Особенности мусульманской поэзии и искусства.

Как известно, вдохновение есть ничто иное, как совмещение творческой деятельности человека с высшей степенью сосредоточенности его сознания, быстро исчезающее при переутомлении. К сожалению, творческое озарение длится обычно недолго — всего несколько дней, часов, а иногда и минут отпущено человеку на то, чтобы создать свой шедевр или составить замысел будущего произведения. Что только не объявляли причиной творческого вдохновения за тысячелетия существования человечества! Тут и Луна, и соловьи, и розы, и родинки на щеке, крылатые Пегасы и какие-то музы, словом — все что угодно, кроме Всемогущего Аллаха (Хвала Ему и велик Он!), наделившего человека способностью понимать прекрасное и создавать шедевры. Нужно исправить это недоразумение, поскольку именно духовность лучше всего достигает главной цели искусства, заключающейся в том, чтобы возвышать человека над обыденностью и пробуждать в нем высокое чувство прекрасного! Совесть, человечность, духовность и гражданственность великих поэтов Ислама резко противостоят сословным предрассудкам и именно в народной среде они находят неиспорченные нравы и красоту искренних чувств, показав себя глубокими знатоками душ и человеческих сердец. Одни из них рисовали людей такими, какими они хотели бы их видеть, в то время как другие поэты изображали их такими, каковы они есть. Исламская поэзия вобрала в себя самобытное национальное искусство всех мусульманских народов, не растворив и не обесцветив его яркие краски, а напротив, еще более обогатив художественную палитру их национального искусства многоцветием Исламского духовного и эстетического опыта. Блестящее поэтическое мастерство мусульманских поэтов очаровывает не количеством строчек, а силой своего воздействия на человеческие сердца, ну а секрет поистине волшебного очарования мусульманской поэзии заключается именно в ее высокой Исламской духовности, красоте и своеобразии ее языка. Бережно сохраняются в памяти благодарных потомков светлые имена благородных поэтов Ислама — Каба ибн Зухайра и аль-Бусири, чьи знаменитые касиды, восхваляющие величие и могущество Всевышнего Аллаха (Хвала Ему и велик Он!), светлый образ Пророка Мухаммада (Да благословит его Аллах и приветствует!) и раскрывающие перед нами духовный мир истинно верующего человека, давным-давно стали классикой и легли в основу фундамента всей мусульманской поэзии. С непревзойденным мастерством воплощения богатой гаммы человеческих чувств в разное время творили Низами Гянджеви (1141–1209), автор всемирно известной поэмы «Хамсэ», Мухаммад Физули (1494–1556) — непревзойденный мастер любовной лирики, создававший свои газели, то есть двустишные строфы с постоянной рифмой на конце каждого двустишия, Алишер Навои (1441–1501), Махтумкули, Фирдоуси, Саади, а также Хафиз, чьи поэтические газели принесли ему славу одного из крупнейших лириков мира. По-разному воплощаются в их стихах, поэмах и песнях раздумья о жизни, родине, смерти и любви, однако все они были едины в главном: это были верующие люди, все их творчество было пронизано животворящим светом высокой мусульманской духовности и наряду с великими учеными Ислама все они были ее носителями. Их понятия о поэзии были чисты и возвышенны, они воистину были совестью мусульманского мира, возглавляя борьбу передовых людей своего времени с варварством и бесчеловечностью, всех их объединяла неустанная погоня за знаниями, впечатлениями и правдой, что по достоинству ценили современники, с восторгом встречая каждое их произведение, а также благодарные потомки, по праву относящие их стихи к числу лучших созданий мусульманского поэтического гения. Каким же должен быть современный мусульманский поэт? Современного Исламского поэта постоянно должна волновать тема сегодняшнего кризиса светской культуры, он должен сам хорошо понимать и объяснять другим, что оторванность от религии, от своего народа, особенно в эпоху важных перемен, неизбежно приводит к духовному обнищанию человеческой личности. Он всегда должен помнить о том, что поэт только тогда является истинным сыном своего народа, если его действительно, по настоящему волнует судьба родины и он хорошо понимает, что нет ничего более омерзительного, чем равнодушие человека к своей же собственной стране, к ее народу.

