? Ты ведь не предала их?

— Это долгая история, — Флёр отвела взгляд, уронив руки на колени.

— Моя сестра, — продолжила она, запинаясь. — Габриэль.

— Самая младшая? Я с ней встречалась. Разве она больна или умирает?..

Флёр покачала головой.

— Нет. Она родилась совсем без магических способностей.

— О, — Джинни открыла рот и поспешно закрыла его. — Она Сквиб?

— Да, так это называют здесь.

— Что ж, это довольно ужасно, но бывают вещи и похуже…

— Не в моей семье, — покачала головой Флёр. — Если до четырнадцати лет ребенок не выказывает признаков магических способностей, он будет отречен от семьи и отправлен жить в приют к Магглам. Этот ребенок не имеет права на наследство, и ни один член семьи не может больше видеться с ним.

Джинни широко раскрыла глаза.

— Это ужасно!

— Мой род такой же, как у Драко. Очень старинный и гордый за свою кровь волшебников. Сквибы не существуют, и если это случается, их заставляют не существовать, — горько проговорила Флёр. — Габриэль очень хрупкая. Она не владеет магией, но она страдает от многих недугов, которым только магия может помочь. Я уверена, что если ее оставят жить среди Магглов, она вскоре умрет.

— Флёр, — Джинни подалась вперед, чтобы коснуться руки девушки, затем убрала руку. — Но я не понимаю, почему…

— Я хотела получить источник силы, — ожесточенно сказала Флёр. — Я думала, если я смогу сделать это, я смогла бы передать немного Габриэль. Помочь ей… Я пыталась встретиться с профессором Лупином в школе, чтобы поговорить об этом. Он говорил мне, что есть способы передачи магии от очень могущественных объектов к людям. Я пыталась использовать меч, но меч не дал мне удержать его при себе. Но даже за то короткое время, пока он был у меня, он привлек ко мне внимание Повелителя Змей. Он связался со мной. Обещал помочь Габриэль, если я соглашусь быть его Источником. Он сказал, что это будет недолго.

— Значит, он солгал, — заметила Джинни.

— Нет. Он не лгал. Это будет недолго. Я умираю.

Ее глаза встретились с глазами Джинни.

— Ты же понимаешь? Я думала, что я помогала моей сестре. Ты бы сделала то же самое ради одного из твоих братьев, разве нет?

— Я бы сделала, — сказала ласково Джинни. Затем она задумалась. — Хм-м. Пожалуй, не для Перси.

Улыбка Флёр будто осветила ее лицо. Даже обессиленной она оставалась удивительно красива. Джинни могла бы позавидовать, но она испытывала слишком сильный страх за Флёр, чтобы думать об этом.

— Я понимаю, — сказала Джинни, снова становясь серьезной. — Не знаю, сделала бы я то же самое. Я бы не смогла это вынести — причинить вред Гарри или Драко.

— Я не знала. Я думала, что они нужны ему только, чтобы сразиться с мантикорой. Я знала, что они могут это сделать. Вместе они очень могущественны, гораздо больше, чем им известно. И Гарри убивал монстров прежде.

Джинни покачала головой:

— Что бы сделал Слитерин, если бы услышал, как ты здесь все рассказываешь?

— Уверена, что он убил бы меня. Мне причиняет боль даже то, что я говорю о нем подобные вещи, — сказала Флёр. — Но он думает, что я слаба. Не представляю опасности. Он настолько могуществен, настолько силен — ты не представляешь, на что он способен. Чтобы противостоять ему, нужна армия.

Джинни почувствовала, как екнуло ее сердце.

— Армия? — повторила она.

