Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Поучения перед Плащаницей в великую пятницу 2 page





Покланяемся Страстем Твоим, Христе!

Покланяемся Страстем Твоим, Христе!

Покажи нам и славное Твое Воскресение. Аминь!

 

Поучение восьмое

 

Приидите, поклонимся и припадем ко Христу!

«Приидите же, сыны и дщери человеческие, восплачем пред Господом» (Пс. 94, 6),— взывал в 94-м псалме пророк Давид, вдохновенно изображавший имеющее свершиться на земле с Мессией, с Целителем сокрушенных сердец (см. Лк. 4, 18). Приидите, сыны и дщери человеческие, в этот томительный час воображаемого нашего стояния при Кресте как одно осиротевшее семейство Его, как «плоть от плоти Его и кость от костей Его», почитая беспредельные страдания Жизнодавца такими же чувствами, такими же слезами, какими выражали беспомощную скорбь свою при Кресте любящие Его и возлюбленные Им.

Тяжелое чувство проникает наши души, когда видим несправедливо угнетенных злобой человеческой и от нее погибших наших ближних. Мы не можем устранить вопроса, укорительного для человечества: «Неужели не нашлось ни одного человека, чтобы сохранить Его жизнь?»

Но вот перед нами гроб Спасителя мира. Из скорбящего сердца пророка также исторглись плачевные звуки при этой мысли. «Кто спасет Тебя?» — говорил он. «Спасет Его,— надеялись верующие,— один из уверовавших князей, более других мужественный, потому что он Его защищает перед верховным советом первосвященников и книжников» (см. Ин. 7, 25-26).

Нет, этот голос не услышан среди голосов более громких: Распни Его! (Мк. 15, 13, Лк. 23, 21). Может быть, спасет жена Пилатова, просившая мужа не делать зла Праведнику (Мф. 27, 19)? Может быть, спасет Его Пилат, троекратно всенародно исповедовавший, что не находит в Нем вины (Ак. 13, 4)? Но вы видите: никто Его не спас. Он спасал, спасает и будет спасать. Он Сам предызбрал решение «положить душу Свою за люди Свои» (Ин. 15, 13).

Совершилось! (Ин. 19, 30). Мир, земля и люди лишились Человеколюбца. Даже нашему ничтожеству, нашему ограниченному бытию легче принять неотразимый миг смерти среди естественной обстановки. И такая смерть вызывает вздохи, печаль, сетования тех, кто любил Умершего. Но горестный день смерти Чудотворца, возвращавшего других к жизни, был страшный день.

Поверженный, уничтоженный и обесславленный всемерно, Он, Солнце правды, заходит в непроницаемом мраке клеветы, в богохульстве. Добрый Отрок Божий, Возлюбленный, причтен к душегубцам (см. Ис. 53, 12). Его благословлявшие руки растянуты, пригвождены ко Кресту, как руки разбойников, хищников. Его достопоклоняемые стопы, вносившие в человеческие жилища благодать Божию, истерзаны, прибиты к древу позора. Его светлый лик померк, всепроникающий взор потух...

Он стал «не имеющим ни славы, ни величия» (Ис. 53, 2). Приидите, сыны и дщери человеческие, прольем слезы сокрушения при виде изображения страшной смерти. Эти слезы, как огненные жгучие капли, пусть упадут на гордость человеческую и пусть смягчится жестокость в нравах общества, не различающего в своей слепоте правого и виноватого.

Как не сокрушаться духу, когда знаем, что Иисуса, в устах Которого не было лести (1 Петр. 2, 22), целый синедрион обозвал «льстецом, обманывавшим народ именем Христа» (см. Лк. 23, 2, 5). Как не устрашаться нашей воле, когда сквернители Церкви Божией себя называют «ревнителями» ее и, кивая головами, говорят: Э! разрушающий храм, и в три дня созидающий (Мк. 15, 29). Они издевались над Ним. Все изображали по отношению к Нему или бессилие, или безжалостность. Умирающий Спаситель жаждет — Ему умышленно дают в питье оцет с желчью...

