Вопрос 21. Журналистика Великой французской революции.

Революция уже вступила в стадию наведения порядка и законности именем нового правящего класса – буржуазии, когда во Франции искры её догоравшего костра разожгли пламя самой яростной, бескомпромиссной и богатой событиями, идеями и талантами Великой французской революции. Эта революция, происходившая гораздо позже английской и вслед за американской, как будто сконцентрировала, собрала в один комплекс все проблемы и противоречия двух первых, а идеи Гоббса, развитые философами Просвещения и, прежде всего, Руссо, охватили умы такого широкого круга людей, что превратили Великую французскую революцию в самую массовую, самую многослойную. И каждый из этих «слоев», определившихся в партии в ходе революции, сказал в ней свое слово.

Журналистика стала зеркалом Великой французской революции, в ней отразились все её течения и противоречия. Гонкуры назвали газету «детищем 89 года». Конечно, газеты выходили во Франции и до 1789 года, и не следует забывать о Ренодо и его «La Gazette». Но 1789 год не только вызвал к жизни огромное количество новых газет (только в Париже их насчитывалось свыше 150), но сделал их орудием борьбы. Именно в период буржуазных революций идеологическая функция журналистики подавила её информативное и коммерческое начало, определив дальнейшую судьбу средств массовой информации как особой области идеологии. Эпоха буржуазных революций породила такое уникальное явление как «персональный журнализм». Это было время активного развития и борьбы идей. Бурно развивавшиеся события требовали оперативного обмена идеями, их дальнейшего развития, объяснения их реального воплощения. Летопись ранних буржуазных революций в самые жаркие и грозные их дни писалась газетчиками.

«Печать расцветает, развертывается в полную силу... — констатирует Ж.Вейль накануне Великой французской революции. - Свободная, она подготавливает реформы, либо революцию; она противополагает партии друг другу и выражает душу толп. Явившись замечательным средством пропаганды идей, она по своей силе соперничает с самой властью».

Со страниц газет доносились все многоголосие и отзвуки ожесточенной и беспощадной борьбы идей и мнений в политических клубах, а Национальном собрании, а потом в Конвенте, на уличных митингах. Материалы этой прессы по содержанию, духу и манере подачи фактов были намного ближе к жанру все того же памфлета, чем к информационной публикации, от них были неотделимы резкость полемики и взаимных нападок, мания обличения. Газеты эпохи, особенно принадлежавшие к революционной партии, нередко напоминали также прокламации своей политической наэлектризоаанностью, пропагандистским и агитационно-лозунговым характером.

В названиях французских газет революционной поры наиболее часто встречаются слова: «журналь», «газет», «патриот». Любопытно то, что в условиях практического отсутствия правовой регламентации названий периодических изданий многие газеты предпочитали использовать в своих названиях слово «“ами» («друг»). Наряду с «Ами дю пёпль» («Друг народа») якобинца Марата и «Ами дю руа» («Друг короля») Салло выходили также газеты «Ами де ла жтостис» («Друг справедливости»), «Ами де ла верите» («Друг правды»), «Ами де ла конститтосьон монарщик» («Друг монархической конституции») и др.

Общей особенностью всех газет эпохи было то, что они имели формат ин-октаво, т.е. в восьмую часть большого газетного формата, сплошную, или «слепую», верстку и внешне больше напоминали брошюру объемом в несколько страниц, нежели собственно газету в современном представлении. Средняя их периодичность составляла два-три раза в неделю. Почти обязательными считались эпиграфы к газетам.

Все газеты Великой французской революции распадались на три категории, или типа: полемические, т.е. политические по содержанию, публицистические по форме, которые почти не помещали информации самой по себе и которые занимали преобладающее место в революционной прессе, информационные издания, которые старались находиться «над схваткой» и давать объективную информацию, и смешанные,

Касаясь первой, несомненно, количественно преобладавшей категории, особенно в период якобинской диктатуры, следует особо подчеркнуть, что эпоха вызвала к жизни политические газеты не только революционного толка, хотя, конечно, именно последние определяли, по крайней мере, на волне революции, сам духовный и политический климат всей системы периодической печати. По сути, каждая сколько-либо заметная из существовавших тогда политико-идеологических тенденций имела свои печатные органы и своих видных представителей в журналистике эпохи,

Было известное противоречие в необходимости широкого оперативного информационного обмена и в существовавшей технической и организационной базе журналистики этого периода, которая не была в состоянии обеспечить такой обмен. Но этот недостаток компенсировался наличием большого числа талантливых и увлеченных людей, посвятивших себя борьбе. Газету представлял фактически один человек. Он – идеолог, он – организатор, он – репортер и публицист, он – наборщик и печатник, он – распространитель. Два – три технических помощника – не более. Газета задумывалась и осуществлялась одним человеком. Как правило, это были не просто журналисты, а политические деятели, нередко занимавшие важные государственные посты. Это явление получило название «персонального журнализма», который характерен именно для рассматриваемого здесь периода. Поэтому, рассказывая о журналистике эпохи первых буржуазных революций, мы говорим именно о журналистах. Великая французская революция, как никакая другая, богата такими именами.

Символом этой революции является взятие Бастилии восставшим народом, но этому предшествовал ряд событий, фактически уже начавших революцию. Небывалую политическую активность в стране вызвало открытие в мае 1789 года Генеральных штатов. Этот акт либерализма со стороны Людовика – 16, вопреки его желанию, послужил толчком к активизации крупной и средней буржуазии, так называемого третьего сословия, уже подготовленного к необходимости демократизации развитием общественно-политической мысли в стране. Антифеодальные идеи владели помыслами класса, рвавшегося к власти. Французская буржуазия жаждала конституции. Созыв 5 мая 1789 года Генеральных штатов открыл перед нею реальную перспективу достижения своей цели. На начальном этапе революции представители буржуазии и некоторые аристократы активно способствовали её развитию, были в авангарде.