Психология и смежные науки

Ориентировочная деятельность представляет собой ре­альный процесс, в котором тоже имеется.много сторон ив отношении которого можно снова повторить вопрос: что же в ней самой составляет предмет психологии? Этот воп­рос становится особенно настоятельным, когда ориентиро­вочная деятельность выступает в материальной форме как самостоятельный участок внешней деятельности, предше­ствующий исполнению.

Мне приходилось видеть великолепную демонстра­цию А. В. Дуровой процесса обучения лисы умению про­ходить по узенькой дощечке, по средней линии которой был прочно установлен ряд вертикальных стержней. Что­бы пройти по такой доске, лиса должна была делать бы­стрые извивающиеся движения туловища, проходя меж­ду этими вертикальными прутьями с одной стороны доски на другую. Когда лиса впервые пытается сделать шаг с широкой тумбы на эту дощечку, она осторожно поднима­ет и ставит переднюю лапу на дощечку, сначала чуть ка­саясь ее, а затем отдельными толчками усиливая нажим на доску. Так лиса пробует устойчивость доски и, только убедившись, что доска лежит прочно, переносит на эту ногу тяжесть передней половины тела. Таким образом, первое опробование доски внешне представляет собой как бы шаг, однако совершаемый еще не полностью, шаг, назначение которого — обследовать устойчивость опоры (доски). Этот шаг есть, собственно, ориентировочное движение, функ­ция которого вначале — не передвижение, а только выяс­нение возможности совершить такое передвижение.

А. В. Запорожец рассказывал мне, что во время путе­шествия по Горному Алтаю, когда приходилось пробирать­ся на лошадях через опасные горные осыпи, проводник давал команду: «Бросить поводья» Лошади, предоставлен­ные своему большому опыту переходов по таким опасным местам, начинали двигаться очень характерным образом: они ставили сначала одну переднюю ногу очень осторож­но, затем слегка нажимали на нее, затем нажимали силь­нее, но еще не передвигая туловища, только убедившись в прочности опоры, лошадь переносила на эту ногу тя­жесть туловища и совершала очередной шаг. В этих слу­чаях лошади, как и лиса при описанной дрессировке, со­вершали движение, которое внешне похоже на элемент походки, передвижения, но движение это задержанное, осторожное и сначала имеющее своим назначением не перемещение тела, а выяснение того, насколько опора может его выдержать.

В этих случаях мы имеем наглядные примеры ориентировочно-исследовательских действий материального, физического порядка, действий, которые явственно име­ют назначение выяснить свойства объектов предстояще­го исполнительного движения. При такой форме ориен­тировочного действия в нем явственно выступает много разных сторон, и в отношении его становится законным вопрос: что же в этом действии составляет предмет пси­хологии? Однако и здесь совершенно отчетливо на пе­редний план выступает назначение такого ориентировоч­ного действия: выяснить интересующее свойство объекта. Конечно, это действие осуществляется с помо­щью ряда биомеханических, физиологических механиз­мов; в нем, несомненно, участвует прошлый опыт жи­вотного; в нем можно выделить и много других, может быть, не столь важных, но все-таки наличных «сторон». Но также очевидно, что все эти «стороны» были бы не нужны, если бы не было главного, чему все они служат и чего заменить не могут, — выяснения интересующего свойства объекта, в данном случае — устойчивости опо­ры. А мера ее устойчивости — это не просто условный раздражитель последующей реакции; таким раздражите­лем устойчивость должна еще стать. Опора и в дальней­шем сохраняет опасную неустойчивость, все время жи­вотное должно настороженно следить, чтобы «в случае чего» компенсирующее действие отвечало особенностям обстановки. А это требует ориентировки в плане психи­ческого отражения, образа, что и составляет в этом пове­дении предмет психологического исследования. В этих случаях материальное действие называется ориентиро­вочным по господствующей и выражаемой в нем актив­ной ориентировке животного.

Рассматривая проблему в более общей форме, можно сказать, что с того момента, когда возникают живые су­щества, а с ними и функции самосохранения, самообес­печения, самовоспроизведения, для всех этих функций выделяются сначала функциональные структуры, кото­рые затем превращаются в органеллы и, далее, в органы и целые системы. Каждый такой орган имеет главное на­значение, основную функцию, которую он обеспечивает. Например, для сердца такой функцией является началь­ный и основной толчок к движению крови по сосудам тела. Но для того, чтобы сердце могло выполнить эту ра­боту, оно должно обладать определенным строением и обеспечиваться рядом других систем: системой его соб­ственного кровоснабжения, системой нервной регуляции его деятельности и т. д. Каждая из этих систем необходима для того, чтобы сердце могло нормально работать. Но все эти системы, так же как их функции, являются вспомога­тельными по отношению к основной функции сердца как органа системы кровообращения. То же самое относится к мозгу. Это центральная станция по управлению как внутренними процессами организма, так и его реакция­ми во внешней среде и, наконец, по связи между обеими этими системами. Но все-таки главная задача мозга и его основная функция — это управление реакциями во внеш­ней среде. Чтобы мозг мог успешно выполнить эту зада­чу, он должен располагать и обильной системой крово­снабжения, и механизмами для отвода отработанных жидкостей и регуляции своей собственной деятельности, которые предохраняли бы его от истощения и обеспечи­вали восстановление истраченных ресурсов и т. д. Но все это нужно для того и оправдывается тем, что мозг выпол­няет свое основное назначение — центральной станции управления реакциями организма во внешней среде[73].

Таким образом, в отношении каждого организма и каж­дого процесса в живом организме мы не только имеем пра­во, но даже обязаны выделить его основную функцию и вспомогательные системы, а также их свойства и харак­теристики, которые позволяют этому органу осуществить его главную функцию. Соответственно этому выделяются и науки, которые изучают разные стороны деятельности ор­гана и которые делятся поэтому на главную науку о нем, о его основной деятельности и другие науки, поставляющие для нее необходимый вспомогательный материал.

Принципиально такое же положение с ориентировочной деятельностью субъекта. Как и во всякой другой его деятель­ности, независимо от того, является ли она материальной или идеальной, в ней можно различить много разных сто­рон, и все эти стороны надо учесть, чтобы понять все усло­вия ее выполнения. Тем не менее нужно различать основное содержание этой деятельности и ее вспомогательные про­цессы; и хотя для них имеются специальные науки, должна существовать прежде всего наука о главном содержании ори­ентировочной деятельности, основная наука о ней. Есть нау­ка, которая изучает содержание и строение процесса ориен­тировки субъекта в разных ситуациях, и есть другие науки, которые изучают различные условия, от которых зависит общая возможность осуществить такую деятельность. Пси­хология является наукой, которая изучает формирование, строение и динамику ориентировочной деятельности, от которых непосредственно зависит ее основное качество. Она есть главная наука об ориентировочной деятельности. Дру­гие стороны этой деятельности исследуются многими нау­ками, которые для психологии являются вспомогательны­ми (поскольку речь идет о том, как субъект ориентируется в различных более или менее трудных условиях поведения).

Соотношение основной задачи деятельности и ее раз­личных условий позволяет ответить на последний из труд­ных вопросов психологии — об ее отношениях с другими и прежде всего смежными науками. Здесь мы снова долж­ны обратиться к указанию В. И. Ленина, которое дано в заключительной части уже цитированного выступления на «Дискуссии о профсоюзах». Указывая на ошибочность эклектической позиции, которая заключалась в том, что профсоюзы, с одной стороны, школа, с другой стороны, аппарат управления, В. И. Ленин поясняет: «Неправиль­ность состоит в непонимании того, что... не "с одной сто­роны, школа, с другой — нечто иное", а со всех сторон, при данном споре, при данной постановке вопроса... профсоюзы суть школа, школа объединения, школа солидарности, школа защиты своих интересов, школа хо­зяйничанья, школа управления»[74].

Это замечательное разъяснение Ленина служит путевод­ной нитью и в решении вопроса об отношениях психоло­гии с другими науками, изучающими тот же самый процесс ориентировки субъекта в проблемных ситуациях. Все эти науки доставляют психологии сведения о разных условиях, 8 которых совершается ориентировочная деятельность.

Условия и законы нормальной или патологически измененной высшей нервной деятельности говорят о том, что делает возможным правильное выполнение ориен­тировочной деятельности или обусловливает ее нарушения. Конечно, без высшей нервной деятельности ориентировочная деятельность субъекта была бы вообще невозможна, но процессы и законы высшей нервной деятельности не раскрывают строения и динамики самой ориентировки субъекта в ситуации, не объясняют того, сак будет происходить и какой результат принесет исследование обстановки, оценка ее отдельных частей, выбор 1ути и контроль за исполнением намеченного. Но если пути и, так сказать, внутренние возможности ориентировочной деятельности уже сложились в прошлом опыте, то знание нарушений высшей нервной деятельности дает (важнейшие указания на источник характерных и не всегда легко распознаваемых искажений внешнего поведения. Нужно знать законы высшей нервной деятельности, е нормального и патологического функционирования;ак условия осуществления или нарушения ориентировки субъекта в окружающем. Но повторяем, процессы и законы высшей нервной деятельности не раскрывают условий и законов ориентировочной деятельности в окружающем мире, а значит, и не могут объяснить эту деятельность и ее результаты.

Законы логики, этические нормы имеют значение важнейших образцов, на которые человек ориентируется в различных видах своего поведения. Носами по себе они не действуют и поведения не объясняют; все зависит от того, как усвоены эти логические или этические прави­ла, как они используются в разных ситуациях и на фоне разных интересов субъекта. Логика, этика, кибернетика, эстетика, педагогика — все они разрабатывают, изучают и указывают важнейшие требования, с которыми должен считаться субъект в своей ориентировочной деятельности. Но как он будет с ними считаться, почему так и всегда ли «так, а не иначе», это зависит уже не только от содержания этих наук, но еще больше от того, как будет использовано это содержание, как сложились у данной личности струк­тура и динамика самой ориентировочной деятельности. Даже там, где в поведении субъекта наблюдается как бы автоматическое действие законов логики, этики, эстети­ки, педагогики и т. д., на самом деле имеет место одна из форм использования этих законов в процессе ориенти­ровки — автоматизированная форма деятельности. По­следняя сама должна получить объяснение из условий об­разования и применения ориентировочной деятельности субъекта, истории его развития.

Особый вопрос — отношение психологии к матема­тике, поскольку математика является формой и орудием всякой науки, достигшей определенного уровня развития. Совершенно очевидно, что для оправданного примене­ния математики в психологии сама психология должна подняться на такой уровень познания своих объектов — процессов ориентировочной деятельности, — на котором открылась бы возможность приложения к ним методов математического исследования. А пока этого нет, попыт­ки математизации психологии опираются или на безот­ветственные аналогии, или на подмену процессов ориен­тировки ее результатами. Очевидно, такое неправомерное применение математики не может дать положительных результатов и только отвлекает силы на бесплодные попыт­ки. К сожалению, их бесплодность и ошибочность разо­блачается практически их непродуктивностью, а такое ра­зоблачение требует более или менее длительного времени.

Итак, в качестве общего заключения нужно сказать, что психология изучает «овсе не всю психику, не все ее «сто­роны», но вместе с тем и не только психику; психология изучает и поведение, но и в нем — не все его «стороны». Психология изучает деятельность субъекта по решению задач ориентировки в ситуациях на основе их психического отражения. Не «явления сознания* служат ее предметом, но процесс активной ориентировки, в частности, с использованием того, что называется «явлениями созна­ния»; только эта ориентировочная функция и составляет психологическую сторону «явлений сознания». Психоло­гия изучает не поведение, а только активную «ориентиров­ку поведения»; но именно в ориентировке и заключается психологическая сторона поведения.

Процесс ориентировки субъекта в ситуации, которая открывается в психическом отражении, формирование, структура и динамика этой ориентировочной деятельности, определяющие ее качество, характер и возможности, — вот что составляет предмет психологии. Только это, но это во всех формах психической жизни и связанной с ней внеш­ней деятельности, на всех уровнях ее развития. Деятель­ность, направленная на решение многообразных задач ори­ентировки, и составляет жизненную роль того, что называется психикой, можно сказать, сущность психики, без которой она, говоря словами великого мыслителя, «не может ни существовать, ни быть представляема»[75].