«Приидите, поклонимся и припадем ко Христу. Восплачемся перед Ним». Наши вздохи, сетования и печаль о Христе — скудный и убогий плод наших размышлений, любящих сил нашего верующего сердца.

Не плакать и вздыхать, а умереть надо было бы при виде этого Гроба, если бы в этом Гробе не хранился великий дар утешения для нас и спасения нашего. С Господом нигде не страшно; без Него везде было бы ужасно. Когда Спаситель сокрыл Свои очи на Кресте, то ужаснулось небо, солнце померкло, церковная завеса раздирает сама себя надвое, земля потряслась, гробы отверзлись (Мф. 27, 51, Мк. 15, 38, Ак. 23, 45). Да, с Господом нигде не страшно; без Господа небу, и земле, и всякому творению ужасно.

Но Крест, древо жизни, стал знамением побед; могила, пещера мрака,— чертогом жизни. Приидите же, поклонимся Христу. Будем сеять слезами, чтобы пожать радостью (см. Пс. 125, 5). Христос со всеми нами пребывает до скончания века. Аминь.

 

Поучение десятое

 

Что мне сказать тебе, чему уподобить тебя, чтобы утешить? Твоя рана велика, как море; кто может исцелить тебя?

(Плач 2, 13)

С таким воззванием обратился однажды сетующий, но глубоко верующий пророк к окружавшим его слушателям. Как близко совпадают с настоящим настроением наших молитвенных чувств эти плачевные звуки, исторгшиеся из сердца скорбящего пророка.

Трудно себе вообразить этот ужасный в летописях человечества день.

Все и вся страдало.

Возлюбленный Сын Божий страдал. «Его предали архиереям, и книжникам, и бессмысленной раздраженной толпе. Над Ним они ругались, укоряли, били и убили Его»,— повествуют евангелисты. Какая глубокая скорбь заключается в каждом слове этих изречений и в соответствующей им действительности. Возлюбленный Сын Божий, «Утешение Израиля», был оставлен одиноко, без утешения взывая к Отцу Своему: Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил! (Мф. 27, 46).

Он страдал. Печаль за печалью поражала сердце Искупителя. Предательство Иуды, одинокость в трудный час гефсиманской молитвы, боязливое бегство учеников, отречение любимого ученика, заушения, насмешливые, терзающие издевательства черни, надменность и бессердечное легкомыслие Пилата, вопли, дышащие озлоблением неблагодарного народа, поставление Его имени наряду с именем разбойника, неправедный приговор, тяжкое крестоношение, стыд обнажения пречистого Тела скверными руками, мука распинания, злорадство врагов, хула сораспятого злодея, горечь и горечь до последнего вздоха!

Он страдал невыразимо. «Господь предал Его грех ради наших» (Ис. 53, 6). Он страдал невыразимо. Неотразимый миг смерти для человека обыкновенного менее ужасен. Наше ничтожество, выражаемое всем нашим ограниченным бытием, облегчает страдания насильственной смерти. Животное выносит насилие смерти легче человека, человек слабый умирает легче сильного. Но Чудотворцу, возвращавшему других к жизни, быть обреченным на смерть и умирать — это превосходит всякие наши понятия и уразумения о неисцельной болезни Христа распятого! Вот почему день, воспоминаемый ныне,— день великой печали.

В этот страшный день были объяты глубокой печалью сами Ангелы, избранные для вечного блаженства. Все они желали бы подвергнуться скорбной смерти, чтобы их всецелой любящей жертвой воцарились на земле мир и святость.

«В этот день,— говорит церковная песнь,— самые старые люди в человечестве оплакивают больше, нежели когда-либо, наслаждение, первородный грех, затворивший врата неба их детям, их потомкам. О, как они, Адам и Ева, горько плачут о том, что мы, их дети, точно со связанными руками влечемся по этому пути погибели и непоправимых ошибок!»

Когда строгие в слове пророки предчувствовали этот день, они плакали. Их суровая речь переходила в тон глубочайшей нежности. Все выражения, все звуки грусти нашли оттенки в их сердце: Тяжки мои стоны, и сердце мое изнемогает (Плач. 1, 22).

Помысли о моем страдании и бедствии моем, о полыни и желчи (Плач. 3, 19).

Воззри, Господи, ибо мне тесно, волнуется во мне внутренность, сердце мое перевернулось во мне (Плач. 1, 20).

«Я стенаю, а утешителя у меня нет. Дети мои разорены, потому что враг превозмог. О дщерь Иерусалима! Разинули на тебя пасть свою все враги твои. Они проходят мимо, качают головой и насмешливо говорят: «Погубили мы Его, только этого дня и ждали мы, дождались, увидели»«(Плач. 1~2).

В горестный день смерти Господа, в томительный час стояния при Его Кресте, беспредельные страдания на нем оплакивала Богоматерь. Она, любящая Его, и возлюбленные Им выражали свою беспомощную скорбь слезами.

В этот день бесславного преступления сама молчаливая природа не стерпела поругания Святыни. Солнце скрыло свой огнезрачный лик, камни разрушались, горы открылись, воды всколебались, могилы открывались, гробы отверзались, земля и небо содрогнулись. Тяжелый день, страшный день!

Было ли хотя одно существо — доброе или злое — во всей вселенной, на котором не отразились бы Страсти Христовы?

Не было.

Этот день был ужасен для Иуды, погибшего от отчаяния, был ужасен даже для злых духов, всегда содействующих погибели всего доброго, чистого и святого. Гнет цепей проклятия, на них лежащих, стал со дня искупительной смерти вечным.

С какими же чувствами мы, грешные, родившиеся в слезах, предстанем ныне ко Христу, жившему на земле и умершему «нас ради человек и нашего ради спасения»? О Господи, Свет незаходимый! Дивны Твои дела. В подземной пещере Ты родился, встречал первую ночь земного бытия; в пещере плотию возлежишь и в последнюю!

Начиная дело спасения нашего, Ты был беден. Когда Ты был голоден, Тебе искусительно в пищу враг предлагал хлебы; Ты жаждал и в последние минуты жизни, а злые люди предложили дать Тебе в питие отраву — оцет и желчь!

Обозревая весь позор крайнего уничижения при виде пещеры Твоей вольной, будем ли только бессильно плакать? О нет, Ты не хочешь наших слез, тех бесплодных слез, которые иерусалимские женщины проливали при Твоем крестном пути.

Мы все родились в мире со слезами, ими как знамением обозначая нашу грядущую долю в этом мире. Не такие, но иные слезные капли прольем ныне в день разлучения Христа с миром. Разве мы не знаем, разве забудем Его слова, сказанные ученикам пред смертью: Лучше для вас, чтобы Я пошел (Ин. 16, 7).

Да, для нас лучше Его смерть, нежели вечное Его пребывание с нами во плоти. Для верующего сердца, для верующей любви больше утешения в этой видимой разлуке. Ведь любовь, преданная Ему, не погашается ни от пространства, ни от времени. Истинные, крепко любящие друзья — близки ли они один от другого? И в дали, трудно соединимой, они всегда верны один другому — и здесь, и там. Как сегодня, так и всегда. Истинно полюбившее сердце света своего не угашает — если бы и старалось погасить, а не может. Этим и познаются люди, сильные духом, люди благородные, люди верующие. Поэтому Иисус Христос говорил ученикам: Если бы вы любили Меня, то возрадовались бы, что Я сказал: иду к Отцу (Ин. 14, 28).