— Да, армия, — твердо сказала Флёр. — Ты не видела силу, которой он распоряжается. Существа, которые собрались сюда, чтобы служить ему. Их сотни. Тысячи. И пока он странствует, еще больше их восстанет и примкнет к нему. В свое время он уничтожал целые армии одним дуновением, молниями стирал их с лица земли, топил их в колдовских наводнениях. Однажды он сделал так, что целая армия, выступившая против него, исчезла без следа. Министерство не готово к этому. Они не в состоянии понять. Это не так, как было тысячу лет назад, когда люди еще верили в чудеса и в абсолютное зло. Они не могут быть готовы к такому.

— Ты говоришь так, будто уверена, что он победит, — сказала Джинни тихим, но твердым голосом.

— Я уверена в этом, — ответила Флёр, глядя в окно. — Я не вижу другого выхода.

В комнате нависло молчание. Затем Джинни вскочила на ноги, подняла плащ-невидимку и подала его Флёр.

— Когда Драко вернется, — тихо сказала она, — отдай это ему. Скажи ему, чтобы он вернул это Гарри.

Флёр смотрела на нее.

— Но почему? Куда ты уходишь? Разве он тебе не нужен?

Джинни положила ладонь на Хроноворот, висящий у нее на шее, и покачала головой.

— Там, куда я иду, он мне не нужен.

— Но что скажет Драко, когда он вернется, а тебя не будет?

— Драко, — удовлетворенно сказала Джинни, — будет очень-очень рассержен.

С этими словами она вышла из комнаты. Оказавшись за дверями, она прислонилась к ним на секунду, оглядывая коридор. Ее сердце колотилось. Затем она опустила глаза на Хроноворот, задумалась на секунду — и перевернула его.

**************

Какие-то секунды Сириус просто таращил глаза. Затем он несколькими шагами пересек комнату, сгреб Драко и крепко обнял его. Он почувствовал, как исхудал этот мальчик, кости на его плечах выпирали даже через плотную материю серебряного плаща. На мгновение Драко ответил на объятие, его руки сомкнулись на спине Сириуса крепко и неловко, будто никто не обнимал его до сих пор, и головой он уткнулся Сириусу в плечо.

Затем Драко оттолкнул Сириуса, и сам отступил назад, качая головой.

— Не делай так.

— Мы думали, что ты уже умер, — сказал Сириус вместо объяснения, сознавая, что это звучит немножко по-матерински.

Драко невесело усмехнулся.

— Умер. Теперь мне лучше.

— Драко… — Сириус, было, шагнул к нему, но к его величайшему изумлению, Драко отвел руку за спину, снял со стены длинное, украшенное кистями, оружие, похожее на копье, и направил его на Сириуса.

— Ближе не подходи, — предупредил он.

Сириус молча смотрел на него, открыв рот. Его глаза снова осмотрели помещение, на этот раз медленнее, останавливаясь на роскошных гобеленах, отблесках огня на оружии и на самом Драко, в золотом, серебряном и черном, выглядевшим, как часть всего этого, как центральный элемент всего убранства.

— Что это за чертовщина? — спросил Сириус. — И почему ты тычешь ею в меня?

Драко посмотрел вниз на металлический предмет в его руке и пожал плечами:

— Это пика. Сделана Гигантами. Хочешь такую?

— Нет, — раздраженно ответил Сириус.

— Спорим, что да. Если хочешь знать, это нехороший признак пиковой зависти.

Сириус прищурил глаза.

— Рэйвен говорила, что я должен ждать здесь, чтобы встретиться со Слитеринским генералом. Это не…

— Ты сейчас смотришь на него, — объявил Драко с каким-то отчаянным весельем. — Нравится униформа?

— Не очень, — сказал Сириус. — Мне не нравится ни форма, ни твое генеральское обращение, ни тот факт, что ты, похоже, на дружеской ноге со Слитерином. Что с тобой случилось?

— А чего не случилось со мной? — резко парировал Драко.

— И от тебя пахнет алкоголем. Ты пил?

Драко тихонько выдохнул, и его пика качнулась.

— Только чуточку.

— В такое время? — рыкнул Сириус.

— Ах, простите меня, мистер «Я провел шестидесятые в Электрических Освежающих Фанки-Ритмах Сатаны». (Funky — джазовый стиль. Сатана (Satan) — возможно, Sterling Magee, легендарный Гарлемский гитарист. Вся цитата — из эпизода «Баффи — убийца вампиров» — прим. пер.)

— Это было начало семидесятых, тебе надо бы это знать.

— Мне надо бы знать? А как насчет тебя? Что ты здесь делаешь и какого черта ты не спас Гарри и не смылся отсюда? Скоро здесь все начнет рушиться. Ты хоть знаешь, где сейчас Гарри? Ты отыскал его?

Сириус поднял руку.

— Нет. Пока нет. Рем…

— И он здесь? Да здравствует великое воссоединение. Мы кого-нибудь оставили дома, или все до единого пришли на эту «пусть нас всех убьют» вечеринку?

— Драко…

Голос Драко взлетел вверх на целую октаву.

— Гарри, может быть, уже мертв, к твоему сведению.

— Неправда.

Сириус вытянул вперед руку, демонстрируя Драко браслет с тускло светящимся камнем.

— Заклинание Вивикус, — пояснил он.

Плечи Драко немного расслабились.

— Как ты проник в замок?

Сириус объяснил, стараясь быть по возможности кратким. Драко сощурил глаза в недоумении:

— Вампир? — переспросил он. — Но ведь Испытание…

— Ага. Я слышал про какое-то Испытание, — сказал Сириус. — Рэйвен хотела, чтобы сначала я встретился с тобой.

Драко длинно выругался. Сириус был восхищен. Для своего возраста Драко владел диапазоном и бойкостью выражений, не говоря уже об искусном воображении.

— Это должно быть довольно болезненно, — мягко заметил он, когда Драко иссяк. — Если предположить, что ты вообще сможешь так растянуться.

— Замолчи, Сириус. Дай мне подумать.

— Я, видимо, должен делать все, что тебе угодно, если учесть, что ты наставил на меня пику. Это, в самом деле, необходимо?

— Да. Ты говорил, что у тебя Гаррин Ключ?

— Говорил.

— Дай мне ключ, — он протянул руку. — Быстро.

— Знаешь, — сказал Сириус, будто продолжая разговор, — если бы я захотел, я мог бы отобрать у тебя эту пику и сломать тебе руку.

Драко слегка побледнел, но не убрал руку.

— Я это знаю.

— В таком случае, может, ты скажешь мне, что ты собираешься делать с Ключом?

Драко открыл, было, рот, чтобы ответить — и замер. Сириус услышал щелчок, и дверь позади него начала открываться. А Драко перевернул пику — так быстро, что Сириус едва мог уследить ее движение — и воткнул наконечник себе в руку. Сириус смотрел в изумлении, как брызнула кровь, пропитывая рукав. И пока Сириус смотрел в замешательстве, Драко, улыбаясь натянутой и очень неприятной улыбкой, перекрутил пику в руке и метнул ее древком вперед в Сириуса.

Тот поймал ее. И так и стоял, тараща глаза, пока Рэйвен, вошедшая в этот момент в комнату, в шоке хватала воздух и шарила в поисках палочки.

— Что здесь происходит?

Драко зажал другой рукой свою кровоточащую руку и изобразил свирепый и оскорбленный взгляд.

— Рэйвен, — заявил он, указывая на Сириуса, — этот вампир только что пытался напасть на меня.

— Напасть на тебя? — в унисон отозвались Рэйвен (держа Сириуса под прицелом палочки) и сам Сириус.

— Да. Он набросился на меня с вот этой пикой, — показал на нее Драко, и мертвенно-бледная Рэйвен быстро Призвала пику к себе. — Закон запрещает поднимать руку на Слитерина или, расширяя толкование, на его наследника. Подобный проступок, разумеется, карается смертью.

