Глава 11. Простые радости 2 page

Немного погодя Змей возился на кухне, он порядочно проголодался, и намеревался вознаградить себя за труды обильным ужином. Вдруг он услышал странный звук, похожий на то, как из бочки вылетает пробка. И сразу вслед за звуком раздался громкий плач ребенка.

На ходу вытирая лапы, Змей влетел в залу и обомлел – великолепный результат его трудов был сверху донизу обгажен орущим ребенком. Детская неожиданность толстым слоем покрывала бархатные подушки с золотыми вензелями, вышитыми Василисиной рукой. Принцесса же, то ли от неожиданности, то ли от страха оглушительно ревела, размазывая каку по лицу.

Змей обалдел от неожиданности, а потом здорово рассердился – во-первых, он очень старался, а во-вторых ему было жалко свои красивые подушечки. Василиса подарила ему их на 200й день рождения, вышивала почти год, и Змей очень ими дорожил. Не в силах поверить в происходящее, он закрыл глаза на минуту, потом снова открыл, но ничего не изменилось. Факт оставался фактом – все было в дерьме: Змеевы вензеля, и портреты, и монограммы, и гербы.

- Ах ты…

У него даже слов не нашлось, приличествующих случаю. Надо же так – убить весь день на то, чтобы твою работу под вечер обосрали! И не только работу, а дорогие сердцу вещи! Вне себя от злости, Змей пинком подогнал тазик, плеснул в него воды, даже не посмотрев теплая ли она, и довольно неучтиво вымыл юную засранку. Потом собрал обгаженные подушки, а щит застелил старым одеялом. Сердито пихнул ребенка в кроватку и подхватил таз – стирать.

Вот так всегда, только соберешься расслабиться после трудов праведных, поужинать спокойно, книжку почитать, как обязательно случается какое-нибудь дерьмо. Дерьмо вообще случается, и в этом нет ничего противоестественного, но почему оно всегда случается в самое неподходящее время? Змей бросил взгляд на верхнюю подушку из зеленого бархата, расшитую золотым изображением самого Змея, и чуть не заплакал – здоровенная лепеха красовалась на его портрете.

- Моя любимая… - ему стало так обидно, как в тот день, когда бабушка нашла заначку с книгами и сожгла их в камине. Как он плакал тогда! И не потому, что отлупили, а потому, что наплевали в душу, как сейчас. – Съем, блин, к чертовой матери съем…

То ли от страха быть съеденной, то ли еще от чего, но Лия вдруг заплакала. Но не требовательно-нагло, как ревут дети, когда хотят чего-нибудь, а тоненько и горестно, тихонько всхлипывая и повторяя: «Мама, мама…». Это было так неожиданно, что Змей выронил подушки и затоптался на месте.

Обиду как рукой сняло, он даже засмущался и почувствовал себя виноватым: может не надо было с ней так грубо? Она все-таки маленькая и ничего не соображает. Он попробовал покачать кроватку, но Лия не унималась, плакала и плакала, все так же тоскливо и обреченно. Змей не на шутку испугался и почувствовал себя совершенно беспомощным перед лицом плачущего младенца, что делать – он не представлял.

Он попробовал побренчать погремушкой, построить рожи, даже поплясать – не помогало. Девочка продолжала тихо плакать. Крошечное тельце, скорчившееся в Святогоровом щите, одинокое и несчастное. И сразу вспомнилось собственное детство: одиночество, тоска, отсутствие матери, которая, по словам бабушки, догулялась с драконами до того, что они ее сожрали, потаскушку. Долгими ночами маленький Змей лежал на куче золота и плакал, а отчего плакал и сам сказать не мог. Тоска его глодала, точно так же он приговаривал сквозь слезы тогда: «Мама, мама…»

Змей смотрел на малышку и в груди его словно наливался какой-то громный пузырь, готовый лопнуть и затопить все слезами. Душа его развернулась, потом свернулась, и так жалко стало девочку, что он схватил ребенка, прижал к груди и стал что-то причитать вроде: «Бедная моя, сиротинушка…Одни мы с тобой на белом свете».

Пузырь в груди лопнул, и понес с собой застарелые обиды, страхи и боли – все хлынуло слезами. Обнявшись с малолетней принцессой, Змей рыдал крокодиловыми слезами. Всю свою горькую жизнь выплакивал зеленый этому неразумному еще существу. Все обиды рассказал, все страхи поведал. Плакал и плакал, не стесняясь, пока все слезы не кончились.