Покажем же, братья и сестры, что мы любим нашего Спасителя всем сердцем. И у сего воспоминательного Креста и над этим Гробом прольем иные слезы — слезы теплой благодарности, богохваления и поклонения.

Поклоняемся Страстем Твоим, Христе!

Покажи, Господи, нам славное Твое воскресение! Аминь.

 

Святитель Филарет (Дроздов)

 

Слово в великую пятницу (1806)

Совершилось (Ин. 19, 30)! — возопил Иисус на кресте, и возопил громким голосом, чтобы он был услышан на небесах, на земле и в преисподней; – голосом, который разорвал церковную завесу, чтобы показать прехождение законного покрова; – голосом, который потряс землю и прошел в сердца гор каменных, чтобы в тоже самое время проникнуть и – если это возможно всемогуществу – смягчить каменное сердце ожесточенного народа. Но огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их (Ис. 6, 10) – жалуется Врач душ и телес.

О, Распятый! Мы и на расстоянии многих веков слышим вопль Твой, видим язвы Твои – и оружие скорби сердце наше пронзает. Совершилось! Но Искупитель продан, истина осуждена, святость поругана, Бог оставил Бога (Мф. 17, 46). Совершилось! Но благословение Израилево на древе проклятия, но чаяние народов умирает. Совершилось! Но падший человек вновь падает ниже прежнего – самоубийца делается богоубийцею. Какой ужас! Кажется, ад радостно скрежещет, и гордый враг наш хочет уверить себя и своих единомышленников, что все совершилось – значит все погибло.

О, Распятый! Мы не соблазняемся о Тебе; мы с учениками Твоими проповедуем Тебя Христом, Божией силой и Божией премудростью (Мф. 16, 16; 1 Кор. 1, 24); мы веруем, что Ты имеешь глаголы вечной жизни (Ин. 6, 68). Исцели словом Твоим рану Твоими ранами пронзенной души, а вместе и загради уста глаголющих неправедное; научи нас тайне страданий Твоих; открой нам, какое великое дело и для кого с Твоею кончиною окончилось?

Христиане! Он не отвечает нам более. Уже Он преклонил главу, предал дух (Ин. 19, 30), как бы желая оставить нас в размышлении при кресте и гробе Своем.

Совершилось! Не думайте, чтоб умирающая Премудрость оставила нас в неведении о таинственном смысле этого изречения. Мы находим его пространное объяснение, начатое в книге бытия человеческого и оконченное в книге жизни Иисусовой. Чтение этих великих книг может и должно занимать целую жизнь, но несколько строк из каждой достаточны вразумить нас.

Первая из этих книг подобна свитку Иезекииля, написано на нем: «плач, и стон, и горе» (Иез. 2, 10); или, точнее, сей грозный свиток есть один лист её. Естественное положение племени Адамова заключает в себе не только плач, но и отчаяние, не только стон, но и ожесточение, не только горе, но и погибель. Помышляет человек зло (Быт. 6, 5); за чем необходимо следует целый поток зла, который от мыслей распространяется на все дела, поглощает все способности, и во внешнем даже состоянии ничего не производит, кроме опустошения. Несчастный в этом бурном океане теряет часто само чувство потерянных совершенств. Не имея настоящего счастья, он принимает за него призраки льстивого воображения. Я богат, разбогател, говорит он, хотя и природа, и закон, и совесть обличают его: ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг (Откр. 3, 17). Сократим бесконечное рукописание, которое вы не можете не знать, записывая в него каждый свою участь слезами и кровью. Зачинаться в беззакониях, рождаться во грехах, жить среди страхов смерти, умирать в страхе жизни – сия книга бытия человеча (Быт. 5, 1).

