Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Тема 7 Исторические типы повседневной культуры. Повседневность языческой Руси





1. Восточнославянская мифология и фольклор в культуре повседневности Древней Руси.

2. Структура культуры повседневности Древней Руси

3. Традиционное моделирование мира в обычае и обряде

2.7.1Восточнославянская мифология и фольклор в культуре повседневности Древней Руси

В анализе восточнославянской мифологии можно выделить эпохи отмеченные:

§ культом предков, оформленным в слитности природно-космических и социальных оснований;

§ культом рода, выделяющим из природно-космической целостности культуры начало родовой истории;

§ культом силы: воинственного Перуна, и высших божеств славянского пантеона.

Повседневная картина мира построена на основе представлений о мире, в котором доминанты – высшие божества славянского мировидения. В своем анализе мы используем иерархию, выстроенную представителями структурного направления в лингвистике и культурологии - В.В. Ивановым и В.Н. Топоровым. Исследователи выстраивают иерархию ряда славянских божеств на основе лингвистической модели мира эпохи князя Владимира. Основой анализа послужили письменные источники, в которых был зафиксирован список богов, представляющих государственный пантеон богов и бытийную мифологию.

Предложенная модель структурирована в несколько уровней (в обозначении исследователей - религиозных систем - RS).

Эту иерархию исследователи[49] соотносят с концом первого тысячелетия нашей эры, когда применительно к Киевской Руси определенный пантеон богов оформился на общегосударственном уровне.

Высший уровень 1-RS, отражает космо-планетарные константы и производные от них. Это Перун (связь с дубом, дубравой, возвышенным местом, выполняет верховные функции, покровительствует дружине). Велес - «скотий бог», атрибутом его является золото, он покровительствует духовной деятельности, если у Перуна идол деревянный, то у Велеса - каменный. Сварог связан с огнем, овином, он отец Дажьбога, Стрибог – бог стихии, атмосферы, Хорс упоминается вместе с Перуном, есть указание на принадлежность к неславянской этнической традиции. Список мужских богов завершает Семарг (семиголовый, зверовидный) - указаний на функциональную принадлежность которого нет.

Женский пантеон высшего уровня представлен Мокошью, образ которой дает указание на женское начало, родопродолжение, хозяйственные функции. Атрибут Мокоши - ночь, кудель. Перун, Велес и Мокошь в списке исследователей выступают как наиболее полифункциональные божества. Низшие уровни повседневной иерархии, на основе которой выстраивается повседневное поведение человека в Древней Руси, занимают божества рода и семьи, судьбы, сказочного мира мифов, на основе которых выстраивалось мировоззрение.

Структуру и функции славянской мифологии (основываясь на сказанном), в исследованиях В.В. Иванова и В.Н. Топорова раскрывается следующим образом:

· I-RS - Функции богов уровня I-RS имеют отношение к государству и решаются в хозяйственной, юридической, духовной (предсказательной) сфере. Тенденция таких богов тяготеет к универсуму универсальной модели мира в рамках данного государства, но, занимая высшее место в иерархии, не захватывает всей жизненной сферы, отражает официальные тенденции;

· II-RS - Функции богов уровня II-RS специализированы, связаны с родом, семьей. Божества второго уровня это Род, Рожаницы, Морена и Моры, Жива... Ряд таких богов не завершен, т.к. письменных источников о полном списке имен божеств этого уровня нет. Образы, относящиеся к этим элементам, и детали ритуала сохранились в селах нашей области. Так, в Кардаилово Илекского р-на Оренбургской области до сих пор помнят обряд и рассказывают о «Маринках» (имя, производное от Мары)[50];

· III-RS - моделирует систематизированную мифологическую реальность в антропоморфных образах Доли, Лиха, Правды, Кривды, т.п. модели (системы), которые действуют и в сказочном пространстве - времени, и в исторических рамках времени. Они отображают типологические модели бытия, представляющие тип д ействия человека или социальной группы;

· IV-RS -на данном уровне осуществляется моделирование личностного поведения по мифологическим образцам которыми становились: месяц, солнце, Заря-зоряница-красная девица; Щек, Кий, Хорив, Ляд, Владимир - Красное солнышко, Добрыня, Садко и др. Уровень IV-RS в определенном смысле повторяет первый уровень космо-планетарных социологизированных сущностей, покровительствующих космо-планетарным явлениям и действиям людей. По отношению к ним сущности четвертого уровня соотносятся с социальным пластом мифологии (житейской ее ипостасью), восходя к сказке, сказанию, былине;

· V-RS представлен широким спектром сказочных образов, принадлежит области «случайного», «житейской метафизики». Это представители иного мира (Баба Яга, Кощей, т.п.) и подклассы мифологических миров (Лесной Царь и его царство, Морской царь, мифологизированные животные и т.д.). «Элементы этого уровня обладают функциями моделирования злого или доброго по отношению к человеку начала...»[51];

· VI-RS – на уровне констант этого уровня моделируется способность человека действовать в мифологическом пространстве[52]. Это уровень мифо-ритуального освоения бытия и организации жизни индивида и общества.

Мифологической можно назвать всю сферу бытия славянской древности. Выход за пределы мифологии определялся индивидом в его индивидуальных действиях. Мифологическое осознание мира - это свой традиционный способ жить. Пребывание в «ином» мире - мире предков и иных сущностей, возможно, мире иных людей - происходит по правилам, разработанным в «своем» жизненном (мифологическом) пространстве. Общение с обитателями «иного» пространства, осуществляется на своей территории - в хороводных шествиях, магии и обряде, или за гранью своего мира. В этом случае действия ведутся по правилам «иного» поведения, в ритуалах ряженья, например. Эти действия позволял осваивать иную территорию маркировать пограничье пространства, использовать весь комплекс традиционных средств, форм, действий. Эти действия составляли сущность традиционного бытия, позволяли достигать полноты земной (человеческой) жизни[53]. Вне мифологического мировоззрения, вне фольклорных текстов человек не мыслил своей жизни. Сферы рационального и иррационального сливались в единый традиционный текст.

 

2.7.2 Структура культуры повседневности Древней Руси

 

Структура повседневности Древней Руси строится на основе мифологической модели мира (ММ). Мифологические постоянные («константы») соответствуют программе жизни, которая включает многочисленные сценарии и дробится на сиюминутные модели действия. На этой основе осуществлялся выбор, и складывалось традиционное самоопределение индивида.

Пантеон божеств задавал необходимое для самоопределения пространство архаической культуры Руси. Опора на пантеон «высших» богов дополнялась моделированием на низших уровнях – в повседневном поведении наполненным бесчисленными случаями.

В русской традиционной культуре модель мира формировалась из элементов различных уровней. Её структура включала небо и землю, поделенную на миры и царства. Особая роль принадлежала оформлению ритуальных пространств в которых все построенные конструкции объединялись символическим мифологизированным центром – мировым деревом.

Чтобы «привязать» свою жизнь к космогонии большого мифа необходимо смоделировать необходимое мифологизированное пространство жизни. Основывая свой дом, человек каждый раз моделировал место «прорыва» в космос, место соединения неба и земли (символически обозначая его как мировое дерево, мировой столб). «В микромире крестьянского дома в восточнославянской традиции несомненным рудиментом центрального столба, а в прототипе, вероятно, и дерева в центре жилища, является печной столб, эволюционировавший из центральной опоры крыши. Аналогию древнерусским жилищам Борщевского городища на Дону IX-X вв. исследователи видят в землянке с плетеным каркасом стен («курень»), использовавшийся в Воронежской области еще в ХХ в. Такой курень часто имел центральный опорный столб недалеко от очага»[54].

В каждом традиционном русском обряде происходит символическое соединение неба и земли – их символический брак, для активизации сил плодородия. Маркировка места, где происходил обряд (как делалось в Троицком обряде), или обозначение пространства обряда словом, в архаике было равнозначно действию. Это видно в приведенном выше тексте, и в действии этому тексту соответствующем.

Вертикальным разделением традиционного жизненного пространства дополняется горизонтальным разделением мира на центр и периферию, и выделением в пространстве культуры различных локусов и микромиров. Модель мира (ММ) в образе Мирового дерева имеет три уровня – верхушка с «птицами небесными» в образах, которых представлялись предки; крона у земли объединяющая людей и млекопитающих; подземные миры и царства где светят подземные солнца и пребывают подземные существа, змеи, драконы и прочие.

По этой же схеме в пространстве крестьянского дома человек выделяет верхнее, среднее и нижнее пространства из которых более всего для жизни человека подходит средний мир – над погребом и под чердачными помещениями. Пространство под полом над потолком осваивают многочисленные мифологические существа. Мифологизировано и пространство крестьянского дома населенное Домовым, Кикиморой, мелкой нечистью. Все это - мир постоянных контактов наших предков с иными мирами и царствами. Образ мира отражен во внешней организации и обустройстве крестьянского дома, в его постройке. Многочисленная резьба, которой украшает крестьянин свое жилище, отражает мифологизированную структуру мира. Крыша украшается резьбой - это хляби небесные, небесные кони. В избе стены, ставни, двери украшают изображения мифологических существ охраняющих жизнь человека, это чудесные львы, коты, драконы. Многократно на предметах быта повторяется образ мирового дерева.

Недолжным образом оформленный быт (как и неправильно украшенная вещь) опасен. Мир крестьянского жилища особым образом раскрывался во время праздников. В этот период проявлялась его способность соединяться с иными мирами, например, в традиции святочных гаданий. Существа из иных миров предсказывали будущее. Возможность общения с ними раскрывается в праздничной культуре и не применима в обыденном поведении. Во время гадания человек может войти в контакт с мифологическими существами, но если они показываются в обыденной жизни[55]. Это становится серьезной угрозой для организации жизни человека и для его семьи. Традиционное прогнозирование жизни моделировало будущее в рамках необходимой ММ и сценариев жизни, соответствующих возрасту и социальному статусу. Мир традиционного поведения раскрыт в мифологизированных текстах – в сказках, быличках, побасенка, анекдотах.

 

2.7.3Традиционное моделирование мира в обычае и обряде

 

Создавая образную метафизическую сферу быта, сказка, быличка, анекдот формируют некую «мысленную сетку координат», которая накладывается на все бытие, «оформляя» феноменальную действительность в ноуменальном (традиционном) контексте. Обряд вписывает в это «ноуменальное» традиционное бытие все вдруг, случайно возникающие феномены, привлекая к этому свой, набранный для этого фонд «констант», невербальных действий, музыку, организацию пространства и т.д.

Соотношение народной традиции и обряда, как соотношение личностного и общественного, особенного и общего, ключ к пониманию пути формирования многообразной сферы личностно-житейской мифологии, которая к мифологическим константам, закрепленным в обществе, относилась как случайная, необязательная, порожденная бесчисленными коллизиями бытия, бренными по сравнению с космогонией основного мифа. Неправда и ложь сказки второстепенны по отношению к общезначимой «константой» мифологии и значительны по отношению к индивиду.

Но моделирование в области вербальных мифологических текстов не было единственной сферой опробования себя в реализации жизненных коллизий. Широкая обрядово-мифологическая сфера проявления индивида давала ему возможность выразить себя в действенно-игровой форме. В традициях ряженья, народных плясках, хороводах - в «житейской» метафизике (малой мифологии), реализуется проявление «случайного», опробуются разнообразные игровые формы противостояния «чужому» и взаимодействия с ним.

Опробование поведения в многообразии «случаев» - «слук», «притч», «притк», как назывались непредвиденные кризисные ситуации, вырабатывало необходимее навыки поведения. Угроза традиции со стороны непредвиденного случая, заставили выделить сферу наиболее опасную для обыденной жизни. «Безвременье, пора, рано» - аналог неустроенности, незрелости. В этом временном отрезке, в отличие от упорядоченного в космосоциальном масштабе «зрелого» ритма «труд – отдых»[56] действовали и молодые и старые. Необычное поведение характеризует бытие молодости - непредвиденной в своем стихийном выражении, а для взрослого населения «безвременье» наступает в периоды праздников, когда обычный ритм «труда – покоя» сменяется праздным, необыденным состоянием. В «праздничном» состоянии индивид реализует мифо - ритуальный сценарий, опробует себя в освоении «всей гаммы» мифологических моделей. Поскольку выполнение мифо-ритуального сценария осуществляется в творческой практике, то основой моделирования служат сказочные образы из разряда малой мифологии.

Игра в случаи может повторять вербальные тексты, элементы жизненного сценария, ритма, темпа, эмоционального выражения, пластики, жеста. Оно приближается к актерству (не сливаясь с ним). Мифо-ритуальные сценарии монтируют случайности мира людей, что обычно происходит в праздничном ряженье. Для ряженья характерно преобладание пластического выражения мифа, доминирование «танцевальности» иной пластики, языка и жестов «иного» мира.

Мифо-ритуальные сценарии проигрывались в хороводных шествиях, обрядах, в хороводных и игровых вариантах, разыгрывались в различные моменты календарного цикла традиционно связанного с земледельческим календарем.

Традиционные действия: «Хому волочить»,[57] «барынями ходить», «бабушку (дедушку) провожать», «таны[58] водить», - это неполный перечень форм и способов реализации ритуальной программы. Мифологическое взаимодействие с иным миром, окружающем индивида в традиционной культуре, необычайно разнообразен и по форме, и по способу. Обрядовая форма постоянно воссоздается в живом традиционном бытии. Обряд, как и танец - есть своеобразная маска инобытия, которую надевает индивид во время праздников, когда «иное» приближается, становится привлекательным и опасным. В традиционном календаре праздничное время совпадает с зимним и летним солнцеворотом, и с периодами весеннего и осеннего равноденствия. Традиционные действия не изжились с принятием христианства и во многом, дополнились христианскими ритуалами и дошли до нашего времени[59].

 

2.7.4 Литература по теме:

 

1. Афанасьев, А.Н. Мифы, поверья и суеверия славян: в 3-х т. - Т.1. / А.Н. Афанасьев. - М.: Издательство Эксмо; СПб.:Terra Fantastica, 2002. - 768с.- ISBN 5-7921-0568-5(TF) ISBN 5-699-00849-7(Эксмо)

2. Афанасьев, А.Н. Мифы, поверья и суеверия славян: в 3-х т. - Т.2. / А.Н. Афанасьев - М.: Издательство Эксмо; СПб.:Terra Fantastica, 2002. - 768с. - ISBN 5-7921-0568-5(TF) ISBN 5-699-00849-7(Эксмо)

3. Афанасьев, А.Н. Мифы, поверья и суеверия славян: в 3-х т. - Т.3. / А.Н. Афанасьев - М.: Издательство Эксмо; СПб.:Terra Fantastica, 2002. - 768с. - ISBN 5-7921-0568-5(TF) ISBN 5-699-00849-7(Эксмо)

4. Беловинский, Л.В. Иллюстрированный энциклопедический историко – бытовой словарь русского народа.XVII- начало XX в./Л.В. Беловинский. - М.: Эксмо, 2007.-784С.- IBSN 978-5-699-24458-4

5. Виноградова, Л.Н. Народная демонология и мифо-ритуальная традиция славян /Л.Н.Виноградова. – М., Издательство «Индрик», 2000. – 432с.(Традиционная народная культура славян/современные исследования)- IBSN 5-85759-110-4

6. Русский народ. Его обычаи. Обряды, предания, суеверия и поэзия. - (репринт издания 1880г.) – М., 1992. – 423с.

7. Зеленин, Д.К. Избранные труды. Статьи по духовной культуре 1903 – 1913. / Д.К. Зеленин – М.: Индрик, 1994.- 263с.- IBSN 5-85759-007-8

8. Кайсаров, А.С. Мифы древних славян. Велесова книга / А.С Кайсаров., Г.А Глинка., Б.А. Рыбаков, сост. И.А.Баженова, В.И.Вардугин. – Саратов, Надежда, 1993. – 320с.- IBSN 5-88618-017-6

9. Скопинцева Т.Ю. Сказочница из села Ташла. Сказки Александры Сергеевны Протопоповой (1912 – 1995). / Т.Ю. Скопинцева // Гостиный двор.- Калуга, 1997. - №4. – C.151-163-IBSN 5-7111-0288-4

2.7.5 Практическое занятие 7. Работа с «человеческими документами»

 

1. Наивный текст в повседневной культуре

2. Бытовые рассказы, дневники, письма как тексты повседневности.

Материал для подготовки к практическому занятию

«Человеческие документы» - это наивные тексты, мир полусказочного нарратива, советской агиографии примитивных рифм, стихов, нелитературного письменного языка. Это документы типичные и особенные. «Наивные тексты» не влекут к поиску глубинных смыслов[60], а увлекают особенностью «человека их народа». Попытка исправить народный текст и выстроить его по литературному канону убирает из наивного текста его сущностные элементы.

Эти тексты несут типичные характеристики - в рамках этого типичного, их можно править. Однако, диалект указывает на генеалогию (на сущностные социокультурные признаки), его убирать нельзя. Социокультурное содержание текста указывает на социокультурный пласт, уровень, тип человека. По этой причине его правка невозможна (чревата утратами смысла).

I. Каждый знак этого письма есть социокультрный жест демонстрирующий определенную социокультурную идеентичность.

II. Попытка редактировать «наивный текст» является коммуникацией МЫ-ВЫ, встреча двух культурных миров (интеллигенции и народа, «массы»).

III. Оценка «наивного письма» - это обязательный выход за пределы литературного, нормативного мышления. «Наив» противостоит литературной традиции. Это социолект хранящий вербальные и невербальные характеристики, специфический культурный код, выражающий народную систему мышления.

IV. Характер внимания (интереса) к наиву всегда отражает конкретную эпоху с её официальной (книжной) культурой. В большей мере такой интерес выражен в эпоху постмодерна.

Современные наивные тексты – дети своей эпохи. Они хранят её признаки:

· недиффиренцированность;

· неканоничность;

· непритязательность, органика текста (впечатление самоосуществления);

· карнавализация текста;

· деиерархизация, плюрализация предметов;

· депсихологизация (все предметы на равных, никакой инакости нет, нет перегородок между небом и землёй, жизнью и смертью, имманентным и трансцедентным и т.д.).[61]

Всё это можно охарактеризовать как доминирование архаических компонентов традиции. В анализе наивного повествования сложно говорить о конфликте поколений, утрате целей, гибели цивилизаций, предательстве идеалов. Почему?

В таком тексте содержание адекватно выражению. Народный стиль – это дыхание жизни.

Отношение к наивному тексту – это универсальность (традиционность) взгляда на мир. Литературный язык – это язык цивилизации, область высокой культуры. Существуют языки политики, идеологии. Наив (нелитературный язык) – это море житейское; литература, мир официальной речи – это гребешки волн в этом море: наивное письмо – это традиционный способ оценки жизни. Традиционный, потому что мысль и действие в этом письме нераздельны. Вербальный текст – это дыхание насыщенной действиями жизни. Однако, усложнение культуры, её формы, приводит к выделению просвещенного способа письма. Нормативность по отношению к наивному письму – это универсальность за другого, просвещенческая традиция. Сложившийся литературный язык, это язык цивилизации, область высокой культуры. С появлением литературного языка совпадает появление и других языков культуры – языка идеологии (политической культуры), искусства, а также, выделение нелитературного языка. Нелитературный язык это язык «моря житейского», где литература – гребешки на его волнах.

Нормативный литературный язык – результат самой первичной категоризации картины мира (КМ). В литературной речи происходит официальная – культурная классификация традиционных текстов, первичного хаоса на вещи, действия, состояния, признаки, свойства. «Правильность» культурной речи это требования вписывания традиционных воззрений в некую универсальную модель мира, принятую как базовая. Алфавит литературных и культурных метафор охраняется требованиями художественности, а наивный текст нарушает эти требования.

Для анализа «наивного» текста предлагается рассказ «Вот такая любовь» из монографии «Рукописный девичий рассказ».[62]

Для каждой рассказчицы в предложенном сюжете выстраивается образ должного (официального) и сущего (повседневного) мира.

 

Таблица 16 - Как должно все происходить и как на самом деле происходит – по текстам наивного девичьего рассказа

Должное Сущее
   
Каждая девушка должна поступить в институт и закончить его, а затем выйти замуж. Замужество в такой модели предполагало мужа с достаточно высоким социальным статусом, солидным положением Реальность не соответствует идеальной (должной) модели. Героиня – дочь директора, её избранник – сын технички. Влюбленные поклялись в любви, плодом любви стала дочь, но влюбленные были разлучены. Девушка нарушила клятву и вышла замуж по требованию родителей. Её муж соответствует идеалу, имеет «солидное» положение. Однако счастья у неё нет.

 

В наивных текстах рукописных рассказов показаны идеальные характеристики девушек. В их числе:

1. Социальный статус.

2. Верность.

3. Способность любить.

4. Послушание (хорошая адаптация к трудностям жизни, смирение и покладистость).

5. Материнство.

6. Способность прощать.

7. Способность терпеть.

В рукописном рассказе рассматриваются два поколения старшие и младшие, они разделены и не понимают друг друга. К большей части рассказов можно применить приемы анализа сказочного текста.

В развитии сюжетов, как и в русской сказке, ложный герой может заменить главного героя, но обман всегда раскрывается. Однако, развитие сюжета может не полностью соответствовать сказочной схеме.

Проанализировать содержание рассказа «Вот такая любовь»

2.7.6 Литература и материалы для подготовки к практическому занятию

1. Борисов, С.Б. Любовный рассказ в ансамбле девичьего альбома/ С.Б. Борисов // Рукописный девичий рассказ. / сост. С.Б.Борисов – 2-е изд., исп. – М., ОГИ, 2004.- С.20-50. ISBN 5-94282-254-9

2. Вот такая любовь // Рукописный девичий рассказ. / сост. С.Б.Борисов – 2-е изд., исп. – М., ОГИ, 2004.- С. 355-359. ISBN 5-94282-254-9

3. Козлова, Н. Н. «Я так хочу назвать кино» / Н.Н. Козлова, И.И. Сандомирская // «Наивное письмо»: опыт лингво-социологического чтения М.: «Коллаж»: Гнозис; Русское феноменологическое общество, 1996. – С.94-107

4. Письма из личных архивов, личные дневники.

2.8 Тема 8: Исторические типы повседневной культуры: «Повседневность Древней Руси в «Слове о полку Игореве»

1. Повседневность Древней Руси в историческом контексте «Слова о полку Игореве».

2. Тип и структура повседневной культуры в «Слове о полку Игореве».

 

2.8.1 Повседневность Древней Руси в историческом контексте «Слова о полку Игореве».

В анализе текста «Слова» мы предполагаем, что архаический тип повседневной культуры отражен в самых древних русских текстах – русской бытовой и волшебной сказке. В отличие от сказки, текст слова выдает автора.

Источником материалов о повседневном мире Древней Руси для нас будет рукопись «Слова о полку Игореве».Полагается, что рукопись, найденная в Хронографе (приобретенная для коллекционера Мусина–Пушкина у настоятеля Спаса–Ярославского монастыря) не старше XIVв. – значит она свидетельствует о повседневности в русской культуре периода X – XIV вв. Рукопись была написана сплошным потоком знаков (без разделения слов). Тема «Слова» – поход 1185 года Новгородско-Северского князя Игоря на половцев. Авторство (возможно) принадлежит участнику этого похода. «Слово о полку Игореве» - воинская повесть, это не простонародный (как народная песня), а книжный текст. Он написан книжником, грамотным человеком, знатоком книжной культуры. Его текст - лирическое повествование, личное, наполненное чувством. Автор часто прибегает к одухотворению мира, природа в повествовании живая, символика – языческая. Она раскрыта в живых поэтических образах.

«Слово о полку Игореве» – повествует об усобицах князей, раскрывает сложное социальное взаимодействие. Культура того периода представлена в разных социальных срезах. Однако, мировоззренческая основа и принцип построения картины мира оставался для всех страт единым (от разрушился к концу шестнадцатого века). В социальной структуре средневекового мира Руси можно выделить следующие страты (социальные срезы): бояре, дружина, смерды, полусвободные люди (закупы), холопы (рабы). На уровне каждого «социального среза» складывается особая культура. Такой особой культурой обладает и автор повести. Он принадлежит миру Древней Руси и хорошо знает её современное состояние. Он чувствует новые веяния культуры востребованной новым временем. XIV век в русской истории это период сложных, социокультурных[63] трансформаций. В это время складывается культура средневекового типа, «московская» культура. Это период разрушения традиционных границ, расширения традиционного мира. Родовые границы культуры становятся хрупкими и требуют новых отношений. Складывается новая коллективная форма – русский средневековый город. Социальный мир – «сей мир» - стал противопоставляться «оному (иному) миру» и свету. В Слове сталкиваются интересы двух групп, князей Северского княжества: внука Олега Гориславовича князя Новгород-Северского Игоря Святославовича и князей Киевского княжества (старшего брата Игоря и сына Всеволода Олеговича - Святослава). Интересы князей направлены на сохранение торгового пути из варяг в греки. Этот путь с 1061 года преградили половцы – стали требовать пошлину за проезд, нападать на караваны.

В 1184 году Святослав Киевский в союзе с некоторыми южнорусскими князьями разгромили половцев, взяли огромную добычу. В плен попал хан Кобяка. Северские князья позавидовали им и, опасаясь усиления влияния киевлян на Дону, решили также вступить в поход: «Или мы не князья тоже?» – гласит суздальская летопись - «Пойдем, такой же для себя славы добудем!». 23 апреля 1185 года князь Игорь, его брат Всеволод Трубчевский, сын – Владимир Путивльский и племянник Святослав Рыльский вышли в поход на Дон. У Переславля отряды соединились, они шли тихо, собирали дружину. 1 мая при переходе через Дон произошло солнечное затмение («солнце стало как месяц»). Для традиционной архаической (древнего типа) культуры это событие должно было бы стать определяющим. Бояре и дружина (представители традиционного типа культуры) испугались, но Игорь (социальный лидер, новатор) приказал переходить реку и идти дальше в степь. У Оскола два дня ждали отряд Всеволода, соединились, выслали разведчиков, которые донесли, что неприятель ждет наготове. Текст «Слова» повествует о буднях войны – это повседневный и официальный мир, военные тяготы каждого и планы полководцев. В традиционной архаической культуре Руси человек приходил в мир из «иных» миров» в которых пребывают предки и, выполнив традиционную программу, (в «житье – поживании, добра наживании») снова уходил к предкам. В повседневности войны каждый искал «себе чести, а князю славы». Начало войне и разладу князей положила Обида, всплеснувшая лебедиными крылами и прогнавшая времена изобилия, когда князья были дружны и жили мирно. Скорби и плачу содействовали божества из мира архаики - Карна и Желя. В военной повседневности женщинам остается та часть, которой избегают в мирной жизни – плач.

Текст слова традиционно мифологизирован. Битва в описании автора – пир, где «кровавого вина недостало». Начало похода – начало пира: половцы разбиты и захвачена богатая добыча и пленные. Но, дальнейшие надежды не оправдались, половцев было «словно густой бор». Пир – кровавый! Игорь ранен. В самом начале боя от удара в левую руку его рука омертвела. Бились ночь и день. Половцы не подпускали русских к воде. От этого дрогнули бившиеся в войске Игоря ковуи (осевшие кочевники). Игорь был взят в плен, а дружина перебита (бегством спаслись не более 15 человек), все прочие князья также были взяты в плен.

Половцы устремились на Русь. В результате неудачного похода Переславль осажен, разорен и сожжен Путивль. Игорь жил в плену достаточно свободно и спустя два года ему удалось бежать. Поход не принес славы. Это был не подвиг а печально реальное действие.

В тексте повести на первом плане официальный мир. Это планы князей, их помыслы и поступки, что показывает уровень внимания к повседневной жизни – её вторичность. Это новая действительность и новая повседневность. Сам автор так не считает. Повседневность – это его жизнь. Княжеские политические и иные интересы – это то, что за пределами обычая – неповседневность. Как неповседневность, действия княжеской элиты соотносятся автором с космогонией. Человек живет проблемами княжеских действий (не земледельческого цикла, не жизнью рода!). Однако, он внутри традиции. Традиционная космогония это основа его представления о мире. Автор принадлежит архаике. Он говорит голосом традиции о важности новации, о новом типе культуры, о единении князей. Автор «Слова» готов к переменам. Урок бесславного похода, разрушенный устав старины, это грядущие изменения в мире повседневности Древней Руси.

2.8.2Тип и структура повседневной культуры в «Слове о полку Игореве»

 

Мы отметили два пласта организации жизни – архаический, поэтически мифологизируемый рассказчиком и новационный. В первых стихах, как и в народных песенных текстах (художественная форма), присутствует зачин. Начальный текст подобен тексту народной песни, в которой «как лебеди» - пальцы Баяна пели князьям славу. Однако следование традиции в зачине слова соединяется с новой неоднозначно оценивающейся ситуацией социальных действий и отношений – что не свойственно мифологии. Текст Слова и действия персонажей демонстрируют выход из традиционной модели поведения (изменение повседневного мира героев) и усложнение модели культуры Руси к XIV веку. Старые ценности не утрачивают своё значение - им следует Дружина. Князь не прислушивается к знакам традиционного мира, не обращает внимания на знаки космоса – архаические константы, которые должны руководить его поведением. Князь - новатор (в его арсенале новые, силовые действия). Сила - новое слово в Киевской Руси. Важная архаическая константа вечность, но князь руководствуется силой.

Традиционная модель жизни это ряд жизненных доминант: рождение – детство – взросление – зрелость – старение – старость – смерть. Новый жизненный уклад, которым руководствуется князь, включает новые категории - силу, славу, честь. Автор «Слова» выстраивает новую схему домашней, обыденной жизни князя и его свиты. Её доминанты: честь, жизнь, град Чернигов, отчий стол, утеха-жена. Утеха - жена это новация по отношению к архаике (традиционный архаический образ женщины иной – он раскрыт в образах русских сказок). Вокруг новых категорий строится более сложный мир культуры (повседневный и официальный).

Традиционный жизненный путь венчает смерть. Новация княжеской жизни - честь (слава): честь жизни и честь смерти. Автор Слова не принимает или осторожно принимает эту новацию: «сеялась и росла усобица, погибало добро в княжьих крамолах, век человечий скоротился». В тексте автора присутствует не оценка действий князя, а попытка выстроить новую жизненную перспективу. Повседневность войны получает авторское осуждение: «Начали князья про малое - «вот великое» молвить брат брату: «Вот мое и вот - мое то ж». Автор «Слова» ждет перемены, но народные образы раскрывают его приверженность к Древней культуре и широко им используются.

 

2.8.3 Литература к теме

1. Беловинский, Л.В. Иллюстрированный энциклопедический историко – бытовой словарь русского народа. XVIII – начало XX в./ Л.В. Беловинский. - М.: Эксмо, 2007.- 784С.-ISBN 987-5-699-24458-4

2. Георгиева, Т.С. Культура повседневности: в 3-х кн. Кн.2. Частная жизнь и нравы от средневековья до наших дней / Т.С. Георгиева - М.: Высш. шк., 2006.-С. 20-66, 236-281, 335-378.

3. Долгов, В.Д. Быт и нравы Древней Руси/ В.Д. Долгов - М.: Яуза, Эксмо, 2007.- 512с. - ISBN 978-5-699-23194-2

4. Забелин, И.Е. Домашний быт русских царей в XVI-XVII столетиях. Книга первая. Государев двор или дворец / И.Е. Забелин - М.: «Книга», 1990.-416с. ISBN 5-212-00284-2 5-212-00541-8 (кн.1).

5. Карамзин, Н.М. Марфа – посадница: повести; Главы из «Истории Государства Российского» / Н.М. Карамзин - Л.: Художественная литература, 1989. – 432С.- ISBN 5-280-00498-7

6. Костомаров, Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. / Н.И. Костомаров – М.: Мысль, 1993. - С.431. - ISBN 5-250-02013-5

7. Костомаров, Н.И. Господство дома Св. Владимира: Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей./ Н.И. Костомаров - М.: Воениздат, 1993.-767С.- ISBN 5-203-01445-2

8. Народная проза /сост., вступ ст., подгот. текстов и коммент. С.Н.Азбелева. - М.: Русская книга, 1992.-608с., 24л.ил.- (Библиотека русского фольклора; Т.12)- ISBN 5-268-00784-Х

9. Осетров, Е.И. Мир Игоревой песни: этюды / Е. И. Осетров. - М.: Современник, 1977. - 255 с: фото. - (Библиотека любителям российской словесности). - Примеч.: с. 254.

10. Прийма, Ф.Я. «Слово о полку Игореве» в русском историко-литературном процессе первой трети XIX века / Ф. Я. Прийма. - Л.: Наука, 1980. - 252 с. - С автогр. авт.

11. Слово о полку Игореве: пер. и комментарии / вступ. ст. и прим. Д. Лихачева. - М.: Худож.лит, 1999. - 222 с - ISBN 5-280-03236-0.

2.8.4 Практическое занятие 8: средневековыйтип повседневной культуры 1. Повседневность средневековой Руси.2. Мир вещей и культура тела в средневековой Руси.

Date: 2016-11-17; view: 420; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.007 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию