Журналистика последней четверти XVIII века: основные направления, литературные и научные издания. Публицистика А.Н. Радищева, Н.М.Карамзина.

Конец века ознаменовался выходом первой отраслевой газеты “Санкт-Петербургские врачебные ведомости”. Но слово газета еще не вошло в обиход. Это тоже произойдет в первой половине XIX в. А пока их называют “Ведомости”.

Московские ведомости» имели регулярные «Прибавления» (до 25-30 выпусков в год), однако главная их ценность заключалась в многочисленных и разнообразных по содержанию журнальных приложениях. Наиболее популярными из них являлись «Экономический магазин, или собрание всяких экономических известий, опытов, открытий...» (1780-1789) - первый русский журнал по сельскому хозяйству (редактор и составитель А.Т.Болотов); «Детское чтение для сердца и разума» (1785-1789) - первый в России журнал для детей и педагогов (редакторы и издатели Н.И.Новиков и Н.М.Карамзин), раздававшийся бесплатно; «Магазин натуральной истории, физики и химии...» (1788-1790) и др. Всего за двадцать три года (1778-1801) у «Московских новостей» было около двадцати различных приложений, как ни у одной газеты дореформенной России.

С 1727 года типография Академии наук начала издавать «Соmmentarii» - первый русский научный журнал универсального содержания, который, меняя свое название, просуществовал до 1805 года. «Комментарии» содержали научные труды и исследования академиков в различных отраслях науки и выпускались на латинском языке - международном языке науки того времени.

Карамзин. В журналистику Карамзин вошел, участвуя в одном из новиковских изданий – журнале «Детское чтение для сердца и разума» – в 1785–1788 гг., где выступал в качестве переводчика. Затем, в 1789–1790 гг., он провел восемнадцать месяцев за границей, посетил Германию, Швейцарию, Францию, Англию и по возвращении на родину вновь обратился к журналистскому труду. С января 1791 по декабрь 1792 г. Карамзин издавал «Московский журнал», в котором напечатал ряд своих сочинений и произведения Державина, Дмитриева, Львова, Нелединского-Мелецкого и др. Журнал выходил ежемесячно, собрал триста подписчиков и в 1801–1803 гг. был полностью переиздан Карамзиным, интерес к нему продолжал сохраняться.

В «Московском журнале», ссылаясь на опыт иностранных периодических изданий, Карамзин ввел четкое дробление материалов по отделам, расположив их следующим порядком: «русские сочинения в стихах и прозе, разные небольшие иностранные сочинения в чистых переводах, критические рассматривания русских книг, известия о театральных пьесах, описания разных происшествий и анекдоты, а особенно из жизни славных новых писателей». Так бы ли названы эти отделы в объявлении о выходе журнала и в таком виде они появлялись на страницах его книжек.

Приглашая читателей к сотрудничеству, Карамзин предупреждал о том, что будет принимать «все хорошее и согласное» с планом его издания, «в который не входят только теологические, мистические, слишком ученые, педантические и сухие пьесы». На публикацию должно рассчитывать также лишь то, «что в благоустроенном государстве может быть напечатано с указного дозволения». Это значило, во-первых, что свой журнал Карамзин желал избавить от масонских материалов религиозно-нравоучительного свойства, – он отошел от прежних друзей и московские масоны сразу поняли это, – а во-вторых, что журнал не станет касаться политических вопросов и что ему будет не тесно в цензурных рамках.

Важным нововведением в журнале Карамзина явились отделы библиографии и театральных рецензий. До него рецензии и отзывы о книгах и пьесах были редкими гостями в русских журналах, среди которых исключением являлись только «Санкт-Петербургские ученые ведомости» Н.И. Новикова, специальный библиографический журнал, правда, существовавший очень недолго. Таким образом, «Московский журнал» оставил за собой видное место в истории русской литературной и театральной критики, ранними образцами которой были рецензии самого Карамзина.

Радищев не говорит далее, куда нужно обратить взоры в поисках достойных людей, и сразу переходит к характеристике качеств, отличающих истинного сына отечества. При этом он вкладывает в понятия честолюбия, благонравия, благородства новое, очень глубокое содержание, иной, противоречащий обычному для дворянского общества смысл. Радищев конструирует образ горячего патриота, великодушного друга обиженных, человека, чье высокое место в обществе обусловлено его личными достоинствами, а не древностью рода или придворными связями.

Он скромен, чужд пустосвятства и лицемерия, преданно служит отечеству на любом посту: «для него нет низкого состояния в служении отечеству». Ради его благополучия он без устали трудится на избранном поприще и, если потребуется отечеству, с готовностью пожертвует для него жизнью. Третий «и, как кажется, последний отличительнейший знак сына отечества – когда он благороден». Свойство это вовсе не зависит от происхождения и дворянского герба. Благороден тот, кто совершает мудрые и человеколюбивые поступки, сияет в обществе разумом и добродетелью и больше всего заботится о славе и пользе Родины. Таковы качества истинного сына отечества. Их должно развивать в себе с помощью воспитания, изучая науки, становясь просвещенным человеком. Нужно приучать свой дух к прилежанию, трудолюбию, повиновению, скромности, к желанию подражать великим в том примерам. Необходимо ознакомиться с историей и философией, а для «очищения вкуса» возлюбить «рассматривание живописи великих художников, музыки, изваяния, архитектуры, или зодчества».

Программа, предлагаемая Радищевым, как видим, достаточно сложна и обширна. К исполнению ее не могли, конечно, приобщаться господа из «светского общества», занятые модами, карточной игрой и гастрономическими причудами. Речь идет не о них. Как определяет исследователь, Радищев обращался в своей беседе к сотням молодых людей за пределами «Общества друзей словесных наук», также увлеченных «передовыми идеями века, но которых надо было еще воспитывать в направлении роста их революционного сознания. Радищев выступает в своей речи как агитатор, выработавший четкую тактику. Он не хочет сразу же «отпугнуть» аудиторию непривычными для нее прямыми призывами к революции. Но он ставит своей задачей при помощи горячего слова-убеждения, возбуждая чувство гражданского долга, чувство патриотизма, подвести слушателя-читателя к пониманию этических задач, поставленных перед гражданином нарастанием революционной волны в Европе»