Может ли правосудный Бог без пламенного гнева взирать на ежеминутного преступника? Может ли благой Творец с хладным пренебрежением слушать стоны бедствующей твари? Правосудие пробуждает мстительные громы, благость удерживает руку, готовую пустить их. Милосердие хочет подать страдальцу чашу спасения, бесчувственный сын погибели не терпит и напоминания о врачевании лютой болезни своей. Если бы неограниченная Премудрость не знала средства согласить непостижимые эти противоречия, разрушающие гармонию созданий и союз их со своим Создателем; если бы не умела примирить – да, скажем человечески – Бога с Богом и потом Бога с человеком, то бы никогда не было сказано в предвечном совете: сотворим человека (Быт. 1, 26). В плане бытия мира должно быть назначено пакибытие нравственного ничтожества – человека.

Раскроем другую книгу, и прочтем чудесное событие этого предопределения. Родословие Иисуса Христа (Мф. 1, 1). Он есть Сын Божий, сияние славы Отчей и образ ипостаси Его (Евр. 1, 3); Он есть сын человеческий, воспринявший плоть и кровь (Евр. 2, 14). Он – Бог, чтоб иметь силу понести на себе немощи человеческие; Он – человек, чтобы сделать людей причастниками Божеского естества (2 Петр. 1, 4). Он – Сын Адамов, дабы вторым быть Адамом новых чад Божиих; – Авраамов, чтобы по образу Исаака представить Себя чистейшей, совершеннейшей жертвою Господу; – Давидов, чтобы наследовать и восстановить царство благодати. Наконец Он есть вечная любовь, сошедшая соединить с собой отчужденных от неё грехом смертных, удовлетворив за них Небесному Правосудию.

Так само рождение Иисуса указывает на Его смерть. И какой величественный свет простирается над крестом, из этой точки зрения рассматриваемым! Эта надпись, содержащая вину невинного, эти служители мстящих законов, это орудие казни, – все это добровольный Страдалец собирает окрест себя для того, чтобы напомнить нам определение Вышнего судилища, которое восполняет земное неправосудие, в слепом неведении водимое одной злобою. Эти простертые руки обнимают и поддерживают мир над бездною, вырытой под ним его развратом. Этот угасающий взор еще испускает луч милосердия и, будучи устремлен ввысь, тысячекратно повторяет молитву, не только за виновных мучителей, но и еще более за совиновный человеческий род воссылаемую: Отче! прости им (Лк. 23, 34). Эта Божественная кровь... О, любовь бесконечная! Одной капли её достаточно было бы омыть наши беззакония и угасить геенну нашу, а Ты проливаешь ее потоками! О, милосердный даже до немилосердия! Прости упрекам изумленной благодарности! Довольно, довольно! Или нет! Проливай до истощения этот неистощимый поток блаженства, эту воду жизни!.. Ах... я не знаю, что мне делать – плакать, или радоваться? Плакать ли о Твоей смерти, или радоваться о моем в ней бессмертии? Но уже довольно! У креста Твоего милость и истина сретились; у гроба Твоего правда и мир облобызались (Пс. 84, 11). Совершилось!

Искупление проданного под грех совершено; бесценная цена заплачена за его свободу: но что, если негодный раб любит свои оковы; если не имеет и не хочет иметь понятия о даруемой ему свободе? Божия сила и Божия премудрость должна была преодолеть это затруднение, и – о, чудо жестокости человеческой! – в немногие дни Ходатай наш преклонил Бога к человеку. Целые годы неутомимых трудов потребны Ему были для обращения человека к Богу: кажется, легче было для Него положить предел вечной Вечного вражде, нежели ограничить дерзость праха, вихрем непостоянства взметаемого. За чистейшее учение, за пример святейшей жизни, за поражающие чудеса, за бесчисленные благодеяния Он требовал вместо благодарности одного согласия принять новое, величайшее благодеяние. Этими златыми оружиями наконец победил Он неверие, и торжественно исповедался Отцу Своему: Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне; открыл имя Твое человеком (Ин. 17, 4, 6). Я напомнил Тебя забывшим о Тебе; проповедал им славу благости Твоей, и вместо имен, которыми земнородные доселе называли Тебя, и которые приводили только их в трепет, открыл им сладкое имя Отца, которым Я даю им власть призывать Тебя. Я достиг цели моего посольства. Совершилось!

Но, о Совершитель благодатного о нас смотрения! Не для всех ли человеков Ты совершил его? Для чего ж еще не все наслаждаются плодами Твоих подвигов? Ты явил имя Отца Небесного: почему же и ныне слишком много таких, которые говорят дереву: «ты мой отец», и камню: «ты родил меня» (Иер. 2, 27). Доколе, Господи, доколе?.. Что я сказал? Пусть таким образом вопрошают те, которым слово о кресте юродство есть (1 Кор. 1, 18). Для чего столь наглым любопытством хотеть разодрать завесу непроницаемых судеб? Не наше дело знать времена или сроки (Деян. 1, 7); наше есть только желать любовью и молить духовного садовника, чтобы все дикие ветви привились к плодоносному дереву веры, чтобы полное число язычников вошло в Церковь, и весь Израиль спасся(Рим. 11, 25-26).

Обратим лучше заботливость нашу на самих себя. Для всех ли нас во всем пространстве совершилось великое дело Иисусово? Увы! И солнце не освещает сразу всей земли; угрюмая ночь не стыдится ступать по его следам и расстилать свой мрак в местах, им посещенных. Самая глубокая тишина не есть прекращение бури, но только её действие в других сторонах воздуха... Пусть бы одна только буря закрыла тучами Солнце правды; пусть бы единожды пострадал и распялся Сын Божий; но тягчайшие страдания Его еще не кончились. Его апостол и между чадами нового Израиля видит извергов, снова распинающих Его(Евр. 6, 6). Еще оставленную добродетель окружают противные полчища. Еще в жилище благочестия чистая теплота ревности оскудевает; а суеверие и гонение разводят свой огонь (Лк. 22, 55), паклей и отрубями питаемый. Еще робкое и вероломное сердце, страшась трудных путей Иисуса, едва осмеливается следовать за ним издалека и, при малейшей опасности от Его врагов, или даже по одному стыду от Его поносителей, отрицается Его с клятвой: не знаю Сего Человека (Мф. 26, 72). Тщетно Христовы петухи на этих священных местах возглашают жалостную песнь: она не извлекает более слез раскаяния; она проста и единообразна, как истина, и не трогает искусственной чувствительности. Еще Святой предается нечестивому суду – суду неочищенного верою разума. Новый Пилат, вместо беспристрастного расследования, старается показать мнимую власть свою, представляя Его в чужой одежде и странном виде. Мятеж неистовых страстей умножается; слабый этот судия слышит вопль: распни его (Ин. 19, 15) и, в угождение зверству этой толпы и князю века сего, отказывается далее защищать справедливость. Еще венчает Христа тернием – изнеженность; напояет желчью и уксусом – невоздержание; жестокосердие к меньшим Его братьям обнажает Его, и заставляет алкать и жаждать; злоба источает кровь Его; корыстолюбие и грабительство разделяют ризы Его; самолюбивое суемудрие и упорное невежество уже с большим, нежели в первом мучении, бешенством раздирают Его бесшовный хитон, терзают самое тело Его на части; вольнодумство и неверие пронзают Его сердце. И здесь всё совершается, но совершается к совершенному осуждению богоубийственного нечестия, а во благо, во спасение ничего не совершается. Се, лежит Сей и по смерти Своей, так как прежде в пеленах, не только на восстание, но и на падение многих (Лк. 2, 34), – многих, которые, гонясь за высокоумными мечтаниями своими, претыкаются о гроб Его и безвозвратно в преисподнюю низвергаются.

Вы безопасны от сего преткновения, слушатели, когда столь внимательно и внешним и внутренним оком рассматриваете гроб сей; когда ваше сердце не распинает Иисуса, но сраспинается ему. Такие расположения составляют славу настоящего дня и ваше будущее блаженство. Нести крест самоотвержения и терпения, восходить на самую высоту любви к Божеству и человечеству, распинать плоть со страстьми и похотьми, умирать миру, чтобы жить Богу – это стяжать всё, что совершил Богочеловек; это дает право каждому подражателю Его при конце своего течения и чувствовать и говорить: совершилось!

Совершитель нашего спасения! Соверши стопы наши во стезях Твоих. Жизнь умершая! оживи нас Тобою во веки. Аминь.

 

 

Слово в великую пятницу (1812)

Дщери Иерусалимские! не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших. (Лк. 23, 28.)

 

Ах, утеха Израилева! так ли ты утешаешь Израиля?

Муж болезней из Врача душ и телес, Агнец среди волков из Пастыря заблудших овец, Судия, осужденный преступниками, Царь славы, поруганный рабами, слово умолкающее, свет угасающий, который воскрешение и живот, но умирающий и погребаемый – о Тебе ли не плакать? О чем же сетует небо, содрогается земля и камни воздыхают? Не ужели сей есть день Твой, который Авраам, отец наш, рад бы был увидеть, и увидел и возрадовался (Ин. 8, 56)?

И теперь ли нам плакать о себе самих? Если бы весь Израиль, если бы весь род человеческий, если бы весь мир погибал теперь, – этого мог бы не приметить взирающий на Богочеловека страждущего. Стоит ли неизмеримость творения единой капли крови Твоей, стоят ли все времена и лета единой минуты скорби Твоей, Иисусе!

Но я забываюсь. Я не пришел препираться с Тобою о любви Твоей, довольно уже препираемый и попираемый злобою Человеколюбец! Я пришел возвестить волю Его вам, сопровождающие Его в пути креста и гроба, дочери нового Иерусалима, души христианские! Он видит благочестивую скорбь вашу – и в ней самой открывает для вас источник исцеления. Он хочет, чтоб из созерцания крестной смерти Его вы почерпали также и сладкое утешение и спасительное сокрушение. Утешение о Нем: не плачьте обо Мне. Сокрушение о себе: плачьте о себе и о детях ваших. Станем повиноваться нашему кроткому Наставнику в эти особенно минуты, когда Он так мало имеет повинующихся.

Что такое заставляет нас плакать при виде страдания и смерти? Если разрушение находится в законах бытия, то почему действие природы ужасно для самой природы? Если бессмертная душа возмущается тлением, как противным существу ее – почему более поражает ее преходящий образ тления, нежели бессмертие существенное и неотъемлемое? Будем внимательнее к самим себе, и мы приметим, что болезни смертные отзываются иною предшествующею им болезнью человеческого естества – болезнью греха, который рождает смерть (Иак. 1, 15). Потому, где грех теряет свою силу, там должно притупиться и болезненное жало смерти.

Христос не сделал никакого греха (1 Петр. 2, 22). Сколько ни разглашал князь тьмы, устами своих единомышленников, что Человек Тот грешник (Ин. 9, 24), дабы затмить эту вожделенную для нас невинность, эту святость Божественную – ее осияло полуденным светом само осуждение Иисуса. Посмеиваясь шатаниям восстающих на него, Провидение повелело одному из среды их проповедать о Нем то, в чем не верили Его последователям, Его учению, Его житию, Его чудесам. Пилат, в то самое время, когда уступает воплям кровожаждущей толпы: распни, распни Его (Ин. 19, 15), сам не престает вопиять: я никакой вины не нахожу в Нем (Ин. 18, 38). Соглашается пролить кровь Его, но не иначе, как омытыми в знак Его неповинности руками. Итак, пусть страждет Иисус, но да не радуются враги Его и да не унывают Его любящие: тот, Который есть Истина и Святость, не тщетно приговаривается с беззаконными. Пусть умирает Иисус, но да трепещет смерть, приемлющая Его в свое владычество: её права не простираются на безгрешного. Ей невозможно было удержать Его (Деян. 2, 24).

