Шотландское развитие заветной идеи

Эти представители аристократии, являвшиеся сторонниками реформ, соревновались с регентом Марией Гиз, матерью Марии Стюарт, которая как убежденная католичка действовала против реформ за союз с ее родной Францией. Джон Нокс с риском для жизни провел около шести месяцев 1555 года, поддерживая попытки «Лордов» привлечь население к Реформации, искоренить мессу и принять гражданское правление. Через учение Нокса и в благоприятном климате религиозного, политического и интеллектуального наследия Шотландии большая часть теоретического оправдания борьбы, которую эти “Лорды Собрания” вели против Марии Гиз, основывалась на понятии завета. Завет оставался постоянной темой шотландской Реформации и ее следствия, той, в которой они во многом превзошли Кальвина. В этом деле они оставили наследие, которое выборочно досталось последующим поколениям, хотя последователи не были участниками теологической обстановки, в которой сформировались эти представления.

Вскоре после насильственного изгнания в 1554 г. Нокс написал «Увещевание или предупреждение о том, чтобы верные христиане Лондона... и т. д. избежали Божьего мщения». Основной его идеей было то, что верующие должны заключить соглашение (или «быть в союзе») «между Богом и нами, чтобы только Он был нашим Богом, а мы - его народом... мы будем обращаться к Нему и избегать других посторонних богов». Это означало противление идолопоклонству, чтобы оставаться в завете с истинным Богом и тем самым избежать вечного проклятия.[138] Нокс снова говорит о завете в трактате о крещении 1556 г.,[139] но более полно излагает свои взгляды в «Названии» (Appellation) для знати, сословий и государства Шотландии в 1558 г. Здесь Нокс твердо основывает свое представление о завете, которое связывает правительство и людей под законом Божьим, на понимании Ветхого Завета. Он цитирует призыв царя Иосия к израильтянам подчиниться открытому закону (4 Цар. 23). Следовательно, временные правители должны реформировать религию и искоренять идолопоклонство. Очевидно, Нокс думал, что человек может взять все прямо из Ветхого Завета и приложить к своему времени, но другие, к примеру, Джордж Бучанан, подвергали сомнению такой перенос практики иудейской теократии в современное европейское государство. Но допуская, как это делал Нокс, прямое соответствие между несколькими (отдельно выбранными) аспектами ветхозаветного гражданского закона и современного христианского государства, он, естественно, требовал действий, основываясь на таких примерах Ветхого Завета, как завет царя Асы с людьми для служения истинному Богу (2 Пар. 15).

Нокс превосходит Кальвина

В «Письме к народу Шотландии» (1558 г.), написанному после его разочарования тем, что протестантское дворянство не предпринимает необходимых действий, Нокс идет еще дальше. Он сильно превосходит Кальвина (и предвосхищает некоторые элементы французского гугенотского мышления 1570х годов о гражданском сопротивлении) и защищает долг простого народа следить за правильным проповедованием Христа и уничтожением идолопоклонства в случае, если это отказывается делать дворянство и сословия. Основывая свой аргумент на различных библейских текстах (особенно, на Исходе 34), которые учат завету между Богом и его народом (а не просто их лидерами), Нокс утверждает, что отказывающиеся противодействовать режиму идолопоклонства, рискуют потерять свою бессмертную душу.

Особое значение, которое Нокс придавал завету, подверглось внимательному разбору «Лордами Собрания», что частично было вызвано их шотландскими истоками традиционного участия в различных гражданских и религиозных «группах», уходящих корнями в средневековый феодализм скотов.[140] Их восприимчивость также объясняется тем, что А. Х. Уильямсон (в произведении «Шотландское национальное сознание эпохи Иакова VI») называет шотландским участием в общем британском протестантском апокалиптицизме XVI века, хотя и с другим «изгибом».

Существовало общее мнение, поддерживаемое часто преследуемыми британскими реформатами, о том, что они живут в последнюю эпоху, когда «Антихрист» (для многих - Римское католичество или папа) будет свергнут, и начнется новое правление праведности со всеобщими политическими и религиозными изменениями. Согласно Уильямсону, английские реформаты, такие как друг Нокса во время изгнания в Женеве Джон Фокс, автор «Книги мучеников», имели долгую подтвержденную документами религиозную и правовую историю, которая определяла их избранным народом Божьим. Однако, шотландцы, находясь на проигрывающей стороне во многих войнах и вторжениях, разрушивших большую часть их летописей, не имели такой впечатляющей записанной истории закона и религии, чтобы получить желаемое сходство. Таким образом, Уильямсон утверждает, что они были особенно открытыми для идеи и практики заключения соглашений, что иначе, чем повествование Фокса об исторических мучениках или прославление Коком освобождающих прецедентов древнего английского общего закона, отождествляло с избранным народом, в смысле настоящих и будущих отношений с Богом.

Ссылаясь в частности на заключение соглашения, которое произошло в Шотландии в 1630х годах задолго до Нокса, Уильямсон пишет:

Англичане обратились к закону; шотландцы обратились к инструменту, который определял закон [завет]. У Шотландии никогда не было “древней конституции” в английском смысле. В ответ на такое обстоятельство, её общественная культура требовала особого собственного динамизма.[141]

По сути, Лорды Собрания были альтернативным, революционным правительством. Подталкиваемые произведениями Нокса к действиям против антизаветного правления регента королевы (которое они считали идолопоклонничеством из-за поддержки католических представлений и Мессы), они одержали предварительную победу в 1560 г., благодаря опасению Елизаветы I того, что католическая Франция использует Шотландию в качестве пути для вторжения в Англию. После начала периода враждебности между силами Лордов Собрания и силами регента королевы (который последовал за мятежом в Перте в 1559 г.), Елизавета вмешалась, чтобы поддержать протестантских Лордов.[142] Женщина-регент королевы умерла в 1560 г., и французские войска были отозваны. Для руководства делом заключающей соглашение Реформации Шотландский Парламент в 1560 году обратился к Ноксу.

На данном этапе мы видим историческое значение более радикального древнееврейского взгляда Нокса на завет, по сравнению со взглядами Кальвина. Нокс отошел от компании Кальвина и Дж. Мэйора (который, как Кальвин и Бучанан, учил Нокса),[143] когда стал утверждать, что Божий завет с народом давал им прямое право на восстание против нечестивых гражданских чиновников, независимо от того, что советовали им «меньшие магистраты».

Как обобщает Гривес,

Прежде, чем Нокс покинул Женеву, он легко и свободно перенес религиозный завет или союз в политическую сферу, где он стал близким традиционной шотландской группе и теории естественного законно-общественного соглашения, которое имело большое значение в британской и американской политической истории и в последующие столетия. Окончательное расхождение Нокса и Кальвина по поводу природы законного восстания против временных монархов можно проследить по их различному пониманию завета. Нокс, а не Кальвин, хотел спорить о праве людей на активное сопротивление тираническому монарху. Завет был идеей с устрашающей политической силой, как показал Нокс, и как впоследствии обнаружили французские гугеноты и английские пуритане.[144]

Законодательное укрепление шотландской Реформации

Под руководством победоносных Лордов Собрания Парламент собрался в августе 1560 года. «Постановлением о папской юрисдикции 1560 г., гл. 2 он упраздняет сферу полномочий папы в Шотландии. Далее Постановление 1560 г., гл.3 упраздняет идолопоклонство, а гл. 4 объявляет вне закона Мессу».[145] Парламент учредил комитет под руководством Джона Нокса, который должен был подготовить новое заявление веры. Завершенное через четыре дня и являвшееся явно кальвинистским по духу, оно было названо «Шотландским исповеданием веры». Основанное на библейской истории искупления церкви от Адама до Христа, оно формулирует классическое протестантское утверждение о том, как различить истинную церковь (т.е. «знаки» и «символы» церкви):

Мы утверждаем, что знамения, признаки и верные знаки, по которым беспорочная невеста Христова отличается от ужасной блудницы – ложной церкви, на самом деле таковыми не являются: древность, незаконно полученный титул, линия наследования, назначаемое место и количество людей, одобряющих заблуждение... [но] истинная проповедь Слова Божьего... правильное отправление таинств... церковная дисциплина.[146]

Принятое Парламентом в Постановлении об Исповедании Веры 1560 г., гл.1, оно, как говорилось, должно быть

Исповеданием Веры, открыто заявляемым и признаваемым протестантами в пределах государства Шотландии, обнародованным ими в Шотландии, и сословиями, которые утвердили и одобрили его как полезное и здравое учение, основанное на непогрешимой истине Слова Божьего.

Профессор Франк Лиалл предлагает обратить особое внимание на точный смысл следующих слов о принятии:

Исповедание не может быть предписано для Церкви гражданской властью. Это Исповедание, обнародованное протестантами в Шотландии и утвержденное и одобренное Парламентом. Гражданская власть не действует, она одобряет заявление, сформулированное вне себя. И снова, Исповедание - это не Исповедание Церкви Шотландии на данном этапе. Это Исповедание протестантов Шотландии, не ссылаясь на установленную церковь.[147]

Комитету Джона Нокса также было велено составить конституцию для церкви, которую они подготовили как первую «Книгу порядка».[148] Представленная Парламенту в 1560 г. и снова в 1561 г., она была отклонена из-за финансовых требований ее предложений. Она формулировала

систему церковного правления, основанную на видоизмененной епископальной идее. Она представляла собой христианское содружество, в котором будут сотрудничать Церковь и Государство, где Церковь отвечает за благосостояние людей, а гражданское правительство управляет. Церковь будет иметь дело с такими вопросами, как образование и помощь бедным в дополнение к ее более явным функциям проповедования и наказания.[149]

Схема была неприемлема для лордов, потому что она предлагала отдать наследие Римской католической церкви в поддержку этих назначений церкви. Некоторые из лордов уже захватили церковную собственность, а другие получали доход от церковных имений. Таким образом, личный экономический интерес затушил рвение преобразований.

«Высшие власти» и наивысшая власть

Следовательно, шотландские служители реформаты победили и одновременно проиграли политические споры. Но продолжающиеся религиозно-политические стычки между протестантами и католиками и между различными протестантскими группировками следует понимать в свете взгляда реформатов на наивысшую власть. Все протестанты были едины в утверждении, что они находятся под прямой властью Бога, говорящего в Писании, а не под властью Ватикана, его иерархии и традиций. Нокс и его шотландские коллеги не расходились во мнениях по этой основной доктрине, за исключением того, что они дали ей более широкое понимание, чем Лютер и Кальвин (как позднее сделали пуритане в Англии).

Первая «Книга порядка» определяла идолопоклонство как «все, почитающее Бога, но не содержащееся в Его Слове».[150] Следовательно, они, отсоединившись от более литургических лютеран, многих англикан и некоторых континентальных реформатов, исключили среди прочих христианских традиций «святые дни» (к примеру, Рождество), «потому что в Божьем Писании они не имеют ни заповеди, ни уверенного заявления».[151] Как указывает Камерон, это означало, что в 1556 г., когда шотландскую церковь попросили одобрить швейцарское кальвинистское Второе Гельветическое Исповедание, они это сделали, исключив отрывок, «касающийся праздника рождества нашего Господа, обрезания, страстей, воскрешения, вознесения и посылания Святого Духа на Его учеников».[152]

В выдающейся фразе Шотландское Исповедание подчиняется власти Писания до такой степени, что шесть его авторов попросили, чтобы им дали знать, если в нем обнаружат что-либо, не согласующееся с Писанием.[153] В 1554 г. в письме к христианам Лондона, Нью-Касла и Бервика Нокс писал об «абсолютной простоте и ясной непогрешимой истине Слова Божьего».[154] Он нападал на Мессу по поводу власти «непогрешимого Слова Божьего», открытого во «всей массе Божьих Писаний».[155]

Как объясняет Гривес:

В отличие от Лютера Нокс постиг единство Писания таким образом, что оцепенение от заповедей Ветхого Завета обычно не уменьшало подчинение Ветхого Завета Новому. Нокс не подчеркивал отсутствие непрерывности или вытеснение в Писании, но, как и Кальвин, свободно использует отрывки из любых частей Библии - Ветхого или Нового Заветов - для взаимного подтверждения... Применимость Ветхого Завета к современным проблемам особенно заметна во взглядах Нокса на политические вопросы, особенно, на гинекократию.[156]

Понимание взгляда Нокса на власть всего Божьего Слова помогает объяснить его поведение по отношению к Марии, королеве Шотландии. Концентрируясь на резкой природе бесед Нокса с королевой, упускаешь главное. Он деликатно относился к такому обвинению и так объяснял свою позицию:

Когда все они учат меня, что по ясно написанному Слову Божьему порицание порока является гражданским и светским делом и не имеет отношения к служению, я буду поступать так, как велит мне Слово Божье: Bot vnot’ that tyme... Я утверждаю, что ясно выраженная власть давалась Богом его пророкам, Иеремии и Езекии, чтобы поддерживать вечный закон, и относятся ко всем истинным служителям.[157]

Поэтому Нокс, как человек, находящийся под высшей властью, не имел иной альтернативы, кроме как спорить с Марией Стюарт. Она приехал из Франции молодой вдовой в 1560 году, чтобы начать свое правление в Шотландии. Придерживающаяся определенных католических убеждений, она хотела остановить движение реформ, чтобы вернуть традиционное католичество (или «идолопоклонство», по сильно протестантской точке зрения Нокса).

Во время четвертой и последней беседы Нокса с королевой она спросила его, на каких основаниях он нападает на ее предполагаемое испанское замужество. Его ответ показал, как, по его мнению, высшая власть Божьего Слова дает право человеку низшего ранга упрекать человека, занимающего высшее положение, говоря о верховной власти, данной свыше.

Какое вам дело до моего брака? И кто вы в этом государстве?

Человек, мадам, рожденный в нем. И спорю, я никогда не буду графом, лордом или баронам, но Бог сделал меня (насколько бы несуразным я ни выглядел в ваших глазах) полезным членом в этом государстве. Да, мадам, предупреждение о таких вещах, которые могут навредить ему, если я их предвижу, относится ко мне не менее, чем к любому из знати.[158]

Нокс и Ветхий Завет

Из такого убеждения можно понять, что хотя кальвинистские реформаты никогда не намеревались быть сторонниками социального равенства («уравнителями») в обществе (и в действительности, выступали против него), тем не менее, их взгляды на высшую власть могут, в зависимости от обстоятельств, вести в этом направлении. Сопротивление «идолопоклонническим» властям, таким образом, следовало как способ необходимого послушания наивысшей власти - Богу, говорящему в Писании. Очевидно, на рассуждение Нокса повлияло лютеранское Магдебургское Исповедание 1550 года, которое они цитирует в своих «Трудах» (Works), когда рассказывает от сущности католическо-протестантского спора.[159] Также на него повлияли английские ссыльные Женевы в эпоху Марии, такие как Поне и Гудман, а можно сказать, что их влияние было взаимным.[160] Но самым большим источником идей Нокса о сопротивлении было Писание, особенно, Ветхий Завет. Нокс написал два трактата (один в 1554 г., а другой в 1558 г.[161]), показывая, что «историческая ситуация... не является непохожей на ту, в которой еврейским пророкам было велено говорить божественное Слово».[162] Слово Божье «стало выше материальных доходов, личных взаимоотношений и даже гражданских законов».[163]

Как пишет Гривес,

...Ветхий Завет дает достаточно примеров смещения правителей. Следуя библейским наставлениям, как он их понимал, он передает право на сопротивление идолопоклонническим и тираничным монархам от гражданских чиновников и знати к избранным... Среди тех, кто попал под влияние, были Беза, а позднее - гугенотские писатели, как, возможно, и Кальвин.[164]

Теоцентрическая ветхозаветная структура мышления Нокса, которая требовала прямого революционного выступления людей против небиблейского режима, как их религиозного долга, являющегося составной частью вечного благосостояния человеческой души, имела иную атмосферу, чем произведение «De Jure Regni Apud Scotos» [165] известного классического гуманиста и (после обращения к кальвинизму) революционного мыслителя Джорджа Бучанана. Бучанан, коренной шотландец, учил Монтегна в Бордо и молодого Иакова VI в Стирлинг Касл. Бучанан основывал право людей на революцию не прямо на религиозном завете, а на неотъемлемом народном праве «всех людей» избирать правителя без отчуждения их первоначального суверенитета, который все еще дает им право, если необходимо, сместить его.[166] Бучанан следовал Ноксу, давая всем людям право на революцию, но отличался, считая его естественным политическим правом, нежели библейским, определенным по завету религиозным долгом.

Новое понятие «политических прав»

Другой влиятельный политический теоретик следующего поколения Алтусий Вестфалийский из Германии (1557-1638) в своем произведении «Методично изложенная политика» (Politics Methodically Set Forth) (1603) следовал Бучанану, пренебрегая обсуждением завета, чтобы иметь более ясную политическую сосредоточенность на «понимании прав, а не религиозных обязанностей»[167]. Алтусий соглашался с Бучананом, потому что в отличие от древнееврейского акцента Нокса Бучанан считал, что «из-за своего уникальности и священности Израиль не подходит к другим обществам, которые могут законно основываться только на народном суверенитете».[168]

В следующих главах мы увидим, что акцент Нокса на религиозном завете был основным для начальной фазы английской революции, включающей пуританскую борьбу в 1630х и 1640х гг., а подчеркивание политических прав Бучананон и Алтусием было основным для завершающей фазы английской “Славной Революции” 1688 года, а также одной из запутанных нитей, ведущих к американской революции 1776 года.

Интересно, могла ли последняя теория о «политических правах» занять видное положение, если бы для нее не был подготовлен путь идеей о религиозном завете Нокса, который для этого вышел за пределы сдержанности Кальвина. Вряд ли разговор о “политических правах” достаточно мотивировал широкие массы Шотландии середины XVI века, чья точка зрения была в основном христианской, для того, чтобы приступить к жизнеугрожающим действиям. Несомненно, сильную роль сыграли политическая и экономическая целесообразность, классовый конфликт и международные интриги. Однако, похоже, Нокс смог четко сформулировать религиозные интересы (особенно, получение или потерю вечного спасения), в некотором отношении прямо связанные с политическим действием, которое оказалось широко привлекательным. В конечном итоге, кальвинизм покорил и правителей и управляемых среди населения Шотландии.

С этой точки зрения, Нокс является ступенью на пути от Кальвина к Бучанану и Алтусию. Нокс укоренил представления Кальвина о сопротивлении и популяризировал их в национальном масштабе. Бучанан, Алтусий и последующие политические теоретики могли взять теологическую концепцию Нокса о народном сопротивлении, основанном на завете, и расширить ее привлекательность для широкого населения, удалив из явно теологического контекста.