Нос раздулся, глаза опухли, но почему-то стало легко дышать, слово он носил на спине тяжелый камень и теперь его сбросил. Огонь в камине давно погас, за окном шел несильный дождик, но Змей не чувствовал холода, он смотрел на тлеющие угли и слушал стук дождя по подоконнику, как будто в первый раз в жизни.

Он даже не понял, когда Лия перестала плакать. В какой-то момент он очнулся и сообразил, что девочка молчит. Она тихонько сопела, обхватив его ручонками и уткнувшись в ухо. Он поглаживал ее по спинке и вдруг обратил внимание на свои когти. «Непорядок!» - подумал Змей, - «Могу ребенка поранить» Через пять минут Лия уже спала в своей кроватке, а Змей обнаружил себя энергично спиливающим когти с передних лап.

Лапы без когтей были непривычно легкими – Змей поболтал ими в воздухе, попробовал поковырять в носу – получилось плохо. Настроение снова испортилось.

- Да какое я чудовище… Ренегат позорный.

Порядочный змей должен жить один и внушать ужас всему живому, а ему было тошно в одиночестве, и страха в глазах он не выносил. Стыдно сказать, но он мечтал, что кто-нибудь его полюбит.

- Романов начитался! - Змей вздохнул и покосился на спящую Лию. - Может быть она привыкнет ко мне когда-нибудь, и я не буду казаться ей страшным или противным. Да ну их, эти подушки!

Змей откинулся назад, на кучу золота и подумал, что можно купить девочке что-нибудь: например, игрушек. Или красивое платьице, такое, чтоб все в рюшечках и розовое.

- Да я богат, как Крез и могу позволить ей все, что угодно!

Впервые в жизни Змей испытывал удовольствие при мысли о том, что расстанется с деньгами. Удовольствие было таким сильным, что он заснул, блаженно улыбаясь, на куче золота, в окружении дурно пахнущих подушек.

Глава 12. Кто кого?

Орландо напрасно беспокоился – опознание прошло очень организованно, видимо МакДермотт усвоил преподанный урок. Король и члены его семьи тоже были опознаны, бумаги составлены по всем правилам – с вечера 224 дня 616 года династия Сигизмундовичей официально прервалась.

Но управляющего герцога Карианиди это мало беспокоило. Он сидел в кабинете короля за его письменным столом, и, невзирая на неудобство, напряженно работал. Дел было столько, что иногда он чувствовал приступы паники, хоть и старался их давить в зародыше.

- Если я сейчас сижу за письменным столом короля, то невозможного в мире нет вообще. Так что разберемся помаленьку. – уговаривал Орландо сам себя.

Надо признать, положение действительно было серьезным: устранение короля казалось последним шагом к цели, а оказалось только первым. За прошедший день Орландо понял, что все только начинается.

Как ни странно, но неважный король Ибрагим на самом деле многих устраивал, и вмешательство Змея нарушило установленное равновесие. Орландо наивно полагал, что вместе с королем он отправил к праотцам все пороки королевской власти, но уже к вечеру был жестоко разочарован – оказалось, что он только снял стружку, не затронув сердцевины.

Государство, как чудовищная машина, кривая и косая, веками неслось куда-то по инерции – при всем этом личность самого короля так мало значила, что, право слово, не стоило и беспокоиться. Орландо потратил целую ночь на чтение бумаг, найденных в кабинете короля, но понял только одно – что он ничего не понимает. Сведения, которыми снабжал его герцог в задушевных беседах, касались в основном интересов дворянства. Он твердо усвоил, что в стране есть аристократия, которая кормится с купленных должностей и бедное дворянство, имеющее титулы и пустой карман. Кроме того, начинает поднимать голову разбогатевший торговый люд, жаждущий дворянских привилегий. И вот, король, ввергнув страну в финансовый кризис, решил поправить свои дела за счет налогообложения аристократии, что есть кощунственно и невозможно.

А почему невозможно? Орландо нравилась идея короля, он хорошо помнил, как в деревне люди стонали, отдавая в казну почти половину своего дохода. Причем отдавать надо было деньгами, и это создавало дополнительную проблему, ибо денег в обращении всегда не хватало. Что такое пять септимов для герцога Карианиди? И что такое пять септимов для крестьянской семьи, которая на них год живет?

Взбаламученный и уставший, Орландо попытался сформулировать мысль, крутящуюся в голове, но ничего не вышло. Не пришло еще время, для государственных дел у него пока кишка тонка. Лучше заняться делами насущными, а остальные проблемы решать по мере поступления.

Король погиб, Сапатеро погиб вместе со своими родственниками и прихлебателями – герцог Карианиди мог вздохнуть свободно. Однако оставались и другие люди, имеющие интерес в щекотливом деле престолонаследия. Откуда могло прилететь? От кого? Орландо напряженно обдумывал диспозицию, а ведь кроме этого были еще и текущие дела вроде организации похорон и заседания Совета, которое он так легкомысленно созвал. Поневоле запаникуешь.

Усилием воли он подавил свой страх и решил, что максимум текущих дел необходимо передать другим, потому что ему нужно время на подумать. Взяв со стола фасонистое павлинье перо, он обмакнул его в чернила и набросал план действий.

Перво-наперво нужно было похоронить королевскую семью. После недолгого разговора с главным церемониймейстером, Орландо покрылся холодным потом: как оказалось, дело это весьма хлопотное. В год смерти старого короля Ольгерда Орландо был еще слишком мал и не помнил того, что рассказывали люди. Но его просветил главный церемониймейстер: по регламенту полагалось сначала подготовить тела, вымачивая их в особом растворе в течение двух недель.

- Это зачем? – тупо спросил Орландо.

- Чтобы предохранить августейшие тела от тления. Церемонии прощания длятся около месяца, потом тело усопшего монарха выставляется во дворце на обозрение народа. Кроме того, монархи соседних стран приезжают на церемонию прощания далеко не сразу, так что предосторожность совершенно необходимая. – отрезал господин Феферкухен, уже сорок лет занимающий свою должность, и, вне всякого сомнения, человек компетентный.

Орландо почувствовал легкую дурноту от перспективы замачивать короля в рассоле, но еще больше – от необходимости приглашать зарубежных гостей.

- Ну уж нет! – решительно выдохнул он. – Я не собираюсь тут полгода на трупах сидеть. Все бумаги оформлены, смерть официально зафиксирована. Хоронить будем через три дня, в семейном склепе, обычным порядком. Можете идти.

И, не глядя на церемониймейстера, которого, казалось, хватит удар, Орландо приказал вызвать к себе господина Ла Торре.

Обсудив с главным администратором техническую сторону похорон, Орландо составил ему пошаговую инструкцию и отпустил. Надо было с этим заканчивать.

- Не до них сейчас.

Удивительное дело, но мертвый король его совершенно не интересовал, он забыл о нем сразу же, как только вышел из погреба. Сейчас его больше волновало расследование гибели короля. К сожалению, без него никак нельзя было обойтись, ибо смерть была явно криминальная.

Оставить все как есть он не мог, с одной стороны, можно было свалить все на Змея, но, пообщавшись с ним, Орландо забеспокоился. Он понял, что и кто-то другой сможет с ним поговорить, если сильно захочет. Никто знает, как поведет себя это сентиментальное пресмыкающееся. Змея предъявлять публике было нельзя, но избежать этого – тоже нельзя. Кого бы он ни поставил во главе расследования, невозможно отобрать для этой миссии исключительно идиотов. В полиции все-таки есть профессиональные люди.

Ход его мыслей был прерван стуком в дверь – караульный солдат пришел доложить, что Его Светлость герцог Карианиди желает видеть своего управляющего.

- Я надеюсь, он не нашел в погребе винные бочки… - не без тревоги подумал Орландо. – Если он сейчас будет скакать голый по дворцу и кричать «Я лошадка!», его не поймут.

Не говоря ни слова вслух, он собрал со стола свои заметки и поспешил за провожатым. Герцог обнаружился в покоях короля – к счастью, он был трезв, но все равно вел себя неподобающе. В момент прихода Орландо, он командовал стайкой слуг, которые по его указке переставляли королевскую мебель – Его Светлость спешил устроиться в максимальным комфортом. Орландо поморщился.

Он доложил герцогу, что все формальности соблюдены, свидетельства о смерти составлены и сейчас находятся у него. Надо бы хоронить Их Величеств, да побыстрее.

- А куда спешить? Ибрагим теперь не вылезет из погреба, тю-тю… - охотничье ружье с чеканным прикладом явно понравилось Его Светлости. Он вертел его в руках, прикладывал к плечу и прицеливался в слуг, делавших испуганные физиономии, дабы подыграть новому господину.