Драко вскинул голову. Свет от факелов, будто по иронии, превратил его волосы в серебристый нимб. Сириус молча смотрел на него. Глаза Драко говорили «доверься мне», но его действия говорили совсем другое.

— Возможно, это болезнь крови, — прервала обеспокоенная Рэйвен. — С вампирами это, в самом деле, случается. Заставляет их вести себя очень необычно.

— Я так и подумал, — легко согласился Драко. — Поскольку здесь нет других вампиров, чтобы посоветоваться, я предлагаю, чтобы ты увела его вниз в подземелья и держала там взаперти, пока не пройдет болезнь или пока мы не обнаружим другую причину его поступков.

Драко почти незаметно вздрогнул, но Сириус не обратил внимания.

— Я должна отобрать у него палочку, — сказала Рэйвен, глядя на Сириуса горящими глазами. — И обыскать его.

— Делай, что считаешь нужным, — ответил Драко. — Только не повреди ему.

— Разумеется, — согласилась Рэйвен. — Это я оставлю Вам, господин.

— Благодарю, — сказал Драко, и в его голосе послышалось отчаянное веселье, хотя ничего не отразилось в его глазах, когда они с Сириусом встретились взглядами.

Затем Драко повернулся спиной, и Сириус не мог видеть его лица, когда он продолжил: — Пожалуй, тебе лучше забрать его сейчас, Рэйвен. Мне нужно работать.

— Да, конечно, — ровным голосом ответила баньши и положила свою руку на руку Сириуса.

Тот без возражений последовал за ней.

**************

Дверь захлопнулась позади Лупина с металлическим лязгом крепостной решетки. Он откашлялся и нервно огляделся по сторонам.

Он находился в большом, укрепленном каменными арками, помещении, высокий потолок которого скрывался в тумане. Нет, сообразил он, это не туман — это дым, сгустившийся, сладковатый дым, клубами заполнявший комнату. Он украдкой огляделся, пытаясь увидеть что-то сквозь затемнение. Помещение по конструкции напоминало амфитеатр, с низкой центральной сценой, утопленной в полу и окруженной длинными скамьями с наваленными на них расшитыми подушками. На подушках валялись многочисленные фигуры, которых он не мог толком разглядеть, хотя они определенно были человеческими… нет, не человеческими, поправил он себя. Ликантропы, такие же оборотни, как я сам. Эта мысль вселяла тревогу. Прошло много лет с тех пор, когда он сталкивался с другими волками. Двадцать пять, а может, и тридцать.

— Эй, ты, — из дыма рядом с ним возникла чья-то фигура.

Оборотень-мужчина примерно двадцати пяти лет, одетый в вызывающую зеленую одежду и с коротко подстриженными волосами, окликнул его с американским акцентом.

— Лови.

Что-то полетело Лупину в лицо. Не раздумывая, он перехватил это в воздухе и несколько мгновений удерживал в руке — предмет, похожий на волшебную палочку, один конец которого был заострен, а другой был украшен чем-то вроде стеклянной погремушки. Когда Лупин коснулся его, предмет ярко вспыхнул, а затем потемнел.

— Порядок, ты один из нас, — сказал оборотень, забрал предмет, похожий на палочку, у Лупина из рук и спрятал его в своих одеждах. — Это было Испытание. Ты прошел. Поздравляю. Как тебя зовут?

Лупин представился.

— А теперь что?

— Черт меня возьми, если я знаю, — мрачно отозвался оборотень.

— Ну, хорошо… А кто здесь главный? — спросил Лупин, прикидывая, сможет ли он исхитриться взглянуть на их планы или их военную стратегию.

— Я и есть, — ответил его собеседник еще более мрачно.

— И ты не?..

— Да ты посмотри, с кем мне приходится работать!

Оборотень обвел рукой комнату, которую Лупин мог теперь видеть более четко. Похоже, здесь находилось тридцать или сорок оборотней, которых он различал только, как туманные тени, сидящие или валяющиеся на подушках, смеясь и толкая друг друга.