Элитарное и массовое искусство.
Понятие «элитарного» в противовес «массовому» вводится в оборот в конце XVIII в., хотя само по себе разделение искусства на массовое и элитарное и соответствующая дифференциация публики произошли значительно раньше. Особенно наглядно разделение художественного творчества на массовое и элитарное проявилось в концепциях романтиков. Первоначально у романтиков элитарное несет семантику избранности, образцовости. Понятие образцового, в свою очередь, понималось как тождественное классическому. Особенно активно понятие классического разрабатывалось в эпоху Возрождения, когда античная художественная традиция расценивалась как нормативное ядро, как некий вневременной образец художественного творчества. В таком понимании классическое отождествлялось с элитарным и образцовым.
Романтики, выступившие с принципиально новыми художественными манифестами, утверждали преимущественную ориентацию на новацию в сфере художественного творчества. Тем самым они невольно отделили свое искусство от социально адаптированных художественных форм, выделив в отдельный сектор то, что получило название массового искусства. Триада «элитарное—образцовое—классическое» начала рассыпаться; элитарное, в сознании романтиков, безусловно, сохраняло близость образцовому, однако уже не являлось тождественным классическому — последнее сопрягалось с адаптированным, традиционным.
Процесс размежевания публики искусства традиционно связывался с углублением социальной иерархии; однако сам по себе этот фактор нельзя считать определяющим. Как утверждает, например, Д.С. Лихачев, «фольклор, и часто однородный, был распространен не только в среде трудового класса, но и в господствующем. Одни и те же былины мог слушать крестьянин и боярин, те же сказки, те же лирические песни исполнялись повсюду».* Расслоение литературных, музыкальных и художественных вкусов в России произошло только к XVII в., когда фольклор отступил из городов и потерял связь с доминирующей частью общества. В формировании массового искусства решающим оказался процесс, связанный с ростом городского населения. Возникали новые, городские по происхождению, жанры. Они уже не были связаны функционально ни с сезонными сельскими работами, ни с крестьянским бытовым укладом, ни с церковным богослужением, а были призваны удовлетворять собственно эстетическую потребность человека. Среди массовых форм искусства преобладающее значение приобрели такие, которые ориентировались на отдых, развлечение, занимательное чтение. Размежевание в сфере художественного творчества вызвало и активную «перегруппировку» в художественной публике.

Элитарное — для искушенных знатоков, массовое — для обычного, рядового читателя, зрителя, слушателя. Важно отметить, что при этом произведения, выступавшие в качестве эталона массового искусства, обнаруживали связь с фольклорными, мифологическими, лубочными построениями, существовавшими задолго до этих процессов.
Эти обстоятельства, повлекшие резкое изменение условий человеческого существования, оказали существенное влияние и на судьбы духовного, в том числе художественного, творчества. По замечанию X. Ортеги, в массу вдохнули силу современного прогресса, но забыли о духе. «Массовый человек, ощутив свою победу, ощутив свое большинство, ощущает себя совершенным. Человеку незаурядному для этого требуется незаурядное самомнение». Если вся предыдущая культура старалась преодолеть архаические черты, заложенные в природе человека, возвысить и одухотворить их, то в XX в. вся архаика выступила без маски. Архаические черты, живущие в глубине человека, празднуют свою победу в феномене массового искусства. Что ждет этого человека, какой жизнью ему суждено жить? — задавал вопрос испанский философ и отвечал: «Да никакой. Он обречен представлять собой другого, то есть не быть ни собой, ни другим. Жизнь его неумолимо теряет достоверность и становится видимостью, игрой в жизнь, и притом чужую».