- Еще как вылезет. Господин герцог, нам надо поговорить наедине. Отпустите слуг, потом будете таскать диван из угла в угол. А еще лучше – пойдемте в кабинет, там намного удобнее.

Орландо подтолкнул растерявшегося герцога в спину и аккуратно забрал у него ружье.

- Поймите меня правильно, несмотря на то, что Ибрагим мертв, вы здесь находитесь на птичьих правах, так что мебель я бы пока не двигал. Мы с вами сейчас во дворце, потому что проявили расторопность, и потому что самые главные игроки пока что не готовы. Не обижайтесь на меня, но если князь Аль-Нижад со своими родственниками хотя бы вполовину так могуч, как вы мне рассказывали, он с легкостью выкинет вас отсюда как котенка.

Битый час Орландо пытался втолковать герцогу, что сейчас не время радоваться и примерять корону.

– Я назначил экстренное заседание Совета на следующий день после похорон, поэтому хоронить надо как можно скорее. Хотя мы все равно не успеем…

Он сел напротив герцога, весьма недовольного его словами.

- Из членов Совета в живых остались вот эти люди. – Он зачитал короткий список, - Я рекомендую дополнить его еще вот этими.

Герцог взял бумажку и прочитал список.

- Антинари? Ни в коем случае, терпеть его не могу. А где Амоладу и Распопов? Жильбер? Вы вообще кого сюда понаписали? Да я с ними в чистом поле…

Если честно, Орландо просто опешил, когда Карианиди начал возражать – он настолько привык действовать самостоятельно, что не сразу понял, что у него проблемы. У новоиспеченного короля прорезался голос в самый неподходящий момент.

- Ваша светлость, ни один из этих людей не попал сюда случайно, каждое имя в списке обдумано мной, подготовлено и проверено. А с Распоповым и Амоладу не то, что на Совет, с ними и в чистом поле садиться… ну как вы сказали.

- Но-но, поговори мне тут. Что за вздор ты несешь? Король Ибрагим мертв, теперь в этой стране нет никого могущественнее меня. Кого захочу, того и приглашу на Совет. А не захочу, так и вовсе приглашать не буду – королю советники не нужны.

Орландо ушам своим не верил. Уму непостижимо, чтобы человеку за сутки так мозги выдуло, или зрелище побоища его слишком сильно впечатлило? Нашел время для кряканья… Но сцепив зубы, он предпринял еще одну попытку уговорить взбунтовавшегося герцога:

- Ваша Светлость, я прошу вас поверить мне еще раз. Разве я подводил вас когда-нибудь? Далеко не все жаждут видеть вас королем – большие достижения вызывают большую зависть. Нам совершенно необходимо как можно скорее похоронить короля Ибрагима и утвердить на Совете нового короля – вас. Если мы успеем это сделать до того, как в столицу вернется князь Аль-Нижад, который по счастливому стечению обстоятельств уехал в Энкрет, то ему придется считаться с вами. А если нет – то вам с ним.

Герцог нахмурился.

- Чем это князь Аль-Нижад может мне помешать? – Он откинулся в кресле и сложил ноги на стол. – Он, конечно, богат, но и я не нищий…

- Он не просто богат, он – глава торгово-промышленной палаты, ближайший друг господина Спалетти, председателя Коллегии Горнопромышленников, тесть маркиза Нгуена, председателя Третейского суда, муж княгини Аль-Нижад, управляющей Коммерческой коллегии, брат княгини Шварцмауль, главы банковской группы «Фромм и Ко». Дальше перечислять? Нисколько не сомневаюсь, что у него есть собственное мнение насчет престолонаследия, и оно будет очень весомо.

- Что за проблема? Не звать его на Совет, и все.

- Посмотрю я, как вы попробуете его не пустить. Те люди, которых я отобрал, не зависят от него или его клана - если им пообещать соответствующее вознаграждение, они вполне вас поддержат. Теперь понимаете?

Карианиди задумался. На лицо его легла мрачная тень, он явно был очень недоволен. Если честно, Орландо испытывал жгучее желание дать ему в лоб, но приходилось сдерживаться. До сих пор они довольно удачно работали вместе – герцог не вмешивался в его работу, выходя на сцену только в нужные моменты, и прекрасно справлялся со своей ролью. А теперь его вызвездило, и это было чревато многими проблемами.

Промучавшись с полчаса, герцог скрепя сердце согласился со своим управляющим, но было видно, что он еще отыграется. Орландо вышел от него с неприятным чувством.

Вдобавок ко всему, нежданно-негаданно у молодого управляющего нарисовалась еще одна проблема, будто ему других не хватало. МакДермотт решил проявить инициативу и отправил на место трагедии какого-то борзого сыщика, чтобы по горячим следам, так сказать…

Все это он бодро доложил Орландо, как только его нашел, и вытянулся в струнку. Орландо смотрел на его двухметровую фигуру, преисполненную энергии и преданности делу и думал:

- Чтоб ты сдох, придурок… Как только разберусь с делами, ты у меня уедешь далеко-далеко, ежиков пасти…

Но вслух сказал только:

– Благодарю вас. Как только он появится, сразу приведите его ко мне, не откладывая ни секунды.

Уже стемнело, и только тут Орландо почувствовал, что страшно голоден. Он попросил караульного спуститься в кухню и принести ему чего-нибудь в кабинет – для государственных дел необходима энергия.

За окном переговаривались караульные, цокали копытами лошади, и Орландо ощутил страшный приступ тоски по своей каморке и голубям под крышей. Сейчас уже вечер и Циля, наверняка, ушла на охоту. Эх, сейчас бы лечь в свою постель, погладить кошку и слушать, как за открытым окном воркуют голуби.

В кабинете стало темно, только отблески фонарей с Дворцовой площади падали на стены. Орландо прикрыл окно, задернул штору, и стал зажигать свечи в позолоченных подсвечниках – ему хотелось, чтобы в кабинете стало светло, как днем. Этот дворец его нервировал, он словно ждал подвоха из каждого темного угла.

В дрожащем мерцании свечей таинственно заблестела карта Страны Вечной Осени, выгравированная на большом медном листе.

В конце концов, черт с ним, с герцогом, но необходимо собрать хоть какое-нибудь правительство, которое позволит государству бесперебойно функционировать. Некоторые соседи под шумок могут и зашалить. Орландо подошел к карте и пристально всмотрелся в нее – сейчас бывший лакей видел не филигранную работу гравера, он видел границы своей страны и далекие рубежи соседей.

С севера неприветливо громоздилась Драгуната, а за ней притаился король Драгомил, человек хитрый и авантюрный. Он никогда не упустит случая укусить соседа за пятку, тем более, если будет уверен в своей безнаказанности. С Ландрской королевой Вильгельминой был подписан вечный мир, но все знают, что у королей вечный мир длится не так долго.

Все это одним вечером рассказал Орландо герцог, когда у него разыгралась стенокардия, и напиться не вышло. По-хорошему, именно герцог и должен был думать обо всем этом, просто потому, что он образованный человек, в отличие от бывшего лакея. Но на Карианиди никакой надежды нет. Не пил хотя бы, и на том спасибо.

В дверь постучали – кладовщица Божена Кржничкова самолично принесла ему ужин, посчитав, что этим самым убьет двух зайцев. Он поблагодарил кладовщицу, немного поспрашивал ее об организации работы и с гордостью отметил, что у него все было организовано гораздо лучше.

Ужин действительно был очень кстати, Орландо почувствовал себя освеженным, можно было и еще сутки проработать без отдыха. Тем более что в дверях появился МакДермотт с каким-то человечком, которого он рекомендовал как какого-то Пузен.. Фузен.. Морфа?

Орландо пришлось приложить усилие, чтобы из их совместных объяснений усвоить, что толстенький человечек и есть тот самый сыщик, которого МакДермотт отправил на место гибели короля.

- Ах, вот оно что… Проходите, проходите… Спасибо, МакДермотт, вы на сегодня свободны, можете идти. Так как все-таки вас зовут?

- Тузендорф, Йозеф фон Тузендорф, сударь, к вашим услугам.

Он снял очки, протер их, снова одел, не забыв покраснеть, как девушка на выданье.

Сыщик оказался совсем молодым парнем, навроде Орландо, толстеньким и подслеповатым, с редкими соломенными волосами. Он все время моргал, щурился и чрезвычайно внимательно смотрел на своего визави, но Орландо отметил, что взгляд у него пронзительный, холодный.

- Ну что же, будем знакомы – меня зовут Орландо, я управляющий делами господина герцога Карианиди. Значит, вы посетили место трагедии? Что ж, с удовольствием выслушаю ваши выводы.

Видя посеревшее от усталости лицо Тузендорфа, Орландо вдруг спохватился:

– Садитесь же. Кофе?

Чашка крепкого кофе и пара бутербродов подкрепили злосчастного сыщика. Орландо внимательно наблюдал за тем, как он жадно ест, и думал, что же с ним делать. Наконец проглотив последние крошки, Тузендорф снова надел очки и достал из портфеля пухлый блокнот.

- Итак, я начну. Королевский кортеж состоял из одиннадцати карет, запряженных четырьмя лошадьми каждая. Кроме этого, их сопровождали десять конных гвардейцев, но несмотря на столь внушительный эскорт, погибли все до единого, включая лошадей. Виконт Дювалье пытался убежать, но был настигнут по дороге к лесу – положение тела свидетельствует о том, что он был ранен и передвигался ползком.

- К черту виконта. Как это случилось?

Тузендорф почмокал толстым губами, перевернул несколько страниц в блокноте и продолжил в своей нудной манере:

- Земля в месте происшествия сильно выжжена, многие трупы имеют термические повреждения, кроме того, характер их смерти – отрывание голов, многочисленные рваные раны, свидетельствуют о том, что Его Величество погиб не от рук человека.

- Вот как? А от чьих же? – похоже, этот пентюх свое дело знал, несмотря на молодость. Орландо почувствовал легкое беспокойство.

- Без человека там тоже не обошлось, но об этом позже. Вы, должно быть, знаете, что в Дремучем лесу обитают пресмыкающиеся вида Dragonis Glorixidis, проще говоря, Змеи Горынычи. Я более чем уверен, что гибель кортежа произошла от нападения одного из этих тварей. Dragonis Glorixidis достигают в длину пяти метров, плюются мощной струей огня, и имеют привычку отрывать своим жертвам головы. Кроме того, они чрезвычайно быстро перемещаются и способны видеть в темноте. Вот… - он протянул Орландо какой-то листок, оказавшийся страничкой из школьного учебника биологии с описанием данного вида. Существо, изображенное на картинке, мало походило на Змея, скорее на карикатуру, но написано было интересно.

- …этот экземпляр пришел из леса, где у него логово, и лег в засаду примерно вот здесь, - Тузендорф положил на стол свой блокнот, в котором была аккуратно зарисована прогалина, - я нашел тут его чешуйку, а это значит, что лежал он долго, ждал. Когда кортеж появился, он напал не сразу, подпустил его достаточно близко, чтобы ударить пламенем по лошадям, лишая жертв возможности скрыться. Остальное, как говорится, дело техники.

Орландо поднял голову с почти суеверным ужасом – ничего себе расследование! А Тузендорф раскраснелся, вошел в азарт:

- Все бы было понятно, но здесь есть несколько чрезвычайно интересных нюансов: первое – ящер знал, что кортеж проедет именно в этом месте, он сидел в засаде и ждал. Второе – кортеж почему-то отклонился с Великого тракта и заехал в пределы Дремучего леса, что и сделало возможным встречу с ящером. Очевидно, что эти два факта как-то связаны. И есть еще третье: ящер пришел на прогалину не один – я обнаружил человеческие следы рядом со змеиными, но человек потом ушел. А потом вернулся снова, и обошел место происшествия.

Каждая волосинка на теле Орландо встала дыбом. Если бы Тузендорф не был так увлечен, то, оторвав взгляд от блокнота, он наверняка раскрыл бы свое дело. Но, на счастье Орландо, сыщик рисовал бесконечные схемы передвижения неизвестного злодея, не поднимая головы.

- … таким образом, я берусь утверждать, что это было спланированное убийство, и главным я бы назвал человека, который привел ящера и организовал отъезд короля. А может и не он – Тузендорф мечтательно призадумался, - он тоже может быть исполнителем. Главный заказчик, скорее всего, высоко сидит, далеко глядит…

И тут он поднял глаза: Орландо смотрел на него жестко и холодно. Казалось бы ничего необычного, но Тузендорф вдруг почувствовал страх.

- Так как вы говорите вас зовут? Йозеф фон Тузендорф? – голос Орландо источал мед, но Тузендорфу становилось все страшнее.

– Прекрасная работа. О лучшей и мечтать нельзя. Так вот, мой дорогой господин фон Тузендорф, - Орландо слегка наклонился в его сторону, но тому показалось, что свечи померкли и тьма нависла. – Вы тщательно задокументируете все то, что сейчас рассказали, подготовите доклад и вручите его мне. Кроме того, вы подготовите еще один доклад, в котором напишете, что короля убили уголовники с целью наживы. Можете назвать имя какого-нибудь преступника, от которого давно хотите избавиться – мы его потом поймаем и повесим. Все понятно?

Тузендорф не задал ни одного вопроса, только страшно побледнел, собрал свои бумажки, молча поклонился ему и вышел. Когда за ним закрылась дверь, Орландо без сил упал в кресло – он-то считал свой план гениальным! Идеальное преступление, которое невозможно раскрыть, трагическая случайность!

- Идиот! – обругал он себя в сердцах. Все недостатки его плана стали видны как на ладони. Может, послать кого-нибудь пристукнуть Тузендорфа в темном переулке?

- Так, без паники. Не стоит огород городить, подождем до завтра. То, что он промолчал, либо очень хорошо, либо очень плохо. Заодно и увидим…

Поспать ему так и не пришлось – текущие дела отняли остаток ночи, зато теперь он чувствовал себя увереннее, составив великое множество планов и инструкций.

- Кофе! Мне нужен кофе! И где здесь можно принять ванну?

С ума сойти! Крестьянский сын нежился в королевской мраморной ванне – такой даже у герцога не было! Она стояла посреди ванной комнаты на позолоченных ножках, краны тоже были золотые с драгоценными камнями. Фиолетовые прожилки на розовом мраморе чертили причудливые узоры, переливались под водой, как калейдоскоп. В длинные окна, задернутые нежными газовыми занавесями, медленно вползал рассвет.

Орландо приказал зажечь толстые ароматные свечи, стоявшие вокруг ванны прямо на полу, и теперь блаженствовал, вдыхая их сладкий запах. Прямо в ванне была предусмотрена подставка для книги, чтобы можно было читать, не отрываясь от водных процедур, на полу лежал мохнатый ковер, в котором тонули ноги. У стены располагалась раковина для умывания и огромное зеркало с изящными туалетными принадлежностями.

После ванны, в его кабинете уже был накрыт завтрак. Большая чашка дымящегося кофе, вкуснейшая овсяная каша с фруктами, кусок омлета и бекон – о чем еще можно мечтать? Орландо даже забыл о своих огорчениях, сидя за столом в халате с королевского плеча.

Впрочем, ему быстро напомнили – доложили о приходе некоего фон Тузендорфа. Тузендорф выглядел невыспавшимся, но бодрым, в руках он держал объемистый портфель, потрепанный временем и судьбой.

- Господин Орландо, все сделано как вы велели: вот первый доклад. А вот второй. Вещественные доказательства можно перекладывать из папки в папку по мере необходимости, я их приложениями оформил. Если будут вопросы, я всегда в вашем распоряжении.

Он преданно заморгал подслеповатыми глазками.

Орландо не без страха взял папки и открыл одну из них наугад – доклад был сделан по всем правилам, подробнейшим образом, со всеми ссылками и описаниями. Когда же он успел?

- Хорошо, спасибо. Ступайте, я потом с вами побеседую.

Едва за Тузендорфом закрылась дверь, Орландо заперся на замок и принялся лихорадочно читать первую папку. В ней была подробно расписана хронология преступления: кто, когда, куда и зачем. Вывода он благоразумно не делал, но и без него было все ясно. Орландо не без любопытства рассмотрел слепок своего ботинка и подумал, что не удивился бы, увидев здесь признательные показания Змея. Но сейчас гораздо важнее был второй доклад – именно ему надлежало быть опубликованным, если он будет того заслуживать.

Второй доклад начинался так же, как и первый, с того, что кто-то шел по лесу и готовил засаду на проходящий кортеж, но дальше началась просто сказка: факты были все те же, вещественные доказательства все те же, но толкование им было дано совершено другое. Даже факел, который Орландо зашвырнул в кусты, превратился в сигнальный инструмент. Змей стал бандой уголовников, вооруженных цепами и косами, что объясняет специфический характер повреждений. Орландо узнал и о существовании некоего маньяка, который питал слабость к расчлененке. Данный маньяк, как оказывается, входил в состав банды, руководимой Гораном Олассоном, убийцей, грабителем и злостным рецидивистом. Следы Орландо на самом деле идеально совпадали с отпечатками Олассона, сделанными перед его последним побегом из пересыльной тюрьмы.