Да не будет, христиане, чтобы мы нашего Вождя воображали хотя на минуту побежденным, когда видим Его мучимым или бездыханным. Не случай или насилие ведет Его крестным путем: Он идет по предназначению (Лк. 22, 22). Не отнимают Его душу: Он отдает ее (Ин. 10, 18). Давно предрек Он смерть свою народам; возвестил ученикам; носил в уме и сердце так, что за неосторожное желание поколебать в Нем эту мысль, друга, которого недавно называл камнем веры, которому вверял ключи царства небесного, поразил ужасным наименованием сатаны (Мф. 16, 18-19, 22-23). Вчера на вечерней трапезе ясно предначертал Он события настоящего дня – и предложил в пищу Свое тело, ныне терзаемое, дал в питие кровь, ныне изливаемую. Он указал Своего предателя; и принял его измену подобно служению: друже, твори на неже пришел еси (Мф. 26, 50). Легионы ангелов ожидали повеления ополчиться вокруг Него; одно слово Его: это Я (Ин. 18, 5) было сильнее легионов: но не торжества хотел Он, а плена, уничижения и смерти.

Теперь уже не время, подобно Петру, прекословить этой любви к страданию. Нам предоставлено проникнуть в тайну её, чтобы не только утешиться в смерти Иисуса, но и возблагоговеть к ней. В своей смерти, слушатели, Он любит человека. Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную (Ин. 3, 16). О сей-то, конечно, любви написал премудрый: крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность (Песн. 8, 6). Поскольку жизнь показалась человеку сомнительным ручательством любви Божией: эта любовь обручает его себе смертью. Человек отпал от любви Божией; ревность, как ад жестокая, отверзла в его падении ад: но любовь, как смерть крепкая, умирает за него, и утоляет ревность, затворяет ад, воспламеняет его любовь угасшую, дает ему жизнь новую. Страдающий Ходатай Бога и людей примиряет ревность, почивающую во святых, со всеобъемлющей любовью, правосудие с милосердием, смерть с жизнью, человека с Богом. Смерть Иисуса есть средоточие сотворенного бытия и возвещенным от Него совершением искупления (Ин. 19, 30) восполняется совершение творения (Быт. 2, 2), предуготовляется совершение всеобновления(Откр. 21, 6). Судьба мира висит на кресте Его, жизнь мира лежит во гробе Его. Сей крест озаряет светом плачевную страну жизни; из гроба сего взойдет солнце блаженного бессмертия. Только наш грех посрамляется на кресте; только наша смерть погребается во гробе: но Сын Божий прославляется; но Богочеловек побеждает.

О, крест славы! Не будь отныне древом проклятия и ужаса, но древом благословения и мира; повергни к подножию твоему языческие оливы и лавры; взойди на священные венцы державных глав; будучи свидетелем и орудием подвигов, будь также их воздаянием и украшением; являйся любящим Тебя во всей природе; более же водрузись в сердцах наших, да не будем ничем хвалиться, разве только крестом Господа (Гал. 6, 14). И ты, гроб жизни! Утвердись непоколебимо среди воинствующей Церкви, как победное знамя, и, услаждая ее воспоминанием победы, одержанной Главою её в единоборстве против князя тьмы, предвозвещай ей победу во всеобщей брани против царства тьмы!

Но что мы видим, слушатели! Гроб нашего Иисуса окружен мраком и сетованием, подобно гробам смертных. Неужели Церковь не знает тайны этого гроба животворящего? Нет, она полагает на нем только нашу собственную печаль; она повторяет нам Господню заповедь сокрушения о себе самих: плачьте о себе и о детях ваших.

Date: 2016-07-18; view: 193; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.008 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию