Конец 40-х - начало 50-х. Страна на распутье 4 page

Все вроде бы шло здесь в давно налаженном русле, но почему вдруг «Тройка»? Зачем вводить в такой узкий состав Булганина — вопросы Вооруженных сил в повестке дня заседаний «Тройки» присутствовали четвертым планом.

Думаю, ответы на сии вопросы на документальной основе дать нельзя — после убийства Сталина и Берии архивы, надо полагать, зачищались всерьез. Да и могли ли быть письменно документированы некие важные замыслы Сталина, если они у него имелись?

А они, похоже, у него имелись!

Во всяком случае, подлинной целью создания «Тройки» не могли быть исключительно оборонные работы, и вот почему... После смерти Сталина, 16 марта 1953 года, было принято подписанное уже Маленковым Постановление Совмина

№687-355cc/ on «О руководстве специальными работами», которым образовывался Специальный комитет при Совмине СССР в составе: Л.П. Берия (председатель); Б.Л. Ванников (первый заместитель председателя), заместители председателя И.М. Клочков, С.М. Владимирский, члены Н.А. Булганин, А.П. Завенягин, В.М. Рябиков, В.А. Махнев.

На Спецкомитет было возложено «руководство всеми специальными работами (по атомной промышленности, системам «Беркут» и «Комета», ракетам дальнего действия <...>»

Руководство «всеми специальными работами», предусмотренное постановлением СМ СССР №687-355сс/оп, и «руководство работой специальных органов по особым делам», предусмотренное пунктом 214 протокола №7 заседания Бюро Президиума ЦК КПСС, были вещами явно разными. Очень уж отличаются две формулировки как по форме, так и по смыслу.

Так как все это можно объяснить?

Я оговорюсь, что в моей версии событий могут быть «проколы»... Когда мы обсуждали ее с таким авторитетным экспертом, как Ричард Иванович Косолапов (известный ученый-обществовед, бывший главный редактор журнала ЦК КПСС «Коммунист», член ЦК КПСС, депутат Верховного Совета СССР), он заметил, что для полного обоснования такой версии надо скрупулезно проследить цепочку ряда судеб, сопоставить факты, хронологию событий и т.д.

И это действительно так. Причем роль, скажем, Маленкова в событиях последних недель жизни Сталина может оказаться в итоге как нейтральной, так и отрицательной. Однако я попробую выстроить свою реконструкцию на тех данных, которые имею.

Итак...

9 января 1953 года Бюро Президиума ЦК одобряет проект сообщения ТАСС о деле врачей, и 13 января оно обнародовано. Многие в панике, а слухи (а то и информация) об образовании 13-го отдела в ГРУ панику лишь усиливают.

События развиваются.

Министр ГБ Игнатьев — несомненная креатура Хрущева (а возможно, и Маленкова), тоже встревожен. Его от событий отсекают, а у него рыльце в пушку. При этом Управлением охраны (охрана руководителей партии и правительст-

ва), то есть и охраной Сталина, а также подбором кадров для нее руководит в МГБ человек, которому Семен Игнатьев может доверять как самому себе. Кто это был конкретно, я сообщу позднее, пока ограничившись сообщением о том, что к началу 1953 года верные Сталину охранники генерал Власик и Кузьмичев были от Сталина удалены.

26 января на заседании Бюро — явно с участием Сталина — образуется таинственная «Тройка».

Формально это тот же Спецкомитет с целями чисто «технократическими», но фактически «Тройка» сразу выглядит неким политическим суперорганом, способным мгновенно стать руководящим триумвиратом при высшем верховенстве Сталина.

Берия — МВД—МГБ и народное хозяйство.

Маленков — партийный аппарат и пропаганда.

Булганин — Вооруженные силы.

Фактически эта «Тройка» заменяет собой руководящую «пятерку», вышвыривая Хрущева из доверенного руководства. Причем председатель «Тройки» — Берия. И он не просто формально первый, он из трех — единственный человек дела и действий с быстрой реакцией. И все это сулит некие кардинальные перемены отнюдь не в ходе работ по оборонным проектам.

Теперь в панике и Хрущев. И он делает все, чтобы восстановить к себе доверие Сталина, вовсю заискивая и лебезя...

Игнатьев давно «ангажирован», и охрана Сталина подобрана им так, что Сталина можно быстро устранить. При этом паникующего Хрущева пока «втемную» подзуживает окружение из «пятой колонны».

Молотов и Микоян в опале, иХрущев может рассчитывать на их — нет, не поддержку в устранении Сталина, упаси боже, но на поддержку после (ой, какое горе!) смерти товарища Сталина.

Февраль 1953 года — это подготовка устранения Сталина (имеются сведения, что на чердаке сталинской дачи находились чашечки с ртутью).

Покровитель — Хрущев.

Ответственный исполнитель — Игнатьев.

Непосредственные исполнители — сотрудники Управления охраны МГБ, руководимого...

Нет, кто им руководил, я сообщу все же несколько позже.

А события ускоряются... На понедельник, 2 марта 1953 года — тут я полагаюсь на утверждение Юрия Мухина — Сталиным назначено заседание Президиума ЦК (а это 36 человек!) для рассмотрения вопроса об объединении МВД и МГБ в одно министерство с назначением министром Берии.

Если информация Ю. Мухина об именно такой повестке дня верна, то картина дальнейшего в принципе ясна: между 28 февраля и 2 марта 1953 года Сталина начали убивать. Это непреложно вытекает из вышеприведенной реконструкции ситуации.

Как конкретно он был устранен, я предоставляю расследовать другим. Существенно то, что он был устранен. И устранен потому, что утратил верное кадровое чутье и не конституировал как своего прямого преемника Берию — прямо на пленуме ЦК 16 октября 1952 года настояв на его назначении Председателем Совета министров СССР.

Назначение Берии председателем особой «Тройки» можно расценивать как начало прозрения Сталина. Но Хрущев оказался проворнее.

ДА, ПОЖАЛУЙ, Сталин к началу 1953 года достиг, если пользоваться понятиями принципа Питера, о котором я еще скажу, уровня своей некомпетентности. За свою жизнь он совершил две крупнейшие ошибки, каждая из которых стоила России и человечеству золотого века.

Первой была недооценка перспектив и возможности стратегического партнерства с Германией против англосаксов после заключения Пакта 1939 года.

Второй же стала недооценка возможностей и потенциала Лаврентия Берии как единственного адекватного требованиям эпохи своего преемника.

Сталин был старше Берии ровно на двадцать лет. Он формировался как профессиональный революционер-марксист, движимый лозунгом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» и вместе с Лениным веривший в европейскую и мировую революции. Из всех вождей революции — как са-

мый трезвый из них, он раньше других понял, что России вряд ли приходится рассчитывать на «братьев по классу» в развитых странах. Но понял он и то, что Россия вполне самодостаточна, чтобы вырасти в могучую державу, в которой нет места частной собственности и шкурным интересам и в которой свободное развитие каждого станет условием развития общества.

И вот она, пройдя испытание войной, стала такой державой.

И Сталин...

Ну, сложно сказать, что сыграло роковую роль — постепенное ли старение, нагрузки ли войны, привычка ли трех десятилетий брать все на себя и быть, в конечном счете, последней инстанцией (недаром же в аппарате привилось это иносказание в отношении его — «Инстанция»), ослабление защитной реакции на славословие...

Но можно с уверенностью сказать, что Сталин как всеобъемлющий глава государства свой ресурс к концу 1952 года исчерпал, а Берия, напротив, накопил такой жизненный и управленческий государственный опыт, что полностью мог использовать его, лишь оказавшись во главе государства.

Берия, хотя и пришел в революцию юношей, но почти сразу из революционера и подпольщика превратился в государственного управленца, в организатора. Идеи мировой революции его не увлекали. Зато идея активной перестройки жизни в России на коллективистских началах увлекла на всю жизнь.

Он в ходе служебного роста получал все большие управленческие возможности и теперь был готов уже и к руководству Россией социалистических (подчеркиваю это!) «технократов». Построение коммунизма было для него не идеалом, не лозунгом, а конкретной, сложной, но решаемой задачей.

Сталин с середины 30-х годов стремился поменять местами роль партии и Советов. И вот в 1952 году наступил для этого вполне благоприятный момент... В руководство введено немало молодых кадров, началась переориентация задач партии с хозяйственного управления на идейное, что было видно уже из сопоставления Устава ВКП(б), принятого

XVIII съездом в марте 1939 года, и Устава КПСС, принятого

XIX съездом.

Устав 1939 года:

«Партия является руководящим ядром всех организаций трудящихся, как общественных, так и государственных, и обеспечивает успешное построение коммунистического общества».

Устав 1952 года:

«Ныне главные задачи Коммунистической партии Советского Союза состоят в том, чтобы построить коммунистическое общество... непрерывно повышать материальный и культурный уровень общества, воспитывать членов общества...»

Причем если раньше Политбюро ЦК было призвано организовывать «политическую работу», а Комиссия партийного контроля контролировала «исполнение решений партии и ЦК... партийными организациями и советско-хозяйственными органами», то теперь Президиум ЦК должен был организовывать текущую работу ЦК, а Комиссии партийного контроля при ЦК придавались функции контроля чисто внутрипартийных дел.

И если бы сразу после XIX съезда Сталин, оставив за собой пост Генерального секретаря КПСС, передал свои полномочия Председателя Совета министров СССР Берии, то этим он сохранил бы себе и жизнь, и нерушимую посмертную славу.

Наиболее ярко, на мой взгляд, впервые возникшая некомпетентность Сталина проявилась в ряде тех «грандиозных» строительных проектов, на отмене которых Берия стал настаивать сразу после смерти Сталина. Я о них еще скажу.

Увы, Сталин не решился отдать будущее страны в руки Берии, а это означало, что после смерти Сталина неизбежно возникнет вопрос о преемнике, о лидере. И от того, кто им станет — член партии Сталина или член партии партократов, зависела дальнейшая судьба огромной страны.

Да и — мира.

ТАК к концу 1952 и началу 1953 года у страны наметилось два принципиально разных пути. Один путь вел к неиз-

бежной деградации страны, второй — к не менее неизбежному ее расцвету.

Символом одного был функционер — недалекий, невежественный, амбициозный, не только не способный, но и не стремящийся оптимизировать общественное бытие страны, лично ленивый и некомпетентный и поэтому порождающий лень и некомпетентность как рядом с собой, так и на более низких уровнях власти.

Символом другого был управленец — дальновидный, образованный, энергичный, уважающий тех, кто уважения достоин, по самой сути натуры стремящийся сделать жизнь общества лучше. Управленец, любящий и умеющий работать, компетентный и поэтому всемерно поощряющий и приближающий к себе хороших, компетентных работников.

Функционер не знал дела, но имел наглость учить всех, не учась ничему, ибо считал, что он все заранее знает и так, потому что он — секретарь ЦК и член Политбюро.

Управленец, если чего-то не знал и сталкивался с новым для себя делом, учился, разбирался в новых для себя вещах и потом мог принимать осмысленные решения.

Функционер в перспективе отдавал СССР в руки таких же функционеров, как он, только рангом пониже. И они были способны на одно — довести страну «до ручки».

Управленец в перспективе давал в СССР все права профессионалам, специалистам управления, науки, производства, образования и культуры, которые непременно довели бы страну до подлинного, непоколебимого ничем и никем величия.

Функционер в перспективе низводил массы до уровня быдла — нерассуждающего, приученного к примитивному полурастительному существованию.

Управленец в перспективе обеспечивал массам всестороннее развитие, позволяющее каждому желающему раскрыть все свои способности и жить весело, умно и долго.

Функционер любил себя в державе, а не державу в себе, потому что великой, народу принадлежащей державе он был просто не нужен.

Управленец не мог не любить державу в себе и жил для державы уже потому, что лишь в великой державе он мог реализоваться наиболее полно как личность.

Логическим итогом «деятельности» функционера стано-

вилась гибель Советского Союза и последующая деградация всего человечества.

Логическим итогом деятельности управленца становился такой Советский Союз, который мог по праву не только сильного, но и справедливого, встать во главе всех здоровых сил планеты.

И в высшем руководстве страны к 1952 году имелся как ярко (если можно говорить о яркости заурядной личности) выраженный, законченный функционер — Никита Хрущев, так и ярко выраженный, выдающийся управленец — Лаврентий Берия.

Сталин не бросил на чашу весов Берии свой огромный авторитет. А это означало, что весы будут колебаться и все может решить случай.

Противостояние Берии и Хрущева было неизбежным, и победить в нем мог лишь один.

Хрущев, как интриган и эгоист, это понимал, заранее готовился к схватке и просчитывал — как пробудить в коллегах по власти низменные страсти и привлечь их на свою сторону.

Берия, как «трудяга» и коллективист, был глубоко и простодушно уверен в том, что его очевидное деловое превосходство автоматически обеспечит ему лидерство. И хотя он понимал никчемность Хрущева, не мог и помыслить, что ради личного благополучия тот может устроить над товарищем и коллегой расправу.

Берия мерил по себе.

Но и Хрущев мерил по себе.

Вот только мерки у них были разными.